***
Огромные двери распахнулись, студенты разных факультетов и курсов стали понемногу выпархивать из кабинета. Патриция вышла, пропуская перед собой часть людей, как внезапно кто-то схватил её под локоть. — На самом деле видела бы ты, как тебя сверлили взглядом… — прошептала Эбигейл и потянула свой захват, прижав Картер к себе. Конечно, она видела, как на них смотрели, и даже чувствовала это, периодически, с закрытыми глазами. — Это же очевидно, — без особых эмоций ответила слизеринка, не глядя на Эбигейл и продолжая идти. Митчелл клацнула языком, глядя через голову своей подруги на толпу сзади, что продолжала покидать помещение. Она снова пригнулась к Патриции. — А Рей? Что она себе… — прервалась староста из-за того, что оставшаяся часть компании окружила их. Эбигейл немного отстранилась от Патриции, но осталась невесомо держать её под руку. — А, вы ещё не успели уйти, — заметил Джеймс, подойдя поближе к Патриции, а следом за ним девушек обступили и Нэнси, и Скорпиус с Альбусом. Эбигейл мотнула головой. — Нет. Более элегантным, нежели просто аккуратным движением руки Джеймс остановил машинальное движение Патриции, а она подняла голову, не сразу сообразив, что он сделал. Все разом понемногу остановились. Поттер с настороженностью глядел вперёд, а после опустил взгляд на слизеринку. — Не стоит уделять этому столько внимания, — в полголоса проговорил он, и Картер даже покрылась мелкими мурашками, то ли от неожиданности, то ли от прохлады коридора. Ещё пару секунд она в ступоре смотрела в светло-карий оттенок его глаз, пока весьма воодушевленная Нэнси не подошла к ним. — Джеймс прав. Это конечно было довольно неожиданно, но ничего страшного. Всё хорошо, — гриффиндорка глянула на своего парня, а после мило улыбнулась Патриции уголочками мягких губ. Знала бы только на самом деле Нэнси всё, что было… Джеймс кажется тоже переглянулся, только с Эбигейл. Картер смерила всё ещё строгим взглядом двоих, и на её лице также невольно выплыла улыбка. Она и не осознавала, как выглядела со стороны ровно до этого момента. Нэнси выглядит такой хрупкой и низенькой на фоне Джеймса, что ей даже кажется их небольшой союз необычно гармоничным, и даже не только из-за этих параметров. Патриции стало интересно посмотреть, как бы они выглядели вместе на Балу. Жаль, что также подумать про своего любимого она не может. — Люди ничего не забывают, — горько усмехнулся Скорпиус ядовитости своей же фразы. Он снова глянул на Патрицию, но теперь глубоко. — Патриция, не думаю, что из-за этого следует переживать. Всегда будут глаза, уши и рты, которые не будут тихо и мирно существовать. Он прав. Но Патриция разрывалась от ощущения отсутствия контроля. Сейчас она чувствовала, как не могла спроецировать свои мысли в кучу, как и сами чувства. Чувства тяжелой любовной ностальгии перекрывали чувства любви, которые разгорались внутри гневом. И наоборот. Она не знала точно, что с ней стряслось в тот момент, когда Макгонагалл попросила станцевать её и Скорпиуса, но, наверное, это почувствовала не только она. Ей нужно было отлучиться от всех и побыть одной. Патриция пыталась сделать глубокий вздох, но задохнулась, из-за чего выпустила короткий выдох. Она с утешением глянула на своих друзей. — Я понимаю. Наверное, я сегодня просто перетрудилась. Нам всем следует передохнуть перед началом торжества, — произнесла она таким мягким тоном, которым только смогла, чтобы повлиять на их сознание. И, можно сказать, это сработало. Всё ещё настороженные черты лица Джеймса смягчились, и он взял за руку Нэнси. — Не знаю даже, как мы успеем передохнуть. Столько дел за этой подготовкой. Скорпиус не выглядел таким смущённым, а его порядком безмятежное лицо не давало прямых признаков на беспокойство чем-то, хотя это могло быть и не точно. Возможно, Малфой скрыл это, чтобы совсем не смущать других этой ситуацией. И, возможно, Патриция чувствовала и это. Он лениво улыбнулся краями губ, словно кот. — Куда вы дальше? — спросил Джеймс. — М-м, наверное, в библиотеку, — немного замявшись ответила Эбигейл. — Мне нужно забрать кое-какие книги со свитками для следующего занятия. Патриция едва ли смогла сдержать рвущееся удивление. — Тогда, до встречи на следующем занятии, — на лице Хармон снова вырисовалась милая улыбка, и как только они стали отходить, она махнула вслед свободной рукой. За Скорпиусом зашагал и Альбус. — Пойдём, Пат, — Эбигейл потянула её запястье, и обе двинулись в сторону живой лестницы.***
Достигнув четвёртого этажа, девушки двинулись вдоль одного из коридоров. Всё это время они не прекращали гудеть и трещать о предстоящем Святочном Бале. В какой бы переулок ты не зашёл, везде слышалось одно и тоже. Старосты вошли в облако оживленных обсуждений, прочищая себе путь к дверям библиотеки. Небольшая компания пуффендуек скопились вместе возле стены и беспрестанно щебетали и спорили о выборе ожерелья под пышное платье и чей парень круче. Мимо проходящая Патриция фыркнула и закатила глаза. Она сжала в кулак нервный поток в конечностях. В одно её движение все они бы сейчас заткнулись. Отделяя черту коридора и перешагивая через порог библиотеки, Патриция и Эбигейл остановились. Дверь позади медленно захлопнулась, а их слух моментально заострился, в ушах зашумело не хуже, чем море во время мощного прибоя. Благородная хранительница библиотеки Мадам Пинс подняла строгий взгляд к входной двери, но как только заметила очень знакомых ей девушек сразу немного смягчилась. Она сидела за своим рабочим столом среди аккуратно сложенных книг и стопок свитков и что-то писала в одном из них. — Здравствуйте, юные мисс Митчелл и Картер, — она улыбнулась. — Добрый день, мадам Пинс, — в один голос зачитали Патриция и Эбигейл, вновь зашагав. Сегодня библиотека, на удивление, была чуть более забита, чем обычно, зато тишина тут присутствовала не отличительная. — Я планировала отлучиться от всех, — так, между делом, вставила Патриция. — А, да? — Эбигейл слегка приостановилась, глянув на неё через плечо, а потом пожала им же, продолжая ходьбу. — Не думаю, что оставаться тебе наедине с собой, хорошая затея. Картер клацнула языком. — Так что-о-о, — Эбигейл остановилась и сбросила стопку книг на их постоянный стол, — я решила убить двух зайцев, так скажем. Провести время с тобой и не дать навредить тебе окружающим или себе самой. Митчелл улыбнулась настолько красноречиво и приторно, что Патриция еле сдержала себя в руках. Агрессивно плюхнувшись на стул, слизеринка достала свое недоделанное задание по зельеварению. — Они тебя не спрашивали, с кем ты пойдешь на Бал? — непринужденно спросила Эбигейл. — Кто они? — Ну, Джеймс, Нэнси, или Альбус со Скорпиусом. — Спрашивали как-то. — И что ты ответила? — Тоже, что и тебе. Эбигейл то ли устало, то ли огорчённо закатила глаза и выдохнула, приземляясь на сидение. — То есть, тебя всё-таки приглашали, а ты не соглашалась… Картер молча выполняла свою работу, уткнувшись в свиток, и будто не слышала рассуждения Эбигейл. — И это был даже не один парень! Патриция опустила свиток, прикрывавший её возмущенное лицо. Карий оттенок глаз вновь обрамлял рубиновый блеск. — Разве непонятно, почему? — Почему? — практически перебивая ответила вопросом на вопрос когтевранка. — …почему? — Патриция повторила её вопрос и медленно округлила глаза. Было заметно, что она явно взбесилась от этого. И с каждой секундой казалось, что её негодование возрастало всё больше и больше, в точности как закипал котёл с зельем, если вовремя не потушить под ним огонь. — Да, — решительно ответила Митчелл. — Тебя приглашали на Святочный Бал одни из самых невероятно привлекательных, а главное умных, а не тупиц! И очаровательных парней из Хогвартса, Дурмстранга или того же Шармбатона. Кстати, да, даже одному знакомому Нэнси из Шармбатона ты понравилась. Нэнси налепетала ему, какая ты милая, и что стоит тебя пригласить, что он и сделал: познакомился с тобой, а после ты и его отшила! Эбигейл даже не заметила, как едва повысила голос, но не слишком сильно, чтобы остальные обратили на них внимание. — Даже некоторые девушки кидали на тебя взоры! — Да как ты не понимаешь! — шикнув, Патриция скинула свиток на стол, прямо перед Эбигейл. — Не хочу я идти с кем-то, кем попало, с кем-то, кроме него. Точка. Ещё пару мгновений слизеринка смотрела прямо в глаза Митчелл, а после рывком вновь взяла свиток и продолжила своё письмо. Эбигейл поджала губы, всё ещё не спуская с неё взгляда, хоть и перестала попрекать. Вновь тишина библиотеки погрузила их обеих, слышны были только шелест перелистывания страниц книг, звук черкающего пера по старой бумаге и глухой топот мимо проходящих студентов Дурмстранга и Шармбатона. Проведя взглядом учеников, Эбигейл нагнулась над Патрицией и прошептала: — Том не думает про тебя, и что ты чувствуешь после его слов, — когтевранка стала медленно опускаться на своё место, не сводя взора, который удерживала и сама Патриция. — Добрый день, дамы, — из-за мимо проходящей компании дурмстранжцев, словно их тень, выглянули три фигуры довольно разного роста. Одного звука истошно противного голоса Патриции хватило, чтобы понять, кто явился возле их стола вновь. Три статуры возникли и возвысились над ними так неожиданно, что вовсе сбили с толку не только саму Картер, но и Митчелл, что в это же время уже медленно вернулась на стул. Их троица выглядела очень странно, ведь каждый из них отделял другого по росту на несколько сантиметров. Самым высоким