Ещё одна попытка стать свободной тлеет вдалеке, спрятана за крылом серебряного автомобиля, шуршит под колесами старого Порше, искрится во взгляде синтетических серых глаз. «Не пытайся найти меня, я не здесь». Джонни затолкан на дно закоулков болеющего сознания. Ви — почти нежилец, но раненое животное значительно опаснее любого здорового. Он помнит то, что должен был давно забыть, и проклят на это. Его взгляд твёрдый, но усталый, — нет пути назад. Его заставляют обстоятельства, прошлое, нынешнее и то, что болит глубоко внутри.
«Не пытайся понять меня, я запутался сам». Ви ступает по пятам старого прошлого, он измучен, болен, закручен в вихрь событий, которые сам провоцирует. Руки облачены в кровь Вудуистов, напуган до кошмаров Мальстрём, всегда помнят Тигриные Когти, не разделяют восторга Шельмы — и за этим стоит один — он, выходец, беглец и крыса корпорации. Связан по рукам и ногам, начинает седеть, начинают редеть мысли, когда выходит из машины. С ним нет конвоя или корпо-псов, что-то двоякое вертится на языке, но это всего лишь он. И без Джонни нуждался в помощи.
У Керри волосы шевелятся от этого вида стоящего в метрах наёмника, достаточно близко, чтобы на опустошенном выезде из Пустошей слышать его хриплые слова, но достаточно далеко, чтобы не покрываться мурашками. На Ви нет самурайской куртки, а чёрная футболка плотно облегает натруженное тело; старые кеды сменили военные берцы, а при дневном свете мерцают металлом встроенные микросхемы клинков в предплечьях.
Он смотрит внимательно и, сканируя, видит как дрожат мои руки, подрагивают уголки губ и век, странно-напугано расширились глаза. Не удается притворятся, словно всё в порядке, но и бегать я не хотела. Хотя бы от Ви. Евродин не разделял моих замыслов, хотелось ему нарваться, стать ещё одним ходоком в запутанной игре, чтоб кто-то хотел цапнуть его за худую задницу, ведь круто всё это, когда уже всего в жизни добился, совсем потерял вкус существования и чуть не умер на днях. А теперь надежда маячит вдали, а адреналин — жасминовый энергетик, текущий по венам, и хочется, чтобы не заканчивался.
Но Керри взрослеет по минутам; при мне оружие, но он встает впереди, словно разговор этот должен быть исключительно мужской. Он расправляет плечи с подбитыми крыльями и сияет на фоне взошедшего солнца как падающая звезда. Жму «малориан» так, словно хочу выжать из него самого Джонни, но он не выходит, как джин с лампы. Он там — где-то в мозгу Винсента, разрушает его нейронные связи, мешает потоку импульсов и мыслей. И Винсент обречён на изменения.
— Чего ты нас преследуешь, пацан? — Музыкант готов к бою, но враг только подло мнёт губы и тянет время. — Эта девчонка теперь работает на меня, уяснил?
— Я просто хочу объяснится. — Перебил наёмник, уставившись на меня, прячущуюся за плечом звезды, как за спиной разозлившейся мамы.
К электричеству приближаться опасно, когда совсем недавно ударило током. Взгляд Ви был удушающим, а намерения били под дых. Скоро совсем закоротит.
— На нас пиджаки прямо в «Грязи» напали. — Продолжил маячить вместо меня музыкант. — Твоих боевых рук дело?
Слова, что хотела сказать, затерялись где-то в глотке и натерли наждачной бумагой, тяжело глотать слюну и держать пистолет. Всё вокруг — живое, живой Керри смотрит на Винсента хищно, но только Винсент этот — восставший мертвец и самый противоречивый среди нас элемент. Нажимать кнопки в диалогах компьютера было значительно легче.
— Нет. — Ви отмахивается со странной паузой. — Не мои, но Стаут.
