Бесконечное лето

Снег хрустел под ногами, а Веда никак не могла понять, откуда он взялся на торговой площади. Здесь не должно быть снега, она же в Белогорье. Остатки сна медленно отступали. В глаза как будто песка намело. Колдунья спросонок ощутила, как затекли шея и ноги. От того просыпаться немного расхотелось. Кое-как сев на подобии кровати, на которой девушка себя обнаружила, нащупав обувь, Веденея попыталась вернуть себе подвижность. Воспоминания о недавних событиях приходили медленно. Вспомнив, что они с Василисой давеча отвоевывали у кикиморочьего яда четверых богатырей, Веда покинула небольшую комнату в поисках хоть кого-нибудь. От недавней тревоги и усталости только неясный морок остался. Что-то внутри нее было уверено: с богатырями уже все хорошо. Иначе ей не дали бы выспаться. Выйдя во внутренний двор, колдунья внутренне облегченно выдохнула и только затем удивилась. На дворе нашлись Финист, бледноватый, но от его улыбки во всех частях тела и души потеплело в тот же миг, Иван, тоже вполне оправившийся, да Василиса, сонная, с кружкой, испускавшей пар. Но самым удивительным для Веденеи стало то, что на улице, незаметно для нее, наступил вечер. Шибко долго спала, что же ночью делать? — О, проснулась. — донеслось до девушки сквозь ее мысли. — Думали, так с нами намаялась, что до утра проспишь. Финист оказался вдруг рядом. Иван тоже что-то ей сказал, но она уже не слушала. — Я посмотрю? Раньше ответа на свой вопрос колдунья взяла руку Сокола, расшнуровала рукав рубахи, прогнала страх прикоснуться к его коже. Его руки были теплее, чем ее. Он засучил рукав и повернул место ранения к ней, чтобы было лучше видно. Порез затянулся, но бело-розовый след еще остался в окружении вен и прошлых мелких повреждений, которые Веда до того не замечала. Рассмотреть бы всех их до одного… — Веда? — Иван тоже оказался рядом. — А, у меня тоже все затянулось, только голова болит. Но не смертельно. — Тебе отдохнуть надо, тогда пройдет. В пекло не лезть денек и лучше станет. Тебя это даже больше касается. — Последнее она сказала, глядя Финисту в глаза. Ей вдруг посреди голубизны озер его глаз вспомнился его сон. Стоит ли спрашивать? Никак его потаенные душевные терзания, али еще чего, что ей знать и не надобно. Или просто ядовитый морок такой результат дал. — Я постараюсь. — негромко ответил Финист и улыбнулся. Иван отошел в сторону Василисы и принес от нее вторую кружку с чем-то горячим и вблизи вкусно пахнущим лесными ягодами. — На, это тебе, подкрепить силы. Вася раньше тебя проснулась, сварила вот. Отгоняла от тебя всех, прибить обещала, если разбудим. Веденея усмехнулась и только от одного запаха из кружки внутренне возликовала. Девушки обе хорошо знали рецепт этого киселя из лесных ягод, заготовленных летом для зимних дней. Сколько раз Яга его варила, привечая притворно недовольным взглядом девочек, загулявшихся по зимнему лесу. Все в снегу, а порой еще и с новыми синяками или ссадинами, или еще с какими увечьями. Не мудрено по детству их было получить, сражаясь с деревенскими детьми в снежки, а потом обо все ветки в лесу оцарапаться, убегая от недавних противников. А придешь в избу на курьих ножках, а там кроме стойкого запаха полыни и вереска с иван-чаем еще и душистый запах ягод. И больше ничего не страшно, тепло, весело рассказывать о приключениях, о том, что у Веды снежки в руках в льдинки превращаются сами собой и одной Василисе пришлось обороняться. Или о том, что ветки в лесу почему-то сильнее царапались, если вглубь его бежать, а не к избе. — Задумалась о чем? — спросил Финист. Он, оказывается, наблюдал все это время за сменяющимися эмоциями на ее лице. Кажется, даже румянец на щеках вспыхнет вот-вот. — Да, вспомнила, откуда рецепт этого киселя взялся. Яга его готовила зимой, бывало, когда надо было нас быстро отогреть, предотвратить хворь какую или просто порадовать невзначай. — колдунья улыбнулась и снова посмотрела в столь привлекавшее ее лицо. — Точно хорошо себя чувствуешь? Богатырь кивнул. — Со мной тоже сим чудодейственным напитком поделились. Да и что мне будет, когда ты уже от всяких ядов