Сладкое

       — Думаю, я созрел поговорить об произошедшем. – Ох, правда? – Бачикин звучит с долей сарказма: так, как обычно звучит Марикин, когда тот подтрунивает над друзьями. Долбанное влияние. – Мхм. – Сигукин вздыхает, игнорируя насмешку над его неразговорчивостью: выговориться все равно стоило, или иначе все труды Бачикин уйдут за зря на следующий день.       Она, наконец осознавая его серьезность, смотрит через плечо внимательно – недоверчивый взгляд чувствуется даже сквозь очки. – Тогда я слушаю, бачи.       Сигма, ловя то, как она на него смотрит, после неловко отводит глаза в сторону – неудобно перед ней. Смотрит, словно в душу заглядывает, выискивая все грехи. – Я... – Сигукин немного хмурится, руками перебирая пальцы Бачикин, пока формирует мысль. Тихо пыхтит, пытаясь расслабиться: – ммм... – ...Я расстроен. – Неловко начинает икенумовец. – Расстроен и зол на себя. – Почему? – Помогая ему сосредоточится, спокойно бормочет Бачикин, аккуратно хватая руку Сигукина за палец собственным, зацепив небольшим "крючком", пока тыкается в плечо. – ...Из-за Джеральди. – Он останавливается, позволяя рукам задержаться в подобном положении. – Из-за того, что я не смог его спасти. Точнее, из-за того, что ты, к примеру, смогла спасти Кирими, а я его не смог... — А шанс был? — Продолжает задавать наводящие вопросы Банджи, облегчая ему труд сформировать мысль. – Был ли шанс, что его можно было спасти, бачи? — ...Я не знаю. — Тихо хрипит Сигма. – Не знаю, но уверен, что был, просто я его не увидел. Ведь был ответ, который я сначала не нашел, прежде чем не уничтожил Катастрофу и не убил его.       Бачикин молчит. Лениво приподнимает голову, глядя на друга внимательными, немного поблескивающими магентой глазами, спрятанными за тёмными очками, . — ...Я смогла спасти Кирими только потому, что я увидела решение. – Снова опустив взгляд, задумчиво пробормотала Бачикин. – А я нет. Я не увидел. – Угрюмо говорит Сигукин. – Но это не значит, что ты должен злиться на себя из-за этого, бачи. Никто не знает, было ли на самом деле решение, или нет. — Отвечает икенума, смотря на руки. – И если бы я его не увидела, я бы тоже врятли бы смогла спасти. Но это тоже не значит, что я должна была бы винить себя за это, бачи. — Ведь, если бы ты увидел шанс, ты бы наверняка им воспользовался, верно? — Продолжает Бачикин, переплетая их пальцы. – Ты бы сделал все, чтобы спасти и его, так ведь, бачи? — Но... — То, что ты не увидел решение, не значит, что ты должен корить себя за его гибель, бачи. — Она сжала его руку чуть крепче. — Стечения обстоятельств могли банально помешать его спасению, бачи, а не твоя невнимательность. Ты уже взял на себя ответственность за все, что ты сделал, и даже больше — за то, что из-за тебя после было сделано другими, бачи. Свою вину ты уже забрал и теперь несешь её до окончания жизни, как и обещал, а за остальное ты не в ответе. — Я, как и ты, чувствую ответственность за произошедшее с ними, бачи, ведь это я отдала приказ уничтожить Гапаниз. — Напомнила Бачикин, голос которой отдавался в плече. — Но мы не в ответе за то, что кто-то из них не выжил уже после нападения спустя 5 лет, бачи. – Я не говорю, что ты в целом не виноват – я уже не буду с тобой спорить на этот счет, бачи. Но ты не виноват в том, что ты не смог уберечь его от смерти: мог бы, ты бы увидел решение и спас его.       Сигукин умолк. Бачикин не была мастером объяснений, но свою мысль она смогла донести — стечение обстоятельств не было его виной. Может, даже если бы он и увидел решение, и попытался бы им воспользоваться, у него бы ничего и не вышло – что-то бы помешало, или бы у него просто не хватило сил. Конечно, эгоистично было смотреть на это с такой стороны, но своя доля правды тут была.       Сигукин тихо вздыхает, опуская голову. Стало легче, но на душе все еще паршиво. – ...я просто хочу вернуть ему то, что отнял. Хотя бы часть. – Я знаю, бачи. – успокаивающе отвечает Бачикин, снова аккуратно тыкаясь ему носом в плечи и мягко проводя большим пальцем по внешней части ладони. – И я знаю, что если бы ты мог, ты бы обязательно это сделал, бачи.       