***
Ужин прошел в более спокойной обстановке, но не менее веселой. Несмотря на недавний инцидент, близнецы в красках рассказывали женской части, что не присутствовала, о нереальных боях. А Джинни вовсю разобиделась на мать, что не пустила ее с остальными. Мадара, быстро поев, удалился в комнату. Хаширама, чувствуя что-то не то, поспешил за ним. Дружно кинутые младшие братья пообещали им долгую и мучительную смерть, но чтоб в конце выжили. Однако их уход лишь усугубил ситуацию. Ведь Рон так и не смирился с пребыванием в доме слизеринцев, хотя и не смел больше тявкать в их сторону. Слишком свеж был в памяти кунай у лица. Но молча ненавидеть ему никто не запретил.***
Дамблдор удалился еще до ужина. Клановое дзюцу… Что еще они утаивают? Насколько смертельно оно или опасно? Почему они умолчали о нем? И зачем использовали? Столько вопросов и ни одного ответа. В идеале, как предлагал Аластор, можно было обманом напоить кого-нибудь сывороткой правды, а потом подтереть память. Что ж, эта идея казалось Альбусу не очень хорошей. Даже если они и взрослые там, у себя, тут они дети. А любые такие действия в сторону детей Дамблдор считал аморальными. Но у него еще есть шляпа. Он не смог заставить себя в прошлый раз досмотреть всех. Что-то подсказывало, что он потеряет сон надолго. Ведь если его после одного Хаширамы дня три плющило, что будет, если он просмотрит все? Очутившись в своем кабинете, он достал Шляпу. Так и не наложив вновь защитных заклятий, он прошел к креслу. Водрузив шляпу на голову, он решил начать с Мадары. Не зная, сколько будет воспоминаний, Альбус приготовился к худшему. За что Шляпа все же решила отправить его на Гриффиндор? Мадару он нашел на одной из улиц заковыристого селения. Деревня была незнакома. «Видимо, это и есть мечта Хаширамы» — подумал он. На улице собралось очень много людей в похожих одеждах. Видимо, его соклановцы. Они были чем-то недовольны. Это было понятно и невооруженным глазом. — Главенство у Сенджу! — Как вы могли это допустить, Мадара-сама? — Вы должны были стать Хокаге! Слишком много шума. — Бунт! Но на этом гвалт стих, едва услышав покашливание Мадары. «Он глава клана?» — подумалось Альбусу. — Кто предложил бунт? — тихо спросил Учиха. — Выйди вперед. Из толпы вышел рослый мужчина. Его глаза горели красным. — Я что-то не пойму, — вкрадчиво начал Мадара, в упор смотря на мужчину, — Ты что ли глава клана, чтобы к такому призывать? — Нет. — Что-то не нравится в моей политике? — Да. — Хм… После этого «хм» Мадара сорвался с места и буквально впечатал соклановца к земле. — Молоко на губах не обсохло, чтобы мне перечить. — он заломал руку еще сильнее. — Будет так, как я скажу. Возражения? Выбив плечо из сустава, Мадара поднял того за шкирку и развернулся, подставляя спину. Но это был не призыв атаковать. Это был знак, что они ничего не смогут ему сделать. На этом воспоминания у Шляпы закончились. Альбус пытался понять, что Шляпа здесь нашла. Решив, что лучше разберется, когда увидит всех, вновь погружается. На этот раз непроизвольно вспомнился Тобирама. Альбинос был тем еще фруктом. Не понятно, то ли он тебя заживо хоронит, то ли искренне жалеет. На первый взгляд он истинный слизеринец, но что-то подсказывало (объемные работы не в счет), что парню суждено было попасть на Пуффендуй. Или Когтевран. Одним из самых ранних воспоминаний поступка пришлось на его детство. Альбус подошел как можно ближе. Перед ямой стояли люди и наблюдали за ее закапыванием. Парень, что стоял возле мужчины в красных доспехах, сильно напоминал Хашираму из предыдущих видиней. Он не мог сдержать слез. Он что-то очень тихо сказал, за что мужчина, ни секунды не колеблясь, прописал ему по лицу. Дамблдор дернулся. Он совсем против насилия над детьми. — Ты думаешь, что можешь такое о нем говорить?! — вскрикнул мужчина. — Твой младший брат не ребенок! Он сражался и умер как воин. Своим поведением ты оскорбляешь его честь! — Но ему было всего девять! — воскликнул