***
Сентябрь, Наши дни Китти медленно открывает глаза, позволяя яркому солнечному свету, мерцая, влиться в голубую радужку. Его щека прижата к подушке, отчего пухлые губы смялись на подобие рыбки, а по спине пробегается неприятный холодок, мгновенно рассыпая по коже мурашки. Он хрипло вдыхает прежде, чем приподнимается на локтях, морщась от лёгкой боли в рёбрах, и оглядывает комнату. И расплывается в озорной улыбке, понимая, где он, но тут же шипит, чувствуя боль в нескольких местах. Пальцы сразу же взметаются к губам, пробегаясь по нескольким разрывам мягкими подушечками. Китти пищит, как девчонка, падая лицом в подушку и жмурясь, а затем прикусывает свежие раны зубами, слизывая новую выступившую кровь. Его мозг услужливо подкидывает картинку того, как ночью то же самое делал Агуст. От этого внизу живота приятно сводит, а по позвоночнику проходится словно разряд тока. Китти подскакивает на кровати, оглядывая себя, и удовлетворительно хмыкает. К старым отметинам от чужих небольших зубов прибавились новые, ещё немного царапин, засосы и…он хмурится. Синяк на ребре, прямо под татуировкой, ему явно оставил не Агуст. Он тычет в него пальцем, чувствуя нарастающую боль, и смутно вспоминает, что вероятно сделал слишком резкий пирует минувшим вечером на пилоне. — Ты заслужил, — слышится невнятный хриплый голос со стороны двери. Китти вздёргивает голову, встречаясь с сонным взглядом тёмно-карих глаз, и щурится в немом вопросе. — Синяк, — указывает пальцем Агуст, после скрещивая руки на обнажённой груди и приваливаясь плечом к дверному косяку. — Ты вчера сиганул на меня, но я не рассчитал, и ты влетел ребром в мой локоть. Но я не жалею, — жмёт он плечами, цепляя сигарету из пачки зубами, затягиваясь и выдыхая густой дым в духоту спальни. — Ты сделал мне больно, Ги, — обиженно дует пухлые губы Китти, вставая на кровати на колени. — Я требую извинений. — Ты же знаешь, что никогда их не получишь, — хмыкает Агуст, проходя мимо к окну, чтобы задёрнуть тёмные шторы и приоткрыть створку на проветривание, а после запускает пальцы во всклокоченные русые волосы. — А ты знаешь, о каких извинениях я говорю, — облизывается Китти, хватаясь пальчиками за петли для ремня в чужих рваных джинсах. — Тогда эти извинения, — выделяет слова Агуст, болезненно сжимая его запястья и отбрасывая шаловливые ручонки. — Ты получил ночью. Кажется, даже дважды. — Бог любит троицу, Ги. — Ты атеист, Пинки. — Агрх, настанет день, когда ты перестанешь называть меня так, — рычит Китти, откидываясь на спину и злобно уставляясь в потолок голубыми глазами с размазанной вокруг них косметикой. — Мы оба знаем, что это кончится тогда, когда ты перестанешь называть меня «Ги». — То есть никогда. — Именно. Взгляд Агуста темнеет, когда он оглядывает лежащего перед ним парня. Китти без тени стеснения раскинул в стороны стройные ноги, выставляя напоказ лиловые засосы на тонких щиколотках и внутренней стороне бёдер. Агуст скользит взглядом по крепкому прессу, вздымающейся от негодующе-тяжёлого дыхания грудной клетке, жилистой шее с нелепой татуировкой хеллоу китти сбоку. Китти хмуро таращится в потолок, закинув руки за голову и кусая нервно израненные губы, и дёргается лишь тогда, когда чувствует ладони на тазобедренных косточках. Он резко втягивает носом воздух, уставляясь на Агуста, что потушил в кулаке сигарету, откинув её куда-то на пол, и теперь задумчиво разглядывал его тело, водя пальцами по косым мышцам живота. — Ты же сказал, что я уже получил свои извинения, — язвительно ворчит Китти, не шевелясь и позволяя парню укусить себя прямо в синяк на рёбрах. — Никто и не говорит, что это извинения, — усмехается Агуст и нависает над ним, грубо хватая его под поясницу и приподнимая над кроватью, чтобы вжать задницей