Бесконечное лето

Веденея, кажется, проснулась окончательно, когда они своим маленьким отрядом четверть пути уж преодолели. Солнце разогнало утренний туман, и он перестал прятать от Веды корни и сухие ветки в мокрой от росы траве. В очередной раз собравшись оступиться, девушка была поймана за локоть идущим теперь рядом Финистом. Тот, в отличие от колдуньи и Вани, был с самого раннего утра бодр и полон сил. — Так, с мавками вроде ясно. Они противные, хвостатые, остальных представителей прекрасного пола не любят, кидаются на них, а если на дворе какой-то праздник — и в воду утаскивают. Так? — подытожил Иван. Финист и Веда минуту назад наперебой рассказывали ему про местных речных обитателей. — Не такие уж они и прекрасные, но да, в целом ты прав. — ответила Веда, в который раз украдкой глянув на Сокола. Она не стала объяснять себе сегодня, зачем она это делает. Просто хотелось и все, зачем еще какие-то разъяснения? — А еще в озерах и болотах живут кикиморы. Их ты, кажется, тоже не видел. — продолжил Финист краткий экскурс о жизни в Белогорье. — Ну, здесь не видел. Может, если только Галю, но она вряд ли в болоте живет. — мужчины засмеялись. Веда не сразу поняла, о ком они. А затем припомнила, что о ее месте жительства тоже никто ничего хорошего по детству не говорил. — Так вот, кикиморы — тоже не самые любезные отродья. Но всяко разумнее мавок будут. — Финист дополнял слова жестами, и это лишь больше внимания привлекало. — Они еще и разговорчивее мавок. Я от Яги слышала, что она с одной из них спорила. Кикимора не давала травы около озерца одного собрать. Сама я ее только видела, говорить она со мной не стала. — Веда усмехнулась. — Так, а выглядит? Тоже зеленая, стремная и в чешуе? — уточнил Муромец. Двое богатырей, шедших позади троицы как дополнительная помощь, только рассмеялись. Веда порой про них вовсе забывала. — Нет, Ванюша, с ними попроще. Они в тине все как будто, с головы трава водяная растет, руки-ноги тонкие, костлявые, когти у них в основном, цепкие больно. — Финист изобразил нечто подобное рукой. — Чешуи я, по крайней мере, на них не видел. — за подтверждением богатырь оглянулся на Веду. Та кивнула. — Я тоже не видела и не слышала про чешую у них. С мавьей чешуей, кстати, надо быть осторожнее. Она как у окуня — кожу сдерешь, пока поймаешь. — Ну, не обязательно ж ее руками ловить. Зря что ли сеть взяли. — Ваня чуть улыбнулся, указывая на сумку за спиной. — Кстати. Я вчера, Финь, так и не понял, как мы эту речную жуть ловить будем? Сокол вздохнул. Откуда-то под ноги Веде выкатился Колобок, про которого она и думать забыла. Опять чуть не упав, колдунья уже сама за Финистову руку схватилась. Тот был не против. — Да чего их там ловить? Пару штук сетью загрести, а будут молчать — съедим! — Колобок явно был не прочь сразу их съесть, без дополнительных разговоров. — Дело нехитрое-то поймать, а вот поговорить еще суметь надо. — сказал Финист. — На моей памяти они не сильно рвались разговаривать, шипели только. — И тем не менее, говорить они умеют, а значит разговорить одну-двух получится. Первая задача — поймать. Просто так на поклон к князю они точно не выйдут. А уж если против Водяного смуту устроили, то и подавно. Придется выманивать. — сказала Веда, припоминая для этого способ действенный. — Раз им рыбаки так нравятся, может кому-нибудь из нас им прикинуться? — предложил Ваня, поправляя сумку за спиной. Финист усмехнулся в усы. — Еще неизвестно, одними ли рыбаками они там вечера коротают. — заметил Финист. Веда поймала его взгляд и только улыбнулась. Смутить богатыря у нее не получалось, а вот саму себя в краску вгонять — только дай повод. Было в нем что-то, что колдунья сама себе хотела объяснить, но все никак слов подобрать не могла. Ни сила, ни красота, казалось, так влечь за собой не могли. Эти мысли появлялись и таяли как всполохи молнии весенней грозы, пугали и очаровывали не меньше первой весенней забавы Перуна. — Есть два способа навлечь на себя мавок. — начала рассуждать Веда. — Это девицам сидеть у берега, расплетать