Не смей говорить мне : "Прощай". 2 сезон.

Я думаю о том, Как реки проникают в моря; И в капельках росы, Стекающих в ладонь, вижу я, Как медленно лучи Сливаются в прозрачный рассвет; И думаю о том, Что мы живем две тысячи лет

Как говорил великий Будда, «нет пути к счастью, счастье — это путь». Он прав. Если хочешь добиться счастья, иди по счастливому пути. Главное – выбрать правильную дорогу, не сбиться с пути и не оглядываться назад. Не слушать, что говорят другие, а слушать своё сердце и иногда разум. Соединив их воедино, можно найти верный ответ. Жизнь Виктора постепенно стала налаживаться. Поначалу приходилось тяжело. Тяжелее стало бы, если в сложный период рядом не оказался Юра. Благодаря ему раны на сердце заживали быстрее, на душе не так больно. Всю беременность он находился рядом, поддерживал, как мог. А вторую беременность перенести оказалось труднее: часто болела спина, возникали простуды, из-за которых врачи рекомендовали лежать неделями в постели, тошнило непонятно от чего. Виктор смеялся: каким чудом ему удалось выжить при родах? Декабрьской холодной ночью родилась здоровая девочка. Её Витя назвал Николь. После несостоявшейся казни будущее семейство Каспарян построило себе новый роскошный особняк в элитном посёлке под Ленинградом. Опеку над старшим сыном вернули Виктору спустя три года. Мальчик ходил во второй класс. Сеня долго привыкал к отцу. Поначалу, не скрывая, побаивался его, отворачивался, когда тот хотел обнять или просто погладить по голове. Не позволял перед сном читать сказку, как раньше, и вовсе стал сам ложиться спать. Перестал просить полежать с ним, всё делал самостоятельно. Большую часть свободного от школы времени Арсений проводил на улице – гулял с ребятами во дворе, с которыми быстро подружился. Они часто звали кататься на велосипедах, он же охотно соглашался. Поведение сына ранило Виктора. Он часто рыдал, лежа у Юры на плече, совершенно не зная, как завоевать любовь и доверие сына вновь. Теперь все стало иначе. После рождения дочери жизнь в большом особняке закипела. Часто приходили гости, так как все хотели полюбоваться на новорождённую малышку. — Сынок, ты сделал все уроки на завтра? — Спросил Виктор, заглядывая в комнату сына. Сеня сидел за столом, играя в компьютер, в наушниках совершенно не слышал, что ему говорил отец, сильно увлёкшись игрой. Впрочем, неудивительно. Подобное в последнее время случалось много-много раз и всё за один день. Лишался компьютера школьник часто, из-за чего сильно обижался на отца, мог неделю не разговаривать с ним. — Блять! Сука, куда ты стреляешь?! Я на этот ёбаный танк неделю копил! — разозлившись, выкрикнул мальчик, ударив кулаком по столу. — Я не понял, это что за слова такие? Услышать от ребёнка ругательства не ожидал бы любой родитель. Хоть Цой и сам матерился, от сына слышать подобное ему точно не хотелось. Виктор старался воспитывать его методом кнута и пряника. Пряник применялся часто, однако терпение иссякало с каждым косяком сына, будь то двойка, враньё, драки с одноклассниками. — Батя, отстань, — отмахнулся Сеня, за что Виктор грубо взял его за ухо. — Ай! Больно вообще-то! Отстань, я тебя прошу! — Где ты набрался этих слов, я спрашиваю? — крикнул отец. — Где надо, там и набрался. Тебя вообще не касается. Как говорится, не твоё собачье дело, любимый папочка. — За такие словечки, молодой человек, по губам будешь получать. Уроки все на завтра сделал? Отвернувшись, Сеня негромко буркнул: — Все сделал. Теперь ты отстанешь от меня? Глаза Виктора стали печальными – собственный сын просил поскорее отстать. Сердце в груди защемило от боли. Неужто он не любил его? Он скучал по тем временам, когда сынуля был ещё совсем маленьким. Милый ребенок, в чьих мыслях даже не возникало причинить страданий близкому человеку. Цой не узнавал его, не было больше того Арсюши. — Сынок, скажи, откуда взялась такая ненависть ко