The Neighbors Song

      Когда кто-то начинает кричать с экрана король на севере, Лиам открывает глаза. — Извини, я заснул, — бормочет он и чувствует мокрое пятно на футболке Тео прямо под подбородком, куда он уже давно пускает слюни. — Что случилось, Джон сейчас на Железном Троне?       Тео хихикает, и голова Лиама слегка качается в такт движению его груди. — Ты не так долго спал, ворчун.       Лиам занят тем, что наслаждается нежностью голоса Тео, пока тот разговаривает с ним, когда внезапно сцена переходит к Серсее на Железном Троне. Серсея. — Они, должно быть, шутят! — рычит он, вскакивая на ноги в шоке. Он тут же жалеет об этом, потому что он мог бы испытать сильнейшее потрясение в объятиях Тео, а теперь он не может просто взять и обнять его, как ни в чём не бывало. Это злит его ещё больше. — Почему плохие парни всегда побеждают? Почему у нас не может быть ни одной радости? Мало того, что жуки выигрывают войну, а мой лучший друг со мной не разговаривает, теперь ещё и это приходится терпеть! Серсея из всех людей!       Честно говоря, несправедливо, что жизнь Лиама намного тяжелее, чем у всех остальных. — Перестань драматизировать, — Тео тоже встал, и если он пытается быть понимающим, то лёгкая ухмылка на его губах не помогает. Но Лиам не удивлён, такова жизнь, только дураки ожидают помощи, когда она им нужна, когда всё, что у вас есть — это горячий милый парень, который позволяет вам использовать его Netflix, но не целует. — Я не драматизирую, вселенная меня ненавидит. Миссис Дженкинс и её столетний парень-игрушка чуть не выгнали меня сегодня, а теперь ещё и это. Я не заслуживаю ничего из этого, — жалуется Лиам, и у него есть на это полное право. Он засыпает на пять минут, и Серсея занимает Железный Трон, это, должно быть, шутка. — Все злы ко мне без всякой причины. — Так и есть, — уступчиво соглашается Тео, а затем снова обнимает Лиама своими мускулистыми руками, но на этот раз они стоят, и это не может сойти за что-то другое, кроме объятий. — Ты — жертва вселенной. — Да, — бормочет Лиам, прижавшись лицом ему в грудь, затем он сцепил руки за спиной и уткнулся лбом в изгиб шеи Тео. Тут хорошо, тепло и уютно, и Лиам заслуживает чего-то хорошего, тёплого и уютного в своей жизни, хотя бы для разнообразия, так что он никогда больше не переедет, решает он. Придётся отскребать его от шеи Тео. Он устроит себе гнездо между рук, и всё, больше никаких жуков в его доме.   — Но у тебя по крайней мере есть горячий сосед, — игриво добавляет Тео, и Лиам немедленно чувствует потребность ударить головой своё новое гнездо. Почему он путает Лиама со всеми этими смешанными сигналами? Сначала он отвергает его, а потом становится мистером Кадди и удостоверяется, что Лиам помнит, что он горячий. Как будто Лиам мог об этом забыть. Он так хочет пожаловаться на это, но он также не хочет делать ничего, что могло бы заставить Тео отодвинуться, поэтому он просто сильнее сжимает руки вокруг талии и счастливо вздыхает. — Мы должны соединить наши квартиры.       Тео хихикает. — То есть ты хочешь переехать?       Лиам раздражённо вздыхает, потому что теперь он не смеётся, а пытается сделать серьёзное предложение. — Нет, соединить, как большой дом вместо двух маленьких квартир. Нам просто нужно найти способ соединить их так, чтобы Дитон не заметил. Однажды я пробил дыру в стене, как ты думаешь, смогу ли я проделать это с полом? — Ты не пробьёшь дыру в моём потолке, Леонард, — говорит Тео, и это звучит довольно категорично, потому что все боятся обязательств, кроме Лиама, по-видимому. Он фыркает, побеждённый. — А как насчёт балкона? — спрашивает он через некоторое время, оживляясь. — Мы можем сделать туннель или что-то вроде горки, которая идёт от моего балкона к твоему. У богатых людей всегда есть горки, чтобы добраться с одного этажа на другой. — Абсолютно точно нет, — отвечает Тео, ведь ему просто нужно испортить всё веселье, не так ли? Но потом он замолкает на целую вечность, и когда Лиам смотрит на его лицо, оно выглядит задумчивым. — Но мы могли бы поставить батуты на наших балконах, чтобы ты мог прыгать вниз, а я мог бы попытаться прыгнуть вверх. — Лиаму нравится эта идея, и он улыбается, готовый одобрить её, но затем Тео снова говорит. — Нет, погоди, жуки тоже прыгнут. Я не хочу, чтобы они были в моём доме.       Чёртовы жуки, вечно портящие Лиаму жизнь. Он угрюмо вздыхает, и они долго молча обнимаются, прежде чем Тео откашливается. Он, наверное, не готов так спать, что, кстати, смешно, потому что если лошади могут спать на ногах, то почему они не могут, а? — Лиам. — М?.. — мычит он, упрямо отказываясь оторвать лицо от шеи Тео. — Уже почти полночь, — говорит Тео, немного ослабляя объятия, потому что он явно думает, что обнимает чёртову Золушку. — Я не превращусь в тыкву, — успокаивает его Лиам. — Я знаю. Просто… уже поздно. Разве ты не хочешь уйти?       Лиам раздражённо вздыхает, делая шаг назад и чувствуя, как раздражение шевелится в его груди. — Ты хочешь, чтобы я ушел?       Тео засовывает руки в карманы, оглядываясь. — Да, я думаю, тебе лучше уйти. — Ах, вот как ты думаешь? — Да, потому что нам обоим нужно проснуться завт… — Тогда я, пожалуй, пойду, — резко обрывает его Лиам. — Спокойной ночи, Теодор, — он не двигается, стоит перед Тео, ожидая, когда тот решит, как они будут прощаться. Ещё одно объятие, лёгкий поцелуй в щеку, неловкое дай-пять-рукопожатие. — Спокойной ночи, — или вообще ничего, просто формальное пожелание спокойной ночи, стоя далеко друг от друга, будто не они обнимались пять минут назад, вот так.       Лиам поворачивается на каблуках и выходит. Он выставит на балкон острые копья, посмотрим, как ему понравится, когда он попытается запрыгнуть, чёртов придурок.       Он так зол на Тео за то, что он такой горячий и непоследовательный, и почти поворачивается, чтобы заставить его хоть раз прояснить ситуацию, но его психотерапевт всегда говорит, что ничего хорошего не происходит от сердитых криков, но это глупо, потому что, угадайте что, ничего хорошего никогда не происходит от молчаливого игнорирования проблемы, но ноги Лиама всё равно приносят его обратно в квартиру, где он находит какашки Скотта на полу, и он воспринимает это как знак.       Он будет спать так — не на какашках, а с раздражением на Тео — и на следующий день он будет чувствовать себя менее злым.