Хаширама. «Девять!» — сердце Альбуса пропустило удар. Мужчина вновь замахнулся, но его кулак едва не прилетел белобрысому мальчонке, что быстро вскочил и встал меж ними. — Тобирама, отойди. Парень торопливо начал что-то говорить. Мужчина остановился и опустил руку. Презрительно фыркнув, он развернулся и ушел. Тобирама молча проводил его глазами. Только после того, как тот скрылся из виду, он повернулся к брату. — Ты в порядке, Хаши? — рядом с ними стоял мальчишка помладше, половина волос у него была каштановой, а другая — белой, что удивило мага. — Нет, Итама, не в порядке. — сипло отозвался будущий шодай. Тобирама лишь вздохнул и ничего не ответил. Но по его лицу можно было прочитать отчаяние и скорбь. Альбус почти буквально ощутил это давящее чувство потери. Но тут картинка смазалась. Дамблдор очутился в достаточно темном помещении. Мерно горел огонь, а в его свету притаился тот самый беленький парень. Тобирама что-то рисовал себе на лице. Подойдя ближе, Дамблдор увидел красные полосы. «Все таки косметика» — удивился он. Но Тобирама не стал на этом останавливаться. Немного поправив рисунок, он взял нагретый заранее огнём кунай. Поднеся к лицу, он, вздохнув, начал чертить линию по щеке. — Итама… Первый разрез сделан. Изначально нанесенная краска впиталась в ожог. — Каварама… Вторую щеку прорезал кунай. — Хаширама… Он почти истерично провел оружием по подбородку, не дрогнув ни единым мускулом. Альбус в шоке завороженно смотрел на действия альбиноса. «Ожоги?!» Послышался всхлип. Дамблдор даже не сразу понял, что он услышал. Второй. Третий… Тобирама рыдал, но не трогал окровавленное лицо, что заливали холодные соленые слезы. Дверь комнаты распахнулась. — Тора! — это был Хаширама. Он подбежал к нему и развернул лицо. Руки засветились чем-то зеленым, что не могло не заинтересовать волшебника. Ровно такое же он видел и сегодня. — Не надо! — воскликнул он. Хаширама лишь молча его обнял, стараясь не трогать его лицо. В проеме показался тот мужчина. Рассмотрев лицо своего младшего сына, он лишь грустно отвернулся и ушел, оставив детей глотать слезы. Альбус был поражен. Они перетерпели столько боли, но по виду и не скажешь. Тот же Хаширама так и светится оптимизмом. Аж тошно порой становится, но не значит, что это плохо. Картинка вновь поплыла. Директор ожидал, что у Тобирамы их будет много. Но вот сколько? Три? Пять? Вся жизнь? Он вновь услышал звуки битвы. Звон мечей ему будет теперь в кошмарах сниться. Глазами он находит владельца воспоминаний. Он уже подрос. Три шрама виднеются из-под шлема. А сам Сенджу сражается с Учихой. Не трудно догадаться, что это был Изуна. Сейчас его взгляд горел огнем. Клановое дзюцу на всю катушку. От брошенных кунаев он увернулся. Но на одном из них была взрывная печать. Ослепив Учиха на момент, Тобирама очутился возле него. Ничто не могло остановить меч. Но… Рука дрогнула, едва Тобирама отвлекся на Мадару. Его безумный взгляд. Такой же был у Хаширамы в день смерти Каварамы. Столько боли было в одном взгляде. Одна секунда… Интересно устроен мир. Вот ты с утра завтракаешь, идешь на работу. В общем, рутина. Но жизнь непредсказуема. Этот день ты можешь провести как сто обычных из своей жизни, а можешь потерять все. Ты можешь попасть в аварию. Можешь попасться кому-то в темном переулке. Можешь встретить любовь всей своей жизни! А можешь узнать страшную тайну. И ведь для этого нужно всего ничего. Час, секунда, мгновение… они могут перевернуть всю твою жизнь и мировоззрение. Стоит только… увидеть. И Тобирама увидел. И рука предательски дрогнула, нанеся Изуне несерьезную рану. И Мадара перехватывает взгляд Сенджу. В красных от рождения глазах томилась усталость и злоба на весь несправедливый мир. Изуна упал, растянувшись возле него. Но смертельной бледности на нем не было. Лишь обида, что враг сжалился. — Лучше добей, чем будешь глумиться. — почти выплюнул ему Учиха. — Сколько тебе? — вдруг тихо спросил Тобирама. Вопрос ввел в ступор воина. — Семнадцать. — Успеешь