Магия трав

      Хвитсерк не подвел. Как и обещал, при следующей встрече он передал Ивару выполненный заказ от кузнеца, а также привел лошадь. Спрашивать Бескостного «зачем» было бесполезно, поэтому Хвитс выгрузил припасы, перекинулся парой фраз с Ханной и поспешил обратно в Каттегат.       Ивара радовало в какой-то мере, что столицей все еще правила Аслауг. Это значило, что никто из его братьев не рискнул сместить ее и потомством не обзавелись. Впрочем, Бескостный прекрасно понимал, что мало кто бы справился сейчас с руководством Каттегатом лучше матери. Она подняла качество жизни в городе, организовала постоянные выгодные связи с торговцами… Ее талант лидера пригодился, как никогда.       Только вот внутри что-то противно нашептывало о грядущем. Не совсем приятном грядущем будущем. Порой Ивар, составляя сборы, раскладывая по мешочкам корешки, застывал, всматриваясь в одну точку, будто в ней сконцентрировалось все мироздание. От этого хотелось выть, но ни один звук ни разу так и не вырвался из груди. В такие моменты глухая тишина накрывала Бескостного и утаскивала во тьму, где он не мог и вздохнуть среди густой черни. Что-то надвигалось. Но всякий раз тонкая нить из золотого свечения касалась его руки, обматывалась, и тянула его из удушающего безумия мрака. Обычно рядом всегда оказывалась Ханна, с тревогой прикладывающая мокрую тряпицу ко лбу Ивара, убирая испарину.       В этот раз Бескостный очнулся ровно так же: измученный кошмарами, в поту. Его голова казалась совсем неподъемной и лежала на чем-то мягком. Ханна. Уголок рта Ивара дрогнул в скрытой улыбке. Всегда рядом. Сколько они уже были вместе? Год точно. За это время Бескостный поднялся на ноги. Во всех смыслах.       Сладкие слезы срывались с пушистых длинных ресниц, когда он наконец смог подойти к своей возлюбленной, обнять, а не вынуждать ее склониться к нему. И пусть железо кутало его ноги, пусть боль все еще оставалась с ним. Это ничто было в сравнении с тем, что Ивар мог взглянуть на Ханну со своего роста, смог расправить плечи. Он ожил. Ожило и его желание доказать самому себе свою состоятельность. Бескостный больше не хотел быть просто младшим братом-калекой. Достаточно. Прятаться в лесу, укрываясь за деревьями и тишиной, стало невыносимо. Теперь Ивар нес ответственность не только за себя, но и еще за двух людей. И это толкнуло его на решение, которое раньше он просто отогнал бы от себя, как шалость богов, решившись поглумиться над ним в очередной раз.

***

      Повозка свободно въехала в Каттегат. Закутанная в шкуру девушка прижимала к груди ребенка, чьи сверкавшие лазурью глаза непроизвольно притягивали к себе внимание. И мать, завороженная ими, улыбалась своему дитя, пока ее суровый муж уверенно управлял лошадью, проезжая по улицам города. Его лицо, скрытое под капюшоном, никто не видел, да и не всматривался особо. Мало ли кого могло занести в процветающий торговый город?       — Скажи, что за празднование сегодня? — Новый гость города под осторожным взглядом супруги резко схватил проходившего мимо мужчину, что тот едва устоял на ногах.       — Так… это… — почесал голову местный, — Уббе объявил о беременности жены его. Скоро в правление вступит. Вечером на центральной. Жаль вообще, кюна многих устраивает. Менять особо и не за чем. — Он пожал плечами и скрылся в снующей толпе.       — Вот, значит, как, — протянул гость, криво усмехнувшись. Но мягко опустившаяся на плечо рука любимой женщины не позволила уйти в размышления. Нужно было найти приют на день.

