— Торговаться с дьяволами — всё равно что рисовать собственной кровью:
чем больше картина, тем суровее цена.—
Императрица Ужаса Пагубная Вторая
Я вздрогнула от дискомфорта, когда пересекла границу тюрьмы. Это казалось в корне неправильным, и если бы я не знала, что превращение в герцогиню Безлунных Ночей изменило мою природу каким-то сверхъестественным образом, меня бы это насторожило. Хотя тревожных аспектов и так хватало. Я уже убедилась, что холодное железо на самом деле причиняет мне не больше боли, чем любой другой вид, но Масего придерживался мнения, что заклинания, созданные для воздействия на сущности, не созданные Творением, будут жалить намного сильнее, чем раньше. Учитывая, что дьяволизм как магическая дисциплина имел дело именно с такими заклинаниями, мне нужно было принять несколько мер предосторожности, прежде чем иметь дело с Акуа, которая теперь была Демонистом. Если уж она была уверена, что сможет схватить проклятого Хашмаллима ещё до того, как войдёт в Имя, то с моим ублюдочным титулом фейри она и подавно могла бы справиться: эти две вещи даже близко не стояли. Я отбросила эту мысль. Место, где я сейчас стояла, не было другим измерением, не совсем. Как сказал Иерофант, если он хотел удержать Принцессу Полудня, ему было необходимо, чтобы она находилась в Творении. Здесь её сила была меньше, большая её часть запечаталась, чтобы переступить порог на эту сторону, где ей не место. Однако, если она пребывала в карманном измерении, то исход становился непредсказуемым. Даже лишившись солнца, принцесса Сулия была несказанно могущественна, и она могла бы просто прорваться сквозь защиту голыми руками, если бы ей это понадобилось. Итак, тюрьма, которую поддерживали мои маги, находилась в Творении, в сложном массиве, который заставлял меня потянуться за выпивкой, стоило едва взглянуть на него. Я требовала от Масего максимально ограничивать силу его магических бла-бла-бла, пока он не нашёл правильный подход — этакое сливное устройство. К ней была прикреплена куча магических дренажей, которые высасывали энергию так же быстро, как она её восстанавливала, рассеивая её в Творении. Результаты были не из приятных: территория вокруг тюрьмы почти заставляла бояться, круг земли, на котором всё росло, перезревало и умирало в течение дюжины ударов сердца. А потом снова, и снова, и снова. Крыса сунул свой нос и спросил, можно ли использовать это явление для ускорения посева, и получил ответ, что можно. Но посевы были бы, по сути, пылью в форме растений. И, возможно, также ядовитыми, потому что почему бы фейри не сделать это настолько ужасающим, насколько это возможно? Я оставила квартирмейстера обсуждать с Мастерящей возможные варианты использования этого эффекта, уловив что-то о «нацеливании на сельскохозяйственные угодья», а также о «порче пайков». На самом деле, этого следовало ожидать. Праэс именно под таким углом смотрели на вещи, даже те, в которые лучше не вмешиваться, и задавались вопросом: «Можем ли мы сделать из этого оружие?». Вот как вы получили Пустошь, Крыса. Они пока не дотягивались до уровня злодеев, способных хихикая украсть погоду другой страны, но были в шаге от этого, так что я напомнила Хакраму, чтобы он присматривал за этими двумя. Последнее, что мне было нужно, — это кучка порождённых Летом растительных монстров, буйствующих в Кэллоу, после того как мы, наконец, дадим Дворам пинка. Принцесса Полудня всё так же парила в воздухе, на её запястьях и лодыжках висели рунические кандалы. Однако теперь она проснулась. Её волосы были огненными, очень похожими на волосы Килиана, когда он слишком глубоко погружался в колдовство, но на этом сходство заканчивалось. Мой… Старший Маг выглядел как человек, хотя и был более хрупким в кости, чем средний дуни, во внешности же принцессы Сулии не было ничего смертного: она была воплощением силы, фантазией слепого скульптора о