Кофе, джаз и Кафка

      Они целуются. Арима наконец отпускает запястье Это и обеими руками зарывается ей в волосы. Наверное, он должен что-то сказать. Он отрывается от неё, они смотрят друг другу в глаза, а после снова целуются. Где-то на периферии сознания звучит вопрос: что происходит? Он уже хочет озвучить его вслух, только ещё один поцелуй. И ещё один, и они поговорят, ещё один. Ещё...       Арима никогда не думал, что целоваться может быть приятно, он в принципе об этом не задумывался. Как и не думал, что однажды девушка, которую он едва знает, будет целовать его на улице, на виду у всех. Целоваться с Это даже не то чтобы приятно, Кишо чувствует странное спокойствие. И уют, как будто он возвращается после тяжёлой работы домой, в свой настоящий дом, куда хочется вернуться. Арима не чувствует какого-то неземного наслаждения, но не может перестать целовать Это. Ему так легко сейчас, и дышать легко. Арима проводит руками по зелёным волосам, мягким и лёгким. Приоткрывает глаза и видит щелки её глаз, красные от мороза щеки. У неё мягкие губы, хотя и обветривавшиеся. Он гладит её по голове. Уши у неё совсем холодные. Он с силой отодвигается от неё.       — Выпьем кофе? — Она опережает его. Кишо лишь согласно кивает.       Они заходят в первое попавшееся кафе. На улицах все ещё много народа, поэтому в полупустом зале приятно. Очереди у касс нет, и они сразу подходят к прилавку, к разным продавцам.       — Один чёрный кофе. — Арима вспоминает, что почти не ел последние дни. Он думает, что мог бы взять. — И один мисо-суп.*       Арима скашивает глаза на Это. Она ещё заказывает. Ему быстро приносят суп. Видимо, разогрели. Его это не волнует. Он идёт к столику у окна. Он протирает руки влажными салфетками и принимается за еду. Суп горячий. Это громко ставит свой поднос. Она скидывает свою куртку. На ней длинная растянутая водолазка. Она поправляет горловину, заправляет короткие локоны за уши. После плюхается на стул. Она кладёт три ложки сахара в свой кофе, и Кишо невольно задаётся вопросом, можно ли это пить. Он доедает свой суп и принимается за кофе. Неплохой, впрочем, любой кофе будет хороший по сравнению с его собственным. Он прикрывает глаза. Ощущение странного счастливого спокойствия не проходит.       — Хочешь попробовать? — Это протягивает ему дорояки.** — Арима отмечает про себя, что она снова не вымыла, даже не протерла руки. Нарушения чистоты всегда тревожили его. Он откусывает небольшой кусочек.       — Сладко, — Он не знает, что ещё сказать.       — А ты не любишь сладкое? — Это ест, откусывая большие куски.       — Я не знаю. Я не люблю сладкий кофе, но сладостей я, кажется, никогда не пробовал.       Это выжидающе смотрит на него, словно ждёт продолжения.       — Почему ты работаешь на CCG? — Вопрос звучит мягко, почти ласково, но Кишо не может избавиться от ощущения, что находится под дулом пистолета. Он делает глоток, желая оттянуть время.       — А почему вы спрашиваете?       — На улице ты обращался ко мне на "ты". — Это хитро улыбается. Кишо неловко отводит взгляд. — Лучше продолжай на "ты". Так легче. — Она наклоняется вперёд. — Так почему? Ты ненавидишь гулей?       — Нет. — Она кажется удивлённой. — Не ненавижу. Я работаю на CCG потому, что этого хотел мой отец. — Почти правда. Он не знает, почему отвечает именно так.       — Убийства тебя не коробят? — Это внимательно изучает его.       — Нет. — Не стоит ей говорить о бессонных ночах и попытках искупить вину, давящую тяжёлым грузом.       — Ладно. — Она смеётся. — Мне просто было интересно.       — А ты чем занимаешься? — Он пытается поддержать беседу, но с удивлением замечает, что ему действительно интересно.       — Я пишу рассказы и отправляю их в газеты. Правда, — она опускает взгляд, — ни один ещё не напечатали. — В её голосе слышится тщательно скрываемая горечь. Арима не понимает почему. — Я хочу написать роман. И отнести его в издательство. Надеюсь, все получится. На литературе можно заработать.       — Я бы прочитал ваш, — он быстро исправляется, — твой рассказ. — Он говорит быстрее, чем понимает, что сказал. Но ему действительно хотелось бы прочитать что-нибудь, написанное ею. Она смотрит на него, не скрывая своего удивления.       — Так. — Её губы растягиваются с хитрой, но снисходительной улыбке. — Я только успела сложить о тебе мнение, как ты начинаешь вести себя абсолютно противоположно.       — Возможно — Он медлит, не зная, что сказать. Он чувствует себя странно, непривычно. — Возможно, мне нужен друг. — Слова слетают легко. Так старательно убеждать себя, что одиночество — сознательный выбор, а после признаться человеку, которого едва знаешь, как нуждаешься в хоть каких-то отношениях. Так глупо. Три встречи, а Ариму к ней тянет. Он ждёт, что она рассмеется над его словами.       — Кажется, мне тоже нужен друг. — Она говорит тихо и серьёзно.       — У тебя, наверное, много друзей... — Он обрывается — Ты дружелюбная.       — Просто что-то не складывается. - Кишо понимает, он постоянно это чувствует. Что-то не складывается. — Я предлагала тебе свой номер телефона, но ошиблась. Ты не станешь мне звонить. Лучше ты дай мне свой. Диктуй. — Это достаёт свой мобильный. Арима послушно диктует.       Между ними повисает неловкая тишина. Арима смотрит на часы.       — Мне пора. — У него сегодня выходной, но он обещал Хаяси-сан зайти, возможно она все-таки нашла что-то важное. И подклеить отчёт о вскрытии. Может, его придётся прокомментировать. И может, успели найти родственников.       — Я тоже ухожу. — Арима ждёт, пока Это надевает свою куртку. В их первую встречу на ней была та же куртка. Они выходят на улицу вместе. Толпа чуть поредела.       — Можешь меня поцеловать, если хочешь. — Арима наклоняется к ней и задумчиво прикасается губами к щеке. Это выразительно поднимает бровь. Арима находит в себе силы слабо улыбнуться. А потом они идут в разные стороны.

