Бесконечное лето

Веда сидела на ступенях княжьего терема и смотрела перед собой. Мимо ходили люди с корзинами, тюками или пробегали дети малые, кто с игрушкой, кто с поручением. Жизнь все также шла своим чередом. А колдунье вновь было явлено это, как самое большое чудо, каких ей не творить. Ночью ей все же удалось, перескакивая с мысли на мысль, рассказать бабушке и Кощею обо всем, что она увидела. Яга подтвердила, кажется, доводы Бессмертного, что просто так Лихо не обороть, нужно «корень» искать. На это стоящий неподалеку Иван выдал что-то нечленораздельное и не очень вежливое. Перед глазами мелькнула картинка с бледной сестрицей, Ягой, что-то шепчущей над ней. Обрывками вспомнилось, что травницу успокаивали, что Финист вдруг сказал, что никуда ее больше одну не пустит. И что седину он наживать раньше времени не намерен. В его руках и правда никуда не хотелось. А бабушка качала головой, слушая поток слов и кашля своей птички. Василиса молчала, держась за теперь перевязанный живот и руку. Веда смутно припомнила, что высказала догадку, почему Лихо сказало, что ей Василиса нужна. Или все же только подумала о ней. Баба Яга тогда выдохнула и положила ей на лоб свою руку. Резко стало прохладно, легко, спокойно и темно. Веденея уснула и проспала до утра без сновидений. Давно она так не высыпалась. В детстве, разве что. И не вспомнить уже, в каком. У матери в доме, на печи или лавке, или у бабушки в избушке на беспокойных тогда курьих ножках. Подцепив свою сумку, Веда отправилась к своему домику. Дела ждать не будут, пока она начнет их делать. Пора, казалось, с такой жизнью свыкаться. Вечерком с Тьмой биться, а поутру снова в бой, но с повседневными бедами. Поневоле почувствуешь себя каким-то недо богатырем. Это вызывало нервный смешок, да и только. Как она и предполагала, там уже кто-то ждал помощи. Это был Некрас, мальчик лет семи, пришедший за порошками для деда. Мальчик без умолку щебетал про то, как они с дедушкой пойдут на рыбалку, когда тот поправится. И как наловят побольше рыбы, а он поймает самую большую рыбину, какая есть в реке. И обязательно поделится с Веденеей. Травница отдала ему требуемое, и Некрас убежал домой, босой, но ловкий и быстрый, точно заяц. Вспомнились Мила и ее мать, нужно бы и к ним по дороге зайти. Вышки были дальше всех и, может, потому менее приветливы?.. Обойдя нескольких подопечных, далеко за полдень, наскоро перекусив в одной из изб, девушка направилась по тропе как раз в нужную сторону. Отец-солнце даже не собирался уходить с горизонта, потому опасаться мести Лиха, пусть даже и сильно побитого, не стоило. Однако, подходя все ближе к поселению, колдунья чувствовала запах не то гари, не то что-то еще знакомое. У самого частокола, не доходя ворот, от запаха стало мутить и пришлось даже сбавить шаг. Ветерок, до того несший прохладу и запахи трав и ягод, теперь носил запах Тьмы, да такой, что и обычный человек, казалось, учуял бы. Народ вокруг, очевидно, не понимал, что происходит. Наоборот, Веденея своим появлением принесла повод, на который можно многое дурное скинуть. Гарью и правда пахло, но еле ощутимо. У какой-то малоопытной хозяйки что-то в печи сгорело. Подойдя к домику своих подопечных, колдунья прислушалась. Здесь будто навье порезвилось у самой избы, до того сильно внутреннее чутье кричало: беги отсюда. Припомнив щитовые чары на всякий случай, да помянув Ладу, травница постучала и вошла внутрь. Бросился запах от забытого ребенка, да от испорченной еды. В колыбельке тихо сопел мальчик, которого Веденея у Мораны-Смерти выторговала. Ребенок увидел человека и зашелся в тихом, хриплом и уставшем плаче. Он хотел есть и к маме, а ее все не было. Куда она могла деться, рано ей еще из дому выходить, да дитя без присмотра оставлять. Избавив ребенка от испачканного тряпья и прочих неудобств, все еще тихо плачущего, колдунья взяла его на руки, думая, дадут ей что-то съедобное соседи или попытаются ребенка отобрать? Почему-то идти к ним не хотелось. Припомнив, что в сумке кое-что осталось, это было немедленно предложено малышу. Казалось, тот сейчас бы что угодно съел. Стоило ребенку провалиться в беспокойную дрёму в Вединых руках, как в избу вошла Мила. Немного похудевшая и уставшая, она даже не сразу гостью заметила. А подняла глаза и расплакалась, тихо, точно брат. Веденея протянула руку, предлагая девочке подойти и плакать не одной посреди избы, а с ней рядом. Коснувшись девочки, травница будто почувствовала все печали и страх, какие держались за это маленькое тело. — Где же матушка твоя? Нет ее здесь будто. — спросила колдунья, дождавшись, когда девочка успокоилась. — Она ушла с бабушкой. Они не вернулись. Девочка всхлипнула, дрожащими руками гладя присмиревшего от ее слов брата. — И папа ушёл искать и не пришел домой. — договорила Мила, вытирая слезы рукавом. — И что же, никто не пошел их искать? — удивилась Веденея. Странно это было. Обычно заплутавших женщин или охотников, если не находили своими силами, то звали всех, кого могли, вплоть до