еще мне отомстить. — прикрыв глаза, ответил Тобирама. — Издеваешься, урод? — прорычал Изуна. — У тебя есть брат. — холодно сказал Сенджу. — Хочешь уничтожить его? Могу доделать начатое. Ты, вроде, его последний брат. — Как и ты. — огрызнулся Изуна, с болью вспоминая своих братьев. — С чего вдруг акция жалости? Но Тобирама не ответил. Всего один момент перевернул ход истории… Альбус вынырнул из воспоминаний так же резко и внезапно, как и в прошлый раз. Оно отнимало немало сил и времени. За окном темнело. Часов так десять точно. Дамблдор вдруг четко понял, что уже просто не сможет говорить с ними, как с детьми. До этого момента он думал, что они просто очень смышленые выученные. Что ж, насчет последнего он не ошибся. Выучены были горькой жизнью. Немного, но он стал больше им верить. Доверять? Пока нет. Доверие нужно заслужить, но вот вера… она сама появляется. Нежданно, негаданно. Но появившись, так просто не исчезает. Альбус бы прекратил терзать себя и остановился бы на этом, если бы не врожденный перфекционизм и желание узнать больше о клановом дзюцу Учиха. Однако он решил, что сделает перерыв. Недолго. Просто, чтоб банально не получить магическое истощение.***
Вечер тянулся долго. Смирившись с постоянной близостью шиноби, ребята решили немного узнать про них. Нет, на вопросы они отвечают с охотой. Особенно, когда дело касалось их уклада жизни. (Чего только стоили рассказы Изуны о садовом искусстве). Они решили поиграть в… барабанная дробь!.. В магическую правду или действие. Оригинально. Мадара и Тобирама тут же отказались. «Значит, им есть, что скрывать, — подумала Гермиона. — Хотя, если так подумать, у всех у нас есть секреты.» Бутылка указала на Изуну. — Изуна, а что было у твоего брата за дзюцу? Если, конечно, можно об этом рассказать? — осторожно начала Гермиона, хотя осторожностью даже и не пахло. — Хн… — протянул Изуна. — Если можно так выразиться, то наше дзюцу называется шаринган. Им обладают только представители нашего клана. Он крутанул бутылочку. — Гарри, — протянул Учиха. — А что это за шрам у тебя на лбу? — Это не совсем шрам. — признался Гарри. — Скорее клеймо. Его мне оставил Темный лорд, когда я был совсем маленьким. Бутылка крутится, вопросы мутятся. — Хаширама, а что это было за зеленое свечение? — О, это! — радостно воскликнул он, вдруг поняв, что соврать не может. Чертова игра.-Это было медицинское дзюцу. Или ирьёниндзюцу. Им могут овладеть все желающие шиноби в нашем селении. — Шиноби? Селение? — протянул Рон. — Шиноби зовутся маги нашей страны. — отозвался Тобирама от книги. — А Селение, потому что живем достаточно сплоченно и все вместе. Как Хогвартс, только как деревня. Бутылка вновь завертелась. — Гермиона, — серьезно спросил Хаши. — Почему вы так нами интересуетесь? — Вы новые лица. — неполная правда тоже правда. — Нас подталкивает интерес. Элементарные волшебники, боевая магия без магии, стратегия боя и мировоззрение. Нам интересно все! Это же и так ясно! — губы дрожали, а руки вспотели. Нелегко дается правильная правда. Гермиона хотела крутануть бутылку вновь, но грозный оклик миссис Уизли прервал игру. Хаширама еще никогда не был рад окончанию игры.***
Маленький мальчик, лет пяти, брюнет, опасливо шел по тропе, озираясь. Его пугала мертвая тишина леса. Пусть он и на окраине, все равно непривычно. Вся дорога была устлана трупами. Но мальчик, перебирая ватные ноги, упрямо шел к дому. Стены были окрашены в кровавый цвет. Зайдя внутрь, мальчик остановился. Тело сковал ужас. Кровь отхлынула от лица, сделав и без того бледное лицо белее белоснежного шелка. — Мама?.. — тихо спросил он. Он шагнул, не смотря под ноги. И споткнулся, что не удивительно. Перемазавшись в крови, которую он не замечал, мальчик перевернул женщину на спину, о которую споткнулся. Он не кричал — голос давно сорвал. Не плакал — слезы давно высохли. Но темноту озарили два ярких глаза по два томое. Вначале старший брат, теперь мать. — Изуна! — раздался крик с улицы. В