том, как должны выглядеть люди. — Мой надзиратель навещает меня, — сказала принцесса Полудня. — Тогда тут был бы Иерофант, — легко ответила я. — Хотя я полагаю, что ответственность в конечном счёте лежит на мне. — Ты пришла только для того, чтобы уклоняться от ответа, герцогиня? — спросила фейри. — Если так, избавь меня от своего присутствия. Лучше молчание, чем твои бессмыслицы. — Я пришла поговорить, — сказала я. — Так получилось, что у меня есть к тебе несколько вопросов. — И я должна снизойти к тебе в этом? — насмешливо спросила принцесса. — Может быть, я прикажу тебя пытать, если ты этого не сделаешь, — заметила я. Насмешливая улыбка не уменьшилась ни на крупицу. — Я была под ножами Зимы на протяжении многих, многих жизней, — сказала она. — Всё, что могли бы сделать смертные, было бы детской имитацией. — Говорю как человек, побывавший на операционном столе Масего: ты очень сильно ошибаешься, — сказала я. — И это было, когда он лишь помогал. Но ты права, я не позволю тебя пытать. На самом деле, я обычно не одобряю эту практику. — Значит Король Зимы оставил следы того, кем ты когда-то была, внутри этой уродливой оболочки, — сказала принцесса Сулия. — Радуйся, герцогиня, ты не такая мерзость, какой могла бы быть. — Опять эти разговоры о мерзости, — сказала я, закатывая глаза. — Так нельзя общаться с тем, кто пришёл на переговоры с тобой, Сулия. Она искренне рассмеялась над замечанием. Звуки не были похожи на смех человека, скорее на усталость, жару и лязг стали о сталь. — Ты уже заключила сделки, смертная, — усмехнулась она. — Две из них я видела своими глазами. Интересно, что ты пообещала Ларату, чтобы он рискнул вызвать мой гнев на поле боя? Я была почти уверена, что так звали Принца Сумерек. Король Зимы как-то упоминал об этом, но после того, как мне вырвали сердце, это не заняло почётного места в моей памяти. — Я обменяю этот секрет на правдивые ответы, — сказала я. Её глаза обратились ко мне, и если бы я раньше уже не присвоила мантию власти, подозреваю, что мне было бы физически больно встретиться с ней взглядом. Но даже в таком виде у меня запекло в глазах от нашего противостояния взглядами. — Я не часто торгуюсь с такими, как вы, — сказала она. — Полагаю, что сжигание собеседников на месте ограничивает твои возможности в этом отношении, — сухо ответила я. — Среди смертных мало что можно найти стоящего, — пожала она плечами, или вернее попыталась это сделать. Её оковы не оставляли много места для движений. В полной скованности она не могла бы даже говорить, но Иерофант снял это ограничение до того, как я вошла. — Девять вопросов, — сказала я. — И я сообщу тебе условия моей сделки с Принцем Сумерек. Я должна быть удовлетворена ответами, или они не будут засчитаны. — Ты пытаешься ограбить меня, дитя, — усмехнулась она. — Я уже сделала это, — ответила я со своей самой неприятной улыбкой. — Йоинк, помнишь? Её лицо вспыхнуло от гнева, и я мысленно выругала себя. Мне действительно нужно научиться закрывать рот, когда общаюсь с монстрами. Если бы мне удалось не объявить блядскую войну Королю Зимы в середине нашего разговора, в самом центре его власти, у меня до сих пор было бы настоящее сердце вместо той хрени, что он засунул мне в грудь. — Наслаждайся этой мимолётной победой, герцогиня, — сказала она. — Лето придёт за тобой, и спасения нет. Я вздохнула. — Ты знаешь, я на самом деле не хочу драться с вашими подданными, — сказала я. — Вы вторглись в мой дом без всякой провокации и начали убивать всех, кто не преклонил колени перед королевой из другого королевства. Я не Рейнджер, Сулия. Я не ввязываюсь в смертельные поединки с полубогами ради возможности похвастаться. — Ты думаешь, мы хотим шагать по этой богами забытой пустоши? — взорвалась она. — Творение — это безумие. Беспорядок подобен зуду, который невозможно почесать, а люди… Она прикусила язык, уставившись на меня