дружинных. Но и плутали в здешних лесах и болотах редко. Леший не сильно любил подобные забавы, разве что в качестве урока за крайнее неуважение к его владениям. — Не нашли. — Мила икнула, — еще ходили, но не нашли. Вот, я и помогаю, чтобы мне давали еду. Ему. Девочка указала дрожащим пальцем на братика. — Тетя, дядька или еще кто из родичей есть у тебя? — спросила Веда, глядя на Милу. Та, понурив голову, отрицательно покачала головой. — Была папина сестра, но у нее таких, как мы, еще семь. И далеко она. А других и нет. Веденея вздохнула, ощущая злость пополам с жалостью. Что же такое с их семьей приключилось, раз дети одни вынуждены остаться. Не дело это, не должно быть так. — И неужто никто вас к себе не позвал? Из соседей? — снова спросила Веда, уже, впрочем, решив, что будет делать дальше. Мила снова всхлипнула, но смогла ответить: — Боятся. Бабушку. Не знаю, почему. Еды дают, а остальное я сама. Хоть и не была Мила младенцем, как брат, да знала деревенский быт, но одной и в шесть, и в двадцать лет тяжело справиться с домом и хозяйством. А Веда меж тем забыла, когда в последний раз дрова рубила или изгородь поправляла, провисавшую под тяжестью ее живых и не в меру порой жизнерадостных ягодных кустов. Но, стоило кое-кому, засучив рукава красной рубахи, взяться за дело, как и изгородь стала прочно держаться, и кусты присмирели. — Возьми чего ценного, да пойдем ко мне в дом. Не надо вам тут одним оставаться. А когда твоих родичей найдем, тогда и вернетесь, хорошо? Девочка неуверенно кивнула и заозиралась, в поисках того, что стоит взять. Затем опомнившись, прихватила и сложила мамину рубаху, оставленную на лавке, да свой нехитрый скарб. Половину даже получилось сложить в сумку Веды. Так и ушли, девочка с небольшой ношей и колдунья с младенцем в люльке в руках и сумкой за плечами. Какая-то старуха решила возразить на это действо, но на нее шикнули ее же соседи. Веденее было бесконечно непонятно и странно под этими взглядами и с въевшимся в воздух смрадом от темной энергии. Она видела, как поступали с сиротами в других селениях или в городке. Никогда не оставляли, брали к себе или помогали всем, чем могут. Что же, она делает то, что не сделали другие. До домика Веды дошли засветло. Радим, так родители успели назвать младенца, наблюдал за всем вокруг с большим интересом и даже уснул. Позже, почувствовав себя в безопасном жилище, он вновь принялся плакать, напоминая, что он голоден. Мила была близка к тому, чтобы расплакаться рядом, но изо всех сил держалась и помогала Веденее. Колдунья выяснила, что они ели последние дни и решила, что подкармливать кроху стоит потихоньку, абы чего не приключилось. Накормив еще и девочку, Веда проследила, что Мила, собиравшаяся после всего еще идти за водой и чем-то помогать травнице, присела на лавку и уже уснула. Утром надо будет отлучиться за молоком и хлебом. Если только с утра пораньше это добро не принесет кто-то из тех, кому травница успела помочь. Это было приятно и обычно очень вкусно, но все же, когда вас не один, а трое, стоит иметь соответствующий запас. Радим не проснулся ночью, но на самом рассвете стоило ему только зашевелиться, как Веда накормила его еще раз и поставила люльку рядом с Милой. Нужно было вернуться поскорее. Идя в сторону только просыпавшегося торга, Веденея вдруг подумала, что нынешняя ее забота — это один большой невероятный случай. Сколько раз она слышала за жизнь, что у колдуний, особенно хороших, не бывает ни детей, ни мужей и семей. И оттого ли это ощущение утром, когда она ещё держала не до конца проснувшегося Радима, было столь ценно и приятно?.. Раздобыв необходимые припасы, девушка прошла мимо избы Финиста. Тот уже должен был уйти. Но перед ней чудесным образом распахнулась дверь, выпуская в только пробудившийся день уже вполне проснувшегося, в отличие от нее, богатыря. Он слегка удивился, но затем улыбнулся так, что все ее переживания стали вдруг сразу такими мелкими и ненужными. Она ответила ему тем же. Подойдя ближе, мужчина заглянул в корзину, а затем снова поднял взгляд на травницу. — Рано ты. Думал, и не увижу сегодня. Веда усмехнулась, поправляя корзину. — Обычно и правда сплю в это время. Да история необычная сложилась. Сокол вопросительно взглянул на колдунью. Та только пожала плечами. — В Вышках, помнишь, я матери помогла, у нее сын родился. — богатырь кивнул, вникая. — Пришла я вчера к ним, когда всех обходила, а ни бабки, ни матери, ни отца в доме нет. Ушли в лес и не вернулись. Дети только в избе. Лешего я еще не видела, но спрошу, конечно… — И никто их искать не пошел? Странно. — Сокол сложил руки на груди, хмурясь. — Дочь говорит, что ходили, но не нашли. — По плану другое дело было, но возьму-ка я своих молодцев, да поглядим, что там за чудеса такие, в Вышках. — Осторожнее только. — на выдохе произнесла колдунья, касаясь его плеча. — Дети у меня сейчас, никто их больше не взял за все время, что они без родителей. Сокол покачал головой и накрыл руку Веды своей. — Зайду вечером, если чего