— Доверься Небесам, но привяжи свою лошадь.—
Пословица Кэллоу
Уже рассвело, когда последний солдат пересёк портал. Как только Разбойник ступил в Аркадию, я приказала ему подготовить свою когорту к разведке, но отложить её отправку до тех пор, пока не пройдёт легион маршала Значимой. Несколько тихих фраз с ней — и через несколько мгновений тысяча гоблинов растворились в сельской местности, предупреждённые о патрулях фейри и их тактике боя. В полумиле от портала для меня был установлен шатёр, окруженный двумя тысячами Наука, и я устроилась на складном стуле, пока мои немногочисленные маги занимались ранами оставшихся в живых членов моей свиты. Я могла бы пойти спать, но я была слишком зла, чтобы отдыхать, да и не хотела ничего пропустить. Вместо этого я сидела, возвращаясь мыслями к своей ошибке, с бурдюком вина в руке. Наконец начали поступать сообщения. По словам разведчиков, в радиусе мили от портала не было ни души. Также не оказалось никаких признаков тел, которые я оставила, и даже места, где я сражалась, теперь были нетронуты: никаких признаков пожара или драки. Ещё полколокола спустя один из офицеров Значимой доложил, что её линия обнаружила дорогу на запад, которая, похоже, вела к башням вдалеке. Когда солнце наконец поднялось над горизонтом, оно застало меня всё в том же павильоне. Не так давно произошло последнее событие: когорта Разбойника поймала фейри недалеко от дороги, и подтвердилось, что она ведёт к башням, которые на самом деле, как уточнялось в отчёте, были крепостью. На стенах которой теперь находились люди. Они знали, что мы придём. Я послала весточку маршалу и герцогине, чтобы они присоединились ко мне, как только спеленатый фейри будет доставлен в лагерь, Хакрам маячил позади меня. Он чувствовал себя виноватым из-за того, что не был со мной, когда я попала в беду, как будто это не я приказала ему остаться контролировать остальных в Творении. — Твоё присутствие не спасло бы, — сказала я. — Ты этого не знаешь наверняка, — сказал он. — Это… дело не в силе, Хакрам, — сказала я. — Я одна смогла бы вырубить треть из них, если бы они сражались так, как я привыкла. Висельники уничтожили бы их, если бы это была рукопашная схватка. Они убивали существ пострашнее, чем низшие фейри. Но тактически мы оказались слабее, — я оказалась слабее — и я проиграла. — Ты сделала всё, что могла, — сказал он. — Они не непобедимы, — сказала я ему, раздражённая попыткой утешить. — Они навязали нам свою позицию, свои время и место проведения боя. Нам нужно начать думать о них как о настоящей армии, а не о театральной труппе, потому что они дьявольски хороши, сражаясь как один. — Хорошо сказано, — заявила герцогиня Кеган, в её одобрении угадывалась нотка снисходительности. Надо сказать, что правительница Деорайт не пришлась мне по душе. Я хотела поладить с ней, действительно хотела, но она была похожа на человеческую версию занозы. Значимая небрежно прошмыгнула мимо неё, к раздражению высокородной, и я постаралась не выказать веселья. До сих пор я успешно притворялась, что стою выше препирательств, принять чью-либо сторону означало бы отказаться от того небольшого преимущества, которое у меня было. — Так значит, ваш мальчик поймал одного из них, — сказала Маршал, осторожно забираясь на складной стул и наливая себе моё вино. Она понюхала горлышко, приподняв безволосую бровь: — Летнее вино Вейла? Причудливо. Она всё равно стала его пить. Не то чтобы это ей сильно помогло расслабиться: организм гоблина перерабатывал спиртное лучше, чем оргазм орка или человека. — Разбойник хорош в поиске вещей, — сказала я, позволив своему голосу звучать достаточно громко, чтобы упомянутый Специальный трибун услышал его из-за откидной створки шатра, где сейчас прятался. — Колоть их тоже, — с усмешкой добавил мой кровожадный приспешник, когда два других легионера из его когорты тащили фейри, сильно побитого и лишённого руки. Это был мужчина. Более лёгкая броня, чем у тех, с кем я сталкивалась, но на его кожаных доспехах был тот же символ, который я видела на плаще патруля: зелёный дуб. Его оставшиеся рука и ноги были