так, словно я вынудила её заговорить. — Девять вопросов, — повторила я. — За раскрытие условий сделки с принцем Сумерек. — Я сделала паузу и, решившись, продолжила: — С добавлением предыдущих условий. У меня всё ещё был договор, который Король Зимы вынудил меня заключить, если этого будет недостаточно, хотя я бы предпочла не раскрывать потенциальную слабость, подобную этой, одному из моих самых опасных врагов. Принцесса Полудня, по слухам, была слаба в интригах, но в оставшейся части Лета обязательно должен был появиться какой-нибудь аристократ, который хорошо разбирался в этом. Фейри стиснула зубы, но после долгого молчания успокоилась. — На этих условиях я принимаю сделку, — нехотя отозвалась она. Боги, наконец-то. Я искала ответы с того момента, как в Марчфорде появился проклятый Зимний Двор, и до сих пор получала только загадочные комментарии по поводу своих проблем. Я не раз думала о том, чтобы заполучить в свои руки Зимнего дворянина для допроса, но я не смогла бы доверять ответам кого-то слишком низкого ранга — и количество вопросов, скорее всего, потребовалось бы намного больше запрошенных девяти. Принцесса Полудня была второй после королевы при Летнем Дворе и, вероятно, наименее хитрым собеседником, на которого я могла надеяться на этой иерархической высоте. — Почему Летний Двор вторгся в Кэллоу? — сразу же спросила я. Осталось восемь вопросов. — Это было обязательство, — ответила Сулия. — Как Зима вела войну с Творением, так и мы должны вести. Её величество выбрала Кэллоу нашим врагом, и я не знаю её причин. Это в какой-то степени объясняло, почему Дворы могли оба бороться со мной, когда Масего сказал, что они не должны иметь возможности атаковать одну и ту же цель. Если Зима сражалась с Праэс, а Лето — с Кэллоу, разницы должно быть достаточно, чтобы соблюсти любые тайные правила, которым они подчинялись. Это также подтвердило, что Летняя Королева что-то замышляла: её не заставляли выбирать Кэллоу, и я сомневалась, что она приняла это решение без причины. Это означало, что два правителя фейри пытались что-то получить от моей родины, и в обоих случаях я понятия не имела, что это было. — Когда королева живёт как принцесса, каков её титул? — спросила я. Осталось семь вопросов. Этот появился по просьбе Иерофанта. Он сказал мне, что у него было бы лучшее представление о том, как противостоять королеве, если бы он знал, какую форму обычно принимают её силы. — Принцесса Утренней Звезды, — ответила фейри сквозь стиснутые зубы. Не понравилось, ха. Она явно знала, почему я спросила. Я бы задалась вопросом о том, каковы были последствия ответа, но у меня были маги, чтобы разобраться в этом. — Какие силы оставались у Демониста, когда вы покинули поле битвы при Льесе? — далее продолжила я. Осталось шесть вопросов. Этот раз она восприняла лучше, чем предыдущий, — похоже, Акуа не обзавелась друзьями. Впрочем, как обычно. — Один больший дьявол, — перечисляла принцесса Полудня. — Не более шести тысяч смертных. В два раза больше нежити и меньших дьяволов. Хорошо. Это не было чем-то таким, с чем я не могла бы справиться, учитывая армии, которые были в моём распоряжении. Надо быть конченым имбецилом, чтобы думать, что это всё, что есть в распоряжении Демониста, но это должно составлять основную часть её силы. Я могла бы победить её, всё, что осталось, — это битва между козырными картами. Задача была сложнее, учитывая, как много времени она потратила на подготовку, но на моей стороне было ещё четверо Именованных, и теперь мой набор приёмов был гораздо глубже, чем у неё, а в случае неудачи у меня были нужные люди, чтобы пробить путь к победе. — Каков твой план побега из этой тюрьмы? — озвучила следующий вопрос я. Осталось пять вопросов, и теперь она выглядела разъярённой. Неужели она действительно думала, что я не собираюсь спрашивать об этом? Может, я и зелёная, но не настолько, ведь