— Значит, косвенно, твои, — я наконец выдала, перебирая ногами по сухой гальке раздолбанной дороги. Машины вокруг объезжали опасливо, замечая дорогое авто, хотя обычные жители нечасто вникали в дела наемников и банд. Обычная жизнь для меня наступит ещё нескоро. — Не понимаю, ты не можешь держать свою корпоративную бабу в узде?
— Могу, но не хочу. Мне нужны Визитёры, а значит помощь «Милитеха» тоже. Без них я не достану даже одну капсулу. А мне нужны хотя бы две. В одной будешь ты.
— Хрена с два, — выразился Керри. Жаль, при нём не было своего оружия — для зрелищности. Выбросил его, наверное, где-то в корзину с бельем, чтобы не видеть — ведь чуть не выстрелил себе им в голову поздней ночью. — Что ты будешь делать, когда корпа тебя кинет?
— Не впервые. — Добавила я.
— А чего у вас за компашка создалась, я не понимаю. Два бесполезных потерянных экспоната, продукты корпораций. Звезда, ты хоть знаешь, что группа девчонок из Японии свой тур твоей песней решили открыть? Представляю, как это будет звучать… — Ви никак не выходил из режима мудака, подначивая ситуацию.
— Чего?
— Кер, не слушай его. С этим потом разберемся. Ты не ответил на вопрос, Ви. — Я констатировала, облокотившись бедрами на горячий капот Порше.
— Со мной связались агенты НСША, это теперь дело национальной безопасности. Им «Арасака» в печёнках сидит со своими разработками, поэтому они и решили создать аналог Душегуба вместе с «Милитехом» на такой случай. Они помогут с похищением. Дело останется только за тобой. На нейтральной территории они разделят нас, но то, что отпечаталось в твоем ДНК, нужно для «Визитёров». В общем, без техно-болтовни… Только ты можешь выйти в Сеть и отделить меня от Джонни.
— Потрясно! Какой шанс, что она выберется обратно? — Керри продолжал «охранять» меня, стоя впереди в закрытой позе.
— Если капсулы будут две, то никакого. Они оставят меня там править капсулами для своих целей.
— Нет, я вытащу тебя. Обещаю. — Холодно пообещал Ви. Его слова стоили что-то только для фиксеров.
— Значит, останется Джонни. — Поникло осознал Евродин, но быстро вернул взгляду прежнюю сосредоточенность на наёмнике.
— Возможно.
— К чему вообще были твои слова о каком-то аукционе? «Милитех» может их выкупить?
— Тоже возможно. Но, в целом, хотел взять тебя на крючок. — Признался Винсент, потирая руки, словно готовясь к бою.
— Ты, значит, пиздун. И в угоду кого угодно будешь пресмыкаться, лишь бы выжить. Но «Арасака» и тебе в печёнках сидит. Кажется, это месть. — Я заявила, осмелев, но быстро съежилась, когда с заднего сиденья машины вылетел стрёмный мужик в строгом костюме. Вот он, его план. Силой и страхом заставить меня подчиняться. Просто, но эффективно, учитывая, что подкожной брони у меня нет.
— Ты можешь быть свободен, звезда. У Киры дела поважнее, чем нянчится с тобой. Тебя защищает МСМ, я не в праве даже к тебе прикасаться, поэтому проваливай по-хорошему и не маячь тут как обеспокоенный дедуля. — Прогудел наёмник, используя всё своё преступное очарование наполненного серьезностью взгляда дрожащих глаз. Где-то там Джонни не на шутку бунтует, и я уже мысленно согласилась с тем, что машину останавливать не стоило. Я ведь всё ещё на что-то надеялась, на сердце, что было у Ви из игры, на эту принципиальность и, может, каплю чести. Но этот был другой, пропитанный корпоративными обещаниями и кровью. Хотелось проблеваться.
Керри не успел сообразить и осознать, хотя итак ничего бы не сделал, когда пиджак уже остановился напротив, направив на меня штурмовую винтовку. Я рефлекторно подняла руки, как в тех боевиках, где похищают важных персон, и бежать было некуда — а сердце — железная гиря, что грозилась упасть прямо в пятки ватных ног. Голова опустела, давая место колючему страху, и его терна почти сжали в клешни, когда позади затылка щелкнул крючок предохранителя. Я даже не попыталась обернуться, подумала было псы окружили со всех сторон, но Евродин всполошился как-то по-другому, когда заметил второго обладателя оружия.