мне? Я тебя чем-то обидел? Откуда у тебя шишка на лбу? Опять в школе подрался? — Подрался. Можешь уйти? — Сеня опустил взгляд, не желая смотреть на отца. — Кто они? Кто посмел навредить тебе? — Какая тебе разница? Что ты с ними сделаешь? Избивать будешь или дом подожжёшь, может быть? Тебя же из-за этого чуть не казнили, да? Виктор не верил своим ушам. Сын стыдился его? Запомнил все его деяния? Он сел на кровать и закрыл руками лицо, сгорая от стыда. Как жить с таким клеймом? Каждый третий называл Витю душегубцем, убийцей. Зачастую в первые годы кричали вслед проклятья, оскорбления, пытались напасть или убить, присылали тысячи гневных писем с угрозами. Поначалу он боялся появляться на улицах. Стыдился заглянуть людям в глаза без угрызений совести. За то время Цой изменился, поменялся в лучшую сторону. Свое свободное время уделял новой семье, стараясь загнать мрачные мысли в дальний ящик. — Сыночек, прости меня. Я люблю тебя, ты же знаешь прекрасно. Для меня нет никого дороже тебя и твоей сестрички, вы мои детки. Да, меня чуть не казнили, но все осталось в прошлом! — Только я вот запомнил всё. Думаешь, мне не больно было видеть каждый раз твои рыдания, истерики, то, как ты безжалостно избивал людей? Я не хотел быть сыном второй Салтычихи. Я мечтал о нормальном отце, как у всех. Получил в итоге тебя. Уже и надеяться перестал, что ты станешь нормальным... — всхлипнул блондин, всё ещё не решаясь взглянуть на отца. — Я много врал тебе. У нас всё могло быть хорошо, если бы не пожар, случившийся в нашем старом доме. Папа Гоша умер, Царство ему небесное! Застрелили его у меня на глазах. Потерял его во второй раз, тяжело мне тогда пришлось. Я с ума сошел. Ничего не видел, гнев раздирал меня, отчего людей и избивал. Думал, все враги вокруг, а после похищения повзрослел будто лет на двадцать. Ему тяжело вспоминать. Тыльной стороной ладони вытер слезы, капающие градом из вновь покрасневших глаз, тихо всхлипывал. Виктор действительно раньше не отдавал отчёта своим действиям, мир будто рухнул для него. Мысли, убивающие сознание, поглощали в свой водоворот, привыкать к одиночеству было слишком трудно. Он не заметил, как сын присел рядышком и обнял. Впервые за долгое время. — Я не знал. Думал, что ты такой всегда. Боялся, если честно. У меня в ушах звенело порой от твоих криков. По ночам слышал, как ты плакал и кричал. Страшное время. Я тоже повзрослел лет на десять точно, — усмехнулся мальчик. — Действительно, страшное. Ну и ладно. Кто старое помянет, тому глаз вон. Пойду я. Не буду мешать тебе. Портфель на завтра собрать не забудь, мне сестру твою ещё укладывать и дядю Юру кормить. С работы голодный придёт. — Пап, — окликнул его сын. — Принести чего-нибудь? — Не, я это ну... люблю тебя...— засмущался Сенька. — И я люблю тебя, сынок. Спать ложись не поздно. Уложив дочь, Виктор спустился на первый этаж, где на кухне уже ждал Юра. Он сидел, разложив кучу бумажек, упорно считая большие числа. Улыбка засияла на смуглом лице при виде любимого. Смахнув вылезшую прядь кудрявых волос, Витя подошел к мужу, нежно обнимая сзади: за целый день успел соскучиться. Звонки – совсем другое. Через них сложно передать все чувства, переполнявшие изнутри. — Привет. Всё работаешь? — сказал Цой, крепче обнимая шею супруга. — Привет, любимый. Как видишь, подкинули мне работёнки. Как вы тут справляетесь без меня? Николь в садик не ходила сегодня? — поцеловал его Юрий. — Терпимо пока. Не впервой хату на своём горбу тащить. Кручусь как белка в колесе весь день. Сенька в школе опять подрался, а Николь вырвало с утра. Дома решил оставить её. А у тебя как дела? Кушать будешь? Юра поправил съехавшие с носа очки, переложил очередную бумагу в другую стопочку. Устало выдохнув, мужчина, отмахиваясь сказал: — Мне пельмешек и оливьешки, если можно. Повысили сегодня. Босс премию обещал, а так ничего нового. — Замечательная новость! — просиял