***

— Ты странный.       Солнце едва взошло, и Лиам никогда в жизни не чувствовал себя более раздосадованным. — И тебе доброе утро, солнышко, — Тео зевает, протирая глаза, и делает шаг в сторону, чтобы впустить его. — Ты платишь мне за то, чтобы я пел, хотя будем честны, ты на самом деле не платишь мне, и это я странный? — Ты странный, — Лиам решительно скрещивает руки на груди, а Тео закрывает за ним дверь. — И я не позволю тебе сбить меня с толку тем, что ты странный. — Океей, — Тео бросает взгляд на часы возле холодильника. — Шесть утра, Лиам. — Я научился читать по часам, когда мне было двенадцать, большое спасибо. Как я уже говорил, Ты… — Двенадцать? Это невероятно поздно, чу… — Ты всегда даёшь мне еду, и ты позволяешь мне приходить сюда и пользоваться твоим Netflix бесплатно, и ты такой милый, кокетливый и обидчивый, а потом холодный, и ты отправляешь меня домой, и если ты думаешь, что я позволю тебе так запутать меня, то позволь мне сказать тебе, что… — Ладно, — Тео вздыхает и падает на диван. Лиам моргает. — Ладно что? — Ты прав, я запутался. Просто сядь рядом, пожалуйста, — Тео похлопывает по пустому месту рядом с собой, и Лиам внимательно смотрит на него, прежде чем опуститься рядом с ним на диван. Это явно ловушка, но он готов. Он не просыпается в шесть утра только для того, чтобы снова быть обманутым объятиями Тео, и уж точно не входил на вражескую территорию безоружным. — Послушай, я… — эти два слова — первый из длинной череды признаков того, что Лиам, возможно, ошибся. Что, возможно, ему не нужно было нападать первым, что, возможно, Тео на самом деле не пытался снова обнять и запутать его, что он действительно хотел объясниться. На самом деле это не имеет значения, потому что Лиам уже вытащил свёрнутый платок из кармана, и теперь он ничего не может сделать, чтобы исправить тот факт, что он бросил его на колени Тео.       Тео не сразу понимает это, но и Лиам не сразу же об этом пожалел — это просто самооборона, в любом случае, Тео странно себя ведёт, и хотя Лиам умеет принимать отказ от людей, в которых он влюблён, он делал это всю свою жизнь, но отказ, а потом объятия? Это не нормально, и Тео заслуживает того, что за этим последует.       Сначала это почти смешно, потому что Тео кричит так громко, когда ткань на его коленях шевелится, и большой чёрный жук внезапно убегает от него, но когда он вскакивает на ноги, размахивая руками, и жук летит на Лиама, это перестаёт быть забавным. Тогда Лиам тоже кричит, потому что, конечно, он уже привык к жукам, но обычно они не летают.       Всё это просто превращается в хаос.       Лиам не уверен, кто разбил лампу, пытался ли Тео ударить его или жука, когда он начал запускать какие-то вещи, или как долго они продолжали бегать, выкрикивая оскорбления друг другу и указания следить за движениями жука, и, обычно, Лиам быстрее, чем жук, но он так смущён шумом и дверным звонком, который продолжает звонить, и он больше не уверен, кто его настоящий враг в этой войне — Тео или жук — поэтому в какой-то момент он заканчивает тем, что бьёт какого-то парня туфлей. Даже мистер Арджент каким-то образом умудрился спуститься вниз в своём инвалидном кресле с последнего этажа, и Лиам замечает его в середине разъярённой толпы, собравшейся перед дверью, прямо за спиной миссис Дженкинс, которая начинает кричать что-то об исключении, как