Мощный выстрел на миг оглушил, заставил согнуться и закрыть руками уши, в которых свистело и пищало, словно глюк в старом компьютере. В глазах потемнело всего на секунду, но быстро прояснилось светом светящего в упор солнца, и затошнило от капающей, растекающейся унциями крови, что быстро впитывал сухой бетон. Он застыл в нечитаемой позе, лежа на земле, головой в небольшой яме, а лицо исказилось, проваливаясь в зияющую брешь простреленного мозга. Запах железа не долетел до обоняния, когда Керри лишь успел отпрыгнуть, а Винсент пригнулся, припадая на землю подле крыла Эрреры.
Я повернулась резко, и встретилась с холодными, наполненными злостью и мечущейся в недрах несправедливостью японскими глазами, в которых дрожали, но не метались неоновые кристаллики раскосых глаз. Их владелец быстро направил пистолет на Ви, выстрелил куда-то мимо, словно не хотел больше убивать, а может из-за того, что рванул куда-то в бок, опасаясь нападения, но владел имплантами покруче, хотя и отчасти деактивированными. Горо выпрямил спину, толкая меня в машину, и Керри влетел в Порше привычно быстро, плюхаясь на переднее сиденье, и я следом, снова бросая ему на колени увесистый «малориан», заводя двигатель.
— Убирайтесь отсюда, я его задержу! — Такэмура скомандовал, и я резко двинулась с места, объезжая авто Винсента, несясь подальше от Санто-Доминго. Керри матерился на фоне нещадно, а в приоткрытое окно несся звон выстрелов позади. Отчего-то в груди что-то щелкнуло, словно неизвестное переживание всплыло на поверхность. Горо — сомнительный мужчина, но он готов защищать меня, пока я не выполню для него сделку, а значит — полезный, а ещё не понаслышке знает, что такое честь и терпение.
Навигатор Порше вёл нас по самому близкому маршруту, ведь, благо Санто-Доминго соседствовал с Уэстбруком, и Керри многозначительно дал понять, сам настроив в машине карту, что мы едем к нему домой. Я не сопротивлялась — хватит с меня зассаного отеля «Сансет», лучше уж быть под надёжной охраной умного дома, чем совсем без защиты. Только, вот, по городу перемещаться свободно теперь нельзя, разве что на одной из машин Евродина, что тихо пылились в гараже с тонированными окнами, но я совершенно не знала как управлять новомодными авто из 2077-го — для этого у меня был Керри, хотя по канону он сам был не шибко хорошим водителем. Джонни бы намекнул, что с ним легче свалиться в овраг, чем доехать до нужной точки.
Я отчего-то улыбнулась, вспоминая копию Киану Ривза, эти мягкие, но резкие черты худого лица и растянутые карие глаза, что всегда смотрели с отцовской мудростью. Мне было интересно, как он выглядел на самом деле, но я могла судить лишь по старым записям концертов, что крутились по домашнему кинотеатру в зале особняка музыканта почти круглосуточно. Нырнув в свою загрязненную обитель, Керри почти сразу прильнул к монитору компьютера, юркнув на второй этаж, потом вычитывая точно про японских певичек. По витиеватой деревянной лестнице я нырнула за ним в эту маленькую рабочую комнатушку рядом с большой открытой спальней с разбитым постельным бельем.
— Сука! Этот гандон не врал, меня жестко подставили, представь? Сейчас же свяжусь с менеджерами. И узнаю, что за хуйня! — Ударил по столу Керри, не отрывая взгляда от глянцевого монитора. Палящее солнце едва пробивалось через единственное тонированное окно, занимавшее всю стену до потолка. Я сложила руки, размышляя о другом, и уставилась на вид снаружи.