я имела дело с Правящим Советом и Верховными Лордами больше года. Она действительно сильно разозлилась. Или просто не привыкла торговаться с позиции слабости, подумала я. Каковы были шансы, что она уже попадала в подобную историю раньше? Я очень сомневалась, что она когда-либо играла с Зимой в игру с вопросами, если судить по разговору о пытках. Был очень реальный шанс, что она внутри паниковала, потому что никогда раньше не попадала в подобные ситуации. Ты и я — мы обе, Сулия, на незнакомой территории. Я просто лучше фейри умела держать голову над водой. — Я превращаю плоть моей левой руки в силу, не поглощённую вашим массивом, — всё-таки ответила принцесса. — Это позволит мне в конце концов прорваться сквозь защиту. — Ответ неполный. Когда ты закончишь? — надавила я. — Через месяц, — проворчала она. Это было похоже на правду. Она, вероятно, вырвалась бы в разгар нашей битвы с Летом и разрушила бы наши армии изнутри. Иерофанту придётся как-то позаботиться об этом. Теперь настала очередь вопросов от Верес: — В твоём войске есть золотые фейри. В чём их слабые стороны? Осталось четыре вопроса. Когда они сражались против легионеров под командованием Наука, они прорывались прямо сквозь людей, пока мы с Масего не подкинули пару сюрпризов в их строй, чтобы ослабить их давление. Они казались эквивалентом Меча Угасающего дня, который выставила Зима, но были намного опаснее. И в отличие от солдат Иссушённого древа, они сражались в строю. — Бессмертные связаны с Королевой Лета, — сказала она. — Если она умрёт, они тоже погибнут. Вряд ли это можно назвать слабостью. Там должно было быть что-то ещё. — И? — уточнила я. — И они слабеют вдали от Лета, — неохотно добавила она. — Они несут знамёна с осколками солнца, но, когда знамёна уничтожаются, золотые фейри теряют большую часть своей силы. И теперь у моих магов была цель. Прогресс. Я уже озвучила всё, что меня просили выяснить другие, оставалось всего четыре вопроса, чтобы попытаться выяснить то, что я лично хотела знать, но не квалифицировалось как «неотложная проблема». По крайней мере, по стандартам моих офицеров. Я придерживалась мнения, что ответы, которые помогли бы нам выиграть эту войну, заключались не в количестве или слабости. — Что Летний Двор собирается делать с Кэллоу, если сможет его захватить? Три вопроса. — Захваченные территории должны стать частью Аркадии и самого Лета, — сказала принцесса. — Вместе со всеми, кто в них живёт. Я закрыла глаза, мысли кружились. Зимний Двор пытался сделать что-то подобное, я была почти уверена. Во время атаки, ради прекращения которой я вторглась в Аркадию, фейри пытались пронести осколок Аркадии в Творение. Это не удалось, но Король Зимы впоследствии заполучил меня в качестве вассала, связав Марчфорд с ним через меня. Если Лето преследовало те же цели, то это лежало в основе пьес в обеих их частях. Если Лето становилось больше, то баланс между ним и Зимой качался в их сторону. Это могло бы даже принести новые истории в пользу Двора и объяснить, почему Летние фейри заставляли кэллоу присягать на верность Королеве Лета в моих отчётах. Однако я всё ещё чего-то не понимала. Если целью был захват земель, почему Зима нанесла удар по одной из самых укреплённых целей в Кэллоу? Пятнадцатый был в Марчфорде в течение нескольких месяцев, прежде чем они начали свои атаки. Конечно, там было бы легче переправиться, но Лето доказало, что это возможно сделать и в других местах. Если бы Зима открыла врата, скажем, в Вейле? Они могли бы захватить все центральные равнины Кэллоу, прежде чем Легионы смогли бы отреагировать. Сулия уже заявила, что именно Зима начала этот танец, что вызвало ещё больше вопросов. Со стороны Зимы вторжение не было ответным действием, а это значит, что это был осознанный выбор. — Почему Король Зимы нацелился именно на Марчфорд? Два вопроса. — Я не могу знать наверняка, — качнула