туго связаны, из-за чего он не мог ничего сделать, кроме как встать на колени под неудобным углом. — Ты мне не понадобишься для допроса, — сказала я Разбойнику. Гоблин надулся, что на его лице выглядело просто ужасно: как если бы обиделась рыба, но с игольчатыми клыками. — Могу я хотя бы посмотреть? — заканючил он. — Проваливай, — сказала я, и он правильно понял моё настроение. Без повторного напоминания он с важным видом удалился, обняв за плечи двух своих соратников, и я удержалась от вздоха при виде этого. Были свидетели. У фейри торчал кляп во рту, поэтому я поднялась на ноги, чтобы вырвать тряпку. — На чьих землях мы находимся? — спросила я. Солдат плюнул мне на ботинок. — Не тот ответ, который я искала, — сказала я. — Верни мальчонку, — пожала плечами Значимая. — И пошли за ножами. — Пытки потребуют времени, — нахмурилась герцогиня. — Лучше действовать с опозданием, чем действовать вслепую, — сказала маршал. Хакрам прочистил горло, привлекая всеобщее внимание. Я тоже обернулась к нему. — Вы забываете, что вас ведёт Именованная, — сказал орк. Ах, да. Ну, я никогда раньше не использовала это на фейри, но, учитывая, как они были привязаны к историям, это может сработать лучше, чем на смертных. — Отвечай на мои вопросы, — использовала я Голос. Он дёрнулся, сопротивляясь приказу, но тут же скованно затих. — На чьих землях мы находимся? — повторила я. — Графа Старого Дуба, — сказал фейри. — Сколько у вас солдат? — спросила герцогиня Кеган. Фейри сардонически улыбнулся и ничего не сказал. Значимая послала загорелой женщине насмешливый взгляд. Тогда я задала ему этот же вопрос. — Две тысячи, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Здесь есть ещё какие-нибудь дворяне? — Барон Рассветного Дня. Я нахмурилась. Это были два титулованных фейри, которых показалось мне слишком много для глухомани. Разве большинство дворян не были с армией Лета? — Спроси его, где мы находимся в Аркадии, — подсказала Значимая, думая в том же направлении. — Пограничные марши, — ответил фейри на мой вопрос. Две пожилые женщины обменялись взглядами. — Если мы пройдем неделю на север, что мы найдём? — снова спросила я. В конце концов, это было примерно то место, где, как я чувствовала, я смогу сделать выход. Пусть это не будет город Лета, пусть это не будет... — Земли принцессы Полудня. Я решила, что мне пора научиться правильнее формулировать свои желания. Я вопросительно посмотрела на других командиров армии, есть ли у них ещё какие-нибудь вопросы. Обе промолчали. Я бросила на Хакрама взгляд, и тот безо всяких слов шагнул вперёд и небрежно свернул пленнику шею. — Будь добр, вытащи это наружу, ладно? — попросила я. Он весело фыркнул, но подчинился. — Итак, нам нужно продвигаться глубже в Лето, — рассудила Значимая, пристально глядя на меня. — И быстро, — проворчала я. — Они сочтут это вторжением, есть хороший шанс, что они отзовут свои армии из Творения, чтобы изгнать нас. — Тогда крепость должна быть взята, — сказала герцогиня Кеган. — Мы не можем оставить две тысячи солдат у себя за спиной, не с таким количеством припасов, которые мы везём. — Согласна, — сказала я. — В отчётах говорилось, что это замок с отвесными стенами высотой не менее сорока футов. Стандарт легиона? Последние два слова были произнесены, глядя на маршала, которая задумчиво кивнула. — Маги вокруг осадных орудий, чтобы защититься от их магии, — добавила она. — Найти замену здесь было бы непросто. — Мы понятия не имеем, сколько времени потребуется, чтобы разрушить стены фейри с помощью требушетов смертных, — неодобрительно сказала герцогиня Кеган. — Я понимаю, что время — это проблема, герцогиня, — нетерпеливо сказала я, — но я здесь единственная, кто связана с ними. Если мы попытаемся прорваться через эти стены, то потеряем тысячи людей, и, скорее всего, ничего не добьёмся. — Если вы используете легионеров, то да, — сказала она. — Моя Стража возьмёт стены и откроет ворота. А вы в свою очередь будьте готовы ворваться в крепость и иметь дело с дворянами. Я вскинула бровь. — У вас нет никаких лестниц, — заметила я. — И вообще каких-либо осадных приспособлений, если уж на то пошло. Она слабо улыбнулась: — В них не будет необходимости. Я взглянула на Значимую, та усмехнулась. — В худшем случае будет меньше Деорайт, — сказала она тоном, ясно дающим понять, что считает это невеликой потерей. В конце концов я кивнула. Во всяком случае, я смогу понять, почему вокруг Стражей всегда поднималось столько шума. — Тогда мы выступаем, — подытожила я.☠