и расчесывать косы, петь песни, делать что-то шумное. Песни мавкам порой нравятся, и они выныривают послушать, но потом гребни отобрать пытаются. У них заместо волос трава речная, вот и завидуют. Да и со смехом и песнями также. И второй способ, но он особо хорош в русалочью неделю, а до нее далеко. Это той же девице или неженатому парню надо в лодку сесть или в воду зайти. При особом везении сами приплывут, или придется еще им петь, чтоб вылезли. Но исход один — напорешься на этих нерадостных созданий. — Стоп, а чем им тогда рыбак не угодил? Ловил он их на ужин что ли? Финь, ты говорил, что они сами собой лезть и не должны. Ванин вопрос последовал незамедлительно. — В том-то и дело, Вань, что кто этих мавок знает. Не должны, а напали. И на женатого человека. Значит, здесь точно что-то не так. Веденея всю оставшуюся дорогу участвовала в диалоге вполголовы. Ее одновременно беспокоило несколько вопросов: что же о ней думал Финист, те же ли мысли его посещают, коль она раз за разом его ловит на том, что он смотрит ни куда-нибудь, а на нее? И второе: что-то в этой истории с мавками до глубины души беспокоило. Кто-то их точно поднял бунтовать, но кому оно нужно? Кикиморам, бродницам или берегиням чего не по нраву пришлось? И как посмели против Водяного идти? Его ли недогляд или смута нешуточная… Пришли к вечеру. Самое время было, оставив вещи на берегу, идти претворять в жизнь план, родившийся по дороге. Сговорились, что на реку пойдут двое. Веда сначала хотела идти одна. Всяко проще, думалось, приманить мавок пением или прихваченным гребнем. Но Финист наотрез отказался сначала вообще пускать Веденею на берег, припомнив ей ее же фразу. Мол, богатырское дело на рожон лезть, а ее — беречь от нечисти и последствий общения с ней. В конце концов пришли, не без помощи Ивана, к решению идти вдвоем. На удачу у берега колыхалась забытая всеми рыбацкая лодка. К ней решили приделать сеть, чтоб было безопаснее ловить мавок. Было заметно, что это место забросили после случая с рыбаком. Веда еще хотела сходить и расспросить про того несчастливца в деревне, что же с ним приключилось и закончилась ли горячка. Но времени на то уж не было. Ваня с мечом-кладенцом и еще двумя богатырями остались на берегу, готовые, в случае чего, и в воду пойти на помощь. Веда влезла в лодку, Финист столкнул ее с отмели и сам в нее сел. Взяв единственное весло, погреб на середину реки. На том берегу небольшой в этом месте по ширине реки Веденея разглядела небольшую заводь да припрятанный там ветвями плакучей ивы маленький холмик. Достав гребень, девушка уложила косу на плечо и стала распускать. Вместо когда-то привычного ей липкого и холодного страха из глубокого детства был только пробирающий насквозь интерес и даже задор. Сокол жестом поискал рукоять меча за поясом, внимательно оглядывая противоположный берег и воду вокруг. Заходящее солнце золотило воду последними на сегодня лучами, играло отблесками в мокрых ветвях ивы. Без оружия и доспеха, оставленных на берегу, Финист, кажется, чувствовал себя не так уверенно. Но Веде так только казалось. Финиста сложно было напугать или взволновать такими мелочами. — Видишь чего? — шепотом спросила Веда, глядя на богатыря. Тот еле заметно качнул головой на воду около ивы. Там мелькало что-то серебристое. На секунду Веда припомнила недавний повторявшийся сон, но решив не забивать себе голову в нынешний момент, просто тихо запела, водя гребнем. *можно включить для атмосферы Мельница — Ветер* Финист посмотрел на нее как-то иначе, но и без тени чего недоброго. Веденея только улыбалась и продолжала негромко петь. Все равно по воде ее было хорошо слышно. Колдунья вдруг вспомнила, как они с Василисой ушли от избушки далеко в лес, к реке. Вася хотела обратиться в лягушку и поглядеть, что там эти зазнайки-девушки из деревни делают у воды. Но решили они просто из укрытия понаблюдать. Не найдя ничего в тех занятиях интересного, Веда отвлеклась и поглядела на противоположный берег. А оттуда к ним двигался кто-то или что-то с костлявым