был всё такой же, с безжизненным видом, Николо, через одного стоял чуть пониже ровный как столб Радко, а посреди них двоих ещё ниже Мирчо. Низкий, но довольно подкаченного телосложения Мирчо заметно выровнялся и вырисовал улыбку, как только поймал взгляд Патриции. Он нагнулся и поднял с пола скрученный свиток. — Вы обронили, — парень протянул его Картер и дожидался её реакции, пока сама она не прекращала спускать с него пристального взора. Одним резким движением Патриция вырвала из его руки листок и вновь принялась за работу, словно нежданные гости и не появлялись. Радко прыснул, косясь на Николо, хотя тот даже не обернулся в его сторону. Было заметно, как Мирчо понемногу раздражался, но подавил в себе это желание и вместо этого вновь изобразил на своем лице галантную улыбку. — Вы по-прежнему в библиотеке. Сколько вы здесь проводите времени? — И что же вы забыли в таком культурном месте? — саркастически поинтересовалась Патриция, не глядя ни на одного из парней и не отвлекаясь от своего письма. Теперь прыснула уже Эбигейл. — Проходили мимо и заметили блеск среди остальных студентов, — дурмстранжец засиял самодовольной улыбкой. Какой же неуклюжий комплимент… Картер не переставала думать про это и еле сдержала мимолетный порыв украсить Мирчо парой синяков. Нет сомнений, она прекрасно понимала, что должна держать себя в руках и подавать должный пример старосты факультета Слизерина школы Хогвартс. Особенно при гостях, упуская общий факт. Иначе ей не хотелось бы, чтобы Макгонагалл, что назначила её на такую важную должность, усомнилась в этом решении. Падать в глазах своего декана она также не горела желанием. Подводить Оскара, второго старосту… Он ведь верит в неё. Но чёрт бы подрал этого наглого нарцисса. Мирчо. После последней их встречи в этой же библиотеке, за этим же столом спокойно посмотреть на него она уже не могла. Чтобы угомонить разгоравшийся гнев внутри. Патриция принялась в молчаливой форме сидеть и заниматься своим делом. Тем же старалась заниматься и Эбигейл, хотя было заметно, что скоро не только у неё самой начнет дергаться глаз. Слизеринка весьма требовательно наступила на ногу Эбигейл под столом, чтобы та прекратила подавать хоть какое-то замешательство. Патриция ожидала, что после этого у Мирчо точно должно лопнуть терпение, однако его лицо не сковывала маска гнева, зато сковывало другое — растерянность. Он просто стоял и в этой мёртвой тишине Патриция слышала колотание его сердца. Двое его собратьев стояли позади него и будто выжидательно наблюдали за ним. От нечитаемых эмоций на лицах Радко и Николо Картер напряглась. Оживившись, Мирчо кинулся к соседнему столу. Отпёр оттуда одно кресло и одновременно выслушал негодование людей, которые сидели за этим столиком и явно кого-то ждали. Но он даже не слышал их. Истошный, не менее, чем сам голос Мирчо, звук скрежащего дерева об пол, пока он тащил стул в противоположный бок. слышала вся библиотека. Наверное, Мадам Пинс тоже. Дурмстранжец допёр кресло до стола Картер и Митчелл и поставил рядом, нет, впритык с креслом Картер. Плюхнулся в него и с нескрываемым интересом стал наблюдать за тем, что она записывает. Патриции хотелось остановиться и вступиться в него взглядом, но через силу она преодолела себя и сделала вид, что не заметила его. Мирчо наклонился над слизеринкой и её затянуло удушающее чувство. Он моментально выхватил из её руки пергамент и стал разглядывать. — Так-так. Что это тут у нас… зельеварение, — он снова блеснул своей гордой нахальной улыбкой. Петля на шее сузилась. Патриция вскочила со своего места и потянулась за свитком в то время как он взлетел вверх. Мирчо поднял руку слишком высоко, а Картер не рассчитала силу и теперь находилась прямо над ним. Благодаря сцепке ноги на ножке стула она удержалась и не сумела упасть на дурмстранжца, зато смешок снизу выдал довольствие собственной проделкой. Патриция резко вернулась на своё место, ощущая как краснеет. «Вот чёрт», — разнеслось у неё в голове. Если Мирчо увидит это, то засчитает, как-то, что он смутил её, а это недопустимо. — Патриция, — Мирчо приблизился к лицу Картер и произнес её имя настолько нежно, насколько смог, но с его уст это всё равно прозвучало отвратительно. — Ты меня не за того принимаешь. Она видела его мерзкую улыбку и уже не могла сдержаться. — Я принимаю тебя за того, кем ты являешься. — Нет, — загадочно произнес он и уголки его губ поползли ещё шире. В очень, очень злой улыбке. Он контролирует ситуацию, и Картер ненавидела его за это. Она чувствовала себя подвластной чьей-то силе и ненавидела за это себя. Она ощущала, как её лицо пылало багровым оттенком, но не из-за смущения, а из-за злобы. — Давай я кое-что тебе докажу? — дурмстражец откинулся на спинку стула, не прекращая поглощать слизеринку взглядом. — Докажешь что? Какой ты никчёмный? Плевать на то, что староста оскорбила гостя: он переступил все пороги дозволенного, даже больше чем возможно. Больше терпеть она не намерена. И разговаривать на равных она не будет. Доминировать будет кто-то один. Он засмеялся. — То, что я не такой уж и плохой, коим ты меня считаешь, — он бережно вернул её пергамент на прежнее место, вновь приблизившись к Патриции. — Я докажу тебе, что умею быть хорошим, если рядом девушка. Я докажу тебе это, если ты примешь моё приглашение пойти с тобой на Святочный Бал. Это была последняя капля терпения. Внутри Патриции взбушевал такой ураган гнева, которым возможно было разрушить всё вокруг. Она собиралась встать, чтобы ударить его по лицу, как вдруг остановилась. Она так и свела свой взгляд с его коварных голубых глаз и продолжила в них смотреть, по-хозяйски располагаясь на обшитом тёмно-зеленым бархатом кресле. Её руки свободно легли на подлокотники, а после одной она подперла свой подбородок. Интересно, его уверенность такая же бессмертная, как и его сущность? Или испарится ли она, если… Патриция просветилась одной затеей и она знала, что начинается её игра, в которой победить будет невозможно, уже проигравшему будет невозможно победить вновь. От одной этой мысли у Патриции закружилась голова, чувство собственной непревзойденности охватило её, словно лихорадка. Мирчо продолжал сканировать её взглядом, она видела как его глаза скользили по каждому сантиметру её тела в сбившимся ритме. Патриция облокотилась на подлокотник и потянулась на встречу к Мирчо, который и сам не заметил, как двинулся сразу за ней. Она остановилась в пару сантиметров от его лица, не прерывая зрительный контакт, пока он неровно выдохнул. — Так ты можешь быть хорошим мальчиком? — кокетливо поинтересовалась Патриция поближе подобравшись к нему, дабы прошептать это прямо ему в губы. Сказать, что лицо Эбигейл выдавало шок, значит, ничего не сказать. В тот момент она застыла не хуже, чем сам Мирчо. Кадык Радко нервно шатнулся. — Что ж… — Картер замерла, — я принимаю твоё приглашение. Она слышала, как судомно он вздыхал, и не прекращала тешиться этим. — Покажи мне, что можешь быть нежным, — Патриция выдохнула ему в губы последние слова и медленно отстранилась, возвращая поток воздуха в легкие дурмстранжца. Он неохотно отпустил её, но после все же хищно улыбнулся. — Рад слышать, — Мирчо встал с кресла, сопроводив своих друзей непристойным взглядом, и вся компания стала отдаляться в сторону выхода. Они перешёптывались довольно громко, как бы не пытались этого скрыть, и иногда всё же оборачивались на Патрицию, которая так и не спускала с них голодного взора. — А, а. И что это было? — Эбигейл отлепила глаза от уходящих гостей и еле как подобрала упавшую челюсть, чтобы что-то сказать. Патриция медленно обернула голову к Эбигейл. — Это называется возьми на лоха чемпиона Кубка Огня, — спокойным тоном процедила Картер и еле уловимая улыбка выплыла на её безмятежном лице. Эбигейл хотелось хихикнуть, но смех почему-то не вырывался из неё. — Зачем тебе это? Патриция театрально охнула, доставая из черного кожаного портфеля зеркальце, а после грустно взглянула в него. Её отражение поприветствовало её хозяйку. — Видишь ли, Эбигейл… Мужчины такие слабые создания и иногда такие неразумные, — она отвела глаза на когтевранку, а после лёгким взмахом руки указала на путь ко входной двери. — Стоило мне показать свою женскую сторону, как он обмяк и потерял свою силу. Митчелл глубоко вздохнула, глядя на пропадающих за дверью библиотеки трио дурмстранжцев. — Они ненавидят чувствовать себя подвластными, и когда девушка начинает так действовать на них, ненавидят также и это, но они никогда не откажутся от этого. Вот почему они слабовольные. Они слишком уязвимы перед нами. — И ты собираешься сыграть на этом? — И я собираюсь сыграть на этом. — На нервах Тома? — Именно. — Я думаю, Том мечтал бы о том, что ты сделала с Мирчо пару минут назад, — Эбигейл невольно усмехнулась. — Пускай мечтает дальше, с этих пор. Обе замолчали, но после Эбигейл подозрительно покосилась на Патрицию. — Что ты задумала? Противоположная сторона зеркала Патриции была украшена разными извилистыми узорами, похожими на небольшой орнамент, и жемчугом нежно-розового цвета. Оно переливалось пудровым оттенком, поэтому казалось Эбигейл вовсе не подходящим к более тёмному стилю самой Картер. Она опустила зеркальце, и теперь Эбигейл увидела её лицо. Коварное, хитрое и беспощадное. — Та я вот подумала… А ведь и вправду… чего это мне плакать из-за него? Если в свою очередь он за мной не горюет. На губах Митчелл невольно появилась