Там шипел фонтан и шныряли туда-сюда охранные роботы в соломенных шапках наперевес. Я была рада вернуться в Норт-Оук, а Порше прятался внутри запертого гаража. Ви мог заявиться сюда, когда захочет, поэтому долго задерживаться на одном месте не удастся, не удастся долго оборонятся, хотя охрана Керри явно надолго создала бы трудности даже для матёрого наёмника. Решила остаться хотя бы на денёк, но, одновременно, хотелось находиться в особняке звезды как можно дольше — находиться рядом с пробуждавшимся Керри.
— Керри, я хотела спросить. — Мяукнула я, как выброшенный котенок.
— Ага. — Не сразу отвлекся он. — Спрашивай.
— Если я приведу твой дом в порядок, одолжишь мне немного денег? — Мне было неуютно быть без копейки в городе, в котором ценится валюта и её количество, к тому же при мне больше не было ничего из купленных накануне «женских штучек» и даже сменного белья.
— Срач в доме? А, да, ты об этом… Одолжить? Ты хотела сказать — заплатить? — Уверенно переспросил он. — Без проблем, инопланетянка. — Подмигнул он, как-то слишком легко соглашаясь. Я пожала плечами, не отвлекая музыканта от личных разбирательств. Не было чем заняться, чтобы хотя бы немного снизить внутреннюю тревогу и страх неизвестности. Не было при себе даже мобильника, чтобы понимать хотя бы отчасти, что происходит в наружном мире. Но в особняке Керри всё как-то местами теряло значение, постепенно укутывая в пелену безразличия.
Под бликами утреннего света, ласкающего позолоченные кромки мебели и узоры на стенах, я мнимо и незаметно погружаюсь в уборку футуристического особняка, начиная работу. С каждым проходом тряпки по полу или сбора грязи по поверхностям, уношусь от суеты наружного мира, погружаясь в этот собственноручно созданный уголок покоя. В атмосфере роскоши и видимого успеха, внутренние тревоги растворяются, словно туман под давкой наступившего утра, и я продолжаю подбирать с пола мусор, закидывая пустые бутылки и жестяные банки в полиэтиленовый мешок, напевая вспомнившуюся песню.
And I don't want the world to see me
И я не хочу, чтобы мир меня видел
'Cause I don't think that they'd understand
Потому что я не думаю, что они бы поняли
When everything's made to be broken
Когда всё рушится
I just want you to know who I am
Я хочу, чтобы ты знал, кто я
Я быстро замолкла, когда услышала спускающегося со второго этажа музыканта, что тоже напевал себе что-то под нос. Похоже, идея новой песни зарождалась на глазах, новые мотивы гудели под носом, вылетая из пухлых губ. Заметив меня за работой, мужчина блаженно улыбнулся, рассматривая видоизмененный дом, как на самом деле выглядел большой стол в главном зале, как поблескивало на дневном свету фортепиано и пахло химическими растворами — цитрусом и алоэ, теми, что я нашла в ванной комнате валяющимися у подножия душа, по которому я тоже прошлась фиброй.
Он подошел ближе, от него несло табаком недавно скуренной сигареты, линии хрома плавно обрамляли острый подбородок и разветвлялись на выступавшей ключице. На нем всё та же белая майка и кожаные штаны, развязавшиеся высокие ботинки и хитрый, лисий взор. Он кладёт ладонь на моё плечо, и я роняю заполненный мешок с мусором.
— За такое усердие я заплачу тебе вдвойне. — Умиротворённо выдает он. — Пойдём, отдохнем немного. Надо стресс снять. — Уточнил он в конце для себя, кивая на диван в большой гостиной.
— Что будем пить? — Напрямую согласилась я, и Керри мило улыбнулся, обернувшись.
— А ты быстро смекаешь. — Он подмигнул и показался спокойнее прежнего. Такого Керри я была готова видеть хоть каждый день. А ещё эта хитрая улыбка белых зубов, подселяющая что-то необычное внутрь груди, как паразита.