Витя. — Почему бы нам не отпраздновать твоё повышение в ресторане? Или я могу дома накрыть. Предлагаю, когда тебе премию дадут, слетать куда-нибудь отдохнуть всей семьей. Как тебе идея, родной? — Неплохо, неплохо. Египет, Гоа, Мальдивы? Куда хочет твоя душенька? — рассмеялся Юра. Усевшись напротив мужа, Витя ответил: — На Мальдивы мы ездим третий год подряд. Все вместе – на Бали. На нашем холодильнике ещё нет магнитика с Бали, надо исправить. Приятного аппетита! И от меня сегодня будет отдельный подарочек, — подмигнул супругу брюнет, делая намёк. Не успел Каспарян ответить что-либо, как в дверь неожиданно позвонили, заставив Виктора вздрогнуть. Вопросительно посмотрев на супруга, он направился открывать, борясь в душе с неприятными ощущениями тревоги, не покидавшими на протяжении целого дня. — Мы ждем очередных гостей? — из кухни крикнул Юра. — Я без понятия, какого дебила занесло к нам, да ещё в такой ливень! Незваными гостями оказались крёстный отец Виктора, известный певец Игорь Николаев, и его сводный младший брат, не менее известный Сергей Жуков, солист «Руки Вверх». Кого-кого, а своих злополучных родственников в такой поздний час Виктор увидеть не ожидал. С ними, в особенности с крёстным, складывались не лучшие отношения. Виктор никогда не любил их по-настоящему, считал своими врагами с самого начала, опасался встречи и не ожидал от неё ничего хорошего. Так же и сейчас. Он оторопел, увидев, кто пришёл. — Дядя Игорь? Серёжа? — дрогнувшим голосом произнёс Цой, делая шаг назад, едва не споткнувшись о порог. — Каким ветром вас занесло? Ухмыльнувшись, Николаев ответил: — И я рад видеть тебя, дорогой крестник. Батька-то твой помер два месяца назад, если знаешь. Ты мальчик не глупый. Должен понимать, зачем. — Позвольте узнать, господа родственники, почему вы припёрлись ко мне только спустя два месяца после его смерти? И не явились на чтение завещания в день похорон? — Начал закипать брюнет, прожигая крёстного взглядом. — Сам понимаешь, с нашей профессией свободного времени нет от слова совсем. Может, пропустишь в дом, братец? — вступил в диалог Жуков. Мысленно матюкнувшись, Виктор, отходя от двери, пропустил гостей, сам того не желая. Не горел он желанием встречаться с родственниками. Ему хватило похорон отца, где ему казалось, что ещё чуть-чуть, и они сожрали бы заживо. Он ненавидел свою родню больше всех людей мира. С детства Виктору казалось, те мечтали причинить вред. Начало казаться ещё больше, когда в семнадцать лет по вине тётки попал в больницу с отравлением. Врачи же сослались на несвежесть котлет. — Вить, кого принесло к нам? — Прошу любить и жаловать. Мой крёстный отец Игорь Николаев и мой сводный младший брат Сергей Жуков. Знакомьтесь, это мой муж, Юрий Каспарян, — с гордостью произнёс последнюю фразу брюнет, вставая рядом с супругом, и взял его под руку. Жуков и Николаев переглянулись между собой. Они не знали о последних событиях. Нет, про дурную славу Виктора слышали, а вот про его новый брак слышали впервые, почему и удивились, собственно говоря. — Юрий? А что произошло с Гошей? — Серёжа, прости, я не хочу говорить на эту тему, — тихо ответил Витя, опуская взгляд. — Что же, раз так, тогда рады знакомству, — Улыбнулся Игорь, — Давайте не будем о грустном. Предлагаю вместе сесть за стол. Мы с дороги голодны. Дом покажете заодно, поближе познакомимся, я по племянникам соскучился страсть как! Шумно выдохнув, Цой согласился. Делать ничего не оставалось. «Не выгонять же их теперь из дома?» – пронеслось в мыслях Вити. Что он там говорил? О семейных шашлыках и поездке на море? Обломись, Витюша. Объездились по самые не балуйся. Предстоящие выходные пройдут совсем не так, как представлял себе Цой. Жизнь налаживается? Ох, послал же Бог родственничков... Ты ко мне прикоснёшься во сне, Как дыхание звезд в тишине. Я почувствую нежный твой свет Даже через две тысячи лет.