Это было впечатляющее произведение архитектурного искусства по сравнению с замками смертных, но по сравнению с такими, как Скейд, оно было довольно обыденным. Светлые стены окружали четыре башни, единственным намёком на колдовство которых было то, что они были переплетены между собой, напоминая корни. Сверкающие солдаты в тех же серебристых кольчугах и плащах, что и патруль, стояли на вершине вала, вооружённые луками и мечами. По моим оценкам, там не было двух тысяч — раза в два меньше, что означало, что фейри сохранили резервы. Позади меня растянулась союзная армия, войско Деорайт сразу за мной, в то время как два легиона заняли фланги. Две тысячи Наука заняли позицию. В стороне стояли заслоны из гоблинов на случай, если для нас были приготовлены какие-нибудь сюрпризы, но наше продвижение оставалось беспрепятственным, пока мы не оказались в поле зрения крепости. Когда легионеры Наука остановились далеко за пределами досягаемости лука, большие дубовые ворота открылись, и из них выехал один конный, заставив меня нахмуриться. Мне даже не нужно было сосредотачиваться, чтобы почувствовать силу, исходящую от всадника, или заметить, что он не был в лиге зимних графов, с которыми я сталкивалась. Барон, о котором упоминал пленный? Мы с Хакрамом наблюдали, как фейри загарцевал верхом на своём белом коне и поднял копьё в насмешливом приветствии. — Вы вошли в земли Вечного Лета, подлые захватчики, — крикнул он. — Здесь вас ждёт только смерть! Я услышала, как кто-то шагает ко мне, легионеры Наука расступились перед ними. Я не стала брать Висельников с собой сегодня, не после тех потерь, которые они понесли. Фэрьер протестовал, но его собственное плечо было скреплено только магическим исцелением, и если оно снова сломается в течение двух недель, он останется калекой на всю жизнь. — И это защитник? — хмыкнула герцогиня Кеган, занимая возле меня сторону, противоположную от моего Адъютанта. — Как странно. Я достаточно читала о Деорайт, чтобы знать, как они относятся к такого рода позёрству в вопросах войны. Я не ответила, ожидая, пока армии достигнут назначенных позиций, в то время как фейри продолжали горлопанить. — Вы что, все трусы? — крикнул всадник. — Неужели никто из вас не встретится с бароном Рассветного Дня на поле боя, чтобы защитить свою честь? — Он в пределах досягаемости арбалета, — спокойно сказал Адъютант. — Хотелось бы дать ему достойный ответ. Я обдумала его предложение. — Сомневаюсь, что наши выстрелы уложат его, — наконец сказала я. — Под моим командованием лучшие лучники в Калернии, — заметила герцогиня. — Лучше убить его сейчас, чтобы потом на стенах он не создавал проблем вашим людям, — рассудила я. — Хакрам? Ты можешь это сделать? Орк долго смотрел на барона. — Не должно быть слишком много проблем, — ответил он. — Тогда заткни этого ублюдка, — приказала я. Он рассмеялся, хлопнув меня по плечу, прежде чем уйти. Я почувствовала на себе пристальный взгляд герцогини. — Достойный ответ, — повторила она. — Значит, это правда. Ты приказала застрелить Изгнанного Принца вместо того, чтобы вызвать его на дуэль. — Если бы я лично убивала всех на своём пути, у меня не осталось бы времени ни на что другое, — легкомысленно ответила я. Она издала звук, который можно было истолковать как проявление удивления. — Возможно, в тебе есть немного нашей крови, — признала она. Это было бы даже трогательно, если бы она не провела большую часть месяца, будучи занозой в моей заднице. Если она хотела привязать меня , используя моё наследие Деорайт, то лаяла она не на то дерево: я ничего не знала о своих родителях, и, честно говоря, было не особенно любопытно. Кем бы они ни были, они не имели ничего общего с