в свой стояк. — Завтрак в постель? — мурчит Китти, потягиваясь, как кошка, в чужих руках. — Ага, яичница с беконом. Открывай рот, Пинки. Он звонко смеётся, когда Агуст склоняется над ним и сразу проскальзывает языком меж пухлых губ, целуя лениво, но глубоко, как им обоим нравится. Он обвивает руками тонкую шею, вплетая пальчики в русые волосы и притягивая его к себе ещё ближе, и едва не пищит от радости, когда тот прижимается голой грудью к его, перемещая широкие ладони на круглую задницу. Скажи кто-нибудь Чимину пять месяцев назад, что его тайный краш будет вытрахивать из него остатки сна солнечным сентябрьским утром, он бы разбил тому шутнику голову своей любимой битой из серии хеллоу китти. Тогда, в дни их первого знакомства, Агуст был пугливым комком неловкости, шарахающимся от любых действий в свою сторону. Это Китти сделал его тем, кем он является сейчас. Китти сделал их убийственной парочкой.***
АпрельMindless Self Indulgence — Eat Those Words
— Ты подаёшь Бом-и дурной пример своей слежкой, — вздыхает Гуччи, подпирая щёку кулаком и лениво разглядывая друга, суетливо носящегося по крыше с мобильником. — Какой пример, Гуччи? — смеётся вдруг Бомгю, сидящий на другой стороне подранного дивана. — У меня хотя бы есть официальные отношения. — Медвежонок, завали ебало, — рычит Китти, внезапно тормозя на месте и бросая в младшего брата гневный взгляд. — Ты знаешь, что мне стоит только появиться рядом с тобой в общественном месте и сотни вопросов от любопытной Ариэль не избежать. — Я же знаю, что ты любишь меня и не сделаешь этого, — хмыкает Бомгю, скрещивая руки на груди и не сводя аквамариновых глаз со старшего. — Полегче, Медвежонок, — уголок губ Гуччи дёргается в слабой усмешке. — Китти, кажется, серьёзно влюбился. Не ровен час и эта подпольная мышь станет ему роднее нас всех. — Вместо того, чтобы валяться на диване, лучше бы помогли мне, засранцы, — Китти нервно пропускает бледные пряди сквозь пальцы и снова уставляется в экран мобильного. — Он зашёл в этот клуб час назад! По его заданию, он должен всего-то пустить вирус в компьютер, находящийся в шести минутах ходьбы от барной стойки. Один охранник, который вечно отвлекается на официанток, пароль, который даже ребёнок в состоянии взломать, пара минут работы, стопка водки и путь обратно. И всё! Что можно делать там час? Нижняя губа Китти дрожит от нервов, из-за чего он сильно закусывает её, сводя брови к переносице. Неоновые розово-голубые вывески, рассыпанные по местности позади него, замигали словно в такт его неровному пульсу. Он редко нервничал, но если делал это — вместе с ним, казалось, волновался весь город. — Не хмурься, морщины будут. И тогда твой Агуст точно на тебя не посмотрит, — хихикает Медвежонок, разглядывая старшего брата. — Чимин? — Гуччи склоняет голову, обеспокоенно глядя на друга. — Я думал ты лишь следишь за перемещением и сохранностью этого Агуста Ди. — Это так! Но я… — Мой чокнутый братишка не просто следит за передвижениями своего краша. Он ещё и суётся в его дела, слушает звонки, читает переписки и…того и гляди скоро, как Эдвард в Сумерках, будет смотреть на Агуста через окно, охраняя покой и сон. — Надо будет — так и сделаю, — вскрикивает Китти, швыряя в младшего свой мобильный. — Ну, эй, эй! — Гуччи вскакивает с дивана, подлетая к Чимину и хватая его за щёки. — Успокойся. Может быть он решил, что, если он уйдёт сразу — это спалит его? Сидит себе в баре, пьёт. Он же имеет право на отдых тоже, — вкрадчиво говорит он, заставляя друга перевести дыхание. — Снял себе кого-нибудь миленького и ненавязчивого, — тянет Бомгю, закидывая ногу на ногу. Гуччи чувствует, как под его ладонями начинают ходить желваки на чужом лице, а потому оборачивается к младшему, ловя игривый взгляд