Бестиарий. Злая любовь Мин Юнги.

БЕСТИАРИЙ. ВЕРХНИЙ МИР. ГОД НАЗАД. — Да что же мне делать?! Намджун в бешенстве смотрел на осколки напольной вазы, в которую он только что запустил блокнотом. Тем самым, в котором просто атомные контакты и вообще, вся ценность его жизни были накарябаны вкривь и вкось сталкерским почерком. И как эта ваза в пыль не рассыпалась после такого удара — непонятно. Древнейшее произведение искусства Династии Мин пережило десяток веков, чтоб осыпаться черепками от ярости последнего хозяина. Кто-то бы пожалел об этом. Может, даже ужаснулся бы, сколько денег психованный парень сейчас превратил в черепки. Но только не Сталкер. Он продолжал кружить по своему огромному и гулкому холлу, раздумывая, что бы еще разломать. Вообще то, еще больше ему сейчас хотелось кого-нибудь убить, но Верхний Мир этого бы не перенес. Все без толку. Никто. Никто ничего не может сделать. Все знающие и сильные мира сего, как сговорившись, третий день талдычат одно и то же, даром, что разными словами. Первое: Юнги еще легко отделался. Второе: Радуйся, что он сейчас не в тюрьме, жив и относительно свободен, (не в кандалах же, и не с пулей в башке). Третье: Радуйся, что ни ты, ни Тэхен не попали под раздачу и не нагнетай. Уж точно, не сейчас. И четвертое: Жди. То, что Юнги невиновен, и стал жертвой фантазий Господина У Шика всем было понятно, как день. Впрочем как и то, что Джун тут ничего не сможет доказать. Мало того, ему мгновенно отвернут голову, если он просто попытается сунуться с опровержением хоть куда-нибудь. Его просто убьют по дороге. И в этом не сомневался даже сам Ким Намджун. Жди, Ким Намджун и перебегая из тени в тень, прыгай между мирами и живи как жил. Охоться, и присматривай за мелким. И за Мином. И никто, никто из этих самых сведущих и серьезных людей даже примерно не знал, сколько Мин Юнги будет вынужден проторчать в Бестиарии. Речь идет о месяцах? Годах? Десятилетиях? А неизвестность бесила Намджуна до кровавого забрала, которое падало на его разум и отключало тормоза почище алкоголя. Он физически не умел находиться в таком состоянии. Ким Намджун давно считал себя королем этой жизни в обеих мирах. До этого Рождества. Падать в реальность и ощущать собственное бессилие Сталкеру было невыносимо. И поэтому ваза Династии Мин сейчас валялась набором осколков с фрагментами золотого, некогда великолепного Дракона. И без всякого сожаления со стороны Намджуна. А ценные страницы записной книги, вперемешку с визитками разметались по всему холлу, отлетев от кожаного переплета. Спустя время Джун, набегавшись по дому, сидел на своем кожаном диване и размазывал злые слезы по лицу. Вчера Тэхен чуть не свел его с ума своей выходкой с сигаретой, а потом еще ревел как брошенка до ночи. Беззвучно, но так горько, что видеть его прекрасные, но полные отчаяния глаза было больно. Намджун с ног сбился — утешал, пытался кормить, уговаривал, даже угрожать пробовал — но все мимо. Да честно говоря, утешатель из Джуна всегда был чуть получше винтовки. Топчется бестолково, бубнит " Нутыэта… Негрусти», и вздыхает… А Тэхен тает от тоски буквально на глазах. Он нормально поел только вчера утром, а потом, на все предложения съесть хоть что-нибудь, только смотрел на Сталкера затравленно и говорил, что не может. — Не могу, Намджуни-хен. Будто горло кто-то зажал — он улыбается, но получаются какие-то осколки улыбки, от которых Сталкеру становится тошно. Они сидят на мраморно-хромовой кухне Джуна. Она роскошная, но пустая, как и весь этот дом. Техен заторможенно гоняет в голове вопрос — зачем Намджуну такое жилище? Тут много простора, но нужно ли столько одному человеку? Как он вообще проживает свои вечера в этой холодной громадине, больше похожей на музей, где каждый шаг и слово разносятся эхом, теряясь в бесконечности потолков? Мрамор кухонной столешницы заставлен едой из доставки. Тут все, от Чан Рамена и острой курочки, до суши и картошки фри, но ни Джун, ни мелкий не притрагиваются к еде. А потом Сталкер приносит откуда-то еще и хамон, но от вида оленьей ноги Тэ окончательно передумывает есть. Намджун ругает себя еще и за это, и сдается. Потому что Тэхени, кажется, скоро просто растворится в воздухе — настолько