Кофе, джаз и Кафка

      Звонил Маруде, разумеется, меньше ста раз. Но их было достаточно, чтобы Ариме было сложно взглянуть в глаза начальнику. Судя по списку в телефоне, с Это они проговорили минут сорок. Точнее, Это около сорока минут рассказывала о чем-то необычайно интересном, а он спал. Жгучее чувство стыда поднимается внутри. И проспать целый день. Если отец узнает... Кишо, разумеется, понимал, что с его сбитым режимом сна его ожидали сильные последствия, но бесконечные кошмары заставляли откладывать решение проблемы до последнего. Но действительно удивительным было то, что он не слышал рингтона. Обычно он спал очень чутко и просыпался от малейшего шума. Похожее случалось только в Солнечном Саду, когда ему подбирали подходящее снотворное, и от некоторых отрубало на несколько часов, один раз ему даже удалось проспать построение. Потом месяц отбывал наказание. Но после того, как таблетки подобрали, его сон вернулся в норму. Возможно, ему стоит вновь начать пить снотворное.       Глаза сильно слипаются, и голова идёт кругом. Как так получилось, что, проспав так много, он чувствует ещё большую усталость? Он смотрит, как вода кипятиться в чайнике. Маруде сидит за столом и деловито осматривается. Не то что бы есть на что смотреть. Кровать, шкаф, стеллаж с книгами, стол, два стула, плита, кухонная тумбочка с раковиной, холодильник. Ещё отдельная ванная комната. Арима достаёт две кружки и банку с кофе. Он кладёт Маруде одну ложку, себе три. Ему надо проснуться. Чайник свистит, и Арима заливает порошок. Протягивает одну кружку Маруде. Его собственный кофе невероятно горький.       — Ты не собираешься завтракать? — Кишо вопросительно смотрит в ответ. Ему нужно было зайти в продуктовый, но после решил, что зайдёт куда-нибудь с утра. И сейчас из еды у него только хлеб, который наверняка зачерствел, и может быть остался рис.       — Нужно поскорее прибыть на место преступления.       — Тело обнаружили, — Маруде смотрит на наручные часы, — полтора часа назад. Ничего, подождут ещё.       — Я не голоден. — Это почти правда. Желание спать перекрывает все остальные потребности. Маруде ничего не отвечает, но сидеть с ним за одним столом становится неуютно. Арима в несколько глотков опустошает чашку и быстро моет её. Потом берет чистую одежду и уходит переодеваться в ванную. Он не стесняется, но не хочет, чтобы Маруде видел то, что ему видеть не стоит. Кишо несколько секунд смотрит в зеркало. Волосы немытые, под глазами чёрные круги, красные полосы от сна. В голове появляется странная мысль — он не хочет, чтобы Это видела его сейчас. Хотя, какая разница. Когда Арима выходит из ванной, Маруде моет свою кружку.       — Чего это ты такой стеснительный? — Арима игнорирует, натягивая ботинки.

***

      Байк Маруде припаркован около подъезда. Начальник протягивает Ариме шлем, который тот нехотя натягивает. Ему плевать на собственную безопасность, но нет сил спорить. Маруде заводит байк, и Арима садится сзади, руками держась за сидение.       Холодный воздух трезвит. Ветер свистит в ушах, скорость захватывает сердце. В тринадцатый район они прибывают быстро.

***

      Арима вяло слезает с мотоцикла. Маруде странно присвистнул. Арима оглядывается. Перекрыта вся улица. Хаяси-сан на месте, осматривает тело. Обрубок тела. Ноги, руки, отдельные органы разбросаны в разные стороны. Арима вслед за Маруде проходит под сигнальной лентой. Взгляд утыкается в фиолетовую, отекшую кисть. Через несколько метров длинный, разорванный кишечник. Дальше стопа, обрубленная посередине голени. И кровь, много кроваво-ржавых пятен. Впервые гуль оставляет тело на месте убийства.       — У вас всегда так? — Голос Маруде сварливый.       — Нет, обычно стерильно, как в операционной. — Хаяси-сан ухмыляется, — Здравствуйте, Маруде-сан. Что ж, будем собирать конструктор. Голова там. — Маруде и Арима синхронно поворачивают головы в сторону фонарного столба. Голова, лишенная нижней челюсти, привязана за волосы к столбу.       Арима фотографирует все, что видит. Его почти не шатает. В голове устало формируются рабочие фразы, которые стоит внести в отчёт. Глаза устало ищут записку.       — Можешь и меня на фоне трупа сфоткать, раз уж снимаешь абсолютно все! — Маруде снова кричит, хотя должен быть доволен, что Кишо ответственно подходит к осмотру. — Пусть здесь приберутся, а мы возвращаемся, я, на свою голову, пообещал доставить тебя на собрание.       Арима лениво плетется назад.