Сигукин уныло усмехается, опуская голову. Больше ему сказать было нечего: конечно, он бы попытался. Может, в этом и разница..?       Они сидят так еще какое-то время. После Бачикин немного поворачивает голову, едва касаясь губами до кожи на переходе от шеи к затылку — попытка раслабить напряженные после этого разговора плечи; немного помогло, судя по поднявшейся и опустившейся на выдохе спине. Затем она укладывается на него щекой, задумчиво рассматривая Сигукина сзади. Поднимает одну руку, позволяя второй оставаться переплетенной пальцами с чужой, и аккуратно проводит ладонью по лопаткам. — Крылашки? – Тихо спрашивает Бачикин, касаясь кончиками пальцев еле видных, фиолетовых следов на них. — У тебя свои есть. — ворчит Сигукин, снова напрягаясь. – Я своими пользоваться ещё не умею, бачи. — Оправдалась она, непринуждённо продолжая массировать плечи. – А у тебя они мя-я-ягонькие. И пушистые. И пахнут приятно, как ванилька. И ты можешь их призвать по собственной воле, бачи, когда я не могу.       Сигукин чувствовал, как Бачикин, уткнувшись ему в спину, гаденько улыбается, и обреченно вздыхает, бурча под нос: он терпеть не мог, когда она об этом просит. –...с условием, что потом ты снимешь свои очки. — говорит Сигукин, чуть сводя недовольный взгляд назад, на подругу. – Да без проблем, бачи. – Она соглашается со справедливой сделкой и откланяется чуть назад от парня, убирая руки, и позволяя ему облегченно выдохнуть. После – довольно усаживается, чувствуя нарастающее предвкушение.       Сигма выпрямляется, и разминает свои плечи, пользуясь полученным ему пространством. После - снова устало горбится, хмуря глаза.       Бачикин с детским восторгом наблюдает, как из зоны лопаток, сопровождаясь какой-то очередной, пурпурной магией, вырастают два аккуратных, темно-фиолетовых крыла, занимая большее пространство между ними; помнится, где-то 8 лет назад они были синими, чистыми от мрака, если её не обманывает память — все таки, в те времена она была не в себе, причем конкретно. Та Бачикин была куда более шизанутая, чем та же императрица Бачикин, а, следственно, и провалов в памяти о тех временах было больше. Только в последнее время начало что-то вспоминаться, и она не сказала бы, что была этому рада...       Но вернемся к реальности. Сигукин делает несколько пробных движений: плавно приподнимает и опускает крылья, разминая. Внезапные использования своей анатомической особенности отражались сильной нагрузкой на теле, так что по возможности стоило не спешить, дать ему возможность спокойно призвать их и расслабиться в своем истинном виде – Сигукин не так уж и часто оставлял их на себе, предпочитая не ударяться крыльями об все дверные проёмы. Так что Бачикин в таких случаях всегда сидела на месте без движений ровно до того момента, пока не поймет, что все, он смог размяться.       После этого она пробно, даже немного робко провела ладонью по крыльям – только по основаниям, не заходя дальше; словно ребёнок аккуратно гладит по спинке кота, побаиваясь, что может того рассердить. – И-и-и-ик!! — А после – тут же на такой же детский манер пищит и утыкается головой в чужую спину, обхватывая руками Сигукина поближе к себе, от чего тот испуганно визжит чуть ли не до икоты. Только не хватает комментария своих действий как "Ути, киса!!" со стороны подруги. – Бачикин! — Сигукин недовольно рычит, оборачиваясь на веселую морду, спрятанную в перьях, подрагивая и нервно сглатывая. — Я же просил так не делать!! — Прости, бачи! – Бачикин на секунду вылезает, приподнимая голову к нему, и довольно фыркает от щекочащего нос и щеки пуха. – Они просто такие милые и пушистые, бачи, не удержалась!       И после она снова погружается носом в перья, и Сигукин громко ругается, чувствуя, как он опять инстинктивно вздрагивает и краснеет на пару тонов ярче. Хоть и Бачикин переодически подобное делала, он никак не мог к этому свыкнуться, напрягаясь, как при ожидании атаки в спину.       