***

      Праздники в Каттегате всегда любили. Люди смеялись, наряжались и готовились к церемонии, проводимой на центральной площади. Первой вышла Аслауг, притягивая взоры присутствующих своей немного странной красотой. В знак уважения воины проскандировали ее имя, а остальные склонили головы. И только следом за ней, выждав немного, появился ее старший сын — Уббе, прижимающий к себе новоиспеченную супругу. Молоденькая, хрупкая, но с цепким и холодным взглядом она шла, гордо вздернув подбородок. Ее уже заметно выпирающий живот будто давал ей право на все богатства мира. И ведь это должен был быть их торжественный момент. Только вот…       — Матушка, я рад видеть тебя, — раздалось сзади, отчего Уббе даже растерялся, резко обернувшись на смутно знакомый голос. — Брат. Тебя не настолько, но все же тоже рад.       Ивар стоял, выпрямившись, а в его взгляде мелькало не меньше десятка эмоций с преобладанием превосходства над присутствующими. Произвести эффект получилось. Теперь оставалось только закрепить результат.       — Ивар? Ты… — Уббе уставился на Бескостного, будто пред ним возник ётун. Страх слишком явно мелькнул в его глазах. Наравне с удивлением.       — Неожиданно, правда? — Ухмылка заиграла на губах Ивара. — Поздороваться пришел. — Выделив крайнее слово, он гордо хлопнул себя по ноге и едва ли смог сдержать смех. — Да вот, вижу, матушку ты решил подсидеть? Прости, Уббе, но точно не тебе на место конунга претендовать.       — Тебе, что ли? — огрызнулся Уббе в ответ и только крепче прижал к себе супругу, отчего та чуть не ойкнула. Видимо, слишком сильно сжал плечо. — Не глупи, брат. То, что ты смог научиться ходить — похвально, но кто ж не знает, что ты…       — Не спешил бы я так волю языку давать, — оборвал Бескостный, и трость со стоном звякнула, отбив звук по дереву.       — Забываешься, — прошипел Уббе, — ты уполз в свой лес травку сушить, вот и сидел бы там дальше.       Что именно хотел еще сказать он, как попытаться задеть — никто и не узнает теперь. Ханна, крепко держа своего первенца на руках, встала за Иваром и обвела всех взглядом преданной волчицы, готовой кинуться защищать своего волка.       — Дела такие, брат любимый, договор есть договор. Никуда против него не попрешь. Так что будь добрым и послушным. Прими то, что есть. У Ивара Бескостного — первого из всех сынов Рагнара — родился сын. Хочу всем выразить благодарность, что пришли на мое чествование. Это всегда приятно.       — Ах ты мелкий лжец, — выкрикнул Уббе, попытавшись броситься на брата, но только не вышло — Хвитсерк перекрыл дорогу, встав между братьями.       — Ни к чему столько агрессии, брат. Ивар честно выиграл. Он вправе принять власть согласно нашей договоренности. — Хвитсерк даже не потянулся к оружию, но всем видом показывал свою готовность вступиться.       — Какой договор, Хвитс? Это обычное дурачество, ребячество. — Уббе отмахнулся, не сдержав нервный смешок. — Или вы всерьез поверили, что правление таким крупным городом, как Каттегат, будет зависеть от скорости, с которой кто-либо из нас способен заделать ребенка? Не смешите меня. Правление будет переходить по старшинству.       — Напомни-ка мне, брат, а почему же именно ты сейчас стоишь здесь, а не Бьорн? — хмыкнул Ивар, и его ядовитая улыбка выела самодовольство с лица Уббе. — Или лучше признаешься, что все это время старательно напрягал член, чтобы выполнить условия этого самого нашего договора?       — Достаточно. — Голос Аслауг прервал перепалку. — Уббе, твои претензии на место конунга понятны. Но пока что я не вижу в тебе достаточно сил для принятия этой ноши. — Такие слова перед почти что всеми жителями Каттегата могли негативно отразиться на ее старшем сыне, но иного пути уже не было. Он сам загнал себя в эту ловушку, когда повелся на слова Ивара. — Возможно, что со временем ты осознаешь это и примешь. Передавать или нет правление городом, в процветание которого вкладывалось столько сил, не должно решаться вашими мальчишечьими разборками. — Аслауг подошла к Ивару и опустила ладонь на его голову, отчего он в момент изменился к лице. Казалось, в его глубоких глазах блеснули влажные звезды. Он рвано выдохнул, но тут же вернул самообладание. — Ивар, сынок, я рада видеть тебя. — Мы дождемся Сигурда из похода и обязательно устроим торжество, — добавила она, уже обращаясь ко всем.       От мягкой и радушной улыбки матери хотелось разрыдаться, кинувшись в ее объятия. Сколько он не видел ее? Хотелось вновь побыть тем пареньком, которым внутри так и остался Бескостный. Но сейчас он нес ответственность не только за себя, но и за свою семью. Поэтому коротко кивнул и ответил искренней улыбкой.       — Хочу объявить всем, что мой младший сын отныне является таким же претендентом на место конунга, как и остальные мои сыновья. Но займет его тот, кто будет достойным, кто поступками и действиями докажет это. Во благо процветания нашего города. И никак иначе.       Жители с пониманием относились к принятым кюной решениям. Перечить мудрым словам — это выказывать свою глупость. Этот раз не стал исключением.       — Добро пожаловать домой, сын мой, — произнесла Аслауг, обнимая наконец Ивара, отчего у того сердце зашлось. — Добро пожаловать твоей семье. — Что-то теплое и влажное ощутил щекой Бескостный. Он знал, что мать никогда не плакала бы при людях, всегда оставалась сильной. Но сейчас он точно знал, что она была счастлива. И это плавило остатки льда в его душе.       Наверное, если бы Ханна сейчас не сжала его ладонь, то он провалился бы в эту бурю эмоций и волнений. Но она была рядом. Как всегда. Новая жизнь Ивара только начиналась, но он точно был уверен, что начиналась она правильно. Не в одиночестве. А в любви.