— Я ещё не сталкивался с ситуацией,
которую нельзя было бы исправить обильным количеством лжи и двойников.—
Император Ужаса Предатель
Что ж, мне потребовалось два года и кое-какие перемены, чтобы наконец-то оказаться на правильной стороне кавалерийской атаки. И всё, чего мне стоило достичь этого, — лишь серия убийств и одно обвинение в государственной измене. Мою легкомысленность убило зрелище, разворачивающееся передо мной. Три тысячи рыцарей Кэллоу прорывались через западный фланг фейри, сея смерть везде, куда бы ни ступали копыта их лошадей, неся на шпорах знамя с моим именем. Я читала о рыцарских орденах, о людях, которые когда-то были гордостью Королевства, и мне казалось, что я поняла, какой весомый вклад они могут принести. И всё же я очень, очень недооценила их. Две тысячи фейри погибли в мгновение ока, пронзённые копьями и растоптанные конями. Дело было не в том, что рыцари были одарены сверхъестественной силой, подобно Страже. Они были насквозь смертными, хотя и обучались войне с тех пор, как научились ходить. Они также не были похожи на паладинов Ордена Белой Руки, поклявшихся бороться со Злом и способных призывать для этого малые чудеса. По крайней мере, так говорилось в старых книгах. К тому времени, когда я родилась, Орден был давно похоронен, Блэк тщательно уничтожил его, чтобы ни один герой никогда не поднялся из их разрозненных рядов. Ни одна потерянная дочь Белой Руки никогда не стала бы претендовать на старое первородное право и поднимать восстание в Кэллоу. Нет, они просто были Кэллоу. Я наблюдала, как сгусток пламени ударил в нагрудник длинноволосой женщины и оставил его нетронутым. Просто кэллоу, но никаких младенцев в лесу и подобных историй для этого. Рыцари Кэллоу не были закалены в старых войнах с Принципатом, хотя их было достаточно. Нет, они были ответом Королевства на колдовство Пустоши. Была причина, по которой Чернокнижник не мог просто взмахнуть рукой и сжечь тысячу из них дотла. Закованные в сталь и молитву, как звучало в старой песне. Гимны Дома Света были вырезаны на их доспехах — просто бороздки на стали, пока их не касалось колдовство. Но как только их касалась магия, они мерцали, и магия соскальзывала, как с гуся вода. Это был не иммунитет: им всё так же можно было причинить вред сквозь броню, часто так и было, но говорящим само за себя было то, что, когда Блэк надумал сломать их, он обратился к оркам и пикам вместо того, чтобы использовать таланты Чернокнижника. Перед гоблинской сталью вооружение рыцарей было такой же бронёй, как и у любого другого. В этом был урок. Рыцарские ордена были основаны для сдерживания угрозы, и когда характер этой угрозы изменился, они были застигнуты врасплох и уничтожены. Но сегодня? Я нашла им врага, который не хотел, не мог меняться. — Капитан Фираса, — сказала я, и магиня рядом со мной напряглась. — Есть новости с другой стороны? — Она прошла через это, мэм, — ответила одноглазая тагреб. Фираса была одной из офицеров-магов, которые пытались проследить за Летними силами, когда Пятнадцатый ещё находился в Саммерхолме. Она была одной из счастливиц — успела вырезать свой глаз до того, как ожоги от ответной реакции распространились на половину лица. Не всем магам так повезло. Она колебалась, когда я сказала ей, что мы будем устанавливать канал ясновидения с Зимой во время похода, но, как я и думала, мой титул защищал магов от ледяной ярости, которая лилась через связь. Это мало помогло успокоить гнев Принца Сумерек, когда я нашла его, но приманка в виде калеки Лета, которую я бросила, была слишком соблазнительной, чтобы он мог устоять. Однако поздняя договоренность ограничила количество сил, которые он мог привлечь, больше, чем мне бы хотелось. Ещё десять тысяч фейри сделали бы всё намного проще. Он взял с собой в поездку ещё одну королевскую особу: Принцессу