плавником, торчащим из воды. Девушки на берегу будто не видели, заняты до того были песнями и разговорами. Смеялись так, что смех их звоном по реке разносился. Увидели Василиса и Веденея из укрытия, как из воды повыползали и стали шипеть злобно и тянуть к ним руки мавки. Они казались большими и очень страшными. Из воды не выходили, но и того хватило распугать девушек. Все побросали, разбежались, а визга сколько было. И только как все стихло, Веда заметила, еще сидя в схороне, что мавки пытаются гребнем брошенным свою траву на голове расчесать и не могут. И от того злятся. Веда взглянула на Финиста, допевая куплет. Она вдруг заметила, что он улыбнулся уголком рта, сбросил на мгновение серьёзность. Искорок в ее глазах ему не перенять, но и как тут удержаться. Сначала показалось, что ветер поколебал ветви ивы, и те зашевелились. Однако потом стало ясно, что под ними в воде идет какое-то движение. Затем все притихло, Веда даже косу успела распустить. Финист вдруг наклонился с борта, поглядывая в воду. И та, но с другого борта, где сидела Веденея, зашевелилась и забурлила. На поверхности возникла одна, другая и более голов, покрытых травой. Большие черные глаза-омуты уставились на все еще поющую колдунью. Финист напротив нее замер, стараясь не спугнуть приплывших. А мавки завороженно слушали Веду и смотрели на нее и гребень, то и дело пропадавший в темных волосах. Мавок из воды уже показалось с десяток, что было уже необычно для них. Где-то в глубине души колдунья удивилась такой ораве, но виду не подала. Где же их подводный главарь? Кроме мавок никого более в воде видно не было. Еле заметно подав ногой условленный знак, Веда вновь сделала вид, что речные жители ее не беспокоят, и она не для них тут распинается. Финист только того и ждал. Сработав быстро и даже резко для колдуньи, он потянул сеть прочь из воды. Веденея не видела, как они с Иваном устраивали эту сеть к лодке, однако получилось справно. Мавки обозленно зашипели и кинулись раскачивать лодку, пытаясь опрокинуть ее. Одна даже умудрилась выпрыгнуть, когда лодка опасно накренилась, и вцепилась в руку Финисту. Тот быстро от помехи избавился. Держа сети, Финист отбился еще от нескольких, не дав им помочь лодке хлебнуть воды. Веденея, пытаясь удержаться, махнула рукой и в той вспыхнул зеленый огонь. Это вышло почти инстинктивно. Мавки только громче зашипели и стали разбегаться прочь. Вода еще долго колебалась, храня остатки мавьего разочарования. Краем глаза колдунья заметила, что на том берегу, с которого они сошли, стоят три фигуры. В воду больше никто не пошёл. Наконец, лодку удалось выровнять, а вот сеть оказалась разорванной. Оба в лодке были вымокшими, а ползший сумрак холодил вечерним ветерком. На реке вскоре стало совсем тихо. Только редкие маленькие волны бились о борт расцарапанной лодки. Да сердце колотилось от только что произошедшего. — Цела? — спросил Финист, беря укушенную мавкой руку Веды в свою левую. Девушка кивнула, прижав раненную конечность к себе. Она не сразу и заметила, что на нее кто-то кинулся. Но досталось не только тем, кто в лодке. Мавка, укусившая ее, явно обожглась о серебряное кольцо Веды. — Мы все равно не зря сюда пришли. Это точно мавки, мы теперь знаем. Да и количеством они поразили. Точно у них кто-то заместо головы, сами они так бы ни в жизнь не сделали. — убеждала и Финиста, и себя в первую очередь колдунья. Богатырь ничего ей не ответил, но Веда заметила, что он без конца смотрит не на весло, а на ее расцарапанную руку. Наконец с ней согласившись, что отчаиваться нет никакого смысла, Финист погреб как мог к берегу. Ваня и еще один богатырь зашли в воду по колено, чтоб помочь им выбраться из лодки. Поднимая разорванную в нескольких местах сеть, распутывая ее, Муромец вдруг вскрикнул, хватаясь за ногу и вытягивая вместе с подбежавшим Финистом остатки сетей. В них запуталась, наверно, самая маленькая мавка, которую Веденея когда-либо видела. Они все-таки не зря полезли в воду. Колдунья даже выдохнула. Или это сердце на место не