аквамариновых глаз. — Медвежонок, прямо сейчас тебе лучше съебаться с этой крыши, пока Чимин не научил тебя летать. — Клянусь, я не посмотрю, что мы братья и… — шипит сквозь зубы Китти. — Променять брата на член, — хмыкает Бомгю, нехотя вставая с дивана и качая головой. — Я бы сделал так же, — внезапно широко улыбается он, подмигивая и уносясь с крыши, громко хлопая чердачной верью. — Я говорил, что взять его в банду — твоя самая отбитая из идей, — горестно вздыхает Гуччи, отпуская щёки друга из своих ладоней. — Ты так про каждую мою идею говоришь. Но не могу не согласиться, — кусает губы Китти, падая на диван и хватая свой телефон, на экране которого красная точка всё ещё мигала над клубом. — Он ведь даже не юзает, а порой такой невыносимый. — А чего ты хотел? Ты ведь его единственный пример, — Гуччи плюхается рядом, перекладывая чужие стройные ноги, обтянутые чёрной кожей, на свои бёдра. — Зато он уже один из лучших киллеров, — гордо улыбается Китти, не отрываясь от мобильного. — У которого есть невинный парень, с висящей над ним опасностью, о которой он и не подозревает. — Он уже совершеннолетний, это его проблемы. Всё, чем я могу помочь — не светиться рядом и ещё раз проверить наше «не» родство по документам. Хотя я и без проверок знаю, что ни одна ищейка не найдёт и записи об этом, только если не решит взять наши части на ДНК. — Ты хороший брат, Китти, — Гучи тянется к другу и сжимает его запястье. — И друг. — И киллер! — И киллер. Но на кой чёрт тебе этот проблемный социопат? Ты узнал о нём всё за каких-то полторы недели… — Я безнадёжно влюблён, Тэ, — закатив глаза, выдыхает Чимин. — Ты назвал меня по имени, — поджимает губы Гуччи. — Дело дрянь. — Именно. И эта дрянь либо и впрямь решила трахнуться с кем-то прямо в подсобке, либо разлагается где-то под столом со злосчастным компьютером. Его точка не двигалась даже внутри клуба, — Китти скидывает свои ноги с чужих и встаёт с дивана, одёргивая кожанку. — Стой! Куда ты? — напрягается Тэ. — Настало время действовать, — Чимин касается пальцами куртки в области рёбер, нащупывая неоново-розовую беретту, и салютует другу двумя пальцами. — Пойду заберу свою принцессу из пещеры дракона. Прежде, чем за ним закрывается дверь, Гуччи успевает разглядеть блеснувшие в неоновом свете шипы биты и лишь тяжело вздыхает, накрывая посеревшее лицо ладонями и негромко матерясь.***
Mindless Self Indulgence — Mastermind
Китти появляется на пороге клуба, лопая пузырь из баблл-гам как раз в тот момент, когда его голубые глаза впиваются в охранника, стоящего у входа в коридор для служебных помещений. Чимин щурится, склоняя голову к плечу и хрустя шеей, замечая, что на премерзком лице мужчины виднеется огромная царапина, которой не было при открытии клуба вечером. Китти морщит нос и зажимает жвачку передними зубами, громко шипя. — Покусился на мою мышку, засранец, — взрыкивает он и сцепляет пальчики вокруг рукоятки биты до скрипа перчаток, мгновенно вливаясь в толпу изрядно надравшихся людей, танцующих единым потоком. Он идёт напролом не сводя глаз с охранника, который вновь переключил своё внимание на официантку, воркующую над его раной. Китти не чувствует, как в него врезаются и расплёскивают алкоголь на чёрную кожу драных джинс, но отчётливо чувствует, как в груди разгорается гнев. Он клубится, распространяясь дальше по телу, поджигая дорожки вен и заставляя голубые глаза мерцать алым огнём. Или это странные софиты отражаются…? — Привет, сладкий! — тянет Китти, расплываясь в елейной улыбке и одновременно замахиваясь, чтобы тут же проехаться по лицу гадёныша шипованной битой пыльно-розового цвета. Охранник вопит, рушась внутрь коридоров и дёргая на себя портьеру, пытаясь закрыться ей. Но музыка и крики пьяных людей вокруг