*
Оставив брата на лобном месте, Локи отправился прямиком к Хеле, на ходу растерев на запястьях свой маленький эксперимент. Принюхался. Запах мяты был едва заметен. Впрочем, в самой мяте ничего преступного не было. Просящий взгляд Тора преследовал его всю дорогу до сестриного кабинета. Разрушая настрой и припасенную для сестры личность. Хела обреталась на веранде. Сидела на широком парапете, упершись спиной в тяжелую мраморную колонну и вытянув ноги. Любовалась вечерним Асгардом, должно быть. Или чем там еще занимается на досуге воплощенное зло. Локи остановился на расстоянии вытянутой руки. На относительно безопасном расстоянии. Впрочем, когда речь шла о сестре, такого понятия, как безопасное расстояние, не существовало в принципе. — Зачем пожаловал? — прохладно спросила Хела, втягивая носом воздух. Учуяла мяту? — За тем, что никто другой не спешит известить тебя об измене. — Вот как? И кто же мне изменил? Бездарная актриса. Зато все намерения, как на ладони. Удобные они с Тором, как ни крути. Могла и похуже достаться родня. Похитрее, к примеру. — Одна из твоих девочек. Сиф. Отказалась казнить преступника. Брунгильда тянет время, а Тор, думается мне, попытается ее спрятать, — доложил он, не испытывая ни малейших угрызений совести. И дураку понятно, что весь концерт был срежиссирован самой Хелой ради… нет, в ее дурной голове копаться смысла никакого не было. Причина, по которой Хела пожелала прогнуть Тора, была совершенно неважна. Тор, конечно же, сыграет по ее сценарию. Хоть и будет все понимать. Но это же Тор. А Локи очень важно сейчас продемонстрировать лояльность. Преданность. — Зачем ему? — сестре бы, конечно, не помешало взять пару уроков актерского мастерства. У него, например. — О, ты, верно, не помнишь. Тор был к ней неравнодушен когда-то. Чтобы Хела да чего-то не помнила? — Вот как. В таком случае, он мог бы попросить меня о снисхождении. — Но предпочел ослушаться. Тебе не следует спускать это ему с рук. Хела недоверчиво глянула на него. — Я думала, ты станешь его покрывать. Вы ведь всегда были так близки. — Я привязан к брату, но прежде всего меня заботит благополучие Асгарда. Нельзя руководствуясь личными симпатиями подавать подданным дурной пример. — Это похвально, — недоверие в ее взгляде сменилось чем-то, смутно напоминавшим одобрение. — Думаю, ты могла бы воспользоваться его проступком для того, чтобы ограничить его в распоряжении Землей. Боюсь, он будет не слишком заботиться об интересах Асгарда. Хела довольно улыбнулась. Вот она, причина. Тривиально. — Ты прав, так я и поступлю. Не скрою, Тор меня бесконечно разочаровывает. Рада, что хотя бы ты поступаешь разумно. Локи мимоходом подумал, что Тор его удавит, если узнает содержание их разговора. И никакие оправдания не помогут. Хорошо, что у брата, единственного во дворце, не было шпионов. Хела сделала глубокий вдох, и ее глаза странно блеснули. — Что ж, в таком случае, — Локи тут же церемонно поклонился, — не смею более мешать твоему отдыху. Выпрямился и встретился с ней взглядом. Хела смотрела на него задумчиво. — Раз уж ты здесь, — в ее холодном голосе послышалась непривычная его уху нотка. Сомнение. — Мне, пожалуй, не помешает твой совет. Да неужели? Он изобразил на лице выражение вежливого интереса. — У меня возникли сложности с моей звездой, — похоже, стукачество дало куда более обильный урожай, чем он ожидал. Или все ж настоечка сыграла? Поди теперь, разбери. — Думаю, она задержится у нас на какое-то время. — Тебе будет нужно как-то ее представить, — понимающе покивал Локи, — и попроще, чтоб не болтали. — Верно. — Так объяви ее нашей родственницей. Дальней. Из Ванахейма. — Родственницей? — прошипела Хела с такой яростью, что Локи невольно сделал мелкий шажок назад. А ну как дотянется? — Да еще из Ванахейма! Откуда у нас могут быть родственники, да среди этих плебеев! Никто не поверит. Слово «родственник» определенно было для сестрицы триггерным. Впрочем, Локи вполне ее понимал. Он бы