дом вбежал мальчик постарше. Это был не Мадара, но явно приходился Изуне родней. — Брат? — хрипло спросил Изуна. Увидев шаринган, старший занервничал. И он понял почему, опустив взгляд на женщину подле ног младшего. Выронив тяжелый меч, он подбежал к Изуне. Обнял. Что то говорил, но будто сквозь туман. Вдруг в дом вбегают еще двое, но явно враги. Старший моментально вскакивает на защиту, активируя додзюцу. Но что может сделать ребенок против двух взрослых? Посмотрим правде в глаза. Ничего. И буквально на глазах Изуны его брата убивают. Кровь попала мальчику на лицо, а в глазах прорезалось третье томое. Увидев еще одного потенциального врага, Сенджу собирались убить и его, но вовремя подходит отряд Учиха. Ничего из ряда вон выходящего, кроме седовласого старика, тихо стоящего у стены. В этот день Дамблдор впервые матерился. В голове. Но ругался, ведь самые веселые и сильные люди в жизни познают самую сильную боль. Картинка поплыла. Альбус все никак не мог отойти от произошедего. А впереди еще воспоминание. Хорошо, что детьми занимается шляпа. Изуне десять лет. Он уже взрослый. У него уже три томое — полноценный шаринган. У Мадары — единственного оставшегося в живых брата — всего одно. И Изуна счастлив. Ему радостно и горько одновременно. Он ждет брата из дозорного отряда, в который его не взяли. Вот у ворот кланового селения появляется отряд. Но, что-то не так. Изуна внимательно всчитывается в лица. Из десяти пришло четверо. Где же Мадара? Он был одиннадцатым. Взяли прямо на ходу. И вон появляется. Но на нем нет лица. Изуна срывается и подбегает к брату. Ничего не говоря, он заводит его в пустуюший дом. Отец у старейшин до вечера. — Мадара, покажи глаза! — почти выкрикивая, просит Изуна. Мадара молча активирует его. Когда томое перестает вретется, младший с содроганием всмотрелся. — Три… — обреченно вздохнул он. — Они. — тихо раздался голос брата, — умерли у меня на руках… Мадара говорил шепотом. Но его было слышно обоим. И Изуне, и Альбусу. — Асэми получила ранение в шею. — шептал Мадара. — Коджи пробили грудь. Он умер в конвульсиях. — откровения лились из самых глубин раненого сердца. — Шино сломали шею. Кире раздробили голову. — слёзы полились непроизвольно. — Сайки рубанули от плеча. Он умер мгновенно. И, — всхлип, — сестричка Мира… — снова всхлип. — Ей пробили легкое. Она мучилась. Мне приказали добить. Изуна, мне больно… ненавижу войну. Ненавижу шаринган. Ведь только из-за этого, — рваный вдох, — только из-за этого меня взяли в дополнительный отряд. Я устал от войн. Быть может мечта Хаширамы реальна? — почти с надеждой спросил он. Изуна ответил тихо, ничего не обещая: — Возможно… Но пока они убивают нас, а мы их, не прервать этот круг ненависти и мести. — Изуна обнял брата. Тот молча плакал. — Но я верю в тебя, нии-сан, я знаю, ты сможешь, но сейчас мы ничего не в силах изменить. Изуна чувствовал. Сейчас расплачется сам. Так они просидели долго. Мадара рыдал. Изуна молча утешал. А у Альбуса сердце кровью обливалось.***
Вынырнув из омута шляпы, срочно попросил домовых приготовить себе успокаиваюший чай, а сам метнулся за умиротворяющим бальзамом. Все же стар он. Сердце слабо. А тут такое. В общем, окончательно разобраться ему поможет его друг. Аластор Грюм. К тому же, стоит его проинформировать о шиноби. Потому он и ждал его так поздно ночью. Знал ведь, что придет, как освободится. Дождь успел разыграться не на шутку. Крупные капли падали на стекло, барабаня и создавая свою чарующую музыку. Грозный Глаз не заставил себя ждать. Дверь открылась. И сходу, едва переступив порог: — А теперь правду. И только правду. — проскрипел первый. Седовласый никак не высказал своего недовольства на грубость. Он изначально планировал ему рассказать. Нет такой тайны, чтобы его друг не знал. Почти. — Хорошо. Но это будет долгий рассказ. Мне в этом помогли. — Кто? — То, с чего начинается путь любого из нас в стенах этой школы… И он указал на омут памяти и шляпу. Продолжение следует…