Высокие потолки гостиной создавали ощущение простора и величия. Золотистый оттенок освещения, проникающий из встроенных ламп, играл на поверхностях мраморных столешниц и на кристальных бокалах, создавая атмосферу нереальности. Керри подошел к журнальному столику, венчающему центр комнаты, и начал аккуратно раскладывать на нем бутылки разнообразной алкогольной коллекции. Каждая бутылка была произведением искусства — от изысканного виски до ароматного коньяка. Пока он устраивал этот маленький ритуал, всё вокруг словно наполнялось теплом и блеском, приглашая рецепторы в путешествие в мир изысканных вкусов и ароматов дорогущей выпивки, что не снилась даже Винсенту с его увесистым счётом.
— Так… Тебе уже можно прибухивать, надеюсь? — Кивнул мужчина на мой живот, вспоминая об уже зажившей ране, присаживаясь на диван — не напротив, но рядом.
— После всего, что было — надо. До сих пор этот мёртвый корпорат перед глазами…
— Я бы сказал, что ты привыкнешь. Но я понятия не имею. — Разглагольствовал Евродин, разливая по стаканам выдержанный коньяк, и ореховый аромат сразу мазнул нос, оседая дымным оттенком. — Джонни в этом больше разбирался.
— Джонни… Давай выпьем за него. — Предложила я, не раздумывая поднимая щедро наполненный бокал. Медовая жидкость плескалась в нем на свету ламп и желтых бликов плазмы, где молодой Керри тенью мелькал на фоне мятежной упавшей звезды.
Керри молча подхватил тост, не цокаясь стеклом, как за упокой, и быстро опустошил толстый граненый стакан, вливая в себя палящую жидкость. Я повторила его, и на языку горячо застыл вкус карамели и древесные ноты, что ещё долго будут вертеться на корне языка назойливой липкостью. Алкоголь связывал и раскрепощал, жар поднялся с ног, ударяя в голову, когда осознала, насколько близко сижу к некогда выдуманному персонажу, а теперь такому тёплому, когда обнажённые плечи иногда соприкасаются, и настоящему, когда смотрит бесцеремонно и пьянеет быстро-быстро, словно ферменты для расщепления этанола в крови совсем закончились.
Разноцветные ногти цокали по стакану, ударялись днища ёмкостей для алкоголя о стеклянный столик, убивал неловкость концерт «Самурая» на фоне, который мы молча смотрели, словно кино, которое выдумано, но обретшее плоть. Чувствуя себя поддатой, я впервые расслабилась, принимая внешний мир, хотя бы временно, и он казался таким несуразным, но родным, и таким желанным и пугающим, и в голове лаяли забытые в другом мире собаки, и, может, причитали потерявшие ребёнка родители. Но мне было всё равно, когда всю нервную систему подавил слишком крепкий напиток, перед глазами плыло, и я разок нелепо хихикнула, заметив, что Керри оказался в таком же состоянии.
Я не могла дождаться увидеть его бриллиантовое лицо, когда он наконец-то посмотрел в упор. Это будет стоить мне погруженных в мечты ночей. Он рассматривает, слишком близко для работодателя и его наёмницы, для звезды и фанатки, разве что такой, что на одну ночь. У Керри таких было много, секс на раз под наркотой и дорогим бухлом, а потом внутри пусто, а на утро стены разрисованы рвотой и граффити.
Он неожиданно касается, проводит фалангой пальцев по нечетким линиям моего подбородка, дышит тяжело зловонным спиртовым воздухом, ведёт по алым от градусов щекам, смотрит в хмельные-зеленоватые глаза. И мягкие губы ложатся на мои - сухие и узкие, как у юркой рыбки, но достаточно пухлые, чтобы захватить чужую губу в уверенном ответе. Этот пьяный поцелуй может не иметь значения в дальнейшем, но я отдаю себя без остатка, когда пододвигаюсь ближе, жму его затылок, захватывая его рот, и его рвение ещё сильнее, но, почти нырнув рукой мне под майку, он останавливается, как проснувшийся.
— Прости я… Мне нужно перезвонить менеджеру насчёт тех сук. — Поднимается с дивана, почти напоминая трезвого. Он не вспомнил. Он зыбил, каково это, когда кто-то рядом дольше одного дня, и тяжело было представить, что он ощутил, раз его так ударило током. Но я запомню этот миг, потому что не жалею о нём.