***

      Собрание нельзя полностью назвать собранием. Маруде впихнул его в пустой кабинет. Через несколько минут подошёл Йошитоки. Он уселся напротив Аримы.       — Как проходит расследование? — Чика лениво интересуется.       — У меня есть зацепки, надеюсь закончить в скорейшее время. — Прошло одиннадцать дней с момента нахождения первой жертвы. Зацепок слишком мало, чтобы закончить дело. Спать хочется.       Дверь открывается, и входит Кайко. Арима моментально понимает, что за собрание. За ним идёт девушка со впалыми щеками. Арима узнает её. Мегуми. Они вместе учились в Солнечном Саду. Она старше его на три года, но её некогда чёрные волосы почти на половину побелели. Она одета в чёрный форменный плащ V. Мегуми улыбается ему слабой вымученной улыбкой. Её чёрные глаза матовые, почти безжизненные. Она устало облокачивается на стену.       — Ну что ж, все в сборе? — Йошитоки выглядит подавленно-жизнерадостным. — Вам двоим придётся поработать друг с другом. Необходимо провести небольшую зачистку в семнадцатом районе. Это миссия не от CCG. — Арима краем взгляда ловит напряжённое лицо Мегуми. Миссия не от CCG означает, что придётся убивать людей. Кайко чётко объясняет план. Чем я лучше того гуля, за которым охочусь? Я точно так же убиваю людей. Работая на CCG, было возможно обманывать себя, уверяя, что это ради блага людей. Но работу на V ничем нельзя было оправдать. Нет, ты лучше меня, ты хотя бы знаешь зачем.       — Зачистка через две недели. — Кайко снова ухмыляться. — И ещё одно заданьице. Из Сада через месяц ещё один ублюдок выпускается. Директор ещё не решил, под чью ответственность отойдёт, но к кому-то из вас, смотрите, не изпоганьте.       Мегуми вымученно улыбается. Арима прекрасно её понимает, у него нет никакого желания отвечать за ребёнка и поощрять убийства.       Им разрешают уйти. Каждый шаг даётся с трудом. Спать хочется. Он выходит следом за Мегуми. Они смотрят друг на друга, понимая без слов. А после Мегуми сгибается пополам в кашле. Она с силой бьёт кулаком по груди, задыхаясь. Её щеки кирпично-красные. Глаза упрямо смотрят в угол. Арима стоит рядом, ему неловко поддержать её, и неловко уйти.       — Простуда, должно быть. Мне двадцать один, я не... - Не умираю.       — Конечно нет. — Как убого это звучит.       — Нам нужно потренироваться вместе, вспомнить, как работать друг с другом. — Она уже меньше задыхается. Но вид больной. Кишо смотрит на белые пряди волос. Вам повезёт дожить до тридцати, но умереть можно в любой момент. Кишо сжимает её плечо. Нам просто не повезло.