он похудел и ушел в свои мысли. И Сталкер решается. Да Боже мой, ему же все равно надо на днях к Юнги, вне зависимости, какие новости он тут получит! Другу нужна еда, одежда, куча материалов из лаборатории и его записи — он же свихнется там без дела. И конечно же, больше всего остального, ему нужен Тэ. Юнги конечно потом обматерит Сталкера за такое, но тут уж лучше рискнуть. Они с Тэ пойдут туда на рассвете и опасность будет минимальной. — Так мелкий. Завтра я должен спуститься в Нижний Мир. Мне надо к Юнги и по работе. Ты со мной, или как? — Хен, ты не шутишь? Правда? Я правда увижу Юнги? — лицо Тэ мгновенно оживает. В бездонных глазах появляется блеск, а уголки губ дрожат. — А у меня есть выход? Ты тут загнешься от голода и тоски, а я виноватым останусь. Правда, я в любом случае буду виноват, потому что Юнги запретил мне приводить тебя в Нижний Мир, но… Уж лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть потом в сто раз сильнее. — Джун-хен, ты ни в чем не… Если у меня есть шанс… — Те мотает головой так, что его волосы разлетаются белыми сполохами. — Да ясно, что ни в чем. Но смотреть на тебя я уже не могу. Аж кишки крутит. — Извини, я не… Я стараюсь… — Ким Тэхен опускает глаза и прячет лицо в ладонях. — Да прекрати, мелкий! Это не каждому дано, как бы все ни сложилось. Дорожите этим с Юнги. В чем твоя вина? В том, что ты его так любишь? Тэ ответил без колебаний, не убирая рук с лица. — Я давно люблю Юнги. Всю жизнь наверное… Всегда… — Эх ты, бедолага, что ж у вас все так… — Джун скривился, внезапно почувствовав, что тоже сейчас разнюнится как девчонка. Из его всегда таких колючих глаз, все-таки покатились слезы. Второй, сука, раз за день. Впрочем, он тут же смахнул улики рукавом и погладил белую голову Тэ. — Давай ты хорошенько поешь, поспишь, а завтра мы навестим твою вечную любовь и отнесем ему пару коробок с вещами. Мне нужно будет поохотиться, а у вас с Юнги будет несколько часов. Как тебе план? — Та блииин… — Сталкер растерянно смотрел на мелкого, который сейчас благодарно висел у него на шее, квадратясь улыбкой на зареванном лице. — Вот ты щенёнок, — умилился было Джун, но тут же строго свел брови, кивая на нетронутый ужин. … Впервые, за несколько проведенных в доме у Ким Намджуна ночей, Тэхен уснул сразу же, как только забрался в кровать. Теперь дом казался ему невероятно уютным, одеяло пушистым, а жизнь — прекрасной, не смотря ни на что. … На следующий день Сталкер поднял Тэ в несусветную рань — на часах было начало пятого, а из окон громадного дома на них смотрела глухая чернота. Но Тэхен буквально скатился с кровати и бросился помогать Джуну упаковывать вещи. Небо начало едва светлеть на востоке, когда они подошли к рамке Спуска. БЕСТИАРИЙ. НИЖНИЙ МИР. ГОД НАЗАД. Джун, как и обещал, даже заходить в Пункт номер семь не стал. Он шел позади Тэ, пробурчав что-то про безопасность, но не уточнив, что имел ввиду. Груженый вещами, Сталкер на миг замедлил шаг, чтоб помахать Левиофану Громи, обещая попозже угостить хлебушком. А потом грозил кулаком огромной синей птице, летящей над берегом. И даже что-то орал ей, пока та не скрылась за скалами. А у Техена — ни удивления от того, что он видит океан и эти безумные скалы, это серое бестиарское небо… У Тэ — ничего. Ничего в голове, кроме Юнги. Впереди, примостившись стеной к черным скалам, показался Пункт номер семь. Сталкер, все так же молча и аккуратно провел Техена сквозь ряды капканов, окружающих дом, и подвел его к облупившейся красной двери. Красный. Красный цвет в этом монохромном мире смотрелся как капля крови в черно-белом кино. Совершенно нереально, как и все здесь. Но Техен снова не удивился. Они сгрузили сумки с едой и вещами у входа и Сталкер попятился назад. — Намджун-хен, ты разве не зайдешь? — Все потом, мелкий. Я охотиться. Не трать драгоценное время на болтовню со мной. Техен моргнул, а Сталкер уже исчез за каменистым выступом. Только его следы от ботинок остались на черном песке. Впрочем, их тут же сдул ветер. Когда Тэ повернулся к двери и поднял руку, чтобы постучаться, та сама распахнулась. Ну как — сама. Ее чуть не выбил собой Юнги, хорошо, что гость стоял еще в двух шагах от входа… Мин стоял на пороге, такой же