только замечает его стоящим на стуле. Затем Тео отходит в сторону, чтобы прыгнуть обратно на диван, и толпа свободно видит причину всего шума — бегущего по комнате жука, и снова начинается ад. Лиам клянется, что слышит, как Скотт лает наверху, даже когда люди кричат ему в уши, и он начинает лаять в ответ, что всё в порядке, не волнуйся, это просто люди слишком остро реагируют, как и всегда, но именно тогда голос Бретта присоединяется к крику, чтобы сказать ему заткнуться, потому что он пытается заснуть.       Хорошая новость заключается в том, что миссис Дженкинс — этого трусливого человеческого существа — больше нигде не видно, и это огромное облегчение, потому что даже самый страшный преступник в мире не заслуживает того, чтобы видеть её в этом халате. — Все! Убирайтесь из моей квартиры! — кричит Тео, швыряя подушки с дивана в людей, но никто не слушает. Все в панике, а Лиаму никогда в жизни не было так весело. Отныне он должен всегда держать жука в кармане.       Но мистер Арджент не двигается с места. Конечно, кто-то должен был испортить вечеринку, умерев, конечно же. — Дерек, давай, нападай! Убей их всех! — услышав голос Нолана, Лиам застывает на стуле, готовый снова подвергнуться сексуальному насилию со стороны гигантского питбуля, но Дерек останавливается в нескольких футах от него, высовывает большой розовый язык и лижет жука. — Нет, не его! Съешь его! — настаивает Нолан, указывая на Лиама, но Дерек продолжает спокойно жевать.       В комнате воцаряется тишина, и Дитон даже может слезть со стойки, не сломав себе шею. Не то чтобы Лиам этого хотел, конечно. И никогда не будет этого хотеть. Может быть, в следующий раз. — Видишь? Жуки есть не только у меня, — горько говорит Лиам.       Мистер Арджент начинает храпеть.

***

      Каким-то образом Лиам оказался тем, кто отвёз мистера Арджента обратно в его квартиру на последнем этаже, поскольку сломался лифт. Тео не выставлял его перед всеми, и он сделал вид, что жук уже был в его квартире, когда Лиам пришёл в гости, но он отказался помочь Лиаму отнести по крайней мере инвалидное кресло, что означает — Лиам мёртв, когда он возвращается после того, как прошёл всю лестницу в здании два раза подряд. Этот старик их всех похоронит.       Он стучит, но Тео не открывает дверь. Должно быть, он затаил обиду или что-то в этом роде. Лиам догадывался, что это может произойти, когда вы нападаете на кого-то с жуком. Он решает дать ему время и вернуться позже, он наверняка перестанет к обеду.       Тео игнорирует его весь день.

***

— Да, двойной шоколад, ммм, конечно, клубнику тоже можно положить, почему бы и нет, сколько?! За клубнику? У вас есть особый сорт клубники, растущей из сердец единорогов? Она сделана из золота? Нет? Тогда нет, я не отдам вам почку за обычную клубнику, просто сделайте его обычным, шоколадным, и всё. Хорошо. Конечно. Нет, я не хочу… не важно, послушайте, мне нужно, чтобы вы написали на нём глазурью, понимаете? Да, красной, зелёной, какой угодно, мне всё равно, просто напишите, вы слушаете? Отлично, так, я сожалею, что бросил в тебя жука. Вы там? Алло? Мистер кондитер? Нет, это не шутка, с чего бы… да, я приду через час, отлично. Мне жаль, что я бросил в тебя жука, да. Подождите. Можете добавить, но ты это заслужил? Спасибо. Отлично, Лиам Данбар, увидимся позже. Да, он это заслужил. Пока.