слишком громкие, чтобы хоть кто-то его сейчас услышал. Китти бросает мимолётный взгляд на официантку, вздёргивая брови, но та, вероятно признавая его, молча кивает пару раз и зажимает рот ладонями, убегая в сторону туалетов. Он скалится, проводя языком по заострённым клыкам. Она знает, что может произойти в клубе и прячется в попытке сохранить свою жизнь. Умница. Он пощадит её, если случай подвернётся. Тяжёлый ботинок пару раз врезается железным носом в область рёбер бугая, но для собственного удовлетворения, Китти припечатывает титановые шипы к спине, обтянутой тёмной тканью костюма. Практично, даже крови не видно. Чего не скажешь о бите. Китти вздыхает, слегка дуя губы, и перешагивает корчащееся и скулящее тело, идя к нужной ему двери. Только вот какая из них ему действительно нужна? В том, что Агуст жив, Чимин не сомневался, он такое дерьмо бы точно сердцем почувствовал, однако яйца всё равно слегка поджимались от страха за чужую жизнь. Но он отметает эти мысли, сосредотачиваясь на двух дверях, между которых остановился. Скинули ли бесчувственное тело в комнатку для персонала, чтобы об него запинался каждый не ленивый? Или оставили в кабинете администратора, чтобы никто даже не узнал, о крысе, проскользнувшей в клуб? — Тише, мыши… — тихонько напевает Китти, разворачиваясь на каблуках к двери кабинета. — Котик спрыгнул с крыши. На последнем слове Китти вышибает ногой дверь и заносит биту для будущего удара, но его встречает лишь пустота слабо освещённой красным светом комнаты. Он кидает быстрый взгляд в конец коридора, где валяется охранник, и проходит в кабинет, опасливо оглядываясь. Навострив проколотые уши, он улавливает прерывистое, тяжёлое дыхание и крадётся к столу. Хочется вопить оттого, насколько глупы работники клуба, раз действительно бросили бессознательное тело туда.Mindless Self Indulgence — Faggot
— Что за дилетанты, — цокает он языком, подходя к столу и нарочито громко барабаня по нему ноготками, покрытыми чёрным матовым лаком. Он слышит выдох и щелчок раскладного ножа, растягивая пухлые губы в широкой улыбке, от которой щурятся его голубые глаза, и резко наклоняется: — Приветик! — но тут же отстраняется, чтобы лезвие не задело щёку, и выпрямляется, ожидая пока Агуст выползет из-под стола. — Абсолютно бешеная мышка! А если бы ты заразил меня чем-нибудь? Ты ведь этим же ножом того придурка полоснул! Думай хоть, что делаешь! — щебечет Китти, цокая языком. — Ты…вообще кто? — хрипит Агуст, одной рукой держа перед собой нож-бабочку, а другой рукой опираясь о столешницу, чтобы подняться с колен. — Боже, — тянет Китти, прижимая ладонь к груди, — твой голосок звучит в живую куда приятнее, чем по тупой прослушке! Карие глаза расширяются на секунду, чтобы затем сузиться. Агуст крепче перехватывает нож, делая нетвёрдый шаг вперёд. — Кто ты? — повторяет он, хватаясь свободной рукой за рёбра. — На кого работаешь? Кан послал тебя убрать меня? Я сделал всё, что нужно! — Значит этот обмудок вырубил тебя после того, как ты загрузил вирус? — хмурится Китти, вслушиваясь в музыку снаружи и замечая слабые помехи. — Да, я… — Агуст теряется, встряхивая головой. — Так ты от Кана или нет?! Китти уже открывает рот, чтобы ответить, как свет гаснет на добрых пару секунд, погружая клуб в кромешную тьму и оглушающую тишину, которую сразу же нарушают чьи-то визги и крики. — Блять, — шипит Агуст, но свет в кабинете тут же появляется, мигая тёмно-красной лампочкой над их головами, а музыка больно бьёт по перепонкам, включившаяся в разы громче, чем до этого. — Это ты в точку, детка, — хмыкает Китти, внезапно подаваясь вперёд и выбивая нож из пальцев Агуста, хватая его после за запястье и закручивая так, чтобы тот прижался спиной к его груди, но не мог дёрнуть рукой. — Если