тоже не хотел обнаружить еще какого-нибудь претендента. Ему и имевшихся было более, чем достаточно. — Еще как поверят! Скормим им сказку о том, как к тебе во сне приходил отец… — Его только в моих снах не хватало! — … и повелел найти потерянную троюродную внучку двоюродной бабки кузена. И вернуть домой, в Асгард. — А когда я с ней закончу… — О, тогда все узнают, что Императрица ради блага девяти миров не пощадит даже родную кровь, — можно подумать, кто-то еще не в курсе, какая чокнутая садистка сидит на золотом троне. Хела некоторое время задумчиво молчала. — Что ж, пожалуй ты прав. К тому же это оградит ее от настойчивого внимания придворных хлыщей. Приятный бонус. Чужое внимание его звезде определенно ни к чему. — Еще я бы посоветовал приставить к ней дополнительную охрану. Эйнхерии, валькирии… на твое усмотрение. Чтобы ни одна крыса… — Верно, — произнесла Хела в который раз за вечер. Локи в жизни не слышал от нее столько одобрительных замечаний. Определенно настойка. — Что ж, ты сегодня был мне весьма полезен, брат. А теперь оставь меня, я должна еще раз все обдумать. Она протянула ему руку для прощального поцелуя. Он мягко коснулся ее губами. Кожа у сестры была холодной и твердой. Локи задумался было о том, что ощущают ее любовники, ложась с ней в постель, и с трудом смог подавить отвращение.*
Она дочитала последнюю страницу, закрыла книгу и огляделась. Круглые светильники заливали библиотеку мягким янтарным светом, делая ее необычайно уютной. Из распахнутых окон доносились неразборчивые голоса и незнакомые запахи. Матти сидела напротив, откинувшись на спинку кресла, и негромко посапывала. Должно быть, утомилась от ее бесконечных «почему» и «зачем». Она задумчиво посмотрела на закрытую книгу. Не слишком объемную книгу. Которую ее разум, прежде без лишних сложностей обрабатывавший информацию о галактических мета-системах, никак не мог переварить. Тонкая книга, написанная маленькими простыми символами, умудрилась заполнить собой всю ее черепную коробку. Ей пришла в голову некомфортная мысль о том, что ее новое тело, вероятно, получило лишь малую часть изначального разума и сознания. Ту, которую могло вместить без вреда для себя. Не зря ее прежнее существование теперь казалось размытым, расфокусированным. Осталась ли какая-то ее часть там, наблюдает ли за ней? Даже думать об этом казалось губительным для нового куцего рассудка, а потому она постаралась сосредоточиться на насущном. Вот вернется однажды домой и проверит. Глаза ощущались сухими и чувствительными, а пальцы неприятно покалывало. Она… утомилась. Хотелось есть. Принять теплую ванну. Полежать. Она улыбнулась. Было очень радостно понимать свои основные потребности. И приятно вспоминать об удовольствии, которое дарило их удовлетворение. Основные потребности. Судя по прочитанной книге, они заключались вовсе не в том, чтобы заботиться о собственном драгоценном теле. Герои книги за все повествование вообще ни разу не приняли ванны и не поели. И, похоже, не спали. Они были заняты в основном попытками объясниться друг с другом. Прямо как она со всеми окружающими. Но по сюжету они родились и выросли в окружении себе подобных. В отличие от нее. — Почему они ведут себя так алогично, и почему принц все время поступает совсем не так, как хочет? — Все влюбленные ведут себя странно, порой даже глупо, — тихо произнесла Матти, поминутно оглядываясь, словно ожидая найти что-то за своей спиной. — А почему? — У влюбленных так принято. Ответы Матти не внесли совершенно никакой ясности. На ум пришли животные, за которыми она тоже в свое время с удовольствием наблюдала, и которые, в отличие от постоянно прятавшихся в своих постройках гуманоидов, не скрывали ничего. — Это брачные игры такие перед спариванием? — уточнила она, радуясь своей проницательности. Матти закашлялась. Снова завертела головой. И тихо, но строго прошипела: — Не пристало юной деве рассуждать о спаривании. Особенно с принцами. — Почему? — Это… неприлично. Все