головой принцесса. — Перечисли твои лучшие предположения, — проворчала я. — Границы там были тоньше, что делало возможным вторжение, — ответила фейри. — Или ему нужен был Именованный на службе, чтобы действовать в Творении, без собственноручного вмешательства. Дьявол, я не дала ей точного количества версий. Просто множественное число, так что ей сошло с рук всего две. Не стоило использовать другой вопрос, чтобы спросить о том, какие ещё есть предположения с её стороны. Возможно, я неправильно истолковала ситуацию, нахмурилась я. Когда Лето выступило, на их стороне была сила симметрии: Зима воевала с Творением, так что они тоже должны были воевать. Это могло бы облегчить им выход из Аркадии, и у них наверняка получилось бы лучше. Они распространились бы намного быстрее и в нескольких местах по сравнению с одним неудачным плацдармом Зимы. Поскольку Зимний Двор был тем, кто начал эту схему, и притом беспрецедентную, у них, возможно, не было другого выбора, кроме как пойти на самый низко висящий плод, которым был Марчфорд. С другой стороны, если бы я поставила себя на место короля, какая была бы лучшая мишень, чем Кэллоу? По крайней мере, на Калернии. Не было другой территории, столь разделённой и недавно ослабленной войной. Если бы он провернул это дерьмо в Принципате, у него возникли бы большие неприятности. Вольные Города, может быть, но там было гораздо больше игроков и большее количество Именованных. Всё, с чем ему придётся иметь дело здесь, — это Оруженосец с её командой и Дьяволист на юге. Мои люди были непроверенными, многие недавно пришли к своим Именам, а у Акуа на лбу было выбито «скоро восстанет». В тот момент меня осенило, что я сама могу быть причиной всего этого. Возможно, допустив восстание Льеса, я обеспечила вторжение Зимнего Двора на мою родину и вынудила Лето сделать то же самое. Я добавила крови в воду, и монстры попробовали её на вкус, восприняв это как приглашение выйти поиграть. — Безжалостные Боги, — прошептала я. Тысячи людей погибли во время восстания, но сколько ещё пришлось на долю фейри? Весь южный Кэллоу был оккупирован. Мой собственный легион подвергся нападению. Дьявол раздери, я создала идеальные условия для того, чтобы Дьяволист попыталась осуществить свой коронный план, и неизбежная правда состояла в том, что положить конец всему этому безумию тоже будет кровавой работой. Однажды я отпустила героя и сказала ему несколько слов. Прошли годы, а Кэллоу всё ещё расплачивался за это решение одним трупом за другим. Я взяла себя в руки. Я не могла позволить себе проявить слабость перед Принцессой Лета, даже если она моя пленница. Я встретилась с ней взглядом и увидела, что она ничего не упустила. Она не наслаждалась моим ужасом, но и не оставила его без внимания. Мне нужно знать, подумала я. Чтобы разобраться в этом, пока не стало слишком поздно. Это было больше, чем обычные фокусы фейри. Оба Двора играли по более крупным ставкам, чем я предполагала. — Если какой-либо Двор получит часть Кэллоу, — хрипло спросила я. — Что произойдёт в Аркадии? Остался один вопрос. Принцесса Полудня медленно и широко улыбнулась. — Я не знаю, — засмеялась она. — «Ничего», — говорит моя королева, — «это пройдёт». «Всё», — говорит ваш король, — «потому что эта глина никогда не была сформована». Я почувствовала себя так, словно мне вручили последний кусочек головоломки, тот, который прояснил очертания целого. Зимнему Королю на самом деле было всё равно, смогу ли я вытеснить Лето. Он предпочел бы это, потому что тогда любые преимущества, которые могли бы возникнуть, были бы полностью на его стороне. Но даже если я потерплю неудачу, пока я жива, у него всё ещё есть Марчфорд и именованный, на которого он может повлиять. У него была бы ещё более глубокая связь с моим городом, чем у Лето с их украденными территориями, если бы он сохранил моё сердце. Меня осенило, что, насколько