Летаргия

Арсений сидел на полу перед телевизором, полностью сконцентрировавшись на экране. Скоро должен начаться блок новостей, и мельтешение цветастой рекламы вызывало тяжелые волны негодования. Скрестив по-турецки ноги, Арсений затаил дыхание, когда голос диктора закончил перечислять достоинства нового спрея для горла. Но наконец пошла заставка новостей, и он выпрямился, превращаясь в абсолют зрения и слуха. «...засняли камеры наружного наблюдения. На кадрах видно, как неизвестный мужчина держит в руках коробку, которую позже найдут в северной части свалки. По словам охранника, который стал очевидцем произошедшего, мужчина предпринял попытку сжечь ее, но в итоге загорелась часть промышленных отходов. Как только возгорание удалось потушить, охранник проверил содержимое коробки, после чего вызывал сотрудников правоохранительных органов...» Лицо ведущей вновь сменилось кадрами со свалки. На нечетком замедленном видео двигалась фигура Арсения, скрытая красной толстовкой с размытым логотипом бренда на всю спину. Ее он купил специально этим же утром, зайдя в наполненный покупателями магазин эксклюзивной одежды. Арсений облизал губы, разглядывая сотрудника пресс-службы МВД, который давал журналистам комментарий. «Ну же, ребята, это так просто»,— думал он, будто загипнотизированный светом экрана,— «Я ведь уже сложил для вас дважды два. И даже ответ набросал карандашом». Эйфорию, стекающую под кожей медовым ликером, прервал рингтон мобильного. — Дим?— Арсений ответил на звонок, тщательно скрывая разочарование в голосе,— Привет. Ты что-то хотел? — Привет. Да, у меня к тебе предложение делового характера. Мои на весь день уехали к теще, а меня оставили за главного. Так что... Как насчет посиделок под бокал-другой? С Димой Позовым Арсений познакомился в далеком детстве. Их знакомство сложно было назвать захватывающим или хотя бы оригинальным. Мать Арсения работала в детском саду, куда мама Димы устроилась поваром. Естественно, обе женщины загорелись желанием сделать из сыновей закадычных друзей. Маленькому Арсению Дима понравился с первой встречи: тихий неуверенный мальчишка в круглых очках и зеленом джемпере. В школе Позов не отличался выдающимися талантами, зато легко вливался в любые компании. Казалось, что в школе у него были знакомые во всех классах, во дворе Диму постоянно звали посидеть на лавочке или погулять по стройке. Арсений же рос улыбчивым, но заносчивым ребенком с кристально-голубыми глазами и ямочками на щеках. Про таких, как он, соседки в возрасте непременно говорили «само очарование». Заводить друзей ему не составляло труда; все хотели познакомиться со смеющимся во весь голос мальчиком, который ураганом носился по детской площадке. Но только вот с дальнейшим общением возникали трудности. Даже со всеми своими одноклассниками Арсений умудрился рассориться в первые дни учебы. Он мог вспылить на ровном месте, взорваться негодованием или смертельной обидой во время игры или беседы. Детонатор с кудрявыми вихрами срабатывал по малейшему поводу. И Арсений не упускал случая продемонстрировать свой гнев во всей красе. Переходил на крик, обзывался, пихал и толкал обидчика. Щеки в такие моменты заливало густым румянцем, а маленькие кулаки сжимались, норовя стукнуть по чужой руке или плечу. Как итог, новые знакомые спустя пару месяцев переставали звать его во двор, чтобы сыграть в прятки или обменяться наклейками. И только у Димы получилось стойко выстоять против цунами его характера. Он никогда не обижался из-за гневных слов или болезненных пинков Арсения, как ни в чем не бывало здороваясь на следующий день после стычки. А еще он готов был поддержать любую авантюру Попова, будь то поиск сокровищ в городском парке или захват пиратского судна, роль которого исполняли старые жигули соседа. Дима с восторгом относился ко всем идеям, не переставая смотреть на него щенячьими глазами. В Арсении было то, чего так недоставало скромному Позову: обаяние, подвижность и безграничное воображение. Потому синяки и порванные рубашки он предпочитал не замечать, неизменно первым идя на примирение. Обладая упорством Сизифа, Дима протащил дружбу с Арсением через школу, университет и продолжал хранить ее до сих пор, полностью свыкнувшись с его характером, тяжелым, как могильная плита. — Да, конечно, давай,— согласился на предложение Арсений, поднимаясь с пола и разминая затекшие ноги,— Могу подъехать через час-полтора. Взять что-нибудь с собой? — Нет, ничего не нужно... Через час-полтора?