улыбка. Она посмотрела на нежные губы Патриции, и на них зазмеился жестокий оскал. И снова он не подходил ей, хотя, может, всё-таки и наоборот. — Мне кажется… Том просто забыл, что никто не знает, что я занята им, и мне все ещё наступают на пятки джентльмены. Она замолчала. Патриция не сводила с когтевранки сосредоточенного взгляда, а после вновь заговорила: — Я пойду на бал с чемпионом Турнира Трех волшебников, и меня заметят все. Я буду главной искрой этого Бала и я сломаю жалкое эго Реддла. — Почему ты думаешь, что Том узнает о том, что ты вообще пошла на Бал? — спросила Эбигейл в негодовании и вскинула бровь, скривившись. — В этот раз он точно будет за мной наблюдать, как делал это и раньше, только не так часто. Эбигейл открыла рот, дабы начать говорить, но он онемел от ещё более возросшего негодования. — Он следит за тобой…? — Да, бывает. Он, наверное, думает, что я этого не замечаю, но нет. Раньше я думала, что мне кажется. Я часто ощущаю, если кто-то является наблюдателем, особенно, если старается это скрыть. Так что… я хочу, чтобы он понял, как это… быть униженным. — Хах, ты жестока. Патриция смягчила улыбку, словно смутившись, и опустила глаза. — Вся в него. — Ты гляди… а ведь дожидался тебя, — Эбигейл цокнула, в памяти проигрывая ехидное лицо Мирчо. — Почему, если ты хочешь отомстить Тому не выбрать, кого-то более адекватного? Всё равно парень. — Мне просто его не жалко, в случае, если Том скормит его Василиску, — она мило улыбнулась и эта улыбка все больше напоминала Эбигейл не ту, что обычно изображала Патриция… Это не единственная причина, про которую догадывается Эбигейл. Этот план созрел настолько быстро и насколько точно, что Патрицию до сих пор хватал жар. Все пазлы сошлись воедино и теперь осталось всё привести в действие. В памяти сверкали глаза Тома, раздражённые, наполненные противоречием. Ненависть поглотила её вновь, сжирая изнутри. Тьма никогда не покидала её тело, но сейчас… Она странствовала в ней, заставляла задыхаться и одновременно наслаждаться этим. Мирчо блудник, заблудившийся под юбкой Патриции. Он трус, который пытается выглядеть уверенно. Его уверенность — пустая фальшь, которой он прикрывается, чтобы скрыть настолько по-настоящему он ничтожен. Каждый шаг, ступающий к подземелью, отдавался бешеным топотом в груди. Спустившись до второго этажа, её ноги остановились. На самом деле Патриция не была уверена, что Тома действительно интересовал этот Святочный бал, но не прийти на него она не могла. Сердце Патриции прожгли болезненные слова, а губы сомкнулись от чужого дыхания на них. Она уничтожит обоих.***
День торжества и ажиотажа настал. Стрелки часов смежились на одиннадцати, и Патриция уже шествовала по оживленному коридору мимо различных студентов. Если пару дней назад Патриция думала, что ей было невыносимо слушать окружающий галдёж, то сегодня ни один рот не был закрыт. В Хогвартсе было столько народу, сколько не было при её памяти никогда. Каждый проходящий мимо неё то ли ученик, то ли преподаватель не упускали возможность обсудить наступающее празднество. Все разговоры были только и об этом, и их даже это, казалось, не утомляло. Зато утомляло Картер. Это было утомительно по причине того, что её всё ещё злила радость окружающих, и в тот же час потому, что она не могла позволить себе радоваться вместе с остальными. Когда она появилась на виду, все будто сместились к стенам, пропуская её на путь к башне. После третьего занятия Картер заимела свободное время и решила не тратить его зря, направившись к Эбигейл. К случаю торжества занятия были сокращены, поэтому то, что сейчас Эбигейл находилась в своей комнате, сомнений не было. И всё же, глядя на последние события, Патриция всё-таки надеялась, что любимая ученица декана не проводила головокружительное время вместе с ним где-то в его подсобке. Патриция хотелось засмеяться, но жгучее чувство напомнило ей о своем существовании. Печаль всё ещё лежала на её груди тяжким грузом, она подняла взгляд вверх. Свисающий с потолка серебристый дождик засверкал от попадания холодного света. Он напоминал лёгкий снег, что падал с неба, когда прогуливаешься по ночному Запрещенному лесу… Патриция очень любила зиму. Это время года согревало её душу, несмотря на тяжёлые морозы. В прошлом году она бежала между заснеженных деревьев, убегая от догоняющего её Тома. Темнота поглотила всё вокруг, но проникающий лунный свет прокладывал ей дорогу. Снег скрипел под её ногами. И звонкий смех раздавался по всему лесу. Он поймал её возле тупика скопленных веток, заключая в согревающие объятия. Патриция застыла от неожиданного действия Тома, но всё же высвободила руки, чтобы положить их на его спину. Прижавшись к его груди, слизеринка внезапно почувствовала себя в безопасности. Несмотря на то, что Запрещённый лес был полон тварей и чудовищ, ей не было жутко или страшно, ведь рядом был Том. Внезапно Патриция почувствовала, как врезалась в кого-то. Оклемавшись, она растерянно бросила взор на упавшие учебники под ногами. Когда Картер подняла голову, перед её глазами возник Оскар. Он также рассеянно вытаращился на неё своими необычными глазами. — Извини, — в один голос произнесли оба и ринулись вниз за книгами, как вдруг остановились и замерли. Староста засмеялся. — Неловко вышло. — П-прости, Оскар, — Картер замялась, но тоже усмехнулась, помогая своему коллеге собрать его вещи. — Я отвлекся и не увидел тебя, — слизеринец смущённо потёр затылок, пока Патриция собрала остаток материалов, отдала ему в руки и они поднялись. — Нет-нет! Это я задумалась… о своём. Патриция стеснительно опустила глаза и поправила спавшую с плеча мантию, в то время как Оскар оглядывал её с не менее замявшимся видом. — О чём задумалась? — он неловко, но довольно мило улыбнулся. — О сегодняшнем Святочном Бале? Да, тяжёлый день. — Оу… да. Все думают только про это, столько хлопот, — она невольно скользнула рукой по собственному плечу. — Верю. Сердце едва ускорило темп, вспоминая, как прошла их недавняя встреча. В кабинете Макгонагалл двое собирали какую-то важную документацию по занятиям и одновременно разговаривали на свободные темы. Речь зашла о предстоящем Бале, и даже такой уверенный в себе молодой человек, как Оскар, поборол какое-то смятение, выразив Патриции своё желание быть её партнером на вечер. Но Картер мягко отказала, ссылаясь на занятость. Барнс не стал возражать, и их коллективная работа продолжилась в том же комфортном русле. Это порадовало Патрицию. Слегка затянувшуюся тишину нарушил подошедший к старосте парень. — Оскарик, с кем ты там заговорился? — он приобнял его за плечи, а после посмотрел на Патрицию. — О, Мерлин, да это же сестрёнка! От неожиданности девушка даже слегка удивленно распахнула рот. Её губы сами собой вырисовали улыбку. Впервые за последнее время ей искренне хотелось улыбнуться. Кристиан дружески сжал Оскара в своих полуобъятиях. — Что-то случилось, моя девочка? — едва встревоженно спросил Картер. — Нет-нет. Мы тут… случайно столкнулись. — А-а-а. Понял. Патриция поджала губы. — Я тебя последние недели не вижу… — Ах… да, — уголки его губ поползли вниз, портя родную улыбку. — Прости, ты, наверное, занят. У тебя седьмой курс, нужно готовиться к экзаменам. Я понимаю, у Эбигейл тоже так. И у Джеймса с Нэнси. Мы тоже не часто видимся… — Присутствуют такие проблемы… Слизеринке хотелось насмотреться на старшего брата, но она не думала, что у них было достаточно времени. Кристиан заметил, как Патриция поникла, и тут же взял её за щёчку, мягко встряхнув. — Эй, ну ты чего? Она ничего не ответила и лишь продолжала его осматривать, будто вовсе и не слышала его. — Пат, совсем скоро настанут каникулы. Если хочешь, я договорюсь с профессорами по поводу подготовки во время каникул вне школы и я поеду с тобой домой? Проведём время вместе. Картер трепетно коснулась его руки и робко её опустила. — Нет, Крис, не нужно. Это важно. Степень твоей подготовки повлияет на сдачу экзаменов, а экзамены на дальнейшее твоё будущее. Я не хочу тебя отвлекать. К тому же, мы с Эбигейл планировали оставаться в Хогвартсе на рождественские каникулы. — Я не могу видеть тебя грустной, — сознался Картер, и внутри Патриции что-то ёкнуло. Она редко слышала такие признания от него, несмотря на то, что сам Кристиан, как старший брат, всегда пёкся о ней. Просто чаще всего это выражалось в поступках, нежели в словах… — Ты готовишься к Святочному Балу? — Кристиан подумал, что будет лучше сменить тему. — Да, собиралась вот идти к Эбигейл для этого дела. — Хорошо, моё солнце. Слышал, что у тебя джентельмен наметился, — он ухмыльнулся, быстро метнув взглядом на Оскара, а после снова глянул на Патрицию. — Надеюсь, он не испортит тебе этот вечер, иначе я испорчу ему настроение. Патриция рассмеялась, мысленно понимая, что лучше её брату вообще не пересекаться с Мирчо. Интересно, от кого он мог услышать про «джентельмена». Возможно, конечно, дурмстранжец уже успел разболтать про своё везение всем на свете. А, может, Оскар? Они ведь довольно близкие друзья… На прощание Кристиан захватил её макушку и нежно поцеловал в лоб, прямо как детстве, когда маленькую Картер мучали ночные кошмары. Они двинулись вдоль коридора, а толпа поглотила их так быстро, что сбитая столку Патриция всё ещё стояла, провожая взглядом уже исчезнувшие фигуры. Простояв ещё какое-то время, она и сама двинулась, только в противоположную сторону. Ей стало интересно, с кем мог пойти на бал