разузнаю. Пустишь? — Пущу. Ждать буду. — она вновь улыбнулась, перехватывая его пальцы. Они разошлись, еще раз взглянув друг на друга. Веденея, неожиданно для себя, наткнулась на Колобка. Появилось желание подрумянить его до угольков, но также быстро прошло. — И че это ты тут в рань такую? И тебя ни свет, ни заря, вытолкали? — Нет, дела у меня. — Веда отступила на шаг, чтобы видеть это чудо. — Как там Василиса, не знаешь? Оправилась? — Знаю, вчера Иван от нее не отходил, она и повеселела. Передать им чего? — Да, пусть зайдут, что ли, если будет время. — не раздумывая проговорила колдунья, а затем добавила: — Не по темноте только. Колобок кивнул, по крайней мере именно на это был похож его жест, и укатился прочь. Подумав о тех, кто ее ждал, колдунья поспешила домой, на ходу раздумывая, получится ли приладить колыбель к потолку или подождать, быть может, Финиста. День прошел в одних хлопотах. Веда присела только после обеда, когда Радим уснул, а Мила села рядом с колдуньей, наблюдая за тем, как та очищала какие-то неизвестные девочке растения от листьев, раскладывая стебли, листья и мелкие цветки в разные кучки. И как потом перетирала листья в кашицу на специальной доске. К вечеру Мила сама подогрела еду для себя и травницы, пока последняя заканчивала с развешиванием трав на просушку. Несколько пучков девочка подала, привстав на носочки, чему была очень рада, будто и сама руку приложила к тому, что Веда делала. Маленькие синеватые цветки, которые Миле очень приглянулись, девушка ссыпала в стеклянную бутыль и залила чем-то неприятно пахнущим. Цветки, спустя время, потеряли цвет, а жидкость из желтоватой стала зеленой. Это была основа для мази, которую еще следовало приготовить. Мила вдруг спросила: — А почему ты опару не ставишь? Ну, чтобы хлеб печь? Вопрос казался ребенку вполне здравым, но Веда на это только усмехнулась, покачав головой. — Я не пеку хлеб. — девочка удивленно изогнула бровь. — И вообще редко что-то готовлю. — А почему? — этот вопрос за день колдунья услышала уже столько раз, что пора была привыкнуть. Неужели к Яге попала когда-то такая же девочка, задававшая вопросы про все вокруг? — Потому, что я не простой человек. Поэтому хлеб у меня и не получится. Мила задумалась. — Правда что ли? Веда кивнула, перебирая на столе уже высушенную траву. От нее стоял душистый запах по всему дому. — А матушка твоя пекла хлеб? Веденея остановилась, руки замерли над столом. Баба Яга, о которой травница сразу подумала, и правда никогда не пекла хлеба. Не было никогда так, чтобы такие, как они, делали по-простому что-то. А, вот, ее мать, та, что родила ее и осталась грустным истлевшим воспоминанием в голове? Та, что лежала на лавке в последний день и даже не поднималась, не то, что не провожала. И не попрощалась. Нет, думать об этом явно не стоило. Того, что случилось, уже не изменить. А помочь этим детям еще можно. Хотя бы попытаться. — Думаю, она умела, но я не помню этого. Давай-ка лучше твоего брата тоже накормим. Не одним нам есть пора. Девочка кивнула и стала накрывать на стол, пока колдунья, уже не вызывая тихого восторженного вздоха своей гостьи, приманила пальцем бутылочку с молоком, которое почти сразу согрелось, как потребно было. Веденея подумала, что хорошо, что затемно никто не пришел. Ни Финист, ни что-либо еще, кого не звали. Уложив детей, травница подумала, что сама скоро начнет жить как все обычные люди, потому как дети, хоть и быстро ко всему привыкают, но и сами заставляют привыкнуть к тому, что есть нужно вовремя и больше одного раза в день, и что спать требуется ночью. Радим никак не успокаивался, потому Веденея задремала сидя, рядом с колыбелькой. Откуда-то просочился знакомый странный запах. Половицы в сенях натужно заскрипели, будто что-то очень тяжелое и неотвратимое шло по ним. Почему-то стало тяжело подняться, а скрип продолжался, мерный, уже у самой двери. Наконец, та распахнулась, являя собой Сокола в доспехе и с мечом, будто воевать к ней пришел. Это был не Финист, это Веденея сразу ощутила. Тьмой пропитался весь воздух, стало невыносимо трудно дышать. Щитовые или другие чары не действовали, руки будто приросли к колыбельке, а страх когтистой лапой царапал ребра, не давая даже имени собственного вспомнить. — Это мне и надо. — прохрипело Лихо, изменившее личину, но не ставшего от этого безопаснее. Руки у гостя удлинились, почернели, ощерились когтями и потянулись к Радиму, мирно спавшему рядом. Магия не работала. А сама Веда никак не могла сдвинуться с места. Так просто не может быть. Этого не может быть! Ни одно навье не могло пройти без приглашения сквозь ее обережный круг вокруг дома. Руки вдруг поддались, а огонь, побелев из зеленого, поспел за мыслями хозяйки, выжигая незваного гостя с порога. Удивляться не было времени. Снова раздался рев и хлопок, и все, что осталось от кошмара во сне, повисло крупными кусками пепла в воздухе. Веденея резко проснулась, договаривая защитные чары. Младенец все также мирно спал рядом, а Мила — на лавке, забавно свернувшись