хочешь жить — помоги нам и открой окно, пока я работаю щитом для твоей очаровательной задницы. — Что ты нес… Но предложение Агусту закончить не удаётся, потому как он слышит крики из коридора, оповещающие их двоих о том, что с секунды на секунду у них будут либо проблемы, либо стены в крови. Ему не хочется, мягко говоря, доверять чёрт знает кому, но ему вроде как предлагают спастись — и кто он, мать вашу такой, чтобы отказываться? А потому, выбирая второе, Агуст отталкивается спиной от крепкой груди незнакомца, что разжал свою хватку, и бросается к окну.Scarlxrd — HELL IS XN EARTH
— Поиграем в вышибалы, ребята? — оборачиваясь к открытой двери, скалится Китти и прокручивает биту меж пальцев, пряча затем её за своей спиной. В дверном проёме появляются двое парней в чёрном, совершенно не похожие на охранников. — Босс сказал схватить его! — кричит один, сжимая пальцы в кулаки. — Ты зачем-то нужен живым, — плюётся второй, медленно входя в кабинет и совершенно не подозревая об оружии в чужих руках. — Вот же чёрт, — дует губы Китти, грустно глядя на них щенячьим взглядом, от которого первый не сдерживает ухмылку, думая, что парень и правда расстроен. Однако, как только он видит нездоровый блеск светлых глаз в свете мерцающей красной лампы и острые клыки, за широкой бешеной улыбкой, замирает на месте, в отличие от напарника, что бесстрашно шёл вперёд. — Про вас-то он этого не сказал… Одним резким движением Китти сносит смельчаку челюсть, отправляя его в нокаут, валяться где-то у ног, и пачкая биту новой кровью. Он уже переключает внимание на оставшегося парня, как слышит сзади глухой удар и сопение. Он чертыхается, но не двигается с места, прожигая своего «ловца», замершего в дверях, взглядом. — Ну, что у тебя там? — негодующе бросает он Агусту. — Тут нет ручки, — бурчит тот, пытаясь выбить окно плечом. — Я не могу… — Да какой же, блять, из тебя вор, — закатывает глаза Китти, — Лови! А затем внезапно швыряет свою биту назад, тут же ловко выуживая из кобуры беретту и наставляя её на парня в чёрном. — Давай так, — склоняет он голову к плечу и жмурит один глаз, когда слышится звук разбиваемого стекла и треск ломающейся оконной рамы. — Мы сейчас отсюда уходим, а ты остаёшься в живых. Уговор? — Н-но я…мне сказали… — блеяние парня прерывается его же неожиданным криком, когда он падает на пол от пули, что Китти выпускает аккурат в левую коленную чашечку. — Уговор, мать твою?! — Д-да! — Эй? Спаситель хренов, идёшь? — окликает Агуст, на голос которого Китти мгновенно оборачивается. — Конечно, любовь моя! За тобой, хоть на край света, — расплывается он в пугающе-ласковой улыбке. Агуст передёргивает плечами, хмуро глядя на незнакомца и сжимая розовую биту, смотрящуюся в его руках немного комично, и свешивает одну ногу с тонкого подоконника, пока Китти хватает с пола его нож-бабочку, засовывая в карман кожанки. Уперевшись тяжёлой подошвой ботинка в треснутую оконную раму, Китти вдруг замирает, вместе с тем, как в клубе опять тухнет свет. — Чего застыл? Надо валить, — рычит Агуст ему почти в самое ухо, отчего сердце Китти отмирает и бешено бьётся о грудную клетку, а кожаные штаны моментально становятся до жути неудобными и тесными спереди. — У меня есть одна большая проблема, милый, — вздыхает он, качая головой и вглядываясь в темноту. — Не могу уйти неудовлетворённым, а у меня стоит сейчас так, что в глазах темнеет. — Тут просто нет света, тупица! — вновь взрыкивает Агуст, заставляя Китти сглотнуть и сжать пальчики вокруг беретты, а после ошеломлённо выдыхает. — Стой…что? У тебя что… Но, Китти игнорирует его и, как только свет вновь появляется, освещая очертания тела на полу, он, не мешкая, выпускает парочку пуль куда-то в район головы и облегчённо выдыхает с тихим стоном. — А вот теперь, детка, — мурчит он и оборачивается к не моргающему Агусту, — нам пора домой. И одним лёгким ударом по затылку вырубает парня, ловя его в свои объятия и спрыгивая вместе с ним с окна.***