Оскар… Пригласил ли он кого-то, или… его? Патриция прошла участок башни, что немного отдалялся от основного общежития когтевранцев и постучала в старую, но ещё довольно привлекательную дверцу. Она расслабилась, стоя перед входом, и приготовилась ждать, но ждать ей не пришлось. Ручка дверцы практически сразу отозвалась и опустилась. Комната, освещённая синей дымкой предстала перед её глазами. Картер застыла, стоя на пороге, и молча наблюдала за скользящими полупрозрачными тканями по телу Эбигейл. Они витали в воздухе, казалось, заполняя всю комнату. В глазах пестрило синими, белыми и черными цветами. В нос Патриции ударил запах духов, поэтому она резко прикрыла его, откашлявшись. Эбигейл, что стояла посреди комнаты, развернула голову в сторону стоящей в проёме слизеринки. Её короткие, распущенные и слегка подкрученные волосы вились, и вдруг всё остановилось. — Пат! Ты пришла! — Митчелл вскочила с табурета, двинувшись на встречу к своей приятельнице. — Да, — Картер глянула на спадающие ткани и пропадающую вуаль в комнате. — Бал ещё не начался, но показ уже произошёл. Эбигейл смущенно захихикала, отмахнувшись рукой в её сторону, и вновь отвернулась. — У меня сегодня такое прекрасное настроение, — когтевранка подошла к панорамным окнам, и в одно движение шторы распахнулись ещё шире, впуская холодный свет. Снежная метель продолжала бушевать за пределами замка. — Жду не дождусь, когда наступит вечер. Моё чутье подсказывает, что нас ждёт сегодня что-то необычное. Патриция ухмыльнулась про себя. — Непременно. Эбигейл развернулась к Картер. — Надеюсь, моя малышка, не расстраивается… Патриция только и могла, что выдать приглушенный выдох и закатить глаза. — Проехали, — без особо энтузиазма к продолжению этого диалога она прошла вглубь комнаты и разложила свой наряд на кровати Эбигейл вместе с другими принадлежностями. Эбигейл возмущённо сжала кулаки и, развернувшись на небольших каблучках, двинулась в сторону Картер. — Да ну?! Ты вынуждаешь меня спуститься к этому засранцу и надрать ему зад, чтобы он явился с тобой на бал. — Эбигейл, услышал бы профессор Снейп, как ты сейчас разговариваешь, надрал бы тебе зад, — а далее Патриция не смогла сдержать смешок. — Это… это всё Джеймс! — когтевранка скрестила руки на груди, и краем глаза Патриция заметила, как та заметно зарделась. Патриция раскрыла защитный чехол, скрывающий её вечерний наряд, и её пальцы прошлись вдоль подола платья. Митчелл немного оторвалась от своих мыслей и обратила внимание на блистающие элементы на нём. — Это твой наряд? — Да, — Картер неотрывно разглядывала своё платье, не повернувшись к Эбигейл. Эбигейл вновь задумчиво скрестила руки, наблюдая за Патрицией. — Не помню, чтобы ты показывала его. — Я не так давно ходила в ателье в Хогсмиде. — Почему не пригласила помочь? — Хотела провести время одна, в соответствии с настроением. К тому же, думала, что пускай это будет небольшим сюрпризом, который украсит эту ночь. Эбигейл не стала возражать, но она будто уловила какой-то подтекст в её словах. Не сумев удержать мысль за хвост, она скинула эту заднюю затею и отвернулась. — Я видела, ты также занимаешься самым важным этапом подготовки, — внезапно сказала Патриция. — Да, пытаюсь интерпретировать своё платье. Картер в недоумении развернула голову в сторону когтевранки: — А что не так с платьем? — Да так… Оно хорошо, но, взглянув сегодня на наряды своих девочек по бывшей комнате, я поняла, что моё платье не совсем годиться для Бала. Обрывки, клочки и разные частицы тканей были разбросаны по комнате Эбигейл. Какая-то оставшаяся незавершённая часть прикрывала её голое тело. Даже у такой довольно педантичной когтевранки, старосты факультета и целой школы, сегодня был беспорядок, но, как принято, Патриция называла его творческим. Завидев небольшое замешательство и даже растерянность в зелёных глазах, Патриция утешительно улыбнулась; уголки её губ мягко растянулись в ленивой улыбочке. — А как оно выглядело до? Без лишних слов Эбигейл достала из согнутой ткани на себе — что служила, как воображаемый кармашек — волшебную палочку. В одно движение все ткани стали сползаться к Митчелл, что стала на табурет. Детали бывшего платья собрались воедино и перед глазами Патриции предстало вполне обычное сероватое платье. Оно было украшено небольшим количеством страз на грудном корсете и вдоль подола платья. Черная лента обвила её талию, завершая милый образ этого наряда. Патриция задумчиво прикусила губу. — Оно красивое, но простенькое для Бала. — Я знаю, — Эбигейл вздохнула, недовольно вскинув руки. Патриция щёлкнула пальцем, и палочка влетела в её руку. Она всё ещё продолжала осматривать полный образ, пытаясь выяснить, что возможно было подправить, или вообще… полностью перекроить. — Диффиндо, — рука Патриции сделала резкий умелый взмах, и черная ленточка слетела с платья. Эбигейл ошарашено спохватилась и удержала ленту, на мгновение почувствовав себя будто голой. Картер заметила эмоции на лице девушки, и её строгий взгляд разбавил смех. — Что ты делаешь? — «Интерпретирую» твоё платье, — ответила Картер, и последующим взмахом все стразы с одежды слетели на пол, со звоном прокатившись по комнате. Эбигейл сжалась ещё сильнее, не смея пошевелиться, поскольку движения Патриции были настолько резкими и неожиданными, что она еле поспевала реагировать. Запах магии и звуки кроя вновь заполнили комнату. Патриция изгибалась и выворачивала детали так упорно, что иногда Эбигейл знатно передергивало. Она никак не могла привыкнуть к её работе, но всё же спустя какое-то время доверилась рукам своего мастера. — Вуа-ля! — Картер развернула стульчик, и фигура Эбигейл предстала прямо перед ней. Пышный серо-голубой подол закружил в воздухе, комбинируясь с чёрным корсетом, что скромно, но изящно подчёркивал пышный бюст. Золотые узоры окольцовывали талию когтевранки, а утонченный чёрный чокер и перчатки, достигающие локтей, увенчали образ аристократки. Патриция отошла подальше и задумчиво приложила палочку к губам. Внезапно дверь сзади скрипнула, а через секунду сбоку Патриции появилась черная кошка. — Ах! Клякса, — слизеринка оторвалась от своих мыслей и обратила внимание на неё. Клякса уселась рядом со своей хозяйкой, переместив свой взгляд с Патриции на Эбигейл. Инстинктивно Эбигейл съёжилась. — Мне кажется, чего-то не хватает… — прервав собственные безмолвные рассуждения, Патриция оторвала кончик палочки со своих губ. На затылке когтевранки уже выступила испарина. Пока Эбигейл стояла на табурете, она была под прицелом двух пар опасных и пронизывающих глаз. Патриция сделала взмах палочкой. Магический вихрь закружил в воздухе и подобрался к Эбигейл. Снизу вверх подол её платья укрыли золотавые узоры листков. Казалось, словно они вытекли из самой ткани, а художница просто вырисовала их. Чёрные туфельки появились на её ногах. Искрящая диадема легла на её голову. Патриция радостно взвизгнула и сложила ладони. — Мерлин, Эбигейл! Ты бесподобна!***
Залитые золотом входные двери Большого зала распахнулись. Стоящие перед ними чемпионы вместе со своими партнёрами засияли улыбками, приветствуя полный холл гостей. При их появлении весь зал громко захлопал. Холодный свет заслепил Патрицию, стоящую спереди в паре с Мирчо, но она быстро спохватилась и вытянулась в уверенном обличии. Джеймс, одетый в шикарный чёрный костюм, держал за руку не менее удивительную Нэнси в белом. Они стояли через одну пару, а именно Адель Буавен и… Оскара Барнса. Три пары, стоящие за друг другом двинулись вдоль по обе стороны от столпившегося народа. Каждый желал поближе разглядеть главных субъектов этого вечера. И одной из них была Патриция. Нет, она не была чемпионкой Турнира Трех волшебников. Сегодня она была украшением для её чемпиона. В любой другой день она бы ни за что не приняла на себя эту роль, но сегодня она упивалась этим. На самом деле не Мирчо сегодня был ферзём, а она. Патриция заметила самодовольную улыбку на его лице. Она заставила его быть заметным на этом событии. А в свою очередь сама Патриция выглядела красивее любого украшения на этом Святочном бале. Изысканные руки, одетые в чёрные перчатки по локоть, аккуратно захватили под руку дурмстранжца. Лунные звезды рассыпались по фатиновому чёрному корсету и подолу юбки, создавая образ спустившейся с небес ночной нимфы, что приглашает гостей в свой тёмный дворец. Разрез сбоку пачки открывал вызывающий вид на стройную ножку. Одна сторона подола своей длинной скользила по полу, а вторая, что короче, свисала с её бедра, делая образ необычно притягательным. Тёмные змеи, обвивавшие её голени, достигали туфелек, что звонко стучали по хрустальному полу Большого зала. На её лице играла коварность и такая же самоуверенность, как и у её сегодняшнего кавалера, только не поддельная, а настоящая. — М-м… ну почему такие, как она, притягивают парней? — зашипела русая девушка в золотистом платье рядом стоящей подруге. — Мужчины просто любят стерв, — ответила та и обе скривились. А Патриция шла и наслаждалась вниманием, наделённым ей. Несмотря на своё отвратительное отношение к Мирчо, как бы это абсурдно не звучало, она отметила, что сегодня он выглядел изумительно парадно. Форма дурмстранжцев была поистине мужественной: красный сюртук, застёгнутый ремнями, шерстяная накидка, что развивалась на его плече. Святочный бал происходил сегодня необычно, а именно — главным условием присутствия, помимо костюма, была маскарадная маска. Эта