и хворей оборонила. Как благодарить только, теперь ума не приложу? Почаще, а лучше всегда так смотри на меня. И только на меня. - Буду думать, что это я за прополку огорода моего рассчиталась. - оба в один голос рассмеялись, так, что отошедшие от них два голубка, Иван да Василиса, на них взгляды обратили. - То пустяк. Если вдруг опять какой куст или трава артачиться станут, ты только скажи, мигом поправим. - они вновь засмеялись, но уже тише. Стоило хоть немного пользоваться тем, что их одних оставили. Они болтали ни о чем еще какое-то время, пока закатное солнце окончательно не спряталось за горизонт, а Ваня с Василисой не ушли, пожелав им спокойной ночи. - Кажется, и нам пора честь знать, с княжеского двора по домам расходиться. Финист подумал, что уже почти что привык к Веде и всем ее проявлениям, когда девушка привычно для себя решила подсветить дорогу до дома маленькими зелеными огоньками. - Если трону, обожгусь? - Финист указал на один из огоньков. Веда зажгла один в руке и протянула ему. - Если захочу, обожжешься. Возьми. Они чуть теплые и таят, если о них ненароком забыть. Безвредные, коли без умысла дурного их делать. Только дорогу освещают. Финист малым ребенком себя ощутил, держа в руке нечто для себя новое и малоизученное. Смесь трепета с детским восторгом явно отразились на его лице при свете огонька. Веда хихикнула. - Ты же знаешь поди, у тебя глаза забавно горят в свете этих огоньков. Так бы и смотрела. Она сначала сказала это с самой искренней улыбкой на лице и только потом подумала, что это значит. Отступать было некуда, да и не хотелось особо. Дело ли было в специях в киселе, или в ночном воздухе, но Финист от ее слов в лице не сильно поменялся. Все та же довольная и искренне радостная улыбка. - И ты, кажется, заметила, что от тебя, ворожишь аль еще чего творишь, тоже взор не оторвать. Пауза после этих слов висела недолго, но и не давила. Новое в жизни Веденеи ощущение: смотреть на Сокола и что молчать, что говорить, что просто на него смотреть, все одно: где такое чудо еще углядишь? - Домой провожу. - вдруг заговорил он первым. - Поздно уже совсем. Колдунья только кивнула. Огоньки полетели за ними. Веда ухватилась за его локоть, чтобы не оступиться. И чтобы держать его за локоть и быть поближе. Богатырь подал руку под предлогом опоры с той же целью. - Тебе же что-то неспокойное снилось ночью, когда ты в бреду от яда лежал? Ты даже после противоядия метался от чего-то. - любопытство все-таки возобладало над Веденеей. Да и на дорогу даже не думалось смотреть. Что она в тех камнях и траве не видела. - Морок какой-то. Я во сне отца видел. - он будто запнулся. - Не та это история, которую девушкам ночью рассказывать надобно. Веда за все время их общения привыкла, что не бывало еще чего-то, что ей нельзя было бы рассказать. - Я не все девушки, я Веденея, это уже за особенность почитать можно. - богатырь по-доброму усмехнулся этим словам. - Хорошо, раз так хочешь, завтра приходи - расскажу. - Предупредив Ведино беспокойство о том, чтобы Финист завтра ни на какую службу не ходил, а отдохнул, богатырь пообещал не выходить из дома целый день без особой нужды. - Ладно, поверю тебе. И дом твой как-нибудь найду, зайду, проверю. - Буду наготове. - они оба рассмеялись. Подойдя к своему дому, Веда зачаровала огоньки. - Пойдешь к себе домой - они дорогу освещать будут, а как домой придешь, они сами потухнут. Финист кивнул и внимательно посмотрел ей в глаза. Веденея только наклонилась со ступенек крыльца, оставила поцелуй на его щеке, пожелала самых мирных снов и исчезла за входной дверью. Сокол шел домой какое-то время, весь погруженный в мысли об одной колдунье. Со всеми девушками действительно было просто. Или сами шли, он же первый богатырь Белогорья, или сдавались без намеков на оборону. Да и завоевывать не шибко тянуло, когда все так просто было. Некоторые особо выдающиеся ждали сватов, но того не следовало. Бывало, что некоторые девицы другим косы рвались повыдергивать за то, что кто-то на их Сокола слишком внимательно смотрит. Веденея действительно была особенной. Финист приметил как-то, что