в клубок. Понадобилось несколько глубоких вдохов, чтобы окончательно прийти в себя. Студеная вода на улице хорошо помогла, отгоняя отголоски сна. Зачем темной силе маленький ребёнок? Дети считались чистыми, в тьму проще было Милу обратить, а младенца сама Лада защищает до поры… А с другой стороны, дитя недавно из другого мира явилось, путь еще не зарос до конца. Может, в этом ключ? Прикатился Колобок. Снова, не здороваясь, нарушил тонкую нить мысли, с которой колдунья стояла во дворе. Метнув в незваного гостя маленький огонек, да мимо, Веда пропустила его внутрь. Недопеченный без особого теперь желания подкатился поближе. — Там эти, все, короче, из дозора пришли. Вот, Иван спрашивает, надо ли чего принести и дома найдут тебя, али еще где опять пропадаешь? Колобок проворчал свой монолог, недоверчиво глядя на колдунью. Та улыбнулась уголком губ, отвечая: — Вовремя же ты. Пусть Ваня или Василиса захватят с собой из библиотеки книжицу одну. — Веда припомнила название, и оно явно не понравилось Колобку, ибо там было слово «темные». — А еще мне нужно что-то, чем люльки к потолку подвешивают. Запомнил? Недопеченный кивнул и укатился, лишь бы побыстрее отсюда сбежать. После завтрака явились гости. Веденея, тайно любившая порой свое одиночество, теперь была искренне рада гостям, благо те были с добрыми намерениями. Василиса сразу пошла обнимать сестрицу, а Иван и Финист с некой долей удивления посмотрели на Милу, сидевшую с корешками, мешком и ножом на крыльце. Девочка тоже удивилась, и, бросив дело, подскочила, поздоровалась и убежала в дом. — Я, честно говоря, не сразу понял, что Колобок нес, но, надеюсь, это то, что нужно. Муромец протянул ей завернутую в ткань книгу, вдвое больше обычной. Приоткрыв сверток, Веденея убедилась, что это та самая книга, с осторожностью и точностью письменного слова повествующая о темных заклятьях и сущностях. И как с ними бороться. — По поводу вышенских, которые потерялись. — заговорил Финист, то ли подавляя желание тоже обнять Веду, то ли чувствуя, что его новость не такова, какую он хотел бы преподнести. — Никого не нашли, а следы обрываются в разных местах, будто сквозь землю провалились. Веда кивнула, благодаря за хоть какие-то новости. — И тебе правда люльку надо повесить? — спросила Вася, поглядывая то на подругу, то на дом, в который, как ей всю жизнь казалось, такая вещица и не понадобится. — Сама удивляюсь. Веда улыбнулась и пригласила гостей внутрь. Чтобы не мешать богатырям решать вопрос с подвесью, Веда забрала Радима из люльки и с Васей и Милой вышли на улицу. Можно было собрать ягоды, которые редко переводились на порой слишком жизнерадостных кустах, перебрать брошенные Милой коренья или просто посидеть, вполглаза наблюдая за двумя здоровыми мужчинами, спорящими о том, каким образом должна висеть колыбелька. Василиса отвлеклась от зрелища, лишь бы не смеяться в голос, и посмотрела на Веду. Колдунья легко управлялась с младенцем, тянувшем теперь к ее косе ручки, надеясь ухватиться. Отдав ребенка Миле, Веденея взялась за ее работу, казавшуюся травнице более подходящей, чем малыш в свертке. — У меня вопрос к тебе. — заговорила, наконец, Вася. Веда отвлеклась от корешков и посмотрела на сестрицу. — Так со мной и после предыдущего чудища было, когда не знала, как спокойно по земле ходить, чтобы из нее чего не выскочило. — Василиса оглянулась на наконец договорившихся богатырей. — А сейчас даже хуже. Из дома боюсь одна выйти, без Вани. Колдунья внимательно посмотрела Васе в глаза. Она выглядела немного похудевшей, с тенью под глазами. Следа на руке уже не было видно, а место раны на животе подруга еле заметно прикрывала ладонью, стоило приблизиться. Жест показался Веде знакомым. — А хорошо ли себя чувствуешь? — Не знаю. — Вася потерла виски. — То ничего не хочется, то плакать без причины хочу. Так и до встречи с этим навьем было, а сейчас только хуже сделалось. Веденея была близка к разгадке, но Мила опередила ее, сказав: — С матушкой такое было, год назад. Потом бабушка сказала, что у нее будет ребенок. Вот. Мила поправила младенца в руках, а Василиса удивленно и испуганно посмотрела сначала на девочку, а потом на травницу. — Об этом я и не думала… — вполголоса проговорила Вася, не отрывая взгляда от Веды. Та хмыкнула и сказала: — Дай-ка волос, проверю. Если не оно, то будем думать, чем тебе помочь. Колдунья лукаво улыбнулась, беря требуемый предмет в руки, стараясь не потерять. Дойдя до очажного огня вместе с Василисой, девушка произнесла один старый заговор и опустила волос в огонь. Теперь нужно было правильно увидеть то, как волос сгорит. Яга бы и без огня и заговора определила, но Веденея еще так не умела. Дымок, еле заметный, свернулся вправо в клубочек, похожий на улитку. Веду пробрал смех, скорее радостный, нежели нервный, как могло показаться. О, такими новостями всегда хочется поделиться. — Да? — неуверенно спросила Василиса, глядя на Веденею. Богатыри замерли, наблюдая за своими возлюбленными. Колдунья кивнула, подтверждая догадку, а