Керри Евродин не появлялся в поле зрения несколько часов, исчезнув на втором этаже особняка, и я продолжила пить сама, заливая в себе откуда-то взявшееся чувство вины. Я размышляла об участи Джонни, о том, что не приятели они с Ви совсем, а таблетки — всего лишь связующее звено, и Ви нравится играть на чужих струнах сомнений. Тот концерт и правда был прощальным. Долго поддерживать мозговую деятельность не удалось, и я заснула на кожаном диване, припарковав бутылку у его подножия, погрузившись в лишенный красочных снов мир прямо под гигантским портретом владельца дома.
— Кира! Просыпайся, до утра собралась спать, что ли? — Музыкант разворошил меня, тряся за плечи, и я чувствовала себя невероятно мерзко от нахлынувшего смывающей волной похмелья. Нужно было остановиться на четвертом стакане…
— Что…
— Менеджер мне нихуя не поможет! Но я нашёл решение. Сорвать ебучий концерт! — Хлопнул музыкант в ладоши, и внутри моей головы взорвалась маленькая ядерная бомба. Он мельтешил в пелене ещё расплывавшегося зрения, и я не до конца соображала, что ему нужно от меня.
— Я тут при чём, а? — Поворачиваясь на другой бок, проныла.
— Кира-а-а, — протянул он, издеваясь. — Уже ночь на дворе! Пора за работу. — Он попытался стянуть меня с дивана, но вместо этого сгрёб меня в свои руки, и оторвал от созданной лежанки. Когда оказалась у него на руках, всё равно не вполне пришла в себя, только лишь стоило ночной прохладе хлынуть в нос, я осознала себя на улице, и усыпанное крошевом из звёзд небо быстро сменилось потолком тесного автомобиля, воняющим рухлядью и дешёвым бензином.
— Керри, куда ты меня засунул? Что за гроб на колёсах? — Я встрепенулась, поднявшись с заднего сиденья, где оказалась силами музыканта, что дотащил мою не худощавую совсем задницу. Похоже, работа действительно важная.
— Это тачка на заказ.
— Точно тачка, явно не машина. — Протянула я, схватившись за подголовник сиденья, когда «Галена» двинулась, скрипя конструкцией. — Куда мы едем?
— На выезд из Норт-Оука, там будет проезжать грузовик с инструментами и оборудованием для японских сучек. Взорвём его.
— Ты переквалифицировался в террориста? — Проговорила я, наблюдая за тем, как видоизменился Керри за пару часов: поверх белой майки надел серую толстовку, на глаза чёрные квадратные очки и очень странную кепку на белобрысую голову.
Евродин не оценил шутку, молча продолжив кое-как рулить старой развалиной, что грозилась потерять по пути шасси вместе с колесами. За окном проносились ускоренным слайд-шоу тёмные картинки утонувшего в вечере пригорода, рекламные вывески с льющейся неоном информацией попадались нечасто, а в лицо с открытого окна ударяла приятная прохлада, испорченная дымом воняющих резиной колес, что шаркали по скользкой гальке дорогого района. Керри припарковал машину, недалеко отъехав от собственного дома, и быстро оказался снаружи. Двигался быстро, рвано и хаотично, открывая багажник, когда я едва выдвинулась с низкого салона «Галены», рассматривая взбушевавшегося музыканта.
— Разложи посреди дороги, как можно дальше отсюда. — Скомандовал он, вручая мне увесистый чемоданчик. Я послушалась скорее из интереса, и отошла подальше, шурша камешками бетона. Окраины дороги обрамляли холмы и чёрные в темноте кроны мохнатых деревьев, а немного дальше виднелась оживлённая траса. Какой-то невзрачный фургончик уже приближался, и я быстро бросила чемодан на землю, отчего тот автоматически выпустил по обе стороны ленты из лежачих шипов.