Агуст приходит в себя и первым делом стонет от боли, вспыхнувшей в затылке. — Надеюсь, со мной ты будешь стонать также, — ласково пропевают в ухо, отчего он в ужасе распахивает глаза и пытается подняться с «постели». Однако, чужая рука крепко обнимающая его за плечи, не даёт даже дёрнуться. — Ты проспал всю ночь, а я ведь не сильно тебя приложил, — вздыхают сверху, и Агуст напрягается, когда в его волосы на затылке вплетаются пальцы, легко массируя ушибленное место. Голос до жути знакомый. — У тебя не квартира, а реально мышиная нора, знаешь? Он-то знает. А вот того, в чьих руках он сейчас лежит — едва ли. Память услужливо подкидывает ему вспышки со вчерашнего задания. Вот он пробирается в клуб, успешно минует охрану, устанавливает вирусную программу, уже оборачивается, чтобы уйти, но едва не получает в челюсть. Уворачивается, вытаскивает нож из рукава и полосит им по лицу охранника, но в ответ всё-таки ловит точный в скулу, отчего его тщедушное тельце едва не испускает дух, рушась на пол. Потом внезапно появляется какой-то псих, присланный Каном, который зачем-то спасает его и…убивает парочку человек. А потом вырубает его… — Кто ты? — едва слышно шепчет Агуст, бегая глазами по телу под собой, которое может разглядеть в тусклом утреннем свете. Под его щекой некогда белоснежная футболка, с брызгами крови, ниже ярко-розовый ремень с пряжкой в виде мордочки хеллоу китти, инкрустированной какими-то недобриллиантами, такого же цвета тоненькие ремни, как от портупеи, обхватывающие крепкие бёдра, в чёрных кожаных штанах, рваных на коленях. Выглядит смутно знакомо, будто он уже где-то подобное видел. Где-то по типу твиттера на аккаунтах парниш со странными кинками. Точно. Отлично. Кан послал к нему какого-то извращенца. Пальцы незнакомца внезапно скользят с его затылка к подбородку, мягко обхватывая и запрокидывая голову. Агуст охает, когда встречается с игривым взглядом льдисто-голубых глаз, чуть скрытых розовой чёлкой, но всё внимание быстро переводится на пухлые, сияющие от розового блеска губы, растянутые в лукавой улыбке. — Я твоя судьба, Ги, — сладко тянет Китти, улыбаясь шире до сощуренных глаз. Агуст вновь шарахается, но в этот раз ему удаётся выбраться из чужих объятий, которые совершенно легко раскрылись, выпуская его. Он падает с дивана на пол, прямо на задницу, и опирается на руки позади себя, оглядываясь. Они действительно находятся в его квартирке на окраине, только вот вопрос — какого чёрта? — Какого чёрта? — озвучивает он свои мысли, уставляясь на незваного гостя. — Ну, ладно, — поджимает губы тот, садясь на диване и закидывая ногу на ногу. — Вообще, я думал, что я обосраться какая известная личность, но это ведь ты… — в голубых глазах едва плещутся сердечки, словно в мультиках. — Так что, ты прав. Это весьма некрасиво с моей стороны. Я же о тебе всё знаю. Позволь представиться, — он изящно протягивает Агусту свою руку, игриво подёргивая пальчиками, — я Китти… — Срань господня, — шепчет Ди, закрывая глаза и тут же открывая их. — Ты реален. — О, я тоже самое подумал, когда увидел тебя вчера! — взвизгивает Китти, в нетерпении маша рукой перед чужим лицом. — Пожми мою руку — это невоспитанно, мышонок. — Тебе ли говорить мне о воспитании? — вздёргивает бровь Агуст. — Я ведь тебе хён. Китти недобро щурится, всё ещё держа руку на весу в ожидании. — Я спас твой тощий зад. — Вчера ты сказал, что он очаровательный. — О, так ты помнишь? — Забудешь такое. Меня впервые спасает извращенец. — Как грубо! — Проваливай нахрен из моей квартиры, — шипит