***

      Ближе к семи Арима приходит в медотсек тринадцатого района. Хаяси на месте. Она активно жестикулирует, так как жует пончик, и не может говорить. Арима осматривает тело. Появились операционные разрезы.       — Ну, во-первых, она старше двух других. Ей двадцать один. Приехала из Окинавы два с половиной года назад. Родители в Окинаве. Опознали соседи по квартире. С родителями я говорила по телефону, отец постарается приехать в Токио через несколько дней, чтобы забрать тело, тогда сможешь с ним поговорить, если есть о чем.       — А что насчёт смерти?       — Примерно восемь вечера. Кроме переломанных рёбер и порванных грудных мышц, множественные ушибы. Часть из них нанесена после смерти. Позвоночник переломан в нескольких местах. Коленные чашечки сломаны. Отпечатков нет, как я уже писала. Но есть ещё кое-что. — Хаяси указала на внутреннюю сторону левого локтя. Желтоватая, грубая кожа, исколотая. Арима все понимает мгновенно.       — Наркотики?       — Да, и явно это не дело рук гуля. Она скорее всего принимала на протяжении нескольких месяцев. Записки нет?       — Нет, — Арима решает молчать. Он уже собирается уходить. Ему кажется, что он многое понял за несколько секунд.       — Арима-кун... — Хаяси не смотрит на него. — Я вижу, что дело сложное, и любой другой следователь потратил бы на него не один месяц, возможно так и не найдя убийцу, но ты-то в другой ситуации. Кайко заходил утром. Он недоволен тобой. — Арима смотрит в глаза Хаяси. У неё строгий, прямой взгляд. Она не из Солнечного Сада. Арима не знает о её детстве, но ни она, ни её семья не были связаны с CCG. Он не знает, почему она пришла в CCG, но такие качества, как ум и хладнокровность были заметны, и ей заинтересовались.       — Я много не знаю, скорее, я почти ничего не знаю, но понимаю, что у Кайко есть влияние, и что у директора ты на особом счету. Просто, если ты можешь, поторопись.       — У меня есть идея. — Арима опускает голову в пол, тщательно подбирая слова. — Как будто все жертвы наказаны за что-то. Одна наркоманка, другая бессмысленно прожигала жизнь, а самая первая... Я думал, что срезаны кожа и мышцы, чтобы скрыть травмы, нанесённые гулем, но может, эти травмы девушка нанесла себе сама. И гуль убивает потому, что сам лишён благополучной жизни, поэтому убивает тех, у кого есть возможности, которых он сам лишён.       — Или лишена. Пол неизвестен.       — Да. — Хотя Арима был почти уверен, что это мужчина. Так сказано в отчёте Куроивы. Но Арима видел "Сову", и он не знает, кто был под балахоном. — Хаяси-сан, вы ведь работаете только на CCG? — Арима пристально смотрит в её сосредоточенное лицо, надеясь, что она понимает его.       — Ну, я не подрабатываю в закусочной по вечерам. — Она смеётся, но по поджатым губам Арима понимает, что его слова истолковали верно. — Вопрос времени, сколько ещё я буду работать только на CCG. — Её взгляд становится мрачным.       — Надеюсь, что не так скоро, как это возможно.       — Арима-кун, я не имею права спрашивать, а ты не имеешь права говорить так ведь? Но даже почти ничего не зная, я знаю больше, чем остальные. И наверное, я не должна была говорить о Кайко, но постарайся, пожалуйста.       Они долго смотрят друг на друга, и после Арима уходит, не простившись. Силы, появившиеся после обеда с Это, резко покидают его. Хаяси-сан прекрасный специалист, поэтому V переманят её. И ей лучше не противиться, ради её же блага. Арима вздыхает, жизнь катится по наклонной слишком быстро.