особенность создавала некую загадочность для всех гостей и делала этот бал ещё более предвкушающим. Картер отвела взгляд со студентов и, наконец, взглянула на просторный зал. Хрусталь окутал стены привычного им Большого Зала. Он словно заледенел, переливался свисающими сосульками сверху. Потолок погряз в темноте ночного неба, лишь звезды старались освещать его. Мелкий снег медленно оседал и растворятся в воздухе над ними. А главным украшением была центральная ель, что высочила над всеми и искрила своими ледяными украшениями. Они прошли в центр зала и разошлись по нему, пока присутствующие заключили их в кольцо. Как только пары остановились, бурные аплодисменты прекратились. Патриция встала напротив Мирчо. Внезапно её взгляд сместился за спину дурмстранжца, и она заметила темную шевелюру за красноволосой фигурой. Джеймс глянул ей в глаза, а после и Нэнси обернулась в ту же сторону, куда он обратил внимание. Милая парочка гриффиндорцев улыбнулась ей. Они встретились взглядами ровно в тот момент, когда тишину прервала льющаяся из скрипок музыка, и их пары унёс танец. Несмотря на свою характерную слабину, держал Мирчо Патрицию хватко. Она старалась расслабиться в его руках, но каждый раз, когда вспоминала, чьи пальцы сжимают её талию, ей непременно хотелось его оттолкнуть. Патриция вновь прикрыла глаза, как делала это на репетиции. Когда она закрывала глаза, то не видела его, тогда, казалось, было легче. Тогда она сливалась с музыкой воедино. Главная часть бала — приветственная — окончена. Картер могла вольно выбраться из ловушки Мирчо и хоть на какое-то время насладиться вечером наедине с собой. Патриция пошла навстречу к одному из маленьких столиков, возле которого стоял официант. Парень держал на подносе несколько бокалов с каким-то содержимым и одновременно что-то поправлял на столе. Скользнув сквозь толпу, она очутилась сбоку официанта и ловко взяла один из бокалов. — Мадемуазель, вы очаровательно выглядите, — произнес с французским акцентом обернувшийся в её сторону парень, и Патриция на секунду сбилась с толку. Она также обернулась в его сторону. — Благодарю, мистер, — Патриция потянулась к бокалу и понюхала содержимое. Это было шампанское, которое, недолго думая, она осушила. — Да простит меня Эбигейл. Трезвой ей это всё не вынести, ибо, если не это, то сегодня вечером произойдет либо убийство либо самоубийство. Скривившись от давно не испытываемых чувств, она поставила бокал обратно на поднос, и официант, не отрывавший от неё взгляда, сразу же убрал его на стол. — Как Вам сегодняшний вечер? — Прекрасный, — сухо ответила та. — Оу, я рад. Язык Картер обожгло, она никак не могла оторвать руку от лица. Английский этого официанта был довольно чистый, хоть и нотки его французского проскальзывали в некоторых буквах слов. — А Вы из Франции? — Оу, bien sûr*, мадемуазель. Это мой дом. — А как Вы здесь оказались? — озадаченно спросила Патриция, глянув на миловидного и стеснительного брюнета в белой форме. — Я? Я приехал в Шотландию по работе, а сюда меня пригласили в качестве подработки мои знакомые, что работают в вашей школе, — он красочно улыбнулся. — Ясно, что ж, мистер…? — Бастьен, мадемуазель! — Я была рада побеседовать с Вами, мистер Бастьен, но я, пожалуй, пойду. Au revoir**, — она улыбнулась ему на прощание и стала отдаляться. — До свидания, мадемуазель! — парень поспешно помахал рукой в её сторону, но Патриция уже успела раствориться в толпе окружающих людей. На другой стороне зала Картер обнаружила свою компанию. Эбигейл, Скорпиус, Джеймс, Альбус и Нэнси, стоя возле столика с угощениями и напитками, о чём-то оживленно болтали и смеялись. — А-а-х! Патриция! — Нэнси бросилась в объятия к слизеринке. — Oh mon Dieu!*** Ты очаровательна comme une fleur épanouie…**** — Как чёрная роза, — дополнил Джеймс и отпил с бокала. — Хах, Джеймс, ты уже французский изучаешь? — спросила Картер, растянувшись в кошачьей улыбке. — Да с ней только и выучишь, — Поттер с досадой вздохнул, и Эбигейл засмеялась. — Думаю, ты должен завидовать самому себе. Для тебя вот никак это не помешает, — Митчелл загадочно потянулась за напитком, пока возмущенный Джеймс медленно оборачивался в её сторону. — Видела я только что ещё одного француза, только официанта, — Патриция покосилась в сторону, где должен был быть тот парень. — Оу? Что за француз? — заинтересованно спросила Нэнси, и Картер элегантным и малозаметным окружающим людям движением руки указала на противоположную сторону зала. Нэнси заглянула за спину Патриции и прищурилась, обвив талию слизеринки. Парнишка всё ещё стоял возле того же стола и покачивался взад-вперёд на ногах, встревоженно то ли выглядывая, то ли разглядывая кого-то из гостей. Хармон отпрянула и распахнула рот. — И что он? — чёрные глаза гриффиндорки засветились, казалось, будто и улыбаться ей нужно было. — А что он? Он здесь подрабатывает. — Нет, неправильно поставила вопрос. И как он? — Хармон подобралась к ней поближе, невольно ухватив её за руку. Картер засмеялась. — Нэнси, — начала Эбигейл с некой строгостью в голосе, оторвавшись от своего бокала, — не докучай ей. У неё итак не лучший сегодня день. Патриция резко прекратила свой раздор и с возмущением глянула на Митчелл. Всё было в принципе неплохо, до её слов. Не следовало развивать эту тему при всех, поэтому Патриция едва усмирила взглядом когтевранку. — Ах… ну да. Пойти с таким мудаком на бал… — Скорпиус раздраженно закатил глаза, скосив свой взгляд куда-то в толпу. — Откуда ты знаешь, кто он? — нервно произнесла Патриция и тут же усмехнулась собственной прямолинейности. Эбигейл, будто прочитав её мысли, так же прыснула. — Ну, во-первых, вы с Эбигейл рассказывали, а во-вторых видели мы его… и не одного, — Малфой глянул на Поттера. — О, да. С кем он только не шастался… Патриция начала чувствовать, как бешено скачет её сердце, а в приветливом взгляде Нэнси пронеслась такая знакомая Патриции суровость. И в ней она узнала Эбигейл. Гриффиндорка скосила взор своих острых глаз на него. Раз уж не Эбигейл теперь будет воспитывать Джеймса, так Нэнси… — То есть не… разгуливал. Со столькими девицами уже успел пофлиртовать, Пресвятой Мерлин. — Но, походу, его выбор конкретно пал на тебя, — добавил Скорпиус. По его взгляду Патриции казалось, что вот ещё чуть-чуть и он возьмет сигарету в руки и закурит. Хотя он и не курил. Малфой был так недоволен, что его ещё недавняя сияющая улыбка исказилась. Он старался задавить свои эмоции, но сдавливал лишь бокал, и так сильно, что мог в тот час расколоться. Картер вскинула брови. Ей не очень была понятна его реакция, хотя она знала, что далеко не только Скорпиус был недоволен её сегодняшним партнером. Джеймс с Нэнси так же потухли. Про Эбигейл не о чем было говорить. Альбус всё также с отстранением глядел куда-то сквозь них. А ещё кое-кто был бы не то, что недоволен, а в ярости… — Ну… Ну чего вы? Ну чего вы приуныли? — с растерянностью Хармон старалась вернуть прежнюю атмосферу общения. — А если честно, — вдруг продолжил Скорпиус, заслоняя проход Патриции, вставав рядом с Джеймсом. Их взгляды грозно глянули ей в упор, — почему ты пошла с ним? — Не его выбор пал на меня, а мой, — со старательной флегматичностью ответила Патриция. Полуправда, полуложь. Она могла пойти с кем угодно, но для её задуманной идеи нужен был только Мирчо. Брови Джеймса разошлись. Скорпиус также заметно удивился. В то время Эбигейл отложила бокал на стол и, скрестив руки, бесстрастно прыснула: — Это ведь очевидно. Мирчо, как та собака хвостиком за ней гонялся. На каждом шагу, как заноза поджидал, вся школа видела это. Не было ему никакого дела до остальных после их отказов, а тут приелся. Почему бы не унизить его при всех, вы ведь сами видите какой фурор это произвело на всех. Мирчо выглядит жалко. Патриция почувствовала, как жар начинает приливать к её телу. Неужели алкоголь срабатывает? Или она просто разнервничалась? Ой, как бы ей хотелось, чтобы он все-таки сработал. Выудив из своего потайного кармана черный кружевной веер, она распахнула его. Малфой фыркнул на слова Эбигейл. По всей видимости спорить мальчики были не настроены, но и эмоции свои не скрывали. Нэнси утешительно захватила под руку Джеймса, глянув на него своими завороженными глазками. Поттер всё ещё глядел на Патрицию, как внезапно ухмыльнулся, словно разгадал её замыслы. Её сердце замерло. Его глаза коварно прищурились и он пригнулся над ней. — Хах, маленькая Патриция решила показать свои молочные клычки? Глаза Патриции расширились и стали размером с монету галеона, а Эбигейл вместе со Скорпиусом и остальными словно по накатанной начали заливаться заразительным смехом. — Эти молочные клычки тебе глотку разорвут. Будь осторожен, — Картер резко взмахнула веером в сторону Джеймса, понесся за ним пламенный поток. Нэнси взвизгнула. В то время Эбигейл уже падала на Скорпиуса, стараясь удержаться за ремешки его пиджака. Глаза окаменелого Поттера поднялись вверх и он увидел, как локон его чёрных волос сгорел. Только дымка от огня поднималась над местом, где когда-то он был… Красивый, закрученный, каким делал его Джеймс на протяжении всего сегодняшнего дня… Он опустил взгляд на слизеринку, но она смотрела на него всё с той же своей кошачьей ухмылкой, прижав к подбородку хитроумный аксессуар. По щелчку пальцев происшествие было устранено, и слегка распатланная шевелюра вновь вернула прежний вид, даже обретя блеск. Патриция захихикала, прикрывшись