колдунье поначалу не нравилось, как на них глядят всякие мимо проходящие девицы, в особенности на нее. А потом она будто стала не замечать этого. И рассказов об нем не слушала, даром что большая часть выдумка и сказка, каких поискать. Было там и зерно правды, однако он и сам о том рассказать мог, если спросить. Но на языке сплетницы все кажется в три раза больше. Однако же вот она, Веда, все в ней ладно. Может, порой беспокоится не о том, не всегда хочет быть серьезной, только это также влекло за собой, как и огоньки, будто искры со дна ее серо-голубых глаз, ведшие его в сторону собственного дома. Веденея спустя час бесцельного лежания на лавке поняла, что уснуть у нее не получится, сколько ни старайся. То ли расшалившееся сердце виновато, то ли сон днем после беспокойной ночи. Колдунья встала, зажгла лампу поярче и решила заняться чем-то полезным. Нужно было сравнить список ингредиентов противоядия, чтобы примерно определить возможный яд, который использовала обиженная кикимора. Раз вчерашнее противоядие сработало, подняло на ноги богатырей, значит она шла в правильном направлении. А найдет примерный рецепт, стало быть, сможет как-то разузнать, где кикимора так обогатилась злым зельем. Мысли роились в голове самые разные и ненароком сбивали с нужной тропы. В книге по зельеварению скоро нашелся раздел ядов, да и Ведины собственные записи пригодились. Какое-то беспокойство висело в воздухе. Веда успешно списывала его на недавние события. До одного странного звука. Ветка дерева упорно стучала в окно, довольно ритмично. Удивляло то, что она это делала без ветра. Кусты спали и не шумели, а по какой причине не спалось дереву, колдунья пока не знала. Предложив растительности успокоиться, результата она не получила. Дерево невнятно что-то проскрипело для обычного слуха, но Веда разобрала: отвори дверь. Пусти гостя. Это насторожило не на шутку. Это был не сон и не морок. Веденея зажгла в руке пламень и тот чуть потемнел. Таким он становился рядом с Ягой, потому как она маг, но безвредный для Веды. Но Яга не стала бы при помощи дерева попадать к ней в дом, она бы зашла, как Светозар, да даже как Кощей. Значит, это кто-то или что-то не может просто зайти. Кого это ночью разбудило желание попасть к ней в гости? Держа пламя в руке, Веда открыла входную дверь. У калитки она разглядела невнятную фигуру, будто растущую из земли. Нечто стояло ровно перед обережным кругом, не касаясь границы. - Кто там есть? Назовись. - окликнула девушка, не ожидая, впрочем, услышать ответ. - Здравствуй, Веденея. - сказало нечто у калитки. Голос был хрипловат. Колдунья вышла из дома и прошла половину расстояния до калитки. Проснувшиеся кусты в приступе необычной для них симпатии к полуночному гостю тянули к нему ветви, как будто руки. - Кто таков будешь? - вновь спросила колдунья. При свете огня в руке колдунья разглядела гостя чуть получше. Не то человек, не то дерево. Она протерла глаза и встретилась взглядом с путником. Они были пронзительные желто-зелёные и светились в темноте. - Не узнаешь? - вновь прохрипел гость. - Видно, слишком давно виделись в последний-то раз... Он вздохнул, а показалось, будто верхушки деревьев от ветра затрепетали каждым листиком. Но никакого ветра и в помине не было. Веда сделала еще пару шагов и тут ее осенило. Она даже усмехнулась от того, что эта догадка не пришла ей раньше. - И правда, очень давно не виделись, Леший. Гость усмехнулся. - Так пустишь? Поговорить я пришел. Голос, кажется, повеселел. Веда махнула рукой и калитка отворилась сама собой, пропуская полуночного гостя. Они сели за стол, с которого Веда предусмотрительно убрала все записи и книгу. Поставила перед Лешим кружку с квасом и села напротив. Лесной покровитель сидел перед ней в человечьем обличьи и был на удивление красив. Цвета темного дерева волосы рассыпаны по плечам. Он то и дело их поправлял, казалось, неестественно длинными и тонкими пальцами. В зеленых, как летний лес, одеждах. Леший окинул ее быстрым изучающим взглядом и усмехнулся. - Что? - колдунья перед ним откинулась на спинку стула. Когда-то ей до дрожи нравились