Вася так и осталась стоять, будто ноги к полу приросли. Первым подал голос Иван. — Так, и че это было? Василиса ухватила его за руку и увела прочь из избы, чтобы самой ему рассказать эту новость. Финист вопросительно взглянул на Веду. Та только широко улыбнулась. — Что? — она немного наклонила голову вправо. — Есть у меня подозрение, что именно ты таким образом в очаге подсмотрела. — скрестив руки на груди, сказал Финист, усмехаясь в бороду. — Ответ, стало быть, положительный? Веденея вновь кивнула, улыбаясь, как ребенок, даже против воли. Радость за сестру заполнила вдруг все темные пятна на сердце. Мысль промелькнула молнией, пересекая весь разум. Лихо хотело забрать Радима, хотело забрать Василису. Но не всю, как оказалось. Нотку серьезности, пролегшую меж хмурых бровей травницы, Сокол тоже заметил. Он подвесил люльку и позвал Милу. Девочка наотрез отказалась отдавать ему брата, прижав того к груди. Финист присел на корточки, став почти на одном уровне с ребенком. — Я же не им проверять буду. Ежели сам проверю, то могу и оторвать ненароком. Я же богатырь. А ты как раз подходишь. — он протянул руки к свертку. — Я только подержу. Мила, храня печать недоверчивости и поглядывая на замершую колдунью, смотрящую сквозь стену, отдала Финисту братика, а сама потрогала сначала рукой висевшие два широких полотна, а потом и забралась в них, как на качели на ярмарке. Качнувшись и удержавшись руками за ткань, девочка, наконец, повеселела и покачалась еще. Радим же внимательно изучал лицо незнакомца, улыбавшегося ему. Борода его очень удобно хваталась маленькой ручкой. Веда отвлеклась от своей идеи, взглянув на открывшуюся картину и снова заулыбалась, глядя на богатыря. Есть в ней что-то человеческое, подумалось Веденее, раз такой картиной ее можно порадовать. Да только стоит ли сейчас на нее отвлекаться? Очень этого хотелось, но мысль тонким голоском нашептывала, что сначала с общей бедой разобраться надо, а уж потом о своих думать. С улицы донесся знакомый звук хлопающих крыльев. В дом вошел Леший и замер у двери, разглядывая открывшийся вид. — И тебе здравствовать, лесной дух. — немного усталым, с легкой усмешкой голосом произнесла Веда. — С чем пожаловал? — Да никак сама позвала. — Леший не отводил взгляда от Финиста, почти инстинктивно качавшего ребенка в руках. — У тебя здесь навьем разит в округе, знаешь? — Мне ли не знать. Колдунья заметила, как Леший посмотрел на Милу, а та спряталась за нее, стоявшую рядом с лавкой. Руки вцепились в подол Вединой бордовой рубахи. — Когда успела потомством обзавестись? — попытался разбавить обстановку Леший, присаживаясь напротив травницы на стул. Последняя тоже вернулась на лавку. — А я как раз о нем и поговорить хочу. Позавчера у тебя в лесу трое человек сгинули, их родичи. — девушка указала на Милу и Радима. — Не видел чего? Или, может, кто из твоих подопечных углядел пропажу? Финист тоже присел, слушая придерживая ребенка на коленях. В домик вернулись Иван и Василиса. У обоих с лиц никак не сходила радость, а губы Василисы Веде показались слегка припухшими. Леший замолчал и глубоко вдохнул. Зрачки сузились до тонких черных ниток на желтом фоне. Финист глянул на Веду, но та молча ждала, когда дух вернется. Спустя минуту глаза у Лешего вновь ожили, а он заговорил: — От этого Лихо столько темных пятен по лесу. Зверье к ним и близко не подходит, а сам я сквозь такую темень уже и не вижу. Дух выглядел разочарованным и даже озлобленным, что Веденея в нем раньше не видела. — Не думала, что от тебя в лесу можно что-то спрятать. Раз у Одноглазого это получилось, значит, оно где-то хорошо питается. Осталось понять где и кем. — А в этой книжке вариантиков нет? Я ж не зря ее мимо Светозара пер, не? Ваня указал на книгу, и Веда сразу переместилась за стол, ища нужную страницу. Такие книги не имели оглавления, зато содержали всевозможные знания и секреты по требуемой теме. — Мы, кстати, тоже никого не нашли. Следы обрываются, будто их от земли оторвали, да на дерево закинули, или еще куда спрятали. — пояснил Финист, обращаясь к Лешему. Богатырь отдал ребенка Миле, и та с Василисой на лавке по очереди играли с крохой. — Ничего не шарю в поисках здесь, но в другом мире не только по следам ищут. Еще сверху смотрят. Но у вас тут ковров-самолетов нет, насколько я помню. — заключил Ваня, вглядываясь в текст через плечо колдуньи. Языка он не понимал. — Веда, — позвала Василиса вдруг. Колдунья отвлеклась на мгновение от поиска, кивнула, и продолжила листать расписанные диковинными завитками букв. — Ты как-то говорила, что умеешь в птицу обращаться. Может, так ты чего-то увидишь? Все с разной степенью удивления посмотрели на Веденею, замершую над страницей. Колдунья подняла глаза, глядя перед собой. Леший, сидящий напротив, поймал ее взгляд, немного подавшись вперед. — Знаю, что нужно сделать, чтобы перекинуться, но ни разу не получалось. Вернее, пару раз на минуту вышло, но потом так кости болели, что я слегла на два дня. — с неким сожалением проговорила Веда, посмотрев