***

— Теодор, открывай дверь, давай же, — одной рукой Лиам стучит, а другой держит торт, аккуратно уложенный в пластиковую тарелку, потому что они хотели пять долларов только за коробку, грёбаные воры. — Я принёс тебе торт, чтобы извиниться, как это делают в кино. Я имею в виду торт извиняется, но тебе нужно открыть дверь, чтобы ты мог прочитать! — Лиам ждёт ещё несколько секунд, а потом начинает раздражаться. Кем возомнил себя этот парень, что он заставляет его ждать так долго, делая все эти драматические сцены, как будто Лиам убил его кошку? Как только он откроет рот, Лиам тут же даст ему по морде тортом, вот и всё. — Слушай, ты, маленький кусок дерьма, если ты продолжишь неуважительно относиться ко мне… — Лиам?       Тео стоит у него за спиной с ключами в руке. Ну конечно. — Да, именно Лиам. Привет. — Почему ты оскорблял мою… что это? — Тео хмуро смотрит на торт, мгновенно раздражая Лиама. Это не то благоговение, которое вы должны проявлять по отношению к торту, появляющемуся в вашей жизни без предупреждения. Но он должен был этого ожидать, это то, что ты получаешь за щедрость, заботу и доброту к людям, хмурый взгляд. Он потратил свои последние двенадцать долларов на то, чтобы нахмуриться. — Извинительный торт, — объясняет Лиам и делает акцент на торте, на случай, если Тео захочет вспомнить, как быть порядочным человеком, и, наконец, показать некоторое волнение и благодарность. Он не делает этого, он всё ещё выглядит смущённым. — Ты весь день не открывал дверь, потому что злишься, так что я… подожди, ты не злишься? — Да, конечно, я злюсь, ты напал на меня с жуком как сумасшедший, — усмехается Тео, а Лиам закатывает глаза, потому что сумасшедший человек не планировал бы этого так, как он. — Но я был на работе, поэтому и не открыл дверь. — глаза Тео, устремлённые на торт, внезапно сузились. — Твой торт с извинениями обвиняет меня в том, что ты сделал сегодня утром? — Да, это извинительный торт, а не лживый торт, в том была и твоя вина. — Извинительные торты так не работают, — бормочет Тео, потому что не каждый может быть таким зрелым, как Лиам, когда дело доходит до ответственности за свои поступки. — Да, но я не вижу твоего извинительного торта, мистер эксперт, — самодовольно парирует он. — Может быть, потому что я не бросал в тебя жука.       Лиам усмехается. — Нет, ты просто подавал мне смешанные сигналы, а это ещё хуже.       Тео, похоже, собирается что-то возразить, но потом вздыхает и проводит рукой по волосам. — Хорошо, заходи. Мы съедим торт и поговорим об этом.       Лиам чувствует себя великолепно: он может съесть извинительный торт, так как он не был уверен, что об этом говорят в правилах об извинительных тортах, и тот факт, что они будут говорить, тоже хорошо — нет, на самом деле. Лиам сожалеет об этом сейчас, он не хочет говорить, страшные вещи могут произойти, когда люди говорят. Что если Тео скажет ему, что он больше не должен приходить? Или, что ещё хуже, вдруг он начнёт петь? Лиам не уверен, что его уши справятся с этим без пола между ними. — Ты же не положил туда жуков, правда? — Тео останавливается с ключами в замке и бросает на него подозрительный взгляд.       Лиам моргает. — Что? — Лиам, если это ещё одна ловушка и из этого торта выползет жук, я обещаю, что сам вышвырну тебя из дома, — угрожает он, и Лиам чувствует, как его рот шокирующе приоткрывается. Жуки в торте? Кем он себя возомнил? У него есть по меньшей мере двадцать других мест, куда он мог бы поместить жуков, если бы захотел снова протащить их в его дом. — Выверни карманы, прежде чем войти. — О боже, ты серьёзно, ты прячешь жука в карман один раз, и вдруг тебя нужно обыскать, смешно, — раздражённо бормочет Лиам, всё равно выворачивая карманы, потому что это не имеет большого значения, они пусты, как и его жизнь. — Хотя кондитер, наверное, плюнул в него, — честно добавляет он, следуя за Тео внутрь. Не то чтобы это имело значение, он заплатил за него пятнадцать долларов, он бы съел свою бабушку за это.