А ей ничего — она лежит себе головой, счастливо улыбаясь, и зарывается пальцами, пропуская меж ними перья: они у него мягкие, шелковистые, приятные на ощупь – грех не потрогать. И хоть крылья у него птичьи, пах он вовсе не как птица, собравшая весь уличный смрад: от пушистых перьев шел только легкий, приятный запах ванильной стружки.       В это время крылатый только больше краснеет, опустив голову и что-то бурча: в жизни не признает же, что, когда он переодически очищает крылья, он намеренно чистит именно мылом с этим запахом, зная, что Бачикин он нравится. Не признает, но самосознание все равно издевается над ним, делая очевидным тот факт, что Сигукину нравится, когда икенума в солнцезащитных очках так тыкается носом ему в перья, вдыхая запахи. От того и стыдно, от того он и бесится, когда она об этом просит, но при этом не может реально отказаться...       Бачикин продолжает аккуратно тыкаться в перья и мягко проводить по крыльям, снимая слетающий пух – линька крыльев была довольно частой проблемой в их доме, а так как Сигукин был слишком ленив чтобы полностью самостоятельно о них заботится, ему с этим помогала его подруга – часто усаживалась с ним, расчесывая перья после их помывки и просушки. Все равно сам он до некоторых мест не дотянется.       Затем она, немного меняя положение руки на перьях, наблюдает за реакцией Сигукина: он немного непонятливо гудит, и неосознанно раскрывает одно крыло чуть сильнее, давая больше пространства для почесушек.       Бачикин загадочно улыбается, и начинает чесать на открытом пространстве: – Вот тут, бачи? – Спрашивает Бачикин, опуская руку к основанию крыльев. – К чему ты это спрашивае- ох. Ох-х-х, – Сначала гаркает Сигукин, а после резко сменяется, удивляясь и расслабляясь, непроизвольно склоняя голову в бок и приоткрывая крылья, когда почесушки смещаются. – Чуть, чуть-чуть выше, нет, ниже... – Так? – оооо, да-а-а... – довольно гудит крылатый, раскрывая крылья полностью, склоняясь чуть ли не в руки девушки, когда пальцы коснулись нужной точки.       Бачикин тихо хмыкает и снисходительно улыбается, продолжая чухать в указанном месте. И сравнивает Сигукина с котом: довольным, счастливым котом, который обычно на все чужие руки ворчит, а сейчас сам подставляет свое пушистое пузо, чтобы его погладили. Только в данном случае пушистые крылья со спиной.       Вскоре Сигукин совсем падает всем телом на диван, расслабившись блаженно мыча от удовольствия, — только крылья подставляет под руки и чуть ли не мурчит. Жаль только, не умеет – настолько ему было сейчас хорошо.       Так и проходит время. У Бачикин уже руки устают чухать, так что под конец она заваливается рядом, просто оборачивая руки вокруг Сигукина и уткнувшись ему в шею.       Он сначала не реагирует, а после лениво оборачивается на неё, разглядывая. Затем сам к ней разворачивается, рассматривая лицо.       Очки на месте. Нехорошо. – Эй. – Сигукин тихо, чуть ли не шёпотом говорит, словно боясь потревожить нависшую уютную атмосферу. Девушка рядом вопросительно мычит, лениво приподнимая голову.       Жнец аккуратно берет её за тело, которое никак не сопротивляется под весом собственной лени, и перекладывает на себя, приобнимая. Бачикин приподнимается с чужой грудины, и недоумевающе глядит на него сквозь очки. — Я свою часть сделки выполнил. Твоя очередь. – А. – Вспомнила Бачикин, равнодушно смотря на довольную ухмылку друга, и, сонно потирая переносицу, кивает. – Секунду.       Она уже берется пальцами за черные дужки¹, но её прерывает Сигма, укладывая руки поверх. – Не, я сам хочу. – Ох. Ладно. – Не препятствует Бачикин, после позволяя парню плавно снять очки с носа, после откладывая их на край кровати и рассматривая белое лицо.       Глаза у неё сначала закрыты, и уставше жмурятся. После она их приоткрывает, чуть щурясь от непривычной яркости мира, и с ленивой, мягкой улыбкой глядит на Сигукина.       У нее были красивые глаза. С ярко-розовой, магентовой радужкой, с белой каемочкой у черного зрачка. С небольшими синяками от недосыпа у краев глаза и замученным взглядом, что делало её немного похожей на Сигму.       