такие создания, глядящие на нее с рисунков в книгах. С тех пор многое поменялось. - Яга пару сотен лет назад точно так передо мной сидела, только изба теснее была. - Вот как. И кусты поди к тебе не ластились. Леший усмехнулся, глотнул, наконец, кваса и немного расслабился. С чем же его сюда занесло? - Забавные они у тебя. Всегда какие-то немного хмельные. С них ягода хоть есть? - Хватает с них ягод. Я на них зелье одно вылила, вот их и развеселило. - Веда улыбнулась и на секунду подумала, что она все-таки хозяйка положения. - Я долго за тобой наблюдал, ещё с того дня, как ты сюда вернулась. Подумал, что все-таки кроме тебя никто больше не справится. Колдунья вопросительно изогнула бровь. - Помнишь же, как ты у Яги появилась? Веденея помнила. Ей та снежная и холодная ночь порой даже снилась. Девочке из деревушки Вышки всего шесть лет. Мать ее отца собирает девочку в дорогу. Кладет что-то в берестяной кузовок, наказывает донести до тетки все сложенные вещи, иначе девочке несдобровать. Девочку зовут Веденея, и она очень серьезна. Она плохо помнит, по какой именно причине лежит и болеет мама, почему нет папы она и не знала, да зачем отправлять ее, когда эта грозная женщина и сама могла бы сходить. - Все тебе объяснять, ишь, выискалась! Пойдешь как миленькая, молодая, тебе ничего не будет, а мне кости морозить уже поздно. И Веденька пошла прочь из натопленной избы в мороз. Дорогу ей показали как-то размыто. Вот, стало быть, прямо, вдоль кромки леса, выйди на тропу и иди. Глядишь, дойдешь. А там не дури! Девочка прошла весь день и только к ночи поняла, что она не знает той родственницы, к которой ее отправили, в кузовке нет еды в дорогу, хотя она видела, как мать отца ее туда клала. Оказалось еще, что все это время она несла в кузовке какую-то скверную ветошь, ничего полезного. И как вернуться домой она тоже не знает. Метель снаружи леса замела все следы и тропы, а так глубоко в лесу девочка еще одна не была. Отчаянно хотелось плакать, есть и спать, а, главное, согреться. Неприветливый домашний очаг уже не казался чем-то неприятным, скорее наоборот. Веденька припомнила, за что ее давеча сильно ругали дома: она пыталась разжечь потухшую лучинку рукой. Из руки возникал пламень, если очень этого захотеть. Сначала никто не поверил, а когда увидели, то поднялся такой крик, будто девочка кого-то убила. Огонек в руках был слабенький и еле грел. Все никак не хотел переползать на промерзшую веточку и кусок старой тряпицы. Тело коченело от холода, плохо слушались не только руки, даже мысли, казалось, стали промерзать. Отчаянно хотелось спать, больше ничего. Кажется, спать еще рано. Рядом с ней присела птица-невелица. Откуда такая крошка и в такой холод? - Птичка, ты же замерзнешь. - не помня себя, синеватыми пальцами девочка подхватила птичку и попыталась спрятать ее внутри шубки, но птица осторожно освободилась, стала скакать и чирикать, не давая уснуть. Она будто кого-то звала. - Совсем замерзнешь, птиченька. Глаза слипались. Веденька уже бросила попытки разжечь огонь. Она только положила голову на кузовок и еще раз позвала птичку, но та уже куда то исчезла. Мир вокруг пропал, стало, наконец, тепло. В следующий раз девочка открыла глаза на печи, укутанная в невероятное количество одеял и пару шуб. Где-то рядом сидела старая женщина и что-то шептала над кружкой, в которой испускала пар и душистый запах ягод какая-то жидкость. Она до сих пор ни разу не пожалела, что не вернулась больше домой... - Первый и, кажется, единственный раз, когда Леший проснулся зимой. - с горькой усмешкой произнесла Веда. - Согласись, оно того стоило. - вдруг сказал лесной дух. Веденея усмехнулась, глядя на свой перстень, и поднесла кружку ко рту. Он был все же прав. - Мы до того те пресловутые два века не встречались. Ершистые были... Был. - уточнил, наконец, Леший, признавая старые ошибки. Яга много об этом рассказывала Веде, что было для первой крайне необычно. Видно, не только Лешего старые распри беспокоили. - Знаю, что вы условились после, как я поняла, некоторых разногласий, - дух хохотнул, но как-то нервно - условились не воевать, а