тем человеком, которым я стала. Тем не менее, под командованием этой женщины было двадцать тысяч солдат, и они никуда не денутся после того, как закончится драка с Акуа. Глупо и бессмысленно враждовать с ней. — Всё, что я когда-либо знала о Даоине, получено из книг, — сказала я. — О, и одна из твоих родственниц, которая однажды всадила в меня стрелу. — Ты пощадила её, — напомнила герцогиня. — Это не осталось незамеченным. По правде говоря, это случилось по приказу Блэка, нежели по каким-либо моим соображениям, но я не видела необходимости говорить ей об этом. Чудо из чудес: в кои-то веки моя репутация человека, оставляющего за собой след из трупов, оказалась полезной. Люди начинали предполагать, что всякий раз, когда я кого-то не убивала, я делала это с какой-то целью. — Она талантливый лучник, — сказала я. — На дюйм в сторону, и стрела рассекла бы мне позвоночник. Было бы неправильно растрачивать такой талант впустую. — Высокая оценка, — дёрнулся угол рта Кеган. — Возможно, она оправдает её сегодня. Я вскинула бровь. — Она здесь? — Она закончила свои обеты в прошлом году, — сказала герцогиня. — Вся Стража была мобилизована, чтобы усмирить сумасшедшую на юге. То, что Даоин встанет плечом к плечу с тобой против одного врага — неожиданный поворот событий, но не совсем нежелательный. Что ж, это было однозначно дружелюбно. Я должна быть законченной идиоткой, чтобы это внезапное потепление тона не взволновало меня. Особенно с учётом того, что мы в первый раз разговаривали вне пределов слышимости маршала Значимой, окружённые только преданными мне солдатами. Картина, которую это рисовало, была очень, очень опасной. Я сжала и разжала пальцы. Я могла бы долго ходить вокруг да около в попытках выяснить её намерения, но такого рода игры не были моей специальностью. Я могла справиться с интригами в небольших дозах, но ставить на то, что одержу верх над женщиной, которая правила герцогством несколько десятилетий... Нахуй. Грустно признавать, но за плечами у меня было больше инцидентов с сожжёнными городами, чем дипломатических бесед. — Сегодня ты общаешься гораздо более мило, чем обычно, — прямо сказала я. — Так будет и после войны, — сказала герцогиня Кеган. — Никогда не поздно обдумать это. — По моему опыту, люди, которые говорят так неопределённо, ходят за руку с изменой, — отметила я. На её лице не отразилось никакой реакции. Почему все, кто вели со мной переговоры, так хорошо скрывали свои мысли? — Твои действия в последнее время можно было бы считать именно таковыми, — заметила герцогиня. — Роспуск Правящего Совета. Имя бывшей мятежной генерал-губернаторши Кэллоу. Замена всех губернаторов праэс на кэллоу, за исключением одного. Дэньер. Человек, находившийся под каблуком у Значимой, никогда не давал мне повода, так что мне пришлось довольствоваться тем, что я пережидала его срок. Я могла видеть, на что намекала Деорайт, и мне нужно было перекрыть этот путь прямо сейчас, если я не хотела, чтобы третья проклятая гражданская война подряд разразилась в тот же момент, как только голова Демониста окажется на пике. — Кэллоу останется под Башней, — честно ответила я. — Это не обсуждается. Однако характер этих отношений будет пересмотрен. У меня есть поддержка в этом деле. Глаза пожилой женщины сузились до щёлочек. — Неужели Повелитель Падали намерен свергнуть Императрицу? — спросила она, наконец отбросив притворство. — Нет, — ответила я, настолько уверенная в этом, насколько я могла быть уверена в ком-то вроде моего учителя. — Впереди интересные времена, — наконец сказала герцогиня. — Принципат наступает, — сказала я. — Не в этом году, нет, но в ближайшие лет десять. — Во время восстания были сделаны определённые предложения, — признала Кеган. Честно говоря, я всегда подозревала, но всё равно было неприятно, что это подозрение подтвердилось. За кулисами шла совершенно другая война. Я только сейчас начала понимать её форму, и то, что я узнала, настораживало. — Дай угадаю, — сказала я. — Независимость и союз? — А также принцесса для моего внука, когда они достигнут совершеннолетия, — ответила она. — Но ты