Безмолвных Глубин. Они запросили награду и хотели знать мои планы. Естественно, я солгала. — Хорошо, — тихо ответила я, закрывая глаза. Я начала эту битву, уверенная, что знаю о каждой натянутой струне. Зима жаждала крови и грабежа, неутолимого голода в их животах. Кеган и Значимая хотели покинуть Аркадию как можно скорее, убеждённые, что этот бой можно измерить только степенью поражения. А Лето? Лето хотело раздавить меня. Превратить в пепел ничтожных смертных, осмелившихся ступить в их владения. Я поняла это раньше двух других командиров в моей армии, потому что у меня было преимущество, которого у них не было. Я до сих пор помнила ту жестокую ненависть, которую почувствовала, пройдя через ворота, когда посмотрела на залитое лунным светом поле. Не имело значения, имело ли тактический смысл для Принцессы Полудня отступать от Творения, чтобы напасть на нас, или нет. Она должна была. Это было в её натуре. Я была из Зимы, а Лето никогда не смогло бы уклониться от такого наглого вызова, как тот, который я бросила. Эта битва всегда была неизбежной. Значит, дело было в том, чтобы сложить шансы в мою пользу. Мне нужна была история или, по крайней мере, затравка, имеющая вид таковой. Летняя группа, попавшая в плен, послужила этой цели, оставив мне лишь необходимость сделать настоящую ловушку. Так что я пощадила графа Старого Дуба, хотя однажды своими действиями он заслужил ужасную смерть от моих рук. Дело в том, что фейри ранга графа могут открывать врата. К сожалению, не такие врата, как у меня, но их способность переступать границу, защищающую Творение, может быть распространена на группу. Такую, как например половина когорты Разбойника, а также достаточное количество магов, чтобы подавить графа Старого Дуба многослойными чарами. Чтобы убедить его сделать ворота, к сожалению, пришлось приставить к нему железные ножи, так как пламя Лета внутри него делало Речь неэффективной. Разбойник был в состоянии позаботиться об этом. Он радостно сообщил мне, что в Колледже была целая неделя занятий, посвященных этому предмету, наряду с вопросом: «слишком много пыток — это сколько?» Ответ, по-видимому, оказался более сложным, чем я предполагала. Утверждение гоблина, то это давние любимые уроки всех курсантов, как и курс о том, почему «огромные и ужасные силы» не являются уважительной причиной для отсутствия обоза снабжения, я предпочла не слишком обдумывать. Когда он вернулся в Творение, ему было приказано срочно разыскать Верес. В зависимости от того, где находился Пятнадцатый по отношению к тому, где Разбойник появился с Графом, могло быть два варианта. Первый заключался в том, что легион будет слишком далеко, чтобы успеть к битве, и в этом случае он должен был просто приказать рыцарям спешно скакать впереди пехоты. Другой состоял в том, чтобы переправить всё, что он мог, и разбить фланг фейри в соответствии с указаниями, которые я ему дала. Ещё до начала боя я была уведомлена, что сложилась вторая ситуация. По другую сторону только что открывшегося портала выстроился весь Пятнадцатый, и к этому времени они уже должны начать переход. Также должны прийти Подмастерье и Лучница: человеком, который был по другую сторону связи, которую я организовала в тот момент, когда открыла врата, был Масего, капитан Фираса была уверена в этом. Хорошо. Тогда я могла бы действовать в соответствии со своим основным планом, а не по запасному — и менее привлекательному — сценарию. На полное уничтожение Лета здесь было бы слишком самонадеянно рассчитывать, я это понимала — мы были слишком глубоко на их территории для этого. Но, если правильно разыграю свои карты, я, возможно, просто получу то, что мне нужно, чтобы вести эту войну на своих условиях. Дело в том, что, когда я покидала Марчфорд, я думала о том, чтобы провести отряд через Аркадию, как о рискованной