измученный и осунувшийся, как и Тэ, и вглядывался в лицо младшего. — Те… Тэхени… Ты как тут? Я же не разрешал Джуну, это опасно, мальчик мой… Тэ, это и правда ты?! — он хватается за дверной косяк, боясь упасть. А Тэхен так счастлив видеть Мина, что, кажется, онемел. Улыбается в ответ и молчит. Секундой позднее Юнги всем своим телом впечатывается в Тэ и они целуются, наверное, бесконечность, так что ноги подкашиваются и воздуха все меньше. Но потом Мин все-таки пятится в дом, не отпуская от себя мелкого. Рассматривает каждую черточку его лица, блестя безумными глазами. Гладит его волосы и бархат кожи, не находя слов, и то отпускает от себя, чтобы насмотреться, то снова обнимает так, что у Тэхена сердце заходится от счастья. Пункт номер семь внутри кажется Тэ куда уютнее, чем роскошь, в которой он жил последних пару дней. Почему он так думает, ведь не смотрел же никуда почти, кроме Юнги… Старший тянет его за руку через всю комнату. Там, за рабочим столом и пыльными стеллажами, забитыми каким-то хламом, оказывается еще одна дверь. А за ней — спальня Мин Юнги. Правда, она состоит из одного единственного футона и пары одеял, сложенных на старом комоде в углу. Возле ложа стоит изящная напольная лампа. И Тэхен понимает, что эта вещь из их с Юнги дома. Оказавшись там, они просто набрасываются друг на друга, избавляясь от одежды и стараясь прижаться кожа к коже как можно быстрее. Потому, что разлука для них обоих была едва выносима физически. Им надо было вот так, ближе некуда, чтобы слышать сердца друг друга и как можно скорее. Юнги сейчас совсем другой, он голодный до ярости, жадный. Впрочем, Тэхен и сам такой же — обжигающий, соблазнительный и трепетный одновременно. Но все-таки, даже в таком градусе возбуждения они как будто снова знакомятся друг с другом — потому что у них была только одна близость, и эту стену неловкости снова надо разрушить. Проходит время, прежде чем они, наконец, не сдерживаясь, клубятся на футоне как звери, и Юнги загоняет их в угол вместе с Тэ и «кроватью» под ним. Потом Тэхен видит еще это красное — капельку крови на нижней губе Юнги. Тянется к его рту — зализать ранку, которую сам и сделал, но увлекается и ранит еще раз. А сам Тэ чувствует на своей шее что-то саднящее, укус или царапину… Но бестиарские небеса забирают обоих так высоко, забрасывая на такие грани наслаждения, что остальное не важно. Все не важно. Чуть позднее старший заглядывает в бездонные глаза Тэ: — Прости. Я не был грубым? Я думал, что с ума сойду без тебя, — говорит едва слышно. Голос пропал, исчез куда-то. Остался какой-то сиплый шепот. — Замолчи, хен, ты не умеешь быть грубым. Ты можешь быть только любимым, — Ким снова его целует, целует так, что Мин едва не умирает. Гадское время просто уносится, летит каким-то галопом, и они оба чувствуют это. Несправедливость. Почему они пробыли друг без друга дни, которые длились веками, а сейчас время сжимается подлой пружиной, ускоряясь в каждом мгновении? Все-таки надо в душ. Но до него же просто какие-то километры пути на дрожащих ногах. А там они снова занимаются любовью под горячими струями воды. Так долго, что оба потом оказываются без сил на кафельном полу. Тэ лежит под Мином, упираясь мокрой головой в запотевшую стеклянную дверь, словно не чувствуя холода кафельных плит — вода в бойлере кончилась. А Юнги все еще в Тэ, двигается медленно, кусает нежную кожу техеньего колена, лежащего у него на плече. Ему мало быть с ним нежным. Иногда Юнги хочется просто сожрать Тэ. — Я люблю тебя, Тэхени… — выстанывает он, и падает на грудь мелкого с мыслью, чтобы вот так и остаться лежать с ним, на этом полу до конца своей жизни… Потом они все-таки вспоминают о времени, о Сталкере, который так деликатно смылся поубивать местную фауну, о голоде и жажде. — Вот. Это из того, что тут было, — Юнги сует Тэхену в руки керамическую кружку с молоком из тетропака и кладет ему на колени пачку галет. Ким сидит на диване гостиной, он закутан в полосатый плед, а с волос капает вода. Его вещи лежат аккуратной стопочкой рядом, их принес Юнги, но у Тэхена пока нет сил одеться. А Мин все же нашел в себе какое-то дикое мужество сначала оторваться от Тэ, а потом даже натянуть на себя шорты и