он понимает, он уже выиграл. Оставалось только определить степень победы. Принц Сумерек сравнил фейри Зимы с лисами, отгрызающими свой собственный хвост, чтобы избежать ловушки, ещё в Скейд. Готовы уничтожить какую-то часть себя, чтобы избежать худшей участи. И я видела, когда я стала герцогиней Безлунных Ночей, бесконечный круг, который был жизнью и смертью Дворов. Результаты всегда были фиксированы с самого начала, но это было потому, что в круге перерождений были только известные истории и роли. Если я стану частью этого, если Кэллоу станет? В Аркадии Королева Лета сказала, что «история исправится сама собой». Она думала, что эта попытка провалится и всё вернётся на круги своя, когда колесо снова повернётся. Она просто играла отведённую ей роль — восходящее Лето, уничтожающее всё на своём пути. Но Король Зимы решил, что сможет избежать колеса повторений, и ставил на кон жизни всех жителей Кэллоу ради своего броска костей. Не имело большого значения, что он победил Лето, пока в конце пути маячил беспрецедентный результат. Даже если он проиграет, он может родиться для другой истории, когда колесо повернётся. Если бы колесо повернулась с новыми вводными в виде Кэллоу, новая история уже не была бы предначертанной. Всё это время я искала генеральный план в традициях Праэс, но его никогда не было. Это был просто отчаявшийся человек, бросающий камни в пруд, чтобы то же самое старое отражение перестало пялиться на него. Если к тому времени, когда всё закончится, в Кэллоу останется хоть одна нить влияния фейри, этого может быть достаточно, чтобы втянуть в беспорядок всю страну. Я только что стала величайшей живой угрозой миру на моей родине. Я должна была разбить их обоих, членов королевской семьи с каждой стороны. Уничтожить всё, чем они были. Последствия в противном случае были за пределами того, что я могла легко понять. Я сжала и разжала пальцы. Летняя Королева. Она была единственной, до кого я могла дотянуться. — Сулия, — спросила я, — какая роль лежит в основе Королевы Лета? Мой последний вопрос. Мой самый важный. — Обязанности Лаврового Венца тройственны, — сказала она. — Уничтожить Зиму. Защитить Айне. Увидеть победоносное Солнце. Три, всегда три. И мне нужны все три в моих руках, если я хотела подчинить бога своей воле. — Теперь выполняй свою часть сделки, мерзость, — прошипела она. — Я сыта тобой по горло. — Я возьму корону семи смертных правителей и одного, чтобы положить их к ногам Принца Сумерек, — сказала я. Её лицо застыло. Проблеск чего-то похожего на страх промелькнул в этих сияющих глазах, и это было совсем нехорошо. — Ты не знаешь, что ты пообещала, — сказала она. — Этого не должно случиться. — Тогда скажи мне, почему, — сказала я. Тишина, тишина и ненависть. — Я так и думала, — пробормотала я. — Сладких снов, Принцесса Полудня. Я ушла. Я не искала своих друзей, хотя и испытывала непреодолимое желание увидеть их. Прямо сейчас я чувствовала слишком сильное отвращение к себе, к ним, ко всему, что я сотворила с тех пор, как впервые стала Оруженосцем. Я любила их, и я должна была. Я заплатила за них ужасную цену. Сколько жизней, которые, как я утверждала, я хотела спасти, я променяла на то, чтобы они были рядом со мной? Вместо этого я искала кого-то другого, кого-то, кто не стал бы испытывать отвращение. Мне нужен был совет, и в пределах моей досягаемости была марионетка одного из величайших ныне живущих правителей Калернии. Я нашла женщину, ожидавшую меня в палатке, и села перед телом, которым Малисия управляла издалека. — Однажды ты сказала, что научишь меня, — сказала я Императрице. — Так научи меня сейчас. Мне нужно перехитрить бога во плоти, прежде чем пройдёт оборот луны. Императрица Ужаса Малисия, Первая её Имени, Тиран Высоких и Низких Владений, Владычица Девяти Врат и Повелительница Всего, Что Она Видела, долго смотрела на меня. Затем она улыбнулась.