возвращалось. Ей никак не нравился рукав Финиста. Разорван, зашить бы. И посмотреть, что под ним. Богатыри вынули мавку на берег, но выпутывать из сетей не спешили. Снова образовав в руке зеленый пламень, Веда приблизилась к выловленной мавке и поднесла свет к ее лицу. Маленькая мавка вмиг зажмурилась и стала только громче шипеть и брыкаться. В свете зеленого холодного огня Веденея с растрепанными сырыми волосами вряд ли выглядела приветливо. Впрочем, она к этому не стремилась. Отодвинув от нее руку, Веда негромко сказала: — Расскажешь, кто вас надоумил людей пугать, и вернешься в воду. — фраза, кажется, не подействовала, но мавка хоть шипеть перестала. Теперь заговорил Иван, потиравший до того укушенную ногу: — Уважаемая, я не был бы на вашем месте так агрессивен. Кусаться тоже не советую! Так вот. Теперь прошу сдать вашего главаря. И без лишних сопротивлений, потому как мы тут все дружелюбные, но всему есть предел. Мавка вдруг замерла и уставилась на него черными глазищами. То ли удивилась, то ли не поняла его полностью. — Ну, чего молчишь? — голосом ниже обычного спросил Сокол. — Хорошо. — проскрипела мавка. Голос ее был похож на то, как коряга замшелая над водой скрипит. — Тебе скажу. — Внимательно слушаю. — Муромец сделал вид, что ему очень-очень интересно. Мавка медлила, кидая взгляд то на Финиста, державшего с Иваном сеть, то на Веду с огнем в руке. Последняя одним жестом пригрозила этим пламенем в мавку запустить и та вновь заскрипела: — С кикиморы весь спрос. — еще пауза. Веда внутри никак не удивилась. Про подобный исход она, конечно, думала, но всерьез предполагать? Кикиморы слыли верными слугами Водяного. А тут прямая измена. — Мы только служим ей. Она говорит, — мавка взглянула в сторону воды и холмика под ивой. — Говорит нападать… И мы нападаем. — Зачем ей это? Какой ей прок с напуганных людей? — спросила Веда, делая шаг к мавке. Кожа в месте укуса горела. Это раздражало. — Есть прок… — мавка без воды чувствовала себя уже не так хорошо. — Она злится. На Водяного. — Чем не угодил ей Царь всея морей? — заговорил Финист. Его, казалось, раны не волновали. — Не с ней он. Обидел, обманул. — мавка зашипела, снова забилась, но затем припала к земле как рыба, выброшенная на берег и стала хватать ртом воздух, не шедший как будто в легкие. — Отпустите ее, все понятно. — Веда махнула огоньком в сторону воды. Тот без ее ведома потух. Странно, но, может, ее раздражение действует. С ней согласились, и мавке помогли выпутаться из сетей. В воду та ускользнула быстро. Пошли к костру, вернее к тому из богатырей, который его разводил. Веденея устало опустилась на бревно, укутываясь в плащ и запуская здоровую руку в сумку. Вылив себе что-то мутное из большой бутылочки на рану, она только резко выдохнула. В ране что-то вспенилось, и та стала бледнеть. Рядом с ней сидел Финист, а Иван никак не мог приладить ногу и снять с нее перепачканные странные штаны, порванные теми зубами. — Ему сначала помоги. — Финист указал на мучавшегося Ваню и отсел, давая ей пройти мимо. Разобравшись с Ивановой ногой, колдунья вернулась к Соколу. Находясь в своих мыслях и держа его руку в свете для удобства, Веда не сразу услышала его вопрос. — Что это? — повторил Финист сдавленным голосом. Как бы он ни был силен и вынослив, а боль чувствовал. Живой все-таки. — На перекись похоже. — проговорил Ваня. — Ну, заразу убивает в ране, в другом мире ею всякие царапины и прочее обрабатывают. — Эта вещица не только раны чистит, еще и яды вымывать умеет. — девушка подняла глаза на Сокола и осторожно погладила его большим пальцем там, где держала за руку. Уголок его губ снова дрогнул. — Злая и влюбленная женщина, пусть даже кикимора, может натворить чего угодно. Как все просто-то оказалось, могла бы и догадаться. Веденея окинула богатыря изучающим взглядом. Тот чуть усмехнулся. — Все уже, спасибо тебе. Колдунья кивнула и села греться у костра, укутавшись в плащ. — Мда уж. — подытожил Иван и засмеялся неожиданно. Все на него покосились. — Ну, блин, прикиньте, из-за того, что