равно, что голой разгуливать. Что прилюдное обнажение было огромной стратегической ошибкой, она уже усвоила из книги об этикете. Но то, что продолжать свой род тоже оказалось неприличным, выглядело совершенной дикостью. На двадцатом по счету «почему» Матти предложила ей обсудить книгу не во время, а после прочтения. И вручила маленький графитовый стержень, посоветовав с его помощью делать на полях пометки. Чем она и занялась, быстро выяснив, что запомнить буквы и читать слова оказалось куда проще, чем писать их. Неловкие и неприученные к работе пальцы вместо красивых символов выводили какие-то каракули, и она стала просто подчеркивать то, что казалось ей странным и непонятным. То есть все подряд. В пятой главе влюбленные впервые взялись за руки. Описание сопровождавших это событие эмоций занимало целую страницу. Прочитав которую, она надолго задумалась. Больше всего ей нравились тактильные ощущения, которые не причиняли боли. Приятная телу ткань, теплая вода, невесомая пена, мягкая постель, шелестящие под пальцами книги, предметы интерьера разнообразной текстуры и температуры, согревающие лучи Соль, прохлада ветра. Она провела подушечками пальцев по своей ладони, запястью. Ощущения были весьма приятными. Но описанных в книге мурашек, разрядов и сладкого томленья она не испытала. Быть может, для этого нужно было прикосновение чужой руки? Она задумчиво поводила пальцами по столу. Тоже ведь приятный, гладкий. Другие трогали ее редко. Матти касалась мимоходом, вытирая пушистыми и душистыми полотенцами и помогая переодеваться. Хела гладила ее ладони и это было приятно, но нервно, потому что Хела пугала ее. Локи касался ее обнаженной кожи, снимая с лошади, но она тогда от страха почти не осознавала происходящего. Жестокие прикосновения своих первых знакомых вспоминать не хотелось и вовсе. Она потянулась к дремавшей Матти и осторожно погладила ее руку. Кожа у Матти была теплой и шершавой на ощупь. Прикосновение было… комфортным. Но не волнующим. Она покачала головой и стала читать дальше, все больше втягиваясь в сюжет. Многочисленные вопросы в ее голове постепенно сменились желанием узнать, что же будет дальше. Похоже, ей завладела та самая «магия чтения», о которой еще утром говорила Матти. С героями постоянно что-то, да случалось. Кто-то все время мешал. То враги, то стихийные бедствия, то подлые родственники. В какой-то момент она поймала себя на попытке представить себе принца Одара и леди Сириэль. Не так просто оказалось с учетом ограниченного круга виденных ей вблизи лиц. По книге у принца Одара были черные волосы и зеленые глаза. И она представила на его месте Локи. Леди Сириэль была рыжеволосой и кареглазой, и ее облик никак не складывался. Сколько она ни старалась, лицо возлюбленной принца так и осталось размытым пятном. Почти в самом конце истории, уже после победы над всеми обстоятельствами, случился долгожданный поцелуй. Двухстраничный поцелуй. Она непроизвольно коснулась пальцами собственных губ. Неужели прикосновение к чужим губам могло вызывать описанные в книге ощущения? Она закрыла глаза и попыталась вообразить принца (Локи) и непонятную леди Сириэль. Снова коснулась пальцами губ и сообразила, что все это время невольно представляла на месте героини… саму себя. Это странно взволновало ее. Такая приятная, раздражающая нервные окончания и совершенно новая эмоция. Не страх, не восторг и не радость. Что-то совершенно новое, неизведанное и будоражащее. Она хотела ощутить это еще раз. Закрыла глаза, представляя как Локи касается ее губ своими. Волнение усилилось, ускорило кровоток и биение сердца. Отдалось странной и очень приятной судорогой где-то внизу живота. Матти всхрапнула и проснулась. Захлопала глазами. — Ох, принцесса, прошу прощения, я, кажется, слегка задремала. А ты уже прочла? Какая молодец! Наверное, много вопросов накопилось. Она вспомнила свои заметки на полях. Вопросов и правда было множество, аж в голове звенело. Она немного подумала, и спросила: — А Локи — принц? Матти застонала и спрятала лицо в ладонях.*