— Нихрена… — Почесала я затылок, отвлекшись. Но Керри появился рядом, схватив меня за руку, и пришлось бежать и прятаться за самой яркой и единственной на шоссе автобусной остановкой.
Вот он — апофеоз начинающего бунтаря. Колеса пробились, фургончик занесло, заискрились шипы и проткнутые колеса, два работника в невзрачных голубых униформах, ведомые дулом золотистого пистолета, ложатся на землю, не сказав ни слова. Керри истошно орёт, заставляя парней убраться подальше, а я стою в стороне, как пришлая дура, и бровь поднимается сама, когда Евродин вопросительно мне машет.
— Алё! Бери в багажнике гранату и бросай в салон.
— Я?
— Ты же на меня работаешь, не? Проснись и взрывай!
Граната автоматически приклеивается в салоне фургона и я не успеваю закрыть уши, когда взрывается — так до контузии недалеко. После взрыва в воздухе разразилась яркая пляшущая стена огня, сверкающая и трепещущая, закрывающая всё вокруг яркой вспышкой. Языки пламени вырывались из разрушенных обломков, воплощения хаоса, разрывающего тишину ночи. Сильный запах гари и дыма проникал в воздух страхом последствий, которые подстерегают каждого в непрощающем оплошности городе. На мгновение кажется, что время остановилось, а вся реальность сосредоточена вокруг ярко сверкающего пламени, которое кажется вечным и бесконечным.
Последствия эти находят нас быстро в виде полицейских мигалок, бронированные машины и напичканные боевыми имплантами полицейские нагоняют, когда бросаемся в тачку и летим — насколько способна «Галена». Едва выжимая восемьдесят в час, Керри виляет по улицам, как ошалелый, ныряя под мост, а потом в тишине оказывается в недрах Уэстбрука, бросая тачку недалеко от мерцающей в темноте кофейни.
— Молодец, Кер. Подорвал пару усилителей и колонки. Это же так поможет. — Съязвила я, покидая машину посреди опустошенной улицы. Визг мигалок ещё слышится в отдалении.
— Вот увидишь, этот перформанс все поймут. Надеюсь. Давай выпьем кофе, что ли. Лучший ямайский, специально для тебя, — слишком весело пригласил Керри в симпатичное тесное здание, пахнущее выпечкой и кофейными зёрнами. На одиноких столиках пару человек в тишине жевали булки з разноцветной поливкой. Бежевые стены навевали ощущение чего-то родного, потерянного в двадцатых вместе со мной.
Мужчина приземляется вдали от стойки барристы, застывая напротив панорамного окна, за которым рисовалась парковка с разношерстными автомобилями, приправленными фантастическим дикарством современного стиля. Керри тоже повёл себя как дикарь — король на один день, но его это порадовало, и было приятно видеть его таким.
— Я словно спал пять десятков лет, и вот, наконец, пробудился! — Подтвердил он, широко улыбнувшись. Глаз я все ещё не видела за очками, пока они не загорелись неоновым синим сквозь толстые линзы. Вместо того, чтобы передать послание, он отдал мне свой мобильник — серебряный, несмотря на любовь Евродина к золоту, я удивилась, когда он неоднозначно кивнул. — Это тебя.
Опасливо поднеся смартфон к уху, я боялась услышать там Ви, но линию рассек спокойный, тяжелый голос, проникающий в самые недра ума.
— Кира, надеюсь, ты в порядке. У «Арасаки» большие проблемы. Ви напал на башню и прямо сейчас убивает каждого на своем пути. Я хочу, чтобы ты знала: «Арасака» сделает для тебя всё, если ты поможешь спасти моего отца.
Звонок прервался, но номер сохранился, и я устало потёрла лоб, привлекая к себе внимание Керри. Он всё слышал. Это была сама Ханако Арасака, и Ви убьет её отца окончательно, как всегда хотел её брат. Одна корпорация рушится в угоду второй, и встревают НСША, а Керри держит меня за руку так, словно хочет забрать всю боль и невероятный дискомфорт от того, в какой паутине я оказалась, и мне лучше стать пауком, а не запутавшейся в сетях мухой.