Водяной не эту кикимору, а Ягу выбрал, мы теперь сырые и поцарапанные сидим тут, а этот мокрый поди сейчас спит себе как ни в чем не бывало и даже не догадывается. — Может, догадывается, но думать об том не хочет. — предположила Веда. Финист достал из своих запасов хлеб и стал сушить тот над костром. Колобку это, конечно, не сильно нравилось, но он уже был сыт, а значит, в хорошем настроении. — Вопрос остался. Что с этим делать, как народ обезопасить от этой кикиморы с разбитым сердцем. И правда невесть чего натворить может. — сказал Финист, глядя в огонь. — Водяного для начала известить. Пусть тщательнее за владениями доглядывает, а не только за бабушкой. — Веденея усмехнулась, кутаясь в плащ. Волосы стали мешать, она принялась снова приводить их в порядок. Маленький отряд сидел у костра. Съев что-то из запасов, каждый из путешественников занялся своим делом. Веденея не стала отходить от костра, только бросила туда пару пучков полыни. Ваня покосился на колдунью, когда до него донесся запах этой травы. — Сначала Яга эту траву жгла, теперь еще и ты. — он договорил и улыбнулся. — Че у вас за привычка? — Она меня приучила, мне так гораздо спокойнее. — Веда улыбалась уголком рта, но на расстоянии Ване показалось, что лицо у колдуньи стало жутковатым. — Четверо богатырей вокруг, чего бояться? — вдруг спросил один из дружинников, кажется, Фома. — Всякое случается. Лучше травы в огонь кинуть, чем потом за меч хвататься. Больше об этом не говорили. Ветерок нес от реки прохладу, где-то вдали был слышен голос ночной птицы. Ветки трещали в костре, Финист и Веда то и дело подбрасывали их в пламя. Не спали только они. Сокол — потому, что кто — то должен был охранять покой остальных, а Веденее просто не спалось. Она смотрела то на огонь, то на богатыря рядом. Видимо, ее мыслительный процесс отразился на лице. — Чего призадумалась? Спала бы уже. — Финист улыбался одними глазами. Колдунья покачала головой. — Как дымовая завеса в голове, не знаю, куда идти и что искать. Будто что-то не так, а я не вижу. — вдруг вымолвила она и опустила глаза. Кажется, кто-то ей говорил, что ночью люди гораздо откровеннее, чем днем. Ворожба луны или еще что тому помогало, Веда не знала. Однако она уже это сказала, а сказанного не вернёшь. Она видела, что Сокол на мгновение задумался. — Сегодня все, что нужно было — нашли и куда надо было пришли. — он внимательно смотрел на Веденею. — И какой тебе прок глядеть, коль я не сплю и беду разгляжу еще на подходе. Колдунья даже как-то расслабилась, до того укутываясь глубже в плащ и двигаясь к огню. Финист сидел ближе всего к потрескивающему пламени и сейчас сдвинулся с насиженного места, предлагая девушке сесть рядом. Он был готов к тому, что она не пойдёт. Да и с какой стати. Но вот, сидит рядом, даже полы плаща отпустила. — Вдруг чего упустим, не доглядим. — вполголоса проговорила девушка, чувствуя на лице не то жар костра, не то прилив крови. — Богатырский сон чуткий. Да даже если кто явится — отобьемся, заметить не успеешь. — Хорошо говоришь. Если то правда, то пусть будет так, как ты сказал. — Веда почти лукаво улыбнулась и посмотрела на Финиста. Он заметил, что в ее глазах сверкнула пара зеленых искр, но ничего не сказал. Один вид этой колдуньи отвлекал и от дурных мыслей, и от какой-либо усталости. Утром Веда обнаружила себя накрытой знакомым красным плащом. Ночью она много говорила, это не ускользнуло от памяти. Забылось, что уснула она сидя, судя по всему. А то, на чем спала — двигалось, дышало. Оказалось, девушка уснула вчера у Финиста на плече. Сам богатырь откинулся на дерево, стоящее позади и все ещё дремал. Подумав о том, что спать-то было хорошо и спокойно, Веда осторожно приняла горизонтальное положение и размяла шею. Финист открыл глаза и огляделся. Все и вся вокруг были на месте. Недалеко от него потягивался Иван, двое бойцов тоже проснулись. — Я уснул вначале истории про то, как вы с Василисой в какой-то праздник целый хоровод перепугали. — вместо доброго утра сообщил Муромец. — Требую