Агуст, поднимаясь с пола. — Вот это — грубо. — А то что? — усмехается Китти, откидываясь назад и укладывая руки на спинку дивана. — Вызовешь полицию, крошка Ди? И он чертовски прав. Юнги ничего не может поделать с этим нахалом. Для Китти — законы не писаны. Он сам — закон. И выходит, что Кан вряд ли нанял бы кого-то столько могущественного, просто чтобы убрать с дороги кого-то вроде него. А значит у этого психа свои цели. — Кан не нанимал меня, — отвечает на его немой вопрос Китти. — Считай, что я просто твой ангел-хранитель. — Не тянешь ты на ангела, — фыркает Агуст, позволяя себе разглядеть Китти. Хотя, конечно, поспорить тот бы мог. С его внешностью, если переодеть, смыть розовые волосы и чёрный лак с ногтей, он вполне себе мог бы быть милым и безобидным ангелочком. Только вот Юнги отчётливо сейчас вспоминает то, как читал новости о хладнокровном киллере, побаивался пересекаться с ним на заданиях и не хотел верить в то, что кто-то столь пугающий — выглядит столь странно и мило. Теперь-то он понимает, почему его наряд казался таким знакомым. Он видел порой редкие смазанные кадры с наёмником. И вчера эта милашка, не моргнув и глазом, убила двух человек, а после выкрала его… — Ты украл меня? — склоняет голову Агуст. — В твою же квартиру? — зеркалит движение Китти. — Детка, безусловно, в паре один должен быть красивым, а второй умным…но, я-то думал, что за красоту у нас отвечаю я… — Какой нахрен паре?! — недоумённо выкрикивает Агуст, прерывая его и чувствуя, как страх уступает место злости. Он резко подходит к дивану, хватая Китти за шкирку, как нашкодившего котёнка, и тянет на себя, на что тот лишь посмеивается, укладывая ладони на худые бёдра и утыкаясь носом в чужую ширинку. Юнги давится воздухом. — Решил проскочить мимо конфетно-букетного, сладкий? — воркует Китти, сильнее впиваясь пальчиками в заднюю поверхность бёдер Агуста, и поднимает голову, вглядываясь в темноту карих глаз. — Мне нравится… — Я не гей, — вырывается у остолбеневшего Юнги. — Не чеши, — хмыкает Китти, дёргая его на себя и заставляя завалиться на свои колени. — Забыл, что я всё о тебе знаю? — Да забудешь тут… Он не мешкает, подаваясь вперёд и затыкая Агуста лёгким поцелуем. Пользуясь его полным оцепенением, он прикрывает глаза, продолжая целовать приоткрытые губы, и перемещает руки на поясницу, чуть сжимая её сквозь тонкую ткань чёрной футболки. Юнги отмирает только тогда, когда чувствует, как на его затылок ложится ладонь, наклоняя ближе, чтобы углубить поцелуй. Он машинально отвечает, стискивая в пальцах ворот кожанки, чем вызывает одобрительный стон у Китти. Это действует на него как звук, выводящий из транса. Безусловно, целоваться с Китти — это нечто за гранью добра и зла. Невероятно пухлые губы со вкусом малины и баббл-гам, юркий горячий язык, заставляющий думать о том, какие невообразимые вещи он может творить где-то в более интересных местах. Сам факт того, что это чёртов Китти, прижимающий его тощее тельце к себе, как самое желанное на свете — уже поджаривает мозг Агуста, пытающегося понять, что всё это значит. Но, даже поцелуй с ангелом — это прямая дорога в Ад, а он в своей жизни итак косячит не мало. А потому, решает действовать незамедлительно, пока происходящее на его диване не переросло во что-то, о чём он пожалеет. Он подлавливает удобный момент, когда расслабленный Китти, ведёт ладонями по его спине вниз, едва не мурча в поцелуй, резко отстраняется и бьёт его лбом в переносицу, вскрикивая от жуткой боли и спешно спрыгивая с крепких бёдер. — Ну, твою-то мать! — вопит Китти, закрывая руками лицо и прижимая подушечки средних пальцев к переносице. — Я-то думал, что между нами появилось взаимопонимание и вспыхнула искра! А теперь, сука, у меня глаза буквально искрят…ну как