веером, как внезапно заметила в толпе пару Оскара и Адель. Они танцевали вокруг людей, а француженка скользила в его руках так озорно и игриво, что, казалось, её фиалковое платье еле как удерживалось на её хрупком теле. Интересно, заметила ли их Эбигейл?.. Ноготь Патриции зачесал подбородок. Ей хотелось поговорить с Эбигейл, но в такой обстановке сделать это было тяжело, тем более наедине. Внезапно Патриция почувствовала прикосновение к её руке, а после резкое кружение заставило её врасплох. — Что ж, Пат, если у нас осталось так мало времени до твоего следующего медленного танца с самым занудным в твоей жизни мудаком, то пускай мы постараемся хоть немного разбавить этот мрачный маскарадный Бал, — Джеймс держал её крепко. Он улыбнулся уже такой знакомой улыбкой, что в голову Патриции начали проскальзывать мысли, но не успела она и опомниться, как хватка его ослабла, и вновь её закружило в танце, а сквозь окружающий шум просачивалась музыка. Клавиши фортепиано задвигались, загремел саксофон, голоса запели в унисон. Всё вокруг закрутилось, а бёдра Патриции двинулись в такт музыке. Её руку держала Нэнси, а в воздухе витал джаз. Патриция засмеялась, когда поняла, что Хармон оказалась рядом и неотрывно глядела на неё. Она словно взглядом заставляла её танцевать, не прекращая улыбаться. А в свою очередь Картер не переставала ни двигаться, ни заливаться смехом при виде её. Люди вокруг также уловили ритм мелодии, но не так, как Патриция. Ей хоть и было неловко, и она ужасно смущалась, но, при взгляде на Нэнси, её движения обретали больше свободы. И, о Мерлин, какая же была прекрасная Нэнси! Её элегантное белое атласное платьице облегало её стройную фигурку. Небольшие шпильки туфель такого же цвета позволяли ей быть ведущей в их танце. А её полусобранные волосы, подвязанные белой лентой, делали её образ таким нежным. Всё в ней было очаровательно. Не успела Патриция заглядеться на неё, как вдруг Нэнси подняла её руку и в следующее мгновение разум затмился. Прохладная рука коснулась её кожи, а образ Хармон испарился. Белоснежные волосы сливались с окружением, но Патриция всё равно узнала его — это был Скорпиус. На его лице появилась ленивая ухмылка, и он больше не выглядел хмурым. Его руки так ловко подхватили загруженную на шпильках Патрицию, что она едва растерялась, но он понес её в толпу. Разум не хотел её слушаться, ей просто хотелось отдаться танцам и хоть на какое-то мгновение окунуться в музыку. Раствориться в ней. Патриция так смеялась. Они передавали её с рук в руки так легко и свободно, ведь теперь она оказалась рядом с Альбусом. Он аккуратно захватил её талию и руку, как истинный джентльмен. Они были словно на уроке танцев с профессором Стюартом, ведь Поттер двигался так осторожно и по правилам, что ни на секунду не мог свести улыбку с лица Картер. И вновь все картины вокруг смешались в одну. Запах чьего-то такого знакомого парфюма заполонил пространство. В одно движение Эбигейл захватила руку Патриции и ту унесло к ней в объятия. Ей так не хотелось уходить от них. Патриция скрепила их руки и старалась танцевать, не разрывая их. Её тело чувствовало себя так свободно и даже тяжелое платье не было преградой для их дикого танца. Люди всё расступались и расступались, прокладывая им дорогу в центр Большого зала. Столько лиц смотрели на них, но каждое было скрыто под маской. Джеймс вновь захватил этот танцпол и теперь всё внимание было их. Ноги не чувствовали усталость, а голова начала кружиться. Блаженное наслаждение накрыло её. Она почувствовала, как по щекам потекли слезы. Вот-вот закончится мелодия. Вот-вот Джеймс отпустит её руку. И тело вместе с душой омертвеют до остатка. Он захватил её талию, и снова её унесло в эйфорию. Ей казалось, что это длилось вечно, но прошло лишь пару мгновений. Патриция почувствовала, как, вращаясь, она теряла руку Джеймса. И вот, наконец, прохладный ветер окутал её, заставляя погрузиться в уединение среди этого заполненного зала. Музыка остановилась. Внезапно Патриция ощутила, как врезалась в чью-то спину. Она резко упала на пол, не успев зацепиться за что-либо. Сильная боль пронзила колени и ладони, заставляя прийти в себя. Неизвестный медленно развернулся. Привлекательный брюнет глянул вниз, кудрявая шевелюра свисала с его головы, едва заслоняя чёрную маску. Такую красивую, гравированную… Она была чем-то похожа на маску Патриции. Патриция стояла на четвереньках перед ним и смотрела вверх. Его лицо казалось таким знакомым и одновременно чужим, но сколько бы она не пыталась разглядеть его, ничего не приходило на ум. Вдруг Картер осознала, что всё это время стоит в странном положении, косясь на незнакомца. Она резко стала подрываться с пола, поспешно стараясь не порвать при этом платье. Незнакомец захватил застрявший кусок ткани её костюма и поправил. Он протянул свою руку, чтобы Патриция приподнялась. — Извините, пожалуйста… — стыдливо произнесла слизеринка, нерешительно взяв его руку. — Не стоит. С вами всё в порядке? Нет, не в порядке. Её вид был такой сконфуженный, что она до сих пор не до конца могла сообразить происходящее. На неё смотрели все присутствующие в Большом зале. Только что она на четвереньках стояла перед непонятным парнем, который, к тому же, выглядел как изысканный аристократ. А перед этим танцевала как в последний раз в жизни. Если это было воздействие алкоголя, то Патриция проклинала себя. Хотя такое было маловероятно, ведь всё это время она ощущала, что могла контролировать себя… в большей степени… — Д-да, вроде… И да, алкоголь не работал, и вправду, ведь расслабиться она не могла. Острота её ощущений возросла, казалось, до предела. Ни грамма спокойствия и безмятежности в душе и теле. В зале стояла такая мёртвая тишина, что начинала она давить на Патрицию. Она осознала, как могла выглядеть после своей дикой пляски, и с мандражом в руках стала перебирать свои распущенные волосы, дабы уложить их в прежний вид. Патриция старалась успокоиться, пытаясь выглядеть более невозмутимой, словно этот конфуз ничуть не смутил её. Очередная неловкость. Простое недоразумение… Вообще, сейчас ей хотелось, чтобы алкоголь действительно сработал, иначе её сердце просто не выдержит. Парень сверлил её взглядом тёмных глаз, пока она всё ещё поправлялась, вдобавок заливаясь краской от такого пристального взора. Патрицию накрыло ещё одной волной тревоги. На её смотрели профессора. Профессор Макгонагалл, её декан — профессор Снейп… Оглядываться не хотелось, ведь реакции окружающих уже были нарисованы в её фантазии. Единственное, куда она могла смотреть, так только на этого незнакомого господина. И даже так это было невозможно, и Патриции приходилось смотреть в пол. Вдруг её нос защекотало от магии. Довольно странно. Ведь обычно такое не происходило, она не была магглом. Но эта магия была такой знакомой и влекущей. Она разливалась всем телом приятной дрожью. Она разнеслась по залу, почему-то Патриция её чувствовала, но не знала, чувствовали ли это другие. Особенно остро. Ведь лица их были практически не удивлены, или обеспокоены, они просто были. Они больше не были тревожными. Какими были раньше. И вновь музыканты приложили руки к инструментам. Сучок приложился к скрипке, пальцы к клавишам фортепиано. Тишину обрушила вновь льющая музыка, а Патрицию словно вытянуло из непонятного вакуума. Парень напротив протянул ей руку. И, не зная почему, она дала ему свою. Он захватил её руку, и Патрицию прожгло знакомое ощущение, словно она уже испытывала его с кем-то. Он повел её сквозь толпу людей, все как зачарованные глядели на них. Где-то в их глубине Патриция услышала блаженный вздох. Скорее, вздох разочарования. Ведь она чувствовала эти десятки глаз, что терзали ей спину. Кошки скребли ей кожу, но не душу. Ведь её поскрести уже успели. Казалось все, как голодные псы смотрели им а след, а если быть точнее — на этого парня. Их головы так и желали склониться перед ним, но что-то их сдерживало. Глядя, с какой жадностью на неё смотрели присутствующие, непонятная возвышенная гордость зародилась у Патриции где-то внутри, словно она шла как настоящая Леди рука об руку с её величественным Лордом. Пускай она знала этого господина всего несколько минут. Пускай это внимание так опьяняюще действовало на неё. Как только они остановились по среди зала, а он положил пальцы на её талию, гости, словно с чьего-то позволения оживились. Часть стали к партнерам, а другая так и не сдвинулась с места, продолжая следить за ними всё теми же одержимыми глазами. В миг Картер вновь унесло в водоворот танца. Её ноги ещё не распутались от недавнего оцепенения, но уже поддавались новому ритму мелодии. Она едва соображала, но её партнер держал её крепко. Он не собирался её отпускать, причем просто так. Зачарованная музыка танцевала вокруг них. Она пыталась разглядеть своих Эбигейл, Джеймса, или, может, Нэнси, Скорпиуса, Альбуса… даже хоть кого-то, но всё смешалось перед её глазами. Люди в масках казались одновременно такими знакомыми и чужими, одинаковыми и разными. Они выполняли синхронный вальс. В точности как и у них самих. Беспрестанно вытёсывая движения. И каждый раз они становились более отточенными. Серые лица. Взгляды всё ещё давили на неё, но понимая, что они не могли отлепить завистливые, восхищенные глаза от их пары, тешило её душу. Она ухмыльнулась. На их лицах были эмоции, но они выглядели как призраки. И вновь она съёжилась. И всё больше не напоминало