продолжения, заинтриговала прям. Веденея засмеялась, вспоминая то, что успела рассказать Финисту. Тот только глаза протер. — В ярильную ночь это было. Да, перепугали. Не позвали с собой, да и страшно им было поди, вот и избегали порой. Нас с Василисой это тогда очень задевало, дескать раз вы нас не позвали, нас, — Веда ткнула в себя пальцем и покачала им в шуточном жесте. — стало быть, держитесь. Будет вам. — Как Белогорье отремонтируем — я вас первых позову. — пошутил с серьезным лицом Муромец. — И тебя, Финь. Не кисни. По дороге домой Веда рассказала, что несколько девиц, с которыми Василиса одно время пыталась наладить в том числе и дружбу, никак дружить не захотели. Ладно, если так, но сверх того еще и задирать стали, мол, не наша, со странной водишься. Ну, и решили «странная» Веда и Василиса их припугнуть. Пришли к празднику, Веда даже изобразила, что заколдовывает их, но ничего ровным счетом не происходило. Кроме истошного визга и попытки тех девушек посмотреть, не случилось ли чего с их лицами, и почему это приглашенные парни хохочут и чуть ли не по земле катаются со смеху, а не защищать их лезут. Остальные девушки поняли, в чем дело, но вмешиваться не стали. — Совсем глупые и маленькие были. И чего внимания обращали, кто его теперь разберет. — подвела конец Веда. В позднем рассветном солнце Белогорье стояло краше некуда. Разошлись у почти что прямой тропинки до дома Веденеи. Ваня пошёл к терему, ещё двое — за ним, в только отремонтированную дружинную избу. Финист провел девушку до самой калитки, мысленно сказав Ванюше Муромцу спасибо за то, что не стал тот ничего про то говорить. Целый день Веда провозилась с делами по хозяйству. Только — только стала появляться привычка жить одной, самой за всем присматривать. Кусты, после вылитого на них в сердцах неудачного зелья, стали какими-то странными. Живые так и продолжали шевелиться не в такт ветру, но стали поласковей. Малина и ежевика, до того неподвижно растущая неподалеку, переняла привычки живых кустов и тоже стала ненароком ластиться под руки, напрашиваясь на ласку. Благо не так рьяно, шипы с кустов никуда не делись. Лиса, до того стороной обходящая колдовские угодья или пробегающая рядом, сегодня зашла даже за калитку. Еще бы, кто откажется от миски с творогом, которая никуда не убежит. Рыжая быстро прикончила пищу и растворилась в лесу. Веда только усмехнулась и продолжила возиться с заметно похорошевшим садом. Все здесь радовало ее, даже песня сама шла, тихим голосом откуда-то из самого сердца. К вечеру сил никаких не осталось. Прикрыв ставни в доме движением руки, Веда улеглась на постель. Однако спокойный сон не шел. Вместо него пришла вязкая дремота. Взор заволокло и нечто темное и тяжелое сдавило грудь. Воздух будто сам не шел внутрь. Сквозь плен дремоты Веденея разобрала отчаянный стук. Очнувшись в полной темноте, девушка вдруг поняла, что стучат в дверь. Кое-как накинув одно платье и откинув растрепавшиеся волосы, колдунья подошла к двери. Оттуда доносилось ее имя. Колобка она узнала не сразу. — Веда, да проснись же ты! — рычал и кричал тот. Девушка зажгла в руке пламень и тот остался зелёным. Нечисть к ней пока не рисковала сама приходить. Отворив дверь, Веда взглянула на ночного гостя. Видимо, вид у нее был не особо хорош, раз недопеченный отпрыгнул. Где-то рядом ухнула сова. — Ты там нужна, ну, в тереме. Там Ваня. И этот, пернатый, — Колобок подпрыгнул ближе. — их хворь какая-то одолела. Лежат, горят и ничего тот жар не берет. Веда нахмурилась. Когда она начнёт прислушиваться к своему чутью? Когда она сама в опасности будет? Когда Яга напомнит? Хотя даже старая говорит, доверяй, но голову держи холодной. — Кроме жара что еще с ними? И как Василиса? — Веда уже шла вглубь избы, стала ссыпать и складывать в сумку то, что могло пригодиться. Противоядие? Какое? Или заговор? Она не знала, к чему идет и как с этим бороться. Но раз в ней нужда, то что еще остается? Колобок обрывисто рассказывал, что успел увидеть. — Сидели, обсуждали, что завтра на охоту пойдут. А потом Ваня