авантюре, которая позволила бы мне сократить марш на Демониста. В конце концов, все знали, что фейри были сильнее в Аркадии. Способны использовать больше своей силы. Предположение каждого командира в этой войне состояло в том, что я попытаюсь сразиться с ними в Творении, где условия были более благоприятны для меня. Но было ли это так на самом деле? Эта мысль была в глубине моего сознания со времён Лауэра. Я могла бы сосредоточить легионы и армию Даоина на юге и попытаться разгромить там Летний Двор, но это было бы дорого. Мы потеряли бы тысячи в этом бою, и ещё тысячи были бы ранены и бесполезными, когда я уделаю Акуа. Если я втяну в это Зиму, это означало бы позволить хищным фейри свободно разгуливать в Кэллоу под командованием существа, с которым мне было бы трудно справиться, не говоря уже об убийстве, если бы до этого дошло. И даже если я выиграю, что тогда? Может быть, мы сожрали бы половину их числа, прежде чем они отступили, что обошлось бы нам в два раза дороже, но где гарантия, что они просто не выскочили бы откуда-нибудь ещё. Пятнадцатый и те, кого я тащила с собой, были, возможно, самой мобильной силой на Калернии на данный момент, но у фейри было то же преимущество, и они лучше его использовали. Так что, если я не хотела, чтобы они пронеслись мимо моей армии и сожгли Кэллоу от Убывающего Леса до Серебряного озера, мне нужно было диктовать, куда им идти. Так же, как Верес поступила со мной в наших первых военных играх, отдав мне свой флаг, чтобы она могла быть уверена, где я буду, вместо того чтобы дожидаться ничьей. Точное место и момент, когда я точно знала, где они будут? Здесь. Сегодня. Мне придётся обескровить их здесь, потому что Аркадия была единственным местом, где я могла сделать их численность бессмысленной. До тех пор, пока сегодня история была на моей стороне, я могла убивать их толпами так, как я просто не могла бы в Творении, не потеряв при этом тысяч своих подчинённых. Хотя я и не могла покончить с ними здесь, это было правдой. Предстояло второе сражение, и чтобы иметь возможность диктовать, когда и где оно произойдёт, мне нужно быть немного… безрассудной. Это был единственный шанс, который я получила, а это означало, что мы возвращались к старому стандарту «всё или ничего». Я никогда раньше не проигрывала это пари и сегодня не собиралась. Почти всё шло так, как я хотела, и поэтому я была не слишком удивлена появлением Рейнджер. Не было никаких сомнений, что это была она: я узнала этот плащ из моих Именных снов. Я быстро отдала приказ ни в малейшей степени не провоцировать её — насколько я поняла, она воздерживалась от убийства праэс ради спортивного интереса скорее из вежливости к Блэку, чем из какой-либо реальной привязанности, и эта вежливость могла сходить погулять в тот момент, когда Рэйнджер кто-то раздражал. Я подумала, что она может быть здесь из-за Принца Сумерек, чтобы забрать второй глаз для своих украшений, но она не пошевелилась, когда он вышел. И она не предприняла никаких действий против принцессы Сулии, что породило другое предположение. Это было… нехорошо. Будь это кто-то другой, я бы предположила, что она ждала, пока фейри устанут друг от друга, прежде чем ворваться, но это противоречило моему пониманию Рейнджер. Если бы она была здесь для драки, она бы хотела, чтобы тот, с кем она сражалась, был на пике своего мастерства. Чем дольше она воздерживалась от участия, тем больше я нервничала, но что, дьявол раздери, я могла с этим поделать? Я была почти уверена, что смогла бы справиться с Лучницей, если бы понадобилось, но та была довольно откровенна в том, насколько её учитель превзошла её. Довольно очевидным было то, как прошёл бы этот бой, если бы я выбрала его, чего я действительно не хотела. Я открыла глаза и продолжила наблюдение за битвой. У меня всё ещё имелись карты для