***

      — Зайди ко мне. — Голос Маруде звучит отрывисто, как удар.       Голова нещадно раскалывается. Арима заходит в кабинет. Медотсек, обойти тринадцатый район, написать отчёт. И отец убитой кажется приезжает сегодня. Время сбилось.       — Садись. — Маруде кивает на стол. Арима подчиняется. Начальник буравит его взглядом. Молчит.       — Маруде-сан, я не совсем понимаю, зачем вы меня вызвали. — Маруде окидывает его странным взглядом.       — Закатай рукава. — Голос Маруде непривычно тихий и безэмоциональный.       — Простите. — Собственный голос слишком напряжённый.       — Закатай рукава. — Маруде повторяет также безэмоционально. Арима чувствует, как все пересыхает в горле.       — Зачем? — Все тело напрягается, как в минуты опасности. Маруде, кажется, это замечает.       — Покажи, — Его кисть неосторожно касается предплечья Арима, и Кишо моментально вскакивает. Глухо падает стул. Кишо прошибает осознание, что он хотел сделать. Убить. Только вспыхнувшая злость моментально угасает. Он готов был причинить вред человеку. Своему начальнику.       Маруде отходит на несколько метров, искоса наблюдая за юношей. Лицо мальчишки перекошено, но также бесстрастно, как и обычно. Маруде быстро прокручивает в голове сюжеты развития ситуации.       — Я могу позвать Йошитоки-сана, если это тебя успокоит. — В лице Аримы на секунду мелькает что-то, что даёт Маруде понять, что он нашёл нужную точку. — Ладно, пойду, найду его.       — Стойте.       — Тогда закатай рукава. — Арима не шевелится. Он упрямо смотрит прямо в лицо Маруде. Проходит несколько секунд, и Кишо понимает, что оказывается, взгляд Маруде трудно выносить. Он знает. Арима опускает голову.       — Как давно вы знаете?       — Около недели у меня вполне конкретные подозрения, которые ты только что подтвердил. — Маруде подходит ближе, и не встречая сопротивления, берет кисть Аримы и убирает ткань. Он до последнего надеялся, что ошибся, но бледная кожа покрыта длинными кривыми шрамами.       — Ну и зачем ты это делаешь? — Арима избегает смотреть в лицо.       — Это никак не касается моей работоспособности, поэтому я не обязан перед вами отчитываться.       — Если в один день ты истечешь кровью или выйдешь в окно, это будет моя ответственность. Твоя смерть точно касается твоей работоспособности. — Арима упрямо молчит. Маруде тяжело вздыхает. Он хотел по-хорошему, но кажется, только с помощью шантажа подопечного можно заставить говорить. — Мне отвести тебя сразу к директору?       Арима чувствует липкий страх.       — Только не к нему. — Собственный голос звучит тихо и вымученно.       — Зачем ты травмируешь себя?       — Просто так легче.       — Да, надо же? Поведай мне тогда секрет лёгкой жизни! — Маруде спохватывается, что не должен кричать. — Что происходит?       — Я, — Кишо облизывает губы, не желая ничего говорить Маруде. Но угроза действенная. — Вы можете обещать, что никому не скажете ни слова?       — Да, — Маруде кивает для верности, не уверенный, что сдержит слова. И знает, что подопечный тоже об этом знает. Арима отворачивается. Понимает, время тянуть бесполезно.       — Это способ контролировать эмоции. — Это не ложь, но далеко не вся правда.       — И зачем, позволь узнать, тебе контролировать свои эмоции. — В голове звучит голос Кайко, заявляющий: никаких эмоций. Ты бездушное оружие, ты не имеешь прав на чувства.       — У меня нет прав чувствовать. — Он глухо повторяет заученную мантру, как что-то, способное спасти. Маруде хватает его за плечи.       — Что за фигню ты несёшь? — Маруде прокричал эти слова в лицо. Должно быть из-за сильно нарушенного распорядка дня, плохого питания и давления в голове что-то перемкнуло.       — Я виноват. Я так сильно виноват. Я не должен ничего говорить. Я... — Он задыхается. Серые стены кабинета белеют. Сквозь паркет пробивается ярко-зелёная трава. Он в Саду. Сад прорастает в нем, течёт в его крови. Не сбежать, не спастись. Он видит глаза, такие же серые, как у него. Внимательные, вдумчивые глаза, светящиеся пониманием и любовью. Голову сжимает память. — Прости меня       Иллюзия пропадает. Он сидит на стуле в кабинете Маруде, он сам озабоченно склонился над ним. Арима чувствует дрожь в руках. Глаза, к счастью, сухие. Или уже сухие? Кишо надеется, что он не сболтнул лишнего, Маруде не стоит интересоваться Садом.       — Ты... - Маруде словно подбирает слова — Ты можешь поговорить со мной, или.... с кем-то еще. Сходить к мозгоправу.       — Я ничего никому не расскажу.       — Слушай, я понимаю, что детство у тебя не ахти было, раз уж ты с пятнадцати лет здесь торчишь. — Маруде положил руку Ариме на плечо, и не встретив сопротивления, сжимает крепче. — Арима, на самом деле, деле не станет легче, если ты будешь себя травмировать, чтобы ты там не думал. Слушай, я готов дать тебе послабления и не обращать внимания на некоторые вещи.       Маруде подходит к столу и что-то пишет на листе бумаги.       — С этого дня у тебя недельный отпуск.       — Что? — Арима не может сдержать испуганного удивления. — Мне не нужен отпуск. — Голос звучит снова спокойно.       — Да неужели? Ты хоть раз брал отпуск с тех пор, как работаешь здесь? Но, разумеется, можно сводить тебя к психологу и выписать больничный.       Арима сглатывает. Что сделает отец, если узнает? Арима чувствует, что, если начнёт спорить, все станет гораздо хуже. Впрочем, он может продолжить работать, главное не попадаться начальнику на глаза.       — И я буду заходить к тебе и проверять твоё состояние. — Арима делает то, что делает постоянно, когда сталкивается с проблемами. Он смиряется с ситуацией.

***

      Но смирение быстро сменяется злостью, когда Арима приходит в медотсек тринадцатого района, и понимает, что у него нет допуска на неделю. Он сидит на ступенях. Февраль, на улице холодно. Его трясёт от злости. Ему нельзя отстранятся от работы.       А после что-то меняется. По венам растекается спокойствие. Он никогда не любил CCG, и теперь свободен на неделю. А что, если Маруде решит вопрос с отцом? Что ж, тогда у него есть шанс прожить одну счастливую неделю без оглядки на отца.       Арима чувствует странное безрассудство, доставая телефон. Он смотрит несколько секунд на телефонный номер. Нажимает. Долгие, долгие гудки. Потом снимают. В трубке молчание.       — Привет.       — Здравствуй. — Голос Это холоден как лёд. Арима запоздало вспоминает, что кажется обидел её.       — Прости, когда мы с тобой разговаривали в последний раз, я уснул. Не потому, что то, что ты говорила было скучным. Мне было очень интересно, я просто... Не хочешь со мной позавтракать?       — Сейчас обеденное время.       — Я ещё не завтракал.       — Я сейчас в первом районе, а ты где?       — Тринадцатый.       — Встречаемся в Синдзюку. Я скину тебе адрес. И платишь ты. —Это сбрасывает быстрее, чем Арима успевает что-то сказать.