не купилась. — Обиды, возникшие после Третьего Крестового Похода, ещё предстоит загладить, — сказала герцогиня резким тоном. Я нахмурилась. Деорайт цеплялся за пренебрежение, как утопающий за плавник, но это всё равно казалось слишком слабой причиной. Не то чтобы Праэс не совершал регулярных пробежек по Стене уже более тысячи лет. Преисподние, да Императрица Ужаса Торжествующая позорно распяла короля Даоина за то, что он недостаточно низко поклонился. — И?.. — поинтересовалась я. Она поколебалась, но всё-таки продолжила: — Стража охраняла Стену долгое время, Герцогиня Обретённая, но это не является её предназначением, — ответила она. — Спокойная граница позволяет нам выполнять более старую обязанность. К тому времени, как она закончила говорить, в её голосе звучал пыл. Деорайты ненавидят эльфов, в этом не было большой тайны. Возможно, это не общеизвестно, но в любой книге об истории Даоина обязательно упоминался такой факт: деорайты когда-то жили там, где сейчас Золотое Цветение, прежде чем их изгнали оттуда. Чернокнижник однажды выдвинул теорию, что Стражи предназначены для имитации странных способностей, которые эльфы приобретают с возрастом, получая с помощью магии то, с чем другие были рождены. Это то, что она имела в виду? Что без набегов орков на запад Даоин может обратить своё внимание на эльфов? — Закончим этот разговор в другое время, — сказала Кеган. — Поединок, который вы заказали, начинается. Весь разговор не занял много времени, но за это время Хакрам пробился сквозь легионеров Наука. Мой Адъютант всегда был высоким даже для орка, и я была почти уверена, что он стал выше с тех пор, как получил своё Имя. Не такой коренастый, как Наук, и не такой толстый, как Верес, но в наши дни он держался так, что в нём почти физически чувствовалась весомость. Он вырос в своей силе, и это было заметно. Хакрам больше не пользовался мечом и щитом, которые были его уделом в качестве легионера: сначала он сменил меч на топор, затем щит на второй топор после наших сражений с фейри. Он сказал мне, что если мы собираемся продолжать сражаться с существами, которые могут разрезать сталь, как пергамент, то предпочёл бы иметь второй клинок, вместо мёртвого груза. Оружие, которое орк взял в руки, когда вышел на поле, также было топором, но намного длиннее и больше, чем обычные боевые топоры — рукоятка, выкованная из гоблинской стали и смертоносное широкое топорище, которым он вертел, как будто оно ничего не весило. Барон Рассветного Дня перестал разъезжать верхом на лошади, когда появился претендент, придержал своего коня и направил его к Адъютанту. Легионеры в первых рядах начали топать ногами, и это распространилось, как огонь, среди Пятнадцатого: гоблинов, орков и людей всех мастей. Земля содрогнулась под двумя тысячами подкованных сталью сапог, и в такт этому резкому стуку поднялись голоса. — Мёртвая Рука и мёртвый человек, Острый клинок и острый клык, Независимо от того, насколько они длинны, Железо окажется в ножнах, Лишь когда мы увидим, как наших врагов вешают. Шаг Хакрама оставался ритмичным, когда он взывал к фейри, его слова тонули в голосах и ритме, когда по бокам войска другие Легионы Ужаса присоединили свои сапоги к песне. Десять тысяч душ слаженно топали ногами как один, когда мои легионеры пели свой жуткий гимн. Копьё барона Рассветного Дня опустилось, и без дальнейших насмешек он бросился в атаку. — Лорд, священник или рыцарь в серебре, На пылающем холме или в рассветной долине, Виселица всё равно решает: Любой титул лежит в крови разбитым. Адъютант не двигался, спокойно ожидая нападения. Моё сердцебиение участилось при виде происходящего, но я верила в него. Учитывая его размеры и силу, естественным сравнением среди Бедствий для моей правой руки была Капитан. Однако я боролась с ними обоими и знала, что это было ошибкой. Сабах была неумолимой силой и стремительностью, скорее ураганом, чем женщиной, когда переходила к насилию. Хакрам же… Хакрам сражался, как Блэк, даже больше походя на него в бою, чем я. Терпеливый, размеренный и безжалостно жестокий в движении. Копьё ярко сверкнуло на