игры, больше, чем, вероятно, думал соперник, но, если бы я хотела добиться победы, мне нужно выбрать подходящий момент. На востоке столкнулись Лето и Зима. Центр Зимней линии состоял из пяти тысяч моих старых приятелей — солдат иссушённого древа, — и они очень сильно жевали Летнюю пехоту. Фланги, однако, состояли из того же сброда, что напал на Марчфорд, и они терпели кровавое поражение. Трюки, которые сработали с моими легионерами, оставили других фейри равнодушными, и, в отличие от Летних фейри, эти придурки не сражались в правильном боевом порядке. Воины против солдат, мелькнула у меня мысль. Моим «союзникам» пришлось вывести своих бронированных легионеров раньше, когда левый фланг дрогнул, тысяча Всадников Воинства на своих смертоносных единорогах выскочили из леса, чтобы врезаться во врага и снять давление. Однако крылатые рыцари Лета взлетели, и при одинаковом количестве с обеих сторон у столкновения был только один исход. Битва в небе над ними тоже складывалась не лучшим образом. Принцесса Сулия и её ручной обиженка расправили крылья и полетели ввысь, чтобы сразиться с Принцем Сумерек и Принцессой Безмолвных Глубин, и, наблюдая за тем, как это происходит, я вздрогнула. Зимний принц начал с того, что наполнил небо воющей метелью, которую Принцесса Полудня тут же испарила криком. Просто криком. Даже без огня или чего-то ещё. Должно быть, это было неловко. Наблюдение за боем Летней королевской семьи дало мне представление о том, каково это, должно быть, было наблюдать, как мы с Подмастерьем выкладываемся по полной. Сулия не давала покоя королевским особам Зимы, в то время как принц Глубокой Засухи орудовал колдовством. Принцесса Безмолвных Глубин немного замедлила их, когда призвала какую-то силу, чей вес можно было почувствовать даже с того места, где я стояла, обрушив сокрушительное давление, которое вдавило землю под ними — в процессе измельчая фейри с обеих сторон — и чуть не сбила Летнюю пару с неба. Однако это длилось недолго, и принцесса Сулия отомстила, отрубив той руку и разбив ею нос Принцу Сумерек. Я бы восхитилась её стилем, если бы не была следующей в её списке убийств. Бой высокородных разворачивался как урок о том, почему Зиму били плетью всякий раз, когда дело доходило до битвы, и, хотя пока они держались — Безмолвная Глубина сделала себе совершенно новую руку изо льда и тут же попыталась задушить ею принца Лета — эти песочные часы в конце концов опустеют. Я не могла этого допустить, как бы мне ни хотелось, чтобы Принц Сумерек стал наглядным уроком о том, почему попытка использовать меня была плохой идеей. Они пока что были мне нужны. На востоке всё шло более гладко. Регулярные части Пятнадцатого создавали плацдарм, продолжая переправу, хотя потребуется некоторое время, прежде чем их будет достаточно, чтобы добиться успеха. Подмастерье сказал мне несколько месяцев назад, что сможет превратить фейри в создателей порталов моего уровня, если у него будет заключенный достаточного ранга, но я не могла не заметить, что портал, который он нашёл, был заметно меньше моего. Я подозревала, что на горизонте была ещё одна лекция о тонкостях превращения фейри в корм для рунических массивов, и я не с нетерпением ждала её. Что касается рыцарей Кэллоу, что ж, они проложили себе путь через, должно быть, четыре тысячи фейри, прежде чем отступить с сохранением строя. Они взяли бы больше, если бы фейри перед ними не поднялись в воздух вместо того, чтобы покорно позволить сбивать себя с ног. Теперь летние солдаты пытались стрелять залпами, но даже их хитрые огненные стрелы были недостаточно быстры, чтобы догнать хорошую кавалерию на ходу. Рыцари скакали вне пределов досягаемости, потеряв от огня всего несколько человек: тяжёлые пластинчатые доспехи не вызывали никаких нареканий, а без огненного колдовства эти стрелы мало чем отличались от