на каждого в домике. — Может, тебе сосредоточенности не хватило? — предположил Леший. — В какую хоть птицу? — Филин. Каждый раз тебе немного завидую. — девушка усмехнулась, не отрываясь от просматривания страниц. Кажется, не только на Ивана производило впечатление то, с какой скоростью Веденея читает. По-крайней мере, Финист ни на одной странице, на которой она останавливалась, за ней не поспел. Что же, каждому дело по умениям. — Нашла! — наконец объявила травница, тыкая в страницу. — Есть против Лиха управа. Правда, тут говорят, нужно, чтобы оно оголодавшее было. А, судя по нашей ситуации, оно корм хороший себе раздобыла… Веда задумалась. — Найдем, где оно пищу берет, отрежем туда путь, вот и оголодает. — предположил Сокол, потирая бороду. — Но еще раз выманивать его я никого не пущу. Тебя особенно! — Ваня указал на жену. Веда усмехнулась. — Что? Хорош, я серьезно. — Найдем другим способом. Я ему здорово подол подпалила, так что покажется нескоро. Веденея задумалась, а потом, когда прочитанное уложилось в голове, добавила: — Здесь пишут, что, если уже видели свой страх и Лихо, значит, оно успело вас поесть. И тогда оно может более короткой дорогой до вас добраться. Каждый из присутствовавших обдумывал только что сказанное. Ивану не кстати вспомнился его эпизод, промелькнувший, стоило выйти на ту злополучную поляну. Картинка, как и сковавший ноги страх пропали, когда Финист вполсилы его в плечо пихнул, чтобы в себя привести. Холодно, темно, вокруг тела… И он во всем виноват, один только Ваня. И папа вдалеке, точно сызнова камнем обратился, только там, в ином мире… Муромец тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Казалось, каждый вспомнил нечто, пугавшее больше всего. — Пойдем мы, пока светло еще. Светозара еще расспрошу, вдруг знает чего. — проговорил Иван, прочищая горло. — Лучше Кощея. Светозар у нас по другой части. — сказала Веда, взглянув на Муромца. Леший последние несколько минут не сводил глаз с детей. Милу это настораживало, и шепотом творимые Василисой увещевания не действовали на девочку. Знамо дело, впервые увидеть хозяина леса, да еще в таком обличьи. — Зайду к тебе завтра, если не против. — Вася погладила напоследок Радима, что-то угукнувшего ей в ответ. Леший вдруг сделал то, что ни колдунья, ни богатырь определенно от него не ожидали. Дух улыбнулся, не отводя взгляда вертикальных зрачков. Получилось забавно, Веда даже засмеялась. Мила скорее нервно хихикнула и только больше прижала брата к себе. Финист приладил люльку на полагавшееся для нее место и предложил девочке положить туда малыша. Веда и Леший отошли к выходу из сеней, так, что их тихого разговора перед уходом Лешего, слышно не было. — Слушай, эта погань ко мне в сон прокралась. Выгнала, конечно, но кто же его знает. — Сюда никто не сможет попасть, даже я без приглашения не мог войти. А прорастать за пределами щитов оно не умеет. Иначе уже бы и в мой разум прокралось. — обнадежил лесной дух, поглядывая то на Веденею, то на богатыря, возившегося с детьми. — Не пугай. — колдунья нервно усмехнулась. — Поищу я пути, как это навье изловить, это уже войной попахивает. На том и разошлись. Леший вернулся в свои владения, обернувшись, видимо специально, соколом. В основной части дома повисла интересная пауза. Финист тихо и по-доброму посмеивался, привычным жестом покачивая люльку. На секунду закралась мысль, что дети у него уже были, но затем Веда вспомнила, что Сокол единожды упоминал, что он старший у матери с отцом был. Стало быть, меньших братьев-сестер укачивал уже. Где только они теперь? Мила же стояла, скрестив руки на груди и хмурилась, глядя на Финиста. — Он говорит, что богатырь, а показывать отказывается. — девочка то ли негодовала из-за того, что подозревала ложь, то ли из-за еще часто просыпавшегося в ней детского любопытства. — Вот ты колдунья, я знаю. Я видела. — А то, что Перун со Змеем в поле битву ведет, а от того грозу все слышат, правда, стало быть? — девочка кивнула в ответ на реплику богатыря. — А ты это видела? — Нет, нельзя же, папа говорил, в поле нельзя, когда Перун молнии мечет. — Мила вела себя так, будто простую истину неразумному гостю разъясняла. — Вдруг в тебя попадет ненароком. — И то правда, но ни Перуна, ни Змея ты не видела, но веришь, что все так, и молнии, и битва? Мила снова кивнула, а Веда отвлеклась от книги, прислушиваясь к разговору, стараясь не прервать его своим смехом. — А в то, что я богатырь — не веришь, стало быть? Девочка замерла, сплетая в голове две мысли воедино, а Финист сидел и терпеливо ждал, являя собой занимательное и отрадное зрелище. Совсем не хотелось, чтобы он уходил. — Нет. Покажи! Мужчина понял, что доводами это дитя не взять, потому вздохнул и встал, предлагая девочке выйти во двор, дабы не обидеть хозяйку нечаянными разрушениями, ежели таковые случатся. Веда вышла за ними на крыльцо, решив, что вникнуть в текст сейчас у нее все равно не получается, слова путаются и плывут перед глазами. Потому лучше заняться чем-то полезным на