бывшую атмосферу вечера. Казалось, даже освещение стало тусклее, а снег сменил свое направление. В полумраке Большого зала небесные звезды заискрили, сливаясь с звездами на её черном платье. Святочный бал превратился в кукольный театр, где кукловодом был возможно неизвестный, а, может, и рядом стоящий. Но то, что Патриция чувствовала его, сомнений не было. Всем нутром. Раскаленный пол чувствовался под ними, и Патриция ступала по нему босиком. А парень не отпускал её руку, как и своего взгляда. Ей казалось, что в платье стало тесно. Его руки блуждали по ее телу, но ей это почему-то приносило только удовольствие. Интересно, чтобы подумал Том, глядя как её девочку закруживает до беспамятства другой? Наверняка, наслал бы Круциатус, а может даже Аваду Кедавру. От собственных мыслей она закусила губу и вновь обернулась на незнакомца. Ей было так приятно от того, что тот не переставал наблюдать за ней. Словно этого взгляда ей не хватало весь этот Святочный Бал. Он захватил её талию, а Патриция отклонила корпус, отпустив руки. Прохладный ветер, наполненный зимней прохладой и запахом шампанского, терзал её волосы. Картины вокруг плыли, а белая пелена уже давно застлала глаза, поэтому она прикрыла их. Так странно, что она доверяла этому парню каждой частичкой своего тела, но почему-то иначе не могло быть. Она лишь полностью расслабилась и позволила управлять ими ему. Кануть в этой магии и музыке, что сводили с ума. Слиться воедино. Стать одним целым. Быть им. Ей хотелось быть этой музыкой и магией. Чтобы он наслаждался ею, как наслаждается ими сейчас. Патриция ощутила, как незнакомые руки отпускают её, а равновесие теряется. Она резко распахнула глаза. Ноги, больше неподвластные музыке, стали путаться. И, закружившись, Патриция едва остановилась. Она с трудом не впечаталась в небольшую наряженную ель на своем пути, и мимо проходящие парочки гостей косо глянули в её сторону. Шпильки отказывались держать её даже в недвижимом виде, и Патриция выругалась. Она инстинктивно выставила руки в стороны и хоть так ей удалось не упасть. Вдох-выдох. Внезапно, кое-что осознав, Картер медленно подняла свой взор. Яркий свет брызнул ей в лицо. Ледяные стены отливали блеском, и она догадалась, что первое выкололо ей глаза. Ученики Хогвартса и гости из других школ ходили и танцевали вокруг, как ни в чём не бывало. Они выпивали, разговаривали. И их лица выглядели жизненными… Ноги всё ещё подрагивали, хотя, танцуя буквально пару минут назад, она этого не чувствовала. Глубоко внутри укололо какое-то опустошение. Оно разрасталось. Но описать его было как-то не под силу в таком состоянии. Сконфуженном. И снова это чувство. Неизвестная тяжесть легла на неё, как же она устала. Весь вечер трепал её, гоняя с одного в другое. Стоя здесь, посреди зала, посреди торжественного и долгожданного всеми праздника счастливых и усмехающихся друг другу людей, ей было тошно. Одной ей было ни долгожданно, ни счастливо, ни радостно, ни грустно. Никак. Вдруг боковым зрением Патриция заметила приближающуюся в её сторону фигуру. Её интуиция неприятно заскребла ей нервные окончания, а сама она осторожно и медленно оборачивалась. Напыщенная статура, чопорная походка, ехидная ухмылка. От скромности умрёт. Невольно уголки итак неулыбащихся губ упали. Но, казалось, её следующего партнёра это ничуть не смущало, а, может, даже забавляло. Он вальяжно подошел к ней, а она еле как сдержалась, чтобы не закатить глаза. — Где же ты ходила, моя прелестная? — он резко схватил её за руку и провернул к себе. — Я обыскался тебя. Рука Мирчо захватила тёмный волос Патриции и стала крутить на пальце. Его холодные, но такие жгучие ладони всё ещё чувствовались на её талии, но на неё легли такие отвратительные и мерзкие пальцы. И снова он неприятно близко, настолько, что нестерпимо. Хотелось сбежать хоть куда-нибудь, хоть в Запретный лес, хоть в пасть к тварюке. Хотя, наверное, она уже в ней. Патриция и не заметила, как началась медленная композиция. Хотя стоило догадаться, ведь Мирчо небось ждал этот момент весь бал, если не жизнь. — Я тебе не говорил, как чудесно ты сегодня выглядишь? «И лучше не говори» — сразу произнеслось в мыслях Патриции. Она не привыкла, что лицо парня и её находились настолько вплотную. Их рост был практически одинаковый. Их разделяло лишь его пару дополнительных сантиметров. Маска хоть и закрывала треть его лица, но это не спасало его владельца. Его всё ещё хотелось разукрасить новыми красками. Патриция старалась смотреть прямо, за его спину, пока сам Янков не спускал своих глаз с неё. — Ты танцевала посреди Большого зала… настолько горячо. Пальцы закручивали и закручивали пряди волос, её лопатки неприятно защемило. — Сексуально. Глаза Патриции округлились. Её взгляд застыл. Его пальцы постучали по её талии, захватив сильнее, и теперь по спине пробежался холодок. В горле застрял ком, а воздух перестал поступать в лёгкие. Он прижал её к себе ещё ближе. Грудь неприятно уперлась в него. — Тебе не кажется, что тут слишком людно? Погрубевшие пальцы водили круги по её спине, заставляя съёжиться, но не от удовольствия, а от страха. Почему-то она была в ловушке. Это ощущение не давало покоя ни на секунду. Он зацепил переплёт ленточек на спине. — Мы можем найти место посвободнее. Его руки стали развязывать шнуровку корсета… Казалось, её парализовало. Он делал это медленно… ленточки падали с такой лёгкостью, что Патриция ощущала их острые концы в пояснице. Она не могла пошевелиться, а уж тем более убежать, позвать кого-то, казалось, никто не мог ей помочь. Шум окружающей суеты торжества отдалялся. Казалось, словно Патриция слышала только грохот собственного сердца и прерывистое дыхание Мирчо. Она могла концентрироваться только на этом, и всё вокруг испарялось. Медленно, но стремительно. И они были одни. — Мирчо… — панически произнесла Патриция, пытаясь высвободиться из его рук. Но он держал её цепко, да так, чтобы не брыкалась. И после провальной попытки его оттолкнуть её сердце вовсе ушло в пятки. Взгляд Патриции оставался где-угодно, но только не на этом ехидном лице. Мрачная тень повисла на алом плече сюртука Мирчо. Морозная прохлада прошлась вокруг них. — Извини, ты не против, если твоя дама потанцует со мной? Ладонь легла поверх тени. Патриция подняла голову, и ноги перестали держать её. Её карие глаза втупились в лицо подошедшего. Мирчо напрягся не хуже Патриции и в первые же секунды окаменел, его взгляд даже не дёрнулся, а пальцы на шнуровке корсета так и повисли в мёртвой хватке. Рука на плече сжалась, и прожилка на лице болгарина дёрнулась. — К-конечно, — его голос так дрожал, что Патриция ненароком ахнула. Руки Мирчо стали понемногу освобождать слизеринку. Он так осторожно и без резких движений отступал от Картер, будто был под дулом пистолета, и Патриция понимала, почему. Стоило только болгарину отойти на пару метров, как он пулей вылетел из зала, и Патриции захотелось убежать следом. Он снова протянул руку, но теперь в циничном жесте. Он захватил ладонь Патриции, и хоть его рука была в перчатке, всё равно её прохлада леденила пальцы. И он, конечно же, поцеловал её. Руку. В этот момент в голове Патриции начали всплывать все возможные пытки во всех ухищрённых методах. — Так ты согласилась пойти с кем-то на бал, — невольно констатировав факт, Том соблазнительно улыбнулся и захватил талию Патриции. Он прижал её ближе к себе, наклоняясь к уху, дабы она не пропустила ни единого его слова. «Нет, Круцио будет мало…» — подумала она. — А почему отказываться? — в момент, когда она ответила ему, на своей талии она ощутила, как сильно его пальцы сжались, но потом сразу расслабились в явной попытке скрыть свой гнев. — Ну да, — заметил Том саркастически. Он только прижал её в себе вплотную, и в нос Картер сразу же ударил запах его одеколона, но та лишь безразлично отвернула голову в сторону. Теперь, когда она была в туфлях, расстояние между ними сократилось, и Патриция с жалостью утыкалась в шею Тома, но всё же, это было лучше чем с Мирчо. — Неужели нельзя было выбрать кого-нибудь покультурнее? «О, Мерлин, он смеётся», — разнеслось в голове Патриции. Том не мог сказать такое, только если не с издевательством. Музыка продолжала литься из инструментов, впадая в реку буйных танцев и возгласов. И в этот водоворот попал разум Патриции. — Я слышал его мысли. Патриция удивленно повернула голову. — Это было отвратительно. Реддл был зол, и нет, очень зол. Этот гнев пепелился, и никто другой не мог его чувствовать настолько, насколько чувствовала Картер. Но было более гневящее — это то, насколько подло он поступил. Место, где он держал её в их прошлом танце, жгло. Руки Тома хотелось отодрать оттуда, где он сейчас их держал снова. — Чудесный Святочный Бал, не правда ли? — он прокрутил её. «А, может, Империо всё-таки?» — продолжила размышлять Патриция. Его улыбка была до тошноты приторной, что любой сладкоежка бы удавился. У Патриции закралась догадка, что он читает её мысли. Она скосила свой взгляд из-под бровей на него. Всё та же черная гравированная маска, строгий чёрный костюм вместе с пальто по всем меркам аристократии, вышитый лучшими дизайнерами Лондона. Где он его спёр? И вырядился же, сучий сын Сатаны. Нагрудной платок, увенчанный камнем… Это что, красный алмаз?! Ну, Мерлин… Его голос был не таким… Сейчас он был точно Тома, но тогда… Теперь стало ясно, почему ранее, не беря во внимание все вышеперечисленные причины, она