построить взаимовыгодные отношения, которые бы не предполагали ваших встреч. Но помогали бы вам обоим. Леший кивнул, подтверждая слова колдуньи. Серьезность не так гармонично укладывалась на его островатое лицо. Глаза с вертикальным зрачком чуть сузились. - И после того на два века успокоились. Бабушка мирно собирала травы где заблагорассудится, всегда могла укрыться с избушкой в лесу так, что только по большой нужде ее найти можно было. - Взамен на укрытие и прочие ее нужды я просил помочь в обороне от разорительных охот Добрыни, да еще от пожаров дубравы беречь. Люди, сама знаешь, не всегда осторожны в моих владениях. - Я себя к людям причисляю, однако же знаю. Кого только среди нас нет. Леший только вновь вздохнул и отпил еще кваса. - Весной того года мы с ней встретились, когда ты чуть в болоте не пропала. Еле отвадил от тебя только проснувшегося болотника. Голодный, гад, был, как стая волков. Веденея внимательно слушала, припоминая события собственного детства. - Тогда Добрыня особо лютовал, Яга еще глубже в чащу ушла. Сказала, что в таких условиях, какие нам жизнь предлагает, мы можем только условиться сохранять то, что у нас еще не успели забрать. Я тогда в лес вцепился, рычал, что мне только это и нужно, чтобы мой лес был вне опасности. Она же махнула на тебя, спящую на печи, рукой и сказала, что это то самое, что она просит сохранять во имя старых распрей, обид и доброй памяти. - Так прямо уж и сказала? - у колдуньи дрогнул голос. Она слышала этот разговор сквозь сон, но не придала тогда этому значения. Леший кивнул, и они еще какое-то время молчали. - Мы с того дня больше воочию не встречались. Я тебя и Василису от чащобы отваживал, заговорил побольше деревьев, чтобы даже сквозь глубокий зимний сон вас в глубь леса да далече от избы не пускали. Знаю, что и Яга до сих пор от своих слов не отреклась, только охотятся и костры жгут сейчас почти что в меру. Веденея мановением руки наполнила его кружку вновь. Ничего говорить не хотелось. Какое-то щемящее чувство и радости, и какой-то светлой печали поселились в сердце. - Теперь я знаю, что во многом мог быть не прав, что ей есть за что на меня обиду держать, однако же... Леший вновь замолк и в очередной раз убрал пряди от лица рукой. - Примириться что ли с ней хочешь? - Лесной царь кивнул. - Шел бы сразу к ней. Вам тоже есть чего вспомнить. Она не так ворчлива, как про нее бают. Неужто бы не простила? - Веда обнадеживающе улыбнулась и положила руку ему на плечо. Леший внимательно посмотрел на ее руку, но ничего не сказал. Он сам прекрасно знал, что не умеет хорошо по-человечьи, чтобы лад и тишь. В нем то буря, то нелюдимость до крайности, то задор, то хтонь. И никуда от себя не денешься. - Решил тебя в помощники призвать. Глядишь, будет возможность выжить. - он хохотнул. И тем снял какое-то напряжение, повисшее на Вединых плечах, девушка вполне искренне засмеялась. Бередить душу посередь ночи не так хорошо, как порой кажется. Но чего уж поделаешь? - И еще есть одна просьба, но это так, не так важно. - Судя по твоему тону, это важнее прочего сказанного. Выкладывай. - Веда улыбалась как-то обезоруживающе и необыкновенно обнадеживающе, так, что вдруг не стало страха быть непонятым, осмеянным и отвергнутым. - Я среди людей как белая ворона. А, судя по тому, что слышу и вижу, жизнь в Белогорье и окрестностях налаживается. Яга даже, вон, с Водяным. - теперь хохотнули оба. - Приобщить тебя к миру людей? - Леший в который раз кивнул и внимательно посмотрел Веденее в глаза. - Понимаю, самому же будет проще себя и лес оборонить или вообще, может, после знакомства с тобой Белогорье по-другому станет к лесу относиться. Только тут и тебе знатно постараться придется. Леший оказался на все согласным. То ли тоска и одиночество в лесу его заели, то ли еще чего в нем переменилось. Однако портрет нынешнего Лешего не совпадал с описанием Яги его заполошного поведения. Немудрено, однако, было перемениться за такую-то жизнь. Веденея пообещала помочь чем сможет и отпустила духа обратно в лес. Сама же погрузилась в недолгий, но уже долгожданный и требующийся сон.