вдруг сказал, что устал, что ему плохо, побелел весь. Финист его только и успел положить, как самого его. — Что с ним? И с Василисой? — Веденея, в плаще и с сумкой вперила сонный, и оттого наиболее не дружелюбный взгляд в Колобка. Тот сглотнул. — Такой же, как Ваня. Василиса перепуганная, но здоровая. Светозара нет, вот и отправила сразу к тебе. Они вышли из дома колдуньи. Дорогу освещали зеленые огоньки, то и дело искрящие и плывущие немного впереди. — Почему не к Яге, почему ко мне?.. — вслух озвучила свои мысли Веда. Колобок ничего не ответил. Дойдя до княжеского терема, по единственным освещенным окнам, Веда определила, где искать недавно обретенных друзей. — Вась? Ты как? — столкнувшись с девушкой, спросила колдунья. Василиса, сама белая, но с горящими щеками, отдавала какие-то распоряжения, но было видно — она не знает, что делать, и оттого ей так страшно. — Идем, прошу, погляди на них. Из дружинной избы пришли, там тоже двое вот таких. Те, что с вами ходили, вот. Девушки вошли в комнату, где на двух широких лавках, прикрытые чем-то, лежали двое богатырей. Где-то позади шумела перепуганная прислуга, Василиса что-то торопливо объясняла, но Веда будто в воду нырнула. Все не с ней происходит будто. А единственное, что кажется правдой, невыносимой и обжигающей — лежит перед ней, бледный, мокрый и вздрагивающий от того, что ему мерещилось в бреду. Где-то позади затрещал лед. Неотвратимо повеяло холодом по ногам. Безысходность, страх и отчаяние потянули за руки к земле. Ну, как ей здесь справиться?.. Нет, так дело не пойдёт. — Так, а, ну, всем тихо! — воскликнула Веда, разгоняя морок и дрожь. — Дайте подумать. Василиса. — девушка повернулась к ней. — Мне нужна вода, маленький котелок и огонь. Хоть очажный, хоть какой. — Ты, — она повернулась к Колобку. — знаешь, где Ягу искать? — недопеченый кивнул как мог. — Отлично, может понадобится. Василиса уже отошла решать поступившую просьбу, чувствуя, что беспокойство отступает. Как в битве — главное выйти. Веденея же стала усилием воли будить свой разум. — Что мы имеем? — колдунья подошла к лежащим мужчинам, борясь с желанием пуститься в беспокойство. — Жар, — она рукой ощутила горящую кожу у обоих. — Так, а если? — Веденее пришла в голову, наконец, дельная мысль. Осмотрев вчерашние раны, она обнаружила, что те вовсе не исчезли. Они выглядели как будто были свежими, только кожа вокруг вспухла. Веда никак не могла вспомнить и примерно, что за яд вызывает такую реакцию. Но главный признак: ее он не взял, а богатырей с ног свалил. Отрава была непростой, это она понимала. Где только кикимора такую нашла? — Колобок. — позвала девушка. — Катись к Яге и спроси, есть ли у нее волос, коготь, что угодно, принадлежавшее кикиморе. Для противоядия, скажи. — бывший лесной разбойник снова кивнул и ускакал куда-то вниз, чуть не сбив Василису и еще девушку с маленьким котелком. — Это яд? — только и спросила Василиса, вешая над огнем посуду. — Почему тебя не берет, почему их? Веда посмотрела на свой укус. Рана затянулась, только белесый след остался. — Черт его знает. Яд неизвестный. Значит, будем отговаривать. — Что? — не поняла Василиса, только обеспокоено смотрела то на Веду, то на Ваню. — Я много ядов изучала и пробовала, но что здесь, я не понимаю. Но у меня есть предположение. — Веда бросила в поднесенную холодную воду какую-то травку и намочила в воде две тряпицы. Затем положила их на головы богатырей. — Надо только жар им сбить, а то пока противоядие будет вариться — намучаются. Я подумала, раз эта зеленая влюбленная так сообразительна, что смогла собрать мавок вокруг себя, пойти против воли Водяного, значит яд простым точно не должен быть. Да и меня он, как ты заметила, не взял. Василиса подняла брови. — Думаешь, заговорен действовать только на мужчин? — спросила девушка, поправляя тряпицу на Ванином лбу. — Угу. — тихо ответила Веда и встала, доставая всякое из сумки и добавляя это в воду. Вася никак не могла разобрать, что колдунья говорила себе под нос. Согнувшаяся над котелком в очаге, растрепанная