Exception

      Ковырять пальцем деревянный прилавок было ужасно, ужасно скучно. Украшавшая его раньше резьба почти стёрлась от времени – а где не стёрлась, там забилась многолетней грязью. Ринни любила её разглядывать, узнавая в переплетении линий то медведя, то корабль на волнах, то дракона, взлетающего с горы... Но всё приедается, а мама со своим братом обсуждала свои взрослые дела уже целую кучу времени – и заканчивать не собиралась.       Внутрь, за прилавок, ко всяким бумажкам и мешочкам дядя её не пускал, поэтому Ринни прошлась через комнату туда-сюда, подпинывая занесённую с улицы веточку – снежноягодник, который в родном Виндхельме был буквально на каждом углу. Веточка была скучной. Комната, посреди которой мама и дядя Ревин вели разговоры, тоже была скучной: в ней были лишь потемневший от времени прилавок, стол да пара скамей, на одной из которых сидели взрослые. Ринни залезла под вторую, пытаясь представить, что прячется от дракона, но уже на полпути передумала – эта скамья могла спасти только от очень-очень слабого дракона, который и питался-то наверняка мышками, а вовсе не шестилетними данмерскими девочками.        – Ринни, а ну вылазь, не собирай пыль! – прикрикнула мама, и Ринни послушно поползла из своего ненадёжного убежища обратно, задом вперёд. – Иди сюда, чумазая.       Ринни дождалась, пока мама закончит оттирать что-то с её щеки, и торопливо зашептала ей на ухо:        – Мам, а мам? А можно мне к полкам пойти? К тем, где всякое стоит. Я аккуратно, честно-честно!       Соседняя комната, уставленная шкафами и шкафчиками всех мастей, была подобна сокровищнице – именно туда, на многочисленные полки, дядя Ревин выкладывал самые интересные товары своего магазина. Попасть туда было для Ринни давней мечтой, но просить об этом дядю, неулыбчивого и молчаливого, было слишком страшно.       Мама взъерошила ей волосы и повернулась к брату.        – Ревин, пустишь малую побродить меж стеллажей? Она уже начала от скуки помирать, а мы с тобой ещё и с половиной бумаг не закончили.       Тот поморщился, наградив Ринни тяжёлым взглядом, и протянул:        – Если она что сломает…        – Из своего кармана заплачу, – отрезала мама и тут же смягчила тон: – Скажи, куда ей нельзя ходить и что не стоит брать – Ринни послушает. Она умница.       Дядя Ревин ещё немного посомневался, но мама всё же уговорила его – и через несколько минут, получив строжайший наказ не лезть к верхним полкам («и не дотянешься, и нет там ничего для тебя»), Ринни переступила порог и окунулась наконец в долгожданное приключение. Подземелье с сокровищами всё же дождалось её!       Веточка снежноягодника, которая недавно годилась лишь на то, чтобы пинать её из угла в угол, теперь изображала факел, который Ринни старалась держать повыше. Жаль, мама запретила приносить с улицы слишком много палок – из-за этого у Ринни был факел, но не было меча. Но горе тому, кто сочтёт её безоружной! Пальцы свободной руки уже выплетали могучие заклинания, готовые сорваться в полёт по первому её слову.       Пещера оказалась гигантской, и хранившиеся в ней богатства – древняя посуда, урны с прахом, колдовские инструменты могучих чародеев и оружие отважных воинов прошлого – полностью завладели вниманием исследовательницы; поэтому грохот, раздавшийся в дальнем углу зала, заставил её подскочить от испуга и совсем не героически взвизгнуть.        – Кто здесь? – Ринни произнесла это в то же мгновение, что и неизвестный, и два голоса – высокий девчачий и хриплый мужской – слились в единый вопрос.       Незнакомый мер, выглянувший из-за дальнего стеллажа и направившийся к ней, был похож на бандита (а что за подземелье без бандитов?), поэтому Ринни покрепче сжала свою палочку, которую так и не успела выпустить из рук. Правда, спустя несколько ударов сердца до неё дошло, что дядя Ревин в магазине работал не один, так что это может быть один из его товарищей…        – Это меч? – с любопытством поинтересовался подошедший, присев перед ней на корточки.       Ринни проследила его взгляд и отрицательно помахала палочкой – и помотала головой:        – Меча у меня нет, это факел. Без факела подземелье исследовать только дурак будет, – и пояснила на всякий случай: – Он зажжён, если что, так что не обожгись.        – Тогда не буду его трогать, договорились, – с улыбкой кивнул незнакомец.       Он оказался таким же взрослым, как дядя Ревин, но гораздо более дружелюбным, так что Ринни без опаски разглядывала его. Первыми внимание приковывали тёмные волосы, которые торчали гребнем, почти как на тех картинках с Великим Нереваром. Ринни уже успела решить, что хочет себе такую же причёску, и даже открыла рот, чтобы сказать это – но тут наткнулась взглядом на красноватые полосы на лице собеседника и утратила дар речи.       Ей было не впервой видеть татуировки: неопрятные чёрные пятна, изображавшие медвежий след, на лицах нордов, расплывшиеся блеклые полосы на серых данмерских лицах. Но змеёй вьющиеся по вискам собеседника линии были цвета закатного неба, неправдоподобно яркие и отчётливые, и изумительно красивые. Красивые настолько, что Ринни, не удержавшись, потянулась к татуировке рукой, чтобы коснуться, проверить, не показалось ли, действительно ли такое великолепие существует.       Прохладная кожа под её пальцами оказалась совершенно обычной и чудесно реальной.        – Как красиво…       Носитель такой потрясающей татуировки странно скривился, но тут же вернул на своё лицо улыбку:        – Спасибо на добром слове.