Возможно, они не всегда были такого цвета — её глаза были точно так же очень похожи на глаза Даэру в прошлом, когда богиня раскрыла свою истинную злую суть. Но факта это не меняло – они были красивые. Цвет насыщенный, глубокий, но менее выраженный, чем когда она использует свои силы; взгляд таинственный и немного неестественный, но добрый; глаза немного поблескивают – хочется с чем-то сравнить, да вот только он не знает, с чем. Сигукин смотрит на нее, и невольно улыбается.       Было все еще трудно привыкнуть к её настоящему лицу: каждый раз, когда она снимала очки и открывала глаза, что было достаточно редким случаем, она словно излечивалась от какого-то синдрома Бачибачи²; выглядела, как совершенно другой человек, да и вела себя немного иначе. Так что, он старался почаще вытягивать случаи, чтобы она их снимала, чтобы привыкнуть к этому.       Бачикин зевает, уставая играть в гляделки, и укладывается обратно ему на грудь. Сигукин ей подытоживает, сворачиваясь рядом, и укрывается крыльями, пряча их двоих за ними. – Напомни, почему ты их никогда не снимаешь? – Лениво спрашивает Сигукин, оборачиваясь руками вместе с подругой. — Не знаю, бачи. Или не помню. – Тихо отзывается Бачикин, проводя руками по перьям. – Марикин говорил, что я их всегда любила носить на людях, но на постоянной основе начала после знакомства с Даэру-сама, бачи. Возможно, на тот момент я прятала так свою личность, бачи. А может просто из-за того, что это выглядит клёво. – А сейчас почему? – Не знаю, бачи. Привыкла уже. — Тихо вздохнула Бачикин, прячась в шее. – Да и не хочется лишний раз видеть свое лицо.³ – Зря. — Отвечает Сигукин, чуть склоняясь к ней и касаясь губами её век, после продолжая. — Стесняться тут нечего.       Бачикин тихо смеется, оправдываясь, что она не стесняется. Но Сигукин стоит неуклонно, ибо иначе её поведение никак не объяснить, и начинает шуточный спор, заканчивающийся дракой подушками. Упрямство - их второе имя.

***

      Карта в руках взметается вверх. Выхватывается, крутится острым уголком на пальце. Снова взметается, выхватывается, крутится. И так по кругу.       Взгляд немного сужается, внимательно следя за происходящим в коридоре: вот, мимо него проходит Коритора, таская за собой Оцукина, который что-то несвязно и одурманенно бормочет на причитания заботливого друга о том, что нужно использовать спецкостюм; с противоположной стороны бежит Закуро, избиваемая святым крестом. Дом сегодня весьма оживленный. – Шумитаро-сан! – Произносит проходящая рядом Фукуро, счастливо тыкаясь в чужую макушку. — Пойдем я тебе сошью новый плащик, Шумитаро-сан? Это совсем уже порвалась, холодно в Сабреку будет! – В этом нет необходимости...— Тихо и монотонно отвечает Шумитаро, находящийся на чужих руках и удобно сложивший крохотные ручки на себе, особо не реагируя на переодические потискивания и счастливый писк сверху.       Марикин, лениво следящий за этой картиной, пока подкидывает карты, тихо смеется себе под нос: Шумитаро наверняка получает несомненный кайф каждый раз, когда его носят на ручках. Пользовался своим безообидным крохотным видом, который снимал с него следствия звания самого сильного существа во вселенной: ему удобно и хорошо, и не надо самому ходить, его донесут другие. Он просто не показывал это, да и в принципе его частой проблемой было выражение чувств – он всегда бегает с каменным лицом и в апокалипсис, и когда его одевают в детскую форму морячков забавы ради.       Карточник зевает, и прислушивается к звукам хихиканья за стеной, переминаясь ноги на ногу: стоять на одном месте уже было западло и вообще не в его стиле; хотелось усесться задом на удобно примятое место в кресле и повтыкать в телефон, но нет – он сейчас торчит у чужой двери уже какой битый час, и ждет непонятно чего.       Сигукину уже легче, он смеётся. Надо бы наконец успокоиться и уйти отсюда. – Мари-чан! – Поток бессвязных мыслей прерывает знакомый голос, и Марикин удивлённо вскидывает брови, поднимая голову в сторону источника звука. – Мари-ча-а-ан!!