Веденея напомнила Василисе Бабу Ягу. Последняя явилась без предупреждения. Сразу прошла к двоим пострадавшим и провела у них над головами рукой. Богатыри, казалось, даже успокоились, но в себя не пришли. Яга молча прошла к котлу и принюхалась. — Другого пути не вижу. — каким-то отрешенным голосом сообщила Веда. Яга осмотрела царапины, самих богатырей. Вырвала у Финиста волос и бросила тот в огонь. Комната на несколько минут наполнилась запахом тины и мертвой рыбы. Яга покачала головой, глядя в пустивший черный дымок пламень. — На. — только и произнесла Яга, протягивая варившей противоядие Веде нечто в маленькой колбе. В ней зеленел клок кикиморочьих волос. — Как разберусь, — Веда махнула рукой куда-то за спину. — Все оставшиеся выдеру и принесу. — колдунья говорила тихо, но у Васи только холод по спине от того побежал. — Или еще чего оторву. — Будет ей, еще время на нее тратить. — проскрипела Яга. — А вот с Водяным потолковать стоит. Устроил, понимаешь ли. — Даст Небо, завтра на ноги встанут. — проговорила Веда, помешивая зелье. — Чем только им и еще двоим жар сбить? — Что уже пробовали? — Яга повернулась с этим вопросом к Василисе. Та стала рассказывать. Баба Яга думала около минуты, потом сказала Веденее, чем еще можно богатырям помочь. И стоило девушкам отвернуться и на мгновение потерять ее из виду, как Яга исчезла, как не было ее. Еще двоих страдальцев принесли из дружинной избы, и теперь княжеская гридница походила на лазарет. Жар по началу не спадал только у Финиста и Вани. Но, видимо, Веденея, наконец, поверила в собственные возможности. Хворь отступила еще на шаг. Закончив с противоядием, Веда зачерпнула темную вязкую жидкость половником и вылила обратно. Результат ее полностью устроил. Осталось еще одна, не менее сложная задача. Теперь эту жидкость нужно было влить в не приходящих в себя богатырей. А реакция на противоядия у всех разная. — Василис, он может дернуться, сопротивляться или наоборот, вообще не шевелиться. Нам, главное — влить в каждого по чашке, иначе жар вернется, а что дальше я даже думать не хочу. Колдунья смотрела в глаза засыпавшей на ходу, но уже не такой потерянной подруге. Она как-то кивнула и подошла в первую очередь к Ване, силясь поднять и посадить того. Никаких объяснений и не требовалось. С бесконечным терпением и настойчивостью девушки раз за разом пытались напоить всех четверых мужчин. Одна из служанок пришла помочь, но Василиса жестом отослала ее. Наконец, покончив с этим нелегким делом, Веда опустилась на пол рядом с Финистом и повела рукой над его головой. Богатырь единственный вдруг стал что-то бормотать. Ему, кажется, что-то снилось. — Что с ним? — в очередной раз зевнув, спросила Василиса. Девушка села с подругой рядом, оперевшись на ее спину своей. Соображать получалось плохо, но колдунья все же увидела причину беспокойства богатыря. — Ему снится, что он с кем-то сражается. И бьется за что-то очень важное. Его противник больше размером, но слаб духом. Перед глазами у Веденеи стояли двое мужчин. Финист, без брони, но с мечом, да в два раза его больше мужчина с топором. И подозрительно он был похож на Сокола. С частью себя ли он сражается, аль ещё с кем? — Ты так у любого можешь сон подглядеть? Веденея привстала и дотянулась, как она теперь отчетливо заметила, отчаянно трясущимися руками до лба Ивана. Даже глаза закрывать не пришлось. Перед взором показалась Василиса, смеющаяся, счастливая. И где-то вдалеке Илья Иванович. Богатырь под ее ладонью больше не морщился и не метался. Почти блаженная улыбка замерла на его бледных губах. Финист столь безмятежен не был. — Тебя он видит. — колдунья чуть улыбнулась, глядя на подругу. Та только ближе придвинулась к жениху. Мешать происходящему во сне Веда не умела, потому просто накрыла своей рукой дергавшуюся руку Сокола. Тот и успокоился вскоре. Так сильно клонило в сон, что Веда больше не могла с тем бороться. Что ещё может случиться, полный дом прислуги, да и Василиса не спит. Колдунья и не заметила, как уснула, оперевшись на лавку.