— Даже не видя друга перед собой, Арсений был уверен, что тот скептически поправил очки,— Ты из Москвы, что ли, будешь ехать? Тут ехать от силы минут двадцать. — Я не одет,— недовольно пояснил Попов, и Дима издевательски цокнул: — Ох, ну разумеется, как я мог забыть. Каждый день как на парад. Мы все равно дома сидеть будем, какая разница? — Прости. Не могу, как ты, Димка,— тихо фыркнул Арсений, раскрывая дверцы внушительного шкафа,— Это для тебя и клеенка – плащ на осень. — Очень смешно. Давай, жду тебя. Помимо возможности выспаться и заняться личными делами, Арсений обожал выходные за отсутствие офисных костюмов. Он ощущал почти физическое удовольствие, меняя невзрачные пиджаки и галстуки-удавки на футболки с дизайнерскими принтами и джинсы с порванными коленями. Придирчиво перебирая вешалки, Арсений стал выбирать образ на сегодня. На одежду у него уходила половина зарплаты, о чем Попов ни капли не жалел и воспринимал этот факт скорее с гордостью. Мягкая разноцветная ткань скользила между пальцев, даря коже легкие мурашки. Спустя несколько минут большая часть шкафа перекочевала на диван, представляя собой пиршество оттенков и фасонов. Среди вполне обычных рубашек и брюк то и дело мелькали маленькие слабости, которые Арсений не мог оставить в магазине. Кожаную портупею он приобрел во время отпуска в Чехии. И, хоть надевать ее приходилось от силы два раза (и то под толстовку), вещицу он все равно горячо любил. А с кислотно-зеленой майкой-сеточкой отношения так и не срослись. Арсений считал кратковременным помутнением факт покупки, но выбросить эталон безвкусия в помойку не поднималась рука. В общей сложности примерка заняла больше часа. Успокоился он, когда выбрал черную футболку с минималистичным изображением лотоса и джинсы с искусственными потертостями. От украшений Арсений отказался, вряд ли в тусклом свете квартиры можно оценить всю их прелесть. Широкие браслеты отправились назад в комод, сопровождаемые тоскливым взглядом.

***

— ...и он сразу же предложил поехать к нему,— Арсений оживленно жестикулировал, чуть не задев стоящий рядом стакан,— Представляешь, да? За кого он меня вообще принял? Похоже, что я бы согласился на это? Они сидели на кухне в квартире Позовых. Здесь пахло домашней едой и чем-то теплым, напоминающим аромат хозяйственного мыла и полотенца, родом прямиком из детства. Бутылки виски и джина выглядели в этом семейном гнездышке гротескно и жутко неуместно. — А нечего тереться в барах рядом с непонятными мужиками,— флегматично заметил Дима, болтая в руках стаканом с джином. Рассказ друга он слушал вполуха, и, казалось, был занят собственными мыслями. Рассеянный взгляд скользил по раскрасневшемуся лицу Арсения, который был увлечен описанием событий прошлого воскресения. Услышав слова Позова, он прервался на середине предложения, возмущенно заморгав. — И ничего я не терся,— возразил он, сделав глоток жгучего виски и потянувшись за ветчиной,— Я отдыхал, а он сам ко мне подошел. Не буду же я сразу посылать человека. — Ага, еще скажи, что ты по барам и клубам просто музыку послушать ходишь,— язвительно ввернул Дима, но под злым взглядом осекся, резко меняя щекотливую тему,— Кстати, Катю уволили, представляешь? На прошлой неделе. — Правда?— Арсений вскинул брови, автоматически демонстрируя удивление,— Как так получилось? — Сокращение штата,— невесело ухмыльнулся Дима, опираясь локтями о столешницу,— Сказали писать заявление по собственному желанию. Очень вовремя, конечно. Сейчас и так расходы предвидятся, так еще эта ипотека... Будем как-нибудь выкручиваться. Выражение лица Арсения сменилось на сочувственное, будто кто-то потянул внутри него рубильник, отвечающий за смену эмоций. — Ничего, все обязательно наладится,— он тепло улыбнулся, и Дима не смог не улыбнуться в ответ. От друга магнетическими волнами исходила уверенность и бьющая фонтаном энергия, которой он охотно делился, заражая своим мироощущением. Позов даже немного завидовал его воле к жизни: казалось, будто для Арсения никаких преград и стоп-кранов не существовало. Эта черта в нем восхищала Диму с самого детства. Какое-то время он пытался перенимать его привычки и поведение, но все попытки стремительно терпели крах. Очень скоро он пришел к выводу, что дело не в поступках Арсения, а в том, что тот нисколько не задумывался об их последствиях. Бегал по стройке, не боясь сломать ногу, дразнил соседских детей, сбегал по ночам из дома ради прогулок по городу. Достигнув зрелого возраста, Арсений продолжал потакать своим желаниям, не обращая внимания на аргументы здравого смысла, который в его чудную голову вовсе не завезли. — Раз ты так считаешь, значит, наладится,— ответил заметно расслабившийся Дима. То ли сказывался выпитый джин, то ли настроение Арсения, но он чувствовал, как тревожность растворяется и уходит из его вяло текущих мыслей. — У тебя-то с работой все нормально? Клиенты есть? — Никаких проблем,— заверил Позов,— Клиентов достаточно. Правда, все скучные: в основном, бытовуха или мелкие кражи. И алкаши, которые домашним из-за «белки» лица разбивают. Сесть ведь никому не хочется. А я вожусь с ними, как курица с яйцами. В отличие от Арсения, мечтавшего о карьере в театре, планы Димы были куда прозаичнее. Образование он решил получать ради стабильной работы, которая будет его кормить. А потому, взвесив все «за» и «против», пошел на юриста, а после магистратуры устроился стенографистом в суд. С годами руководство разглядело старание и упорство Позова, приходящего всегда на час раньше и уходящего на два позже. В конце концов, ему удалось дослужиться до адвоката, что и было пределом его скромных мечтаний. — А тебе хотелось бы взяться за что-нибудь посочнее?