улице. Финист уточнил у девочки, что именно сможет ее убедить. Уточнив ответ про «ну, что-то такое, чтобы сильно», Сокол играючи поднял пень от большого дерева, заготовленного на дрова, и просто разорвал его руками пополам, не прилагая, по его мнению, особых усилий. Это было больше для красоты да удали. Он не стал рассказывать довольной сим действом Миле, что в пору ранней юности на спор перекидывался боевыми топорами с товарищем по обучению. Крепко им тогда от Алёши Поповича влетело, за дурость затеи и ненужный риск. Но за удаль похвалил, что уж там. А, вот, с колдуньей, сидевшей на крыльце в компании корешков, этой историей Финист поделился. Она по-доброму посмеялась и про свое приключение рассказала. Как они с еще двумя учениками установили защитный купол и думали внутри испробовать только что пройденные заклинания. Но не учли, что тренировали их в комнатах, стены которых поглощали отлетевшие в сторону заклятья, а их купол так не умел. А еще он быстро разрушился, потому как державший его ученик испугался и потерял контроль. В связи с этим легким испугом отделался только хранитель купола. Веду покрыло льдом, а сопернику пришлось выкидывать одежду и лечить несколько ожогов. — Так что юности определенная степень дурости всегда сопутствует. — оба засмеялись, глядя друг на друга. Мила похозяйничала у печи, и все четверо смогли поужинать. Уговорить богатыря уйти домой до захода солнца, чтобы не тревожить и так потрепанную последними днями нервную систему травницы, все же получилось. Они простояли на крыльце добрых полчаса, пока все договаривали и невзначай прикасаясь друг к другу, то поправить выбившуюся прядь волос, то смахнуть что-то незаметное с плеча. И никто не хотел разлучаться. В дороге Сокола догнала стайка знакомых зеленоватых огоньков, улетевших, стоило ему переступить порог своего дома, да дверь запереть.

***

Следующие несколько дней Веденея совмещала заботу о двух детях с никуда не пропавшими людьми, у которых то и дело приключались обычные для всех травмы и проблемы. Мила изо всех сил старалась помогать по хозяйству, хорошо запомнив при том, что больше, чем она может и хочет, от неё никто не требует. В круговерти забот и дел, Веда никак не могла выкроить время для того, чтобы заняться поисками ответа на давно волновавший не одну ее вопрос о поимке Лиха. И сложившаяся ситуация стала ее порядком напрягать, дело шло к тому, что у травницы снова закончатся силы, и пострадают от этого ее работа и не повинные в этом дети. Как свет в окне явилась новость, что тетя Милы и Радима, о которой упоминала девочка, каким-то образом прослышала о том, что ее родня сиротствует. Детей у нее в доме оказалось четверо, а не семеро, как Мила говорила. Трое старших уже сами семьями обзавелись. Не в меру разговорчивая женщина приехала, как только смогла. Веда так, чтобы незаметно было, проверила ее, но ничего подозрительного не заметила. А Мила была и рада, и немного расстроена, что придется уехать в далекое место и без родителей. Радим сначала отнесся к переменам скептически, о чем возвестил громким плачем, но тетка так умело его заговорила и отвлекла, что ребенок успокоился и принялся изучать нового знакомого. Оберег, который Веденея ему оставила, женщина бережно поправила, когда тот показался из-под ткани, в которую малыш был завернут. — Если вдруг появятся какие-то новости, сразу отправим весть. Но пока все глухо. — понизив голос, сообщила колдунья. Тетка понимающе закивала. — Ничего, своих детей мне хватит, а уж братца родного детушек воспитать смогу. Благодарствую, что не бросила ты их. Прознай я раньше, то из дома бы и забрала. На том и распрощались. Веденея вернулась в опустевший дом, а на следующий день вдруг нагрянувшая тоска по маленьким гостям стала потихоньку сходить на нет, оставив, впрочем, ничем не стираемый след в душе. Выкроив время на чтение и попытку сделать заметки, травница столкнулась с проблемой. Авторы книги, а это были несколько видных древних боевых магов, утверждали, что побороть Лихо, особенно если оно вами когда-то трапезничало, не получится, пока человек, сражающийся с этой нечистью, не поборет в начале свои внутренние страхи. О борьбе с тем, что беспокоит и может стать пищей для Лиха Одноглазого, авторы все же упомянули. Раньше Веда этого не заметила. Требовалось со страхами найти лад и мир. То есть назвать их, как советовали и в других ситуациях, а затем понять, как эти страхи можно обороть, не впадая в отчаяние и панику. Звучало просто, а на деле… Веденея честно попробовала наедине с собой назвать то, что ее пугало больше всего. Вспомнился не только тот случай, который напомнило ей Лихо в ту ночь. Но получалось плохо. Результат не ощущался, а от чувства разряженности хотелось даже плакать. Решение подвернулось неожиданно. Она вспомнила, что хотела зайти к Василисе и проведать ее и положение, в котором подруга столь счастливо оказалась. Пока частые посещения не требовались, но и раз в месяц зайти не грех. А там уж решит, идти ли домой, или остаться. Василиса, к