Отпустив Локи, Хела переместилась за рабочий стол, вызвала стражу и приказала ей привести или притащить (это уж как получится) к ней Тора. Брунгильда непременно тоже огребет, но попозже. Поджидая брата, Хела вспоминала о своей звезде. Стоило, наверное, проведать ее, но видеть полное отсутствие сияния было слишком огорчительно. Пусть осваивается. В конце концов ее первая звезда провела во дворце без малого два года. Ничего. Время еще есть. Тор явился хоть и в сопровождении эйнехириев, но с гордо поднятой головой и всем видом демонстрируя, что и сам сюда собирался. При виде его лучистых синих глаз Хела испытала традиционное раздражение. — Ты кое-что у меня украл, — без обиняков заявила она. — Что ты хочешь взамен? — так же прямо спросил он, и Хела с неудовольствием поняла, что ее маленький спектакль был им раскрыт. Но Тор, благородный и упрямый баран, все равно отыграл его как по нотам. Локи никогда бы так не сделал. — Чтобы ты вернул мою валькирию обратно. Ничего больше. — Ты ее убьешь. — Возможно. Тебе-то что? — Она мне пригодится. На Земле. — Неужели? И для чего же? Уж не влюблен ли ты, милый брат? — спросила она ласково. Тор едва заметно вздрогнул. — Просто не вижу смысла зря тратить полезный ресурс, — нарочито равнодушно произнес он. — Так чего ты хочешь взамен? — Я тут подумала, что неплохо было бы, если Мидгард после твоей смерти отошел обратно Асгарду. — Я пока не собираюсь умирать, — настороженно проговорил Тор. Хела почти чувствовала, как он весь подобрался, словно готовый к прыжку зверь. Стало на миг любопытно, чего он стоил против нее? Впрочем, проверять она сейчас не слишком рвалась. — Конечно нет, — проворковала она, — искренне надеюсь, что этого не случится в ближайшие столетия. Так повезти ей просто не могло. — Я желаю, чтобы Империя оставалась цельной. А еще, чтобы Мидгард давал нам все, что только потребуется. И даже больше. — Не слишком за одну-то жизнь? — ощетинился Тор. — Тебе решать. Если проявит характер, она, возможно, будет уважать его чуть больше. И даже убьет Сиф быстро, но непременно на его глазах. — Я согласен. Идиот. Весь в свою мать. Но удобный идиот, надо признать. — Ну что ж, тогда по рукам, — ломать комедию и дальше было лень, а потому она протянула ему дарственную с готовыми правками. Тор принял документ, пробежался глазами. Мрачно кивнул. И, не дожидаясь ее дозволения, покинул кабинет, оставив Хелу размышлять о том, как в сущности ей повезло, что ему хотя бы не взбрело в голову спасать звезду. И не взбредет ведь? Пожалуй, Локи прав насчет усиленной охраны. Быть может, из него даже получится неплохой Наместник. Нельзя же все держать в своих руках, это утомительно. А от Тора толку ноль, одни убытки. Локи всегда был ей гораздо полезнее. И преданнее, если уж на то пошло. Пожалуй, стоит пригласить его на завтрак. Возможно, она погорячилась, запретив ему приближаться к ее звезде.*
Постель была такой же упоительно мягкой, а набитые травами подушки — такими же ароматными, как и вчера. Ее сытое и распаренное после ванной тело ощущалось приятно невесомым. Она каталась по постели, вспоминая то поданный на десерт медовый виноград, который растекался во рту сладким соком, то прочитанную книгу и свои впечатления от нее. Оставив ей прихваченную из библиотеки книгу имен, Матти отлучилась по своим делам, перед уходом заверив, что она находится в полной безопасности, ведь ее покои сторожит целый отряд валькирий. — Прин… то есть мышь не проскочит, — заверила ее Матти. Она была рада. Хотелось немного побыть одной. Она вытянула руку, повертела перед собой кистью, растопырила пальцы. Рукав мягкой ночной сорочки съехал почти до локтя. Какая все же удивительная вещь — живое тело. Гибкое, подвижное, чувствительное. Просто чудо! Из раскрытого окна донесся тихий шорох. Она обернулась на звук. На подоконнике сидела крупная буровато-рыжая птица и внимательно наблюдала за ней.