***

      Полдевятого Арима приходит в офис первого района. Нужно подклеить медотчёт в общую папку, ещё раз просмотреть дело, может, забрать домой.       — Что ты здесь забыл? — Голос Маруде звучит сурово. Он строго смотрит из-под нахмуренных бровей, и Арима не понимает, чем успел вызвать такое негодование.       — Я пришёл забрать документы.       — Ты же вроде отгул брал на весь день. Бери документы, и чтобы до завтрашнего утра я тебя здесь не видел.       Арима не знает, что ответить. Отношение Маруде к нему всегда было странным, но за последнее время вышло за всё рамки. Арима молча забирает папку и уходит. Отчёт подклеит дома. Он идёт по коридорам, но не сворачивает в сторону лифтов, а направляется в архив. Кишо прекрасно понимает, что подумают люди, если он будет читать отчёты о "Сове", поэтому возможно его идея не такая уж плохая. Он проходит мимо стеллажей, и радуется, что никого нет. Арима быстро находит нужную папку, позавчера он хорошо осмотрелся. Чтобы вынести из архива любую документацию о Сове нужно быть не ниже кандидата особого класса. Кишо прикрывает глаза, прекрасно понимая, что с ним будет за кражу отчёта.

***

      Лифт в доме сломан. Обычно он поднимается и спускается по лестнице, но сейчас он чувствует себя слишком усталым. В душе плещется мелкая обида. На плечи словно наваливается свинцовая тяжесть. В кармане звенит телефон. Резкий, противный звук. Арима прикрывает глаза, проклиная звонившего. Неизвестный номер.       — Да?       — Привет, Арима-кун. — Голос Это звучит приподнято и жизнерадостно. Арима старается улыбнуться. — Как твои дела?       — Я не знаю. — Он действительно не знает, что ответить.       — Как? — Она удивлённо ахает. — Или у тебя все плохо, очень-очень плохо, так плохо, что ты не хочешь в этом признаваться. Честь следователя и тому подобная фигня? — Это смеётся на другом конце провода.       — Нет, не плохо. — Язык не поворачивается сказать, что все хорошо. — Я просто не знаю, как ответить.       Арима доходит до своей лестничной площадки. Он достаёт ключи, зажимая телефон между плечом и ухом.       — Много работы?       — Я не могу тебе рассказывать об этом.       — Ох, точно, военная тайна, или как там это называется?       — Да, именно так. — Арима заходит в квартиру. Включает свет. Неуютная, глухая комната. Голос Это звучит легко и весело.       — Кто ещё из писателей тебе нравится?       — Хемингуэй.       — "Старик и море"? Интересная вещь. "Я убил ту рыбу, хотя она была мне дороже брата", как то так. Описания мастерские. Хотя, я бы сделала сюжет динамичнее. А ты что думаешь?       Арима что-то мычит, стягивая пальто.       — Это нерасторопное произведение, несколько дней из жизни. Поймать рыбу и бороться за нее с акулами... Звучит фантастично, но для кого-то это обычная рутина. Это мне и нравится.       В этом есть что-то знакомое.       Это молчит. Арима приседает на край кровати.       — Да, в этом что-то есть. — Звучит, словно Это тщательно подбирает слова. Арима откидывается на спину. Глаза слипаются. — Но мне нравится сочетание динамичности и философии. Знаешь, как...— Арима понимает, что должен встать, пока не уснул, но тело не слушается. Голос Это звучит успокаивающе. Его тело расслабляется.

***

      Арима просыпается от резких звуков. Голова нещадно трещит. В висок упирается угол телефона. Он все-таки уснул, в очках, в униформе. Голова и верхняя часть туловища на кровати, но ноги на полу. За окном темно. Снова резкий звук, и Кишо наконец его узнает. Кто-то звонит в дверь. Тело болит, как и голова. Он спал в очках и на лице красные вмятины. Арима открывает дверь, не смотря в глазок. На пороге стоит Маруде, злой как черт. Арима тут же сторонится, пропуская внутрь.       — Научись брать трубку! — Маруде практически орёт и Ариме кажется, что его голова раскалывается в дребезги.       — Не понимаю, о чем вы. — Кишо отчаянно пытается проморгаться после сна, но зрение все ещё размытое.       — Я звонил по меньшей мере сто раз! — Ему кажется удалось разозлить Маруде ещё сильнее.       — Что случилось? Мы же виделись около двух часов назад. — С каждой секундой спать хочется все больше. Гнев в глазах сменяется недоумением.       — Мы виделись позавчера в девять, сейчас шесть утра первого февраля.       — Я... — Арима замолкает. Мозг ещё плохо работает. — Я, кажется, проспал около тридцати двух часов. — На телефоне действительно пропущенные.       — Ясно. Новое убийство. Ладно, пацан, раз уж я здесь, отвезу тебя. Приготовь кофе.