~ – Фуса? – Откликается икенумовец, растерянно рассматривая внезапно подошедшего к нему самурая. — Ты уже вернулся? Я думал, вы еще где-то час с Вен будете заниматься. – Да, мы уже закончили. Она хорошая ученица, – Гордо произнес Фусакин, качаясь на ногах и разминая плечи после затяжной интенсивной тренировки. Честно признать, хоть он все равно был сильнее этой ученой леди из белой керамики, она сумела его потрепать изрядно. – Очень усердная. Видимо, ей действительно надоело, что с ней обращаются как с...ну...сам понимаешь... – Унитазом. — Закончил предложение за замявшегося икенумовца Марикин, ухмыляясь и выразительно вскидывая бровь. – Ну, да. – Пожал плечами Фуса, смущенно крутя свою красную ленточку в руках. – И-и я могу её в этом прекрасно понять! Самого бесило, когда меня не воспринимали всерьез. Так что мы теперь оба ищем для нее способ получить человеческий образ. – Смотри только, чтобы потом не вышло как у тебя с проклятьем, шарик на ножках. – Тихо засмеялся Марикин, после откланиваясь от возмущений и легких ударов по плечу за прозвище. — Не, с ней не должно быть так. Это у меня не было тела, а у нее то оно есть. – Объяснил после самурай, задумавшись. – Ей просто нужно внешность получить получше, ну или, иначе говоря, расу сменить. Арумо и чужая душа в этом случае не нужна. — Я понял. – Кивнул карточник, устало опираясь об стенку сзади и складывая руки на груди. — Нашли хоть что-то? — Подобрали пару вариантов заклятий! ~ ☆ – Радостно ответил бывший шарик, на пальцах показывая сколько именно. – На всякий смотрим и другие варианты, а пока подбираем наилучший из этих. – Это хорошо. — Ага. Кстати, — Резко очнулся самурай, после склоняясь к бывшему герою. — А что ты тут делаешь?? Это же комната Бачикин с Сигукином, нет? — Подслушиваю. – Невозмутимо ответил Марикин, улыбаясь. Фусакин недовольно цокнул языком, по-учительски складывая руки на поясе. – Ай-яй-яй, Мари-чан. Совсем уже чужую личную жизнь не уважаешь, да-а-а? – Будто бы я когда-либо это делал. — Хитро отпарировал любитель гачи-игр, после смеясь над надутым лицом Фусакина. – Но в любом случае, они там пиздятся подушками, так что мне тут делать больше нечего. Идём. — Он махнул за собой рукой, откланиваясь от стенки и медленно шагая в сторону коридора. Фусакин поспешил за ним, после задумчиво окидывая икенумовца взглядом. Хоть Марикин действительно был беспардонной личностью, но он редко следовал таким идеям, как подслушивание и подглядывание. Только если беспокоился. За долгую дружбу с ним, и, ну, отношения, он уже сделал для себя вывод, что Марикин стал тихим параноиком в счет своих друзей после событий 5-летней давности. Он всегда молчит об этом, пуская саркастичные шуточки, но беспокоится. Самурай почесал щеку, после обратившись с вопросом: – Как думаешь, стоит ли рассказывать Сигукину, что это действительно был Джеральди? — Ммм... — Марикин потянул голос, сощурив глаза: судя по всему, задумался. После ответил: — Нет, не думаю. – Почему? – Не знаю. – Немного нахмурился Марикин, хоть и сохранил улыбку на лице. – Просто не считаю это необходимым. – Как по мне, будет лучше выждать, когда он смирится с произошедшим окончательно и перестанет себя грызть за это при любом напоминании, и только потом говорить, что Джеральди выжил. Так тогда ему будет легче смирится с чем-то то подобным в будущем, если кто-то действительно умрет, и он не будет тешить себя ложными надеждами. – Твоя правда. – Вздохнул Фусакин, соглашаясь с рассуждениями друга. – И все-таки, как-то нехорошо это. Мы же, получается, умалчиваем от него важные факты. – Мы не будем тянуть время долго. Просто дождемся, когда ему станет легче думать об этом. – Успокоил друга бывший герой. – Как скажешь. — Снова вздох. Они идут еще немного с напряженной тишиной, после чего Фусакин резко разворачивается к икенумовцу. — Я хочу выпить чаю с печенькой. Будешь со мной? — Только если ты завариваешь. – Пожимает плечами Марикин, после хватаясь за протянутую ему руку и послушно следуя за веселыми скачками самурая.

Сигукин открывает новый навык! Умение «Зона комфорта» теперь доступно! Дом – это там, где тебя ждут родные и любящие люди.