— Арсений заметно оживился, по-новому взглянув на друга. — Спрашиваешь! Конечно, хотелось. Например, у Анатольевича, каждое дело, как серия «Рекса». И наркодилеров от пожизненного отбивал, и какого-то поехавшего стрелка от строгача прикрыл. У него даже подрывник клиентом был, представляешь,— светлые глаза возбужденно заблестели за стеклами очков,— Вот это я понимаю — портфолио. Хоть будет, что внукам рассказать в старости. Блин, Арс, знал бы ты, как меня эти идиоты достали. Бутылку водки в магазине своровал, на год присел, вышел и опять за старое. У меня скоро свои «постоянники» заведутся. Это даже не работа, а какой-то гребанный конвейер. Если бы мне попалось такое дело, которое интересно будет взять... Да мне одной только премии хватило бы, чтобы кредит покрыть на четыре месяца вперед. А уж про повышение я вообще молчу. — Говорят, желания имеют свойства сбываться,— задумчиво проговорил Арсений, поглаживая ободок стакана пальцем. — Да, если загадать их у золотой рыбки,— с сарказмом отозвался Дима, возвращаясь из непривычного мира грез. Ссутулил плечи, вяло дожевывая остатки ветчины. — Я бы себе завел золотую рыбку,— Арсений усмехнулся,— Развел бы из нее целую стаю. Или как это правильно называется? Косяк? Неважно. Заполнил бы ими бассейн и каждый день загадывал по сотне желаний. Был бы как царь Мидас, но с рыбками. — Про «косяк» ты верно сказал,— неумело пошутил Дима, потерев лицо полупьяным жестом. — Ладно, не стану злоупотреблять гостеприимством,— Арсений поднялся из-за стола, довольно потягиваясь и выгибаясь в пояснице,— Мне уже пора, а тебе еще надо будет маскировать последствия нашего «застолья», а то у Кати возникнут вопросы. — Как знаешь,— не стал удерживать Дима, проводив его до двери,— Увидимся еще как-нибудь, хорошо? Отзвонись, как домой приедешь. — Обязательно,— надев куртку, бросив через плечо Арсений, направляясь к лифту. В такси он лениво копался в телефоне, проверяя новости и листая фотографии знакомых. Внутри стало пусто и будто бы противно. От чего именно, Арсений понять не мог. Его раздражало буквально все: ровный гул мотора, проплывающие мимо деревья, мягкая обивка автомобиля и запах кожаного салона. Даже собственное тело, с комфортом откинувшееся на сидение, начало максимально бесить. Арсений зажмурился, медленно выдыхая через приоткрытый рот. Но вместо спокойствия короткая медитация принесла ощущение вязкости, затхлой стагнации. Словно Арсений тонул в сыром болоте и не мог достать ногами до дна. Время превратилось в бесцветную резину, и он пожалел, что так мало сегодня выпил. У дома он расплатился с таксистом и остановился, не доходя до двери. Хотелось еще немного подышать свежим воздухом, проветрить голову. Дурнота понемногу отступала, нервная система переключалась в режим «все исправно». Подул зябкий влажный ветер, и Арсений поежился, засунув руки в карманы. Что-что, а одеваться по погоде он никогда не умел. Предпочитал не теплое, а красивое, потому в его аптечке вечными помощниками прописались различные средства от простуды. — Молодой человек, закурить не найдется?— из ниоткуда перед ним возник парень в безразмерной куртке. Щурясь и разглядывая его лицо, он преградил Попову дорогу. — Что? Оу, нет. Извините, я не курю,— сказал Арсений, намереваясь обойти незнакомца. Но тот вцепился в его локоть пальцами, крикнув кому-то сбоку: — Ребят, это он, давайте! Происходящее далее слилось для Арсения в хаотичный калейдоскоп из кадров: он вскидывается и видит трех человек в черном обмундировании и масках. Кто-то толкает его в спину, отчего он валится на асфальт, едва успев вытянуть руки перед собой. Сверху на него давит чужое колено, мышцы в теле Арсения болезненно натягиваются. Оба его запястья заводят за спину, голую кожу холодит что-то металлическое. С трудом повернув голову вбок, Арсений попытался разглядеть нашивки на их форме, но, как назло, никто не планировал поворачиваться к нему спиной. — Тащи, в машину тащи,— прикрикнул один и развернулся, давая знак автомобилю, въехавшему во двор. Перед Арсением мелькнули белые крупные буквы «ОМОН». Он победно улыбнулся и расправил плечи под крепкой хваткой своих конвоиров. Наконец-то.