солнце, но орк по-прежнему не двигался. Только когда масса мускулов и стали была в нескольких шагах от него, его рука взметнулась: топор развернулся, лезвие вошло в стальную пластину между глаз коня барона. — Мёртвая Рука и мёртвый человек, Острый клинок и острый клык, Потому что независимо от того, насколько они высоки, Когда железо покоится, мы видим, как их вешают. Белая лошадь мгновенно погибла, и инерция понесла её в беспорядочном скольжении по траве, когда барон ловко спрыгнул с неё и приземлился, как кошка, на землю. Когда мёртвая лошадь пронеслась мимо Адъютанта, он сделал три шага в сторону и взял второй топор. Отбросив копьё в сторону, барон Рассветного Дня обнажил меч, сияющий, как утро, в честь которого он был назван. Орк терпеливо ждал его, не впечатлённый этим зрелищем. В мгновение ока фейри был перед ним, и меч оставлял следы света после каждого взмаха, когда он яростно пытался лишить своего противника жизни. Спокойно отступая, Хакрам уклонился от удара, превратившегося в выпад, слишком поверхностный: зелёная кожа на его щеке разошлась под сталью фейри, оставив почерневший след, как будто его обожгли. Барон с насмешливой лёгкостью уклонился от рукояти топора, но это лишь отвлекло внимание: кулак Адъютанта попал ему в подбородок. Кость сломалась, потому что удар и обычного орка не был пустяком, а этот орк обладал силой, неподвластной смертным. Оскалив зубы, фейри яростно зарычал, и перед ним расцвёл резкий свет. Я втянула воздух: даже с того места, где я стояла, я чувствовала исходящий от него жар, и так близко, что Хакрам не смог бы увернуться от него. — Королева, или король, Небеса никогда не остаются неоплаченными, их долг становится горьким с последним вздохом, Левая рука даёт только смерть. Когда свет погас, дымящаяся фигура Адъютанта возвышалась в трёх футах от эпицентра сияния. От него шёл пар, как от варёного мяса, но он был невредим. Я почувствовала на нём обрывки его Имени — остатки аспекта, к которому он призывал: Устоять. Однажды он выдержал удар демона, использовав его. Магия фейри была слабее по сравнению с этим. Однако я увидела, что сила барона превратила его топор в почерневшие обломки, и почувствовала резкую волну страха. Впрочем, его тут же рассеял звук смеха моего адъютанта. Удар отбросил его назад к боку лошади, и он ловко забрал топор, который оставил в голове животного. Однако Хакрам снова не сократил дистанцию, что мне показалось странным. Хотя барон был явно потрясён тем, что его колдовство не смогло подавить противника, он немедленно перешёл в наступление. Вокруг лезвия вспыхнул свет, и только тогда я поняла намерения Адъютанта. Ноги орка согнулись, мышцы его руки напряглись, и его костлявая рука впилась в плоть лошади: с громким рычанием он схватил весь труп, как булаву, и обрушил его на атакующего фейри. Барон поспешно попытался разрезать плоть, но преуспел только в том, чтобы вспороть живот: масса тянула его вниз, как хрупкую куклу. Туша пузырилась и лопалась в потоке крови, когда фейри появился, тяжело дыша, но оправиться от своей ошибки было уже поздно — серповидное лезвие топора попало ему в шею, рассекая позвоночник, затем орк ударил его в живот, и вырвал из плоти сталь, оставив его дёргаться в крови, а затем спокойно рассёк череп. — Мёртвая Рука и мёртвый человек, Острый клинок и острый клык, Независимо от того, насколько они длинны, Железо окажется в ножнах, Лишь когда мы увидим, как наших врагов вешают. Мёртвый. Теперь, вот сейчас, когда зрелище приковало взгляды фейри наверху? Да, это был подходящий момент для удара. В то время как тысячи ног загремели в знак одобрения, а кроваво-красный топор Хакрама взметнулся к небу, я привлекла внимание герцогини Кеган. — Сейчас, — сказал я. — Отправь их сейчас же. Взрослая женщина медленно кивнула, всё ещё взволнованная тем, что она только что увидела, и, вытащив красный шарф из сумки на боку, подняла его. Без единого звука две тысячи мужчин и женщин Стражи перешли в идеальный бег. Как поётся в песне, нужно было уладить некоторые вопросы. И, как поется в песне, Лето будет лежать кровавым и разбитым.