не могла узнать его и по голосу. Потому что это был не Том. Да, если бы это был его голос, Тома, Патриция бы узнала его из тысячи. Если Реддл использовал магию и с изменением голоса… Один Мерлин знает, к каким фокусам он прибёг ради этого перфоманса. Но всё равно это было так глупо, не узнать его, и Патриции хотелось провалиться под землю, вспоминая ещё и свои танцы рядом с ним. Картер хотелось размазать его по стенке, как самую маленькую вещь в этом мире, но вряд ли сможет это сделать… Патриция огляделась вокруг и в действительности не заметила Мирчо. Она думала, что он не так сильно испугается. Как бы там не было, но то, что Том явился, спасло её, и ей хотелось расцеловать его, чего, конечно, делать она не будет. Злоба все ещё въедалась в неё всё сильнее и сильнее, хуже занозы в пятке. Его улыбка была такой соблазнительной. Он невероятно упивался тем, что сделал. Казалось, чем дольше она стояла рядом с ним, тем больше воздух в Большом зале холодел, и снег, падавший над их головами, густел. Заметил ли кто-то из этого зала, что явился тот, кто управлял их разумами? Или, теперь, всем слепо всё равно? Случайно Патриция коснулась своим взглядом Тома. Его сильные руки так прижимали её к нему, что от осознания этого на секунду у той перехватило дыхание. Она надеялась, что он не заметил этого, хотя внутри прекрасно понимала, что заметил. Патриция так любила обманывать себя, и Тому это нравилось. Это то, за что он любил её больше всего. Румянец разукрасил её щеки, и лицо стыдливо стало прятаться за шторками волос. Сердце заколотилось в бешенном ритме, а руки стали подрагивать. Она точно знала, что его глаза смотрят на её, и не могла соврать, что ей это не нравилось. Снег застыл, начиная падать под ноги, и в середине третьей медленной композиции Том резко схватил едва дрожащую руку Патриции, направляясь в сторону выхода из Большого Зала. Когда они пробирались мимо толп людей, никто не оборачивался на них. Все ускользали из поля зрения, даже не успев в него попасть. Лишь снег, витающий над их головами, бил в лицо. Коридоры сменялись коридорами, свет бликовал даже с закрытыми глазами. Сердце словно в любой момент могло выпрыгнуть из груди, дыхание полностью сбилось, как и ноги, что, казалось, неслись с немыслимой скоростью, а десятисантиметровые шпильки перестали быть препятствием для ходьбы. Патриция почувствовала, как притяжение к земле теряется, Том поднял её и забросил к себе на плечо. А в следующее мгновение удушающее ощущение сдавило её горло. Перед глазами всё поплыло, ведь в силу вступила трансгрессия. Оказавшись в одном из коридоров Хогвартса, Патриция разлепила веки. Каменный пол седьмого этажа — единственное, что она могла увидеть. Том положил руку на её зад, чтобы та не упала и, осознав это, Патриция хихикнула. Через томное молчание почуялся лёгкий скрежет плит. Кирпичики стали раздвигаться, образовывая бездну, схожую на таинственный проход. Реддл скинул девушку на ноги, и та сразу спиной почувствовала прохладу стены. Темнота заслепила глаза, и единственное, что ощущала Картер, это горячие губы на своих собственных. Поцелуи углублялись, язык беспорядочно бродил в её рту, мокрые дорожки прокладывались всё ниже и ниже, достигая открытой шеи. Метки Тома были везде. И Картер почувствовала, как задыхается. — Думаю, тот ублюдок так не умеет. Ох. каждая его колкая фраза вызывала мелкую дрожь в теле, и в самом деле кожа покрылась мурашками, ведь его рука прижала её шею к стене. Его губы терзали грудь, да так, что девушка чуть не застонала от внезапного прилива удовольствия. Он снова так тяжело дышал, прямо как при их первом поцелуе в сыром подземелье, и Патриция была готова прийти к финишу только от этого. — Как же я скучал по тебе. Запрокинув голову, она гортанно засмеялась, а после её улыбка расплылась. — Спустя пару дней? — Нет. Мне не хватало тебя всё это время. Ровно до этого момента. Холод уже не чувствовался, ведь чем меньше на ней оставалось одежды, тем душнее становилось. И теснее. Одно движение — и маски сняты. Звук задребезжавших хрустальных украшений на них прокатился по помещению. Ленточки бессильно поддавались под напором его пальцев, а чёрный фатин спадал с неё резким рывком. Тяжёлое платье опустилось на пол, и холод всё-таки пробрал Патрицию до костей. Она прикрыла запачканную грудь, оставаясь лишь в трусиках, как вдруг Том обнял её, подняв на руки. Запаленные свечи тускло освещали спальную комнату и большое ложе с красным бархатом, накрытое балдахином. Том опустил её на кровать, и Патриция съёжилась, когда его руки стали убирать её ладони от собственного тела. Когда она осталась наполовину раздетой, её уверенность значительно поубавилась. И она боялась, что это было заметно по её виду. На Томе практически ничего не осталось, или, может, только ей так казалось. Но то, что на нем были брюки и раскрытая рубашка, это было точно. Он начал стягивать нагрудной платок, как вдруг уставился на пронзительный взгляд Картер. Что-то заставило подойти его к ней, и он склонился над её сидящей фигурой. Не отрывая взора, Патриция схватила его за платок и потянула вниз, а его руки упёрлись об кровать по обе стороны от неё. Она остановились в нескольких сантиметрах от его лица и внимательно изучала его. От лба, бровей, упрямого носа, до родинок и глаз. Красный алмаз так сверкал, также как и его глаза. Она смотрит на него так, словно ничего не чувствует, но знает, что умирает внутри, чтобы поцеловать его снова. Патриция резко потянула Тома на себя и оба упали на кровать. Каждое его касание откликалось в теле, так, словно он всегда был чем-то родным для него. Заложница своих мыслей. Как бы ты не старалась отпираться и биться об решетки, но всё равно монстр внутри клетки тебя съест, Патриция. Да и сопротивляться не хотелось, лишь гордыня и самолюбие, да и только. Он никогда ещё не был так близок. Если тогда поцелуи Тома чувствовались, как что-то блаженное, то сейчас Патриция была готова сойти с последней ступеньки и упасть. Упасть вниз. Где находилось его пристанище, в руки нечисти. Между ними всегда было что-то большее, чем обычная химия влюбленности, но сейчас… Его руки дразнили её лоно сквозь бельё, и Патриция чувствовала, насколько оно стало мокрое. Отодвинув ткань, один палец вошел в неё, и та не сдержалась от вздоха. С каждым разом движения ускорялись, углубляясь, заставляя млеть растянувшуюся на кровати Патрицию. Она заерзала под его пальцами, и Реддлу пришлось ненадолго остановиться. Он переместился, нависая над ней, и Патриция панически приподнялась. — Ч-ш-ш. — Том сразу же уловил лёгкое волнение в поведении Патриции, когда её руки острожно схватили его, будто в немой просьбе приостановиться. — Тише, — он потянулся к ней, оставив след нежного поцелуя на пухлых губах и продолжая стягивать чёрные кружевные трусики вниз. Так и оставаясь нависать сверху, Реддл вошёл в неё, на что девушка неожиданно вскрикнула, вжавшись руками в покрывало. В очередной раз, когда толчок становился сильнее, Патриция потянула ладонь ко рту, чтобы заглушить громкие звуки, что так желали слететь с неё. — Нет. Я хочу слышать тебя, — резким рывком он оттолкнул руку. — Ты так сладко стонешь, — наследник наклонился и поцеловал её в лоб. Нежные движения внутри нарастали и переходили уже в более грубые. В голове Патриции крутились мысли о том, что другой человек бы уже давно извивался от боли, но эти болезненные ощущения перекрывали бархатные руки, которые поглаживали кожу бёдер. Он опустил глаза на неё, и они снова засверкали багрянцем. Огонь похоти. И гнева. Патриции хотелось сложить его, раздавить, испепелить живцом, чтобы тот корчился в муках, но сейчас она лишь постанывала под ним с каждым новым толчком. И с неё губ срывалась вся эта злость и желание, что она испытывала к нему всегда. В какой-то момент он перевернулся, и Патриция охнула, ведь казалось, теперь она оседлала его. Он снова припал к ней. Его засосы на шее продолжали прожигать её кожу, словно пепельные окурки. — Не останавливайся… пожалуйста, — она выдохнула мольбу прямо ему в губы, отрываясь от поцелуя, а после следующего толчка выгнула спину. Жалобный стон пробежался по комнате, раздаваясь эхом в ушах Тома. Длинные ногти продолжали царапать его бледную спину, на что тот возбуждался до неузнаваемости. Внезапно, через весь шум и гам, под ногтями Патриция почувствовала что-то теплое. Сквозь пальцы сочилась кровь. Хлопки становились громче, заставляя Картер перейти на крик. Член внутри стенок бился в конвульсиях. Пот прилепил волосы к лицу, заслоняя обзор, но зрения не нужно, ведь всё можно было только чувствовать. Через несколько мгновений Выручай-комната наполнилась блаженными стонами, а два тела рухнули на кровать. Какое-то время комната содрогалась лишь от тяжелого дыхания. Он лежал весь изнеможённый. От его привычных аккуратно уложенных локонов почти ничего не осталось, но это не делало его менее сексуальным. При воспоминании, что было всего пару минут назад, низ живота Картер скрутило приятным ощущением. Том уже заснул, а в его объятиях лежала Патриция. Она обхватила его торс, кладя свою голову ему грудь, так и оставшись в таком положении. Ей так не хотелось уходить в свою холодную постель, где кроме мягких игрушек змеек, бутылки ликёра и кошки не было никого более согревающего. Но часы пробили полночь и ей пришлось убрать руки, собрать с пола свои вещи и уйти, запечатав за собой дверь, чтобы никто не потревожил его сон.