же больно… — Я думал, что супер Китти ничерта не больно, — язвит Агуст, потирая лоб и отступая спиной в кухонную зону. — Давай так…ты уходишь, я забываю обо всём — и без обид. Окей? Юнги, не сводя глаз с Китти, заводит руку за спину, открывая холодильник и на ощупь доставая банку пива. Приложив её к ушибленному месту, он облегчённо выдыхает, но слышит всхлип и хмурится. Китти всё ещё сидит, закрыв лицо руками, по тыльной стороне его ладоней к запястьям уже начинает течь кровь из разбитого носа, и почему-то от этого у Агуста неприятно сжимается желудок. Он ведь всё сделал правильно, да? Однако очередной всхлип заставляет его нахмуриться ещё сильнее и сделать первый шаг обратно, в сторону дивана. Быть не может, что прямо сейчас в его квартире — от разбитого носа плачет сам Китти. Это же абсурд. Бесчувственная, психопатичная машина для убийств не может сидеть и плакать перед… Юнги. Но сам-то Мин не бесчувственный, хоть и называют его социопатом. И люди на самом деле полная параша, но не все. И Китти…окей, возможно, если поверить в это на долю секунды, у Агуста вспыхнуло что-то на подобие симпатии? Но только лишь потому, что Китти откровенно красив и сексуален. — Эй? Ты…хорош, — ворчит он, тыкая того кулаком в плечо. То, что он не окончательно бесчувственный, конечно, вовсе не говорит о том, что он умеет утешать. Китти молча мотает головой всхлипывая ещё раз. Юнги поджимает губы и нехотя присаживается перед ним на колени, касаясь пальцами окровавленных запястий. — Так, ладно. Убери руки, я приложу холодное, ты остановишь кровь, и вот тогда…уйдёшь. А я забуду обо всём. Так пойдёт? — Не пойдёт, — обиженно тянет Китти,. — Почему? — удивлённо приподнимает брови Агуст. — Меня не устраивает последний пункт нашего договора. — Нашего д…что? — Юнги сводит брови к переносице, вспоминая то, о чём говорил, и супится, когда понимает, что имеет в виду Китти. — Хорошо, так и быть. Я не буду забывать обо всём. — Отличненько! — Китти резко убирает ладони от лица, хватая банку пива и широко улыбаясь кровавым ртом. Агуст от неожиданности шарахается назад, прикладывая всё ещё прохладную руку к своему лбу. — Тебе бы… — он указывает на измазанное кровью личико, — умыться. — А? — Китти смотрит вниз и цокает языком. — Ну, чёрт, и футболку заляпал. Которую за месяц! — Извинений не жди, — хмыкает Агуст, на что Китти лишь звонко смеётся, совсем не походя сейчас на злобного убийцу, но всё ещё пугая окровавленными зубами и лицом. — Твои клыки…они ведь не настоящие? — Не-а, — отрицательно мотает головой Китти, прижимая холодную банку к переносице. — Но у котят ведь острые зубки, а? — И то верно, — согласно кивает Юнги, стаскивая со столика коробку бумажных салфеток и протягивая её. — Так и не расскажешь мне ничего? — Быть может однажды, — жмёт плечами Китти, вытирая лицо и морщась от боли. — Можешь принести мне мокрое полотенце? Эти салфетки ничерта не оттирают… — Да, конечно. Агуст спешно поднимается с пола и уходит в ванную, заламывая по пути пальцы и думая над тем, что вот так, в один ничем не примечательный день его очередного задания — что-то пошло не так. И его спас Китти, появившийся из ниоткуда и что-то говоривший о прослушке. А ещё о какой-то там любви. А ещё поцеловавший его. Юнги на автомате смачивает небольшое полотенце и выходит из ванной, задумчиво глядя себе под ноги. — У меня и пластыри где-то б… Он останавливается посреди гостиной, чувствуя прохладный апрельский ветерок, обнимающий его ноги, и уставляется на открытое окно. Поджав губы, Юнги чувствует укол обиды и бросает полотенце прямо на пол, после падая на диван и скрещивая руки на груди. Лишь через пару минут он замечает лежащую на столе конфетку в розовой обёртке и позволяет себе смущённую улыбку.to be continued…