обычных. Кэллоу снова построились и начали разворачиваться, чтобы обрушиться на фейри сзади, к моей радости. Несколько тысяч летних солдат поспешно выстроились там, где они были атакованы ранее только для того, чтобы обнаружить, что им ничего не грозит. Это снимало напряжение и с массы, атакующей стены моего лагеря, а с той стороны легионеры Афолаби учили фейри, как Двенадцатый получил свое название. Может, мне и не нравился этот человек, но, когда дело доходило до войны, он знал своё дело. Я увидела, как формируется новая угроза, хотя пока преимущество было на нашей стороне. У фейри, которые готовились выдержать ещё одну кавалерийскую атаку, не было другой угрозы, кроме нескольких сотен легионеров Пятнадцатого перед ними, и, если им взбредёт в голову взять эти ворота, Верес мало что могла с этим поделать со своей стороны. Мне придётся дать им ещё кое-что для беспокойства. — Капитан, — сказала я. — Передайте сообщение: они должны встретиться со мной на поле. Им просто нужно найти самого громко кричащего. — Мэм, — отдала честь Фираса. Я передёрнула плечами под бронёй. Жаль, что не могу вырезать на ней молитвы, как рыцари, ведь учитывая, что я вроде как продала свою душу Богам Внизу, всё, что я получу от молитв, — это обугленную кожу. Ну, может быть, и не продала. Я же не просила писца официально оформить сделку. Заложила — чувствовалось более точным определением. Я послала гонца к Науку и наблюдала, как по всему центральному проспекту лагеря были убраны баррикады. Хакрам вернулся ко мне вскоре после этого, только что из боя на внешних частоколах. Его топор был скользким от крови, а наплечник прорезан насквозь. Его хорошее настроение было очевидным. — Вылазка? — спросил он. — Что-то типа того, — согласилась я, завязывая волосы в конский хвост. Я закрыла защёлки шлема и надела перчатки, осторожно разминая закованные в броню пальцы. Хорошо. Может быть, они не очень помогут против настоящего клинка фейри, но они гарантировали, что всякий раз, когда я ударяю по чему-то, оно ломается. — Герцогиня Кеган передала, что за ней последуют регулярные войска и Дозор, — сообщил Адъютант. — Раз уж эти крылатые рыцари идут не от нас. — Численность? — Всего девять тысяч, — сказал высокий орк. — Маршал Значимая придерживается мнения, что снятие большего количества слишком сильно ослабит стены. Когда дело доходило до осад, я была склонна учитывать опыт старой гоблинши. Она была той, кто руководил захватом Саммерхолма и Лауэра во время Завоевания. — Они стянуты так близко и плотно, как мы их достанем? — отметила я. — Она задавалась тем же самым вопросом, — ухмыльнулся Адъютант, как уродливый зеленый кот, поймавший сойку. — Первое цветение, прежде чем мы начнем нашу контратаку. — Знаешь, я уверена, что Лето ко многому готово, — вслух подумала я. — Магия, летающие крепости, Именованные. Однако, как насчёт гоблинской инженерии? Я сомневаюсь. Две тысячи Наука образовали таран шириной в проспект, тяжёлая пехота впереди, а деорайт приготовились за ними. Я шла впереди, Хакрам был рядом со мной, а остатки Висельников столпились вокруг меня. Позади нас, недалеко от центра лагеря, воздух наполнился звуком освобождающихся шестерёнок и шкивов. Дюжина болтов из баллисты с наконечниками из холодного железа со свистом рассекли воздух, а спустя мгновение за ними последовали камни требушета. Висельники широко распахнули передо мной ворота, и я увидела множество фейри, истекающих кровью на земле, в то время как ряды впереди были пробиты камнями размером с лошадь. Значимая была достаточно любезна, чтобы смягчить для нас сопротивление, и продолжала наносить удары по флангам, пока мы продвигались вперёд. Боги, как я была рада, что фейри презирали технику. — ПЯТНАДЦАТЫЙ! — крикнула я, обнажая свой меч. — ВПЕРЁД! Силы Преисподних вырвались на свободу, но на этот раз это были мы.