всеобщей радости хорошо себя чувствовала. Узнав новость от Василисы, Баба Яга впервые на глазах Ивана выразила радость более сильную, нежели ее одобрительное ворчание, свидетелем которого он уже бывал. Выдав затем своей птичке список рекомендаций, она вновь заворчала, но уже на Муромца, чтобы тот в оба глаза следил, а иначе… Угроза со времен их первой встречи не менялась и уже походила на традицию. Сидя рядом с Василисой, Веденея поняла, что уже прослушала добрых пять минут речи подруги. Начали они про то, что Василису раздражают слуги, прознавшие о том, что княгиня на сносях, и теперь досаждавшие излишним вниманием. Васю же разрывало на части от желания вскочить на коня и умчаться подальше, неизвестно куда, и при этом съесть чего-то сладкого и не вставать с постели вовсе. — Как мы до этого дожили? — вдруг спросила Василиса, касаясь руки подруги, вынырнувшей от того из задумчивости. Вопросительно изогнув бровь, Веда затем нашла вполне подходящий ответ: — Как и всегда. Весело и с удовольствием. Девушки рассмеялись. В покоях показался Иван, задумчиво глядящий в доходную книгу. — Ну, вот, уже лучше. — он посмотрел на жену, улыбавшуюся и с легким румянцем на щеках. — А то мне уже страшно стало. — Нашел чего бояться, княже. — усмехнулась колдунья. Ваня был уверен, что все настоящие колдуны и им подобные должны себя так вести. С лукавой усмешкой и искрой в глазах с небрежной легкостью делать то, что простым людям и неведомо. — Нашла чего дельного? — спросил он, включив деловой тон, но хорошо знавших его лично было не обмануть этим. Нотки некоторой степени разгильдяйства и озорства сквозили от любого его жеста или неосторожного слова. Рассматривать других людей было, конечно, любопытно, но не стоило травнице этим увлекаться. — Сложно сказать. Я в поиске. Как чего раздобуду — скажу незамедлительно. Возьму еще одну книжицу, да уйду в лес. Глядишь, и отдохну, и чего нового узнаю. Вася понимающе кивнула, зная, что подруге и раньше порой требовалось уйти на день-другой в тишину и покой, чтобы вернуться с новыми силами. Иван этого еще не знал, но спорить не стал, себе дороже. Русалочья не преминула о себе напомнить, обострив резко чутье. Вокруг было слишком много людей, они все о чем-то думали. У колдуньи неприятно заныл висок, вспыхнув до того острой болью, будто ткнули чем-то острым. Травница решила, что говорить о том, что лежало на ее сердце, не стоит. Веденею и без того грела мысль, что свое сердце хоть Василиса облегчила. Уже спускаясь в гридницу, чтобы идти домой, она буквально столкнулась с воеводой, тоже будто витавшим в облаках. Веде вдруг показалось, что ее обдало прохладным ветерком, а боль в голове поутихла. Отойдя на полшага от жертвы своей невнимательности, колдунья вновь углядела еле заметный отблеск голубого цвета в глазах богатыря. У Ивана она такого не видела, а других богатырей так пристально не разглядывала. Что-то здесь было не так. В который раз. Уже походит на традицию. — Далече путь держишь, красавица? Стемнеет уже скоро. — добродушно спросил воевода всея Белогорья, не подозревая, видимо о природе пристального взгляда травницы. — Да думала в библиотеку зайти, да домой. А у тебя какие дела? Блики из глаз богатыря пропали, а улыбка осталась на месте. Было невыразимо спокойно, будто все странности, темные сущности и прочее распоясывались где-то за высокими и толстыми стенами, а здесь было только покойно и светло. — Сбежать хочу. У Куницыного брата молодечник, не по мне забава. А грех же воеводу-то не позвать. — мужчина усмехнулся в усы. Веда посмотрела на него с хитростью в глазах не меньшей, чем у лисицы, улучившей удачу добычу выследить. Ее это развеселило, а причина того никому ведома не была. — Богатырь и бежать. — на это упомянутый только хмыкнул. — Веселье не по тебе, или то, что обычно под конец такого праздника бывает? Оба поняли, что колдунья имела в виду. Сокол сложил руки на груди и посмотрел на усмехавшуюся травницу почти так, как если бы здесь кто из его рекрутов стоял, да по его вине суд да разбор шли. — А тебе чего услышать охота? — ответил вопросом на вопрос Финист, продолжая партию игры взглядов и слов. Веденея промолчала, а Сокол решил продолжить: — Ваня тут давеча знатную медовуху раздобыл, принес, да так она и осталась, — богатырь сделал короткую паузу. Русалочья, начинавшаяся со дня на день, и на него, видимо, действовала особым образом. Про богатырей тоже нужно будет почитать, подумалось Веде напоследок. Как-нибудь обязательно. — Предлагаешь удовлетворить любопытство и попробовать? — уточнила травница. Сокол кивнул, усмехаясь и поглядывая, чтобы их кто не заприметил, мимо проходя. — Что ж, любопытства у меня предостаточно, а воеводе и отказывать грех, не так ли? Оба рассмеялись, специально притихая после приступа хохота, дабы не привлечь внимания. Колдунья вдруг подумала, что ничего плохого вовсе не может от такой затеи случиться, а о другом и думать расхотелось. Вспомнилась какая-то старая песенка про дочь чародея, расплетавшую косы у реки…