Лесной царь

Из сладкой, липкой дремы Миладу выдернул требовательный стук в дверь. Она мгновенно соскочила с печи, даже не открыв сразу глаз. Стучали весьма назойливо, так что девушке пришлось накинуть стеганку и открыть дверь. Её страшные опасения не оправдались. На пороге с раскрасневшимся от мороза носом стоял деревенский староста – Олснар. - Миладочка, слава Богам, деточка, все с тобой в порядке! – Мужчина беспритворно обрадовался, облегченно вздохнув. – Мы только утричком с Больших бочагов вернулися, пустишь в домину-то? Травница отошла в сторону, пропуская старосту в избу. Олснар отряхнул с шапки снег и, стянув в сенях валенки, прошел в комнату. Пока мужчина с интересом оглядывал обстановку, Милада суетилась у печи, ставя воду для травяного настоя. Работая ухватом, она торопливо решала, что стоит рассказывать старосте, а о чем следует умолчать ради своего же блага. Её сомнения староста развеял сам, первым начав разговор. - Мне Маргулина все поведала, дитятко, ты не печалься, все устроится. – Начал свою речь Олснар. Мужчина явно мялся, не зная как половчее завести разговор. Смотрел в бревенчатую стену, немного нервно оглаживая рукой седеющую бороду. Травнице для того чтобы занервничать, хватило одного упоминания ненавистного имени. Она, наверное, даже разбойников не так боялась как Маргули. Тем временем староста продолжил: – Знаю я, как наймиты тебя обидели, да на счастье, похоже, пропали они в лесу. Так что нечего тебе больше бояться. Последнего ихнего недобитка мы сегодня в вечеру из избы без вещичек выкинем. Околеет к утру, туды ему и дорога. Что ты бледнеешь-то так, я тебе пряничка сладкого из села привез. Неловко покопавшись за пазухой, Олснар действительно достал тряпичный сверток и аккуратно положил его на стол. - Да и вообще, Миладушка, давно предложить думал, да все совестился, выходи за меня. – Выпалил на одном дыхании мужик, выжидательно посмотрев на знахарку. Та от удивления выронила ухват, к счастью пустой и медленно нашарив рукой стул села с противоположенного конца стола от старосты. - Ты думай, думай, - видимо истолковав её поведение как радостное, продолжил Олснар. – Я мужик холостой, видный, в доме окромя Маргулины и нет никого. Будешь жить припеваючи, по хозяйству ей помогать, горя знать не будешь, да и не обидит никто. А ежели ребеночка родишь от пакостников этих, как своего приму, да сам воспитаю. Сама подумай, куда тебе в лесу с дитем-то? – Разгорячившись, зачастил мужик. - Нет, - тихо, но четко отрезала травница. Она сначала не хотела так грубо отказывать старосте, тем более, что он ей, вроде, одолжение оказывал, но мысль о совместном пребывании в одном доме с Маргулей казалась невыносимой. Тем более вся деревня знала, что староста очень к ней прислушивается. Олснар удивленно примолк, в немом изумлении уставившись на травницу. Похоже, отказа, да еще и такого грубого, он не ожидал. Травница, воспользовавшись паузой, продолжила: - Маргулина ошиблась. Ничем меня наймитчики не обидели. Я только раз с ними общалась, раненого их мазями лечила. И не надо, батюшка Олснар, его на мороз в вечеру выкидывать. Ничего плохого он мне не делал. Староста посерел лицом и резко поднялся. - Говорила мне сестра, что ты девка пропащая, да я не послушался, в жены хотел взять. Думал силой тебя, а ты… - мужчина аж задохнулся от возмущения. – Да вся деревня видала как они к тебе хаживали. А наймитчика себе в дом забирай, коли он тебе так люб. Не буду я эту пакость у себя в деревне держать. – С этими словами староста вышел из дома, напоследок хлопнув дверью. Милада осталась сидеть, ловя ртом воздух. Теперь не будет ей тут житья. Придется по весне вещички собирать и в путь отправляться. Прижав ладошки к лицу, девушка горько разрыдалась.

***

Волк кипел от возмущения. Его слух был достаточно тонок, чтобы различить все слова, произнесенные в избе до последнего. Он еле сдерживался от того, чтобы не покусать старосту за пятки. Мех на загривке встал дыбом, из горла рвалось рычание. Его травница опять плакала из-за какого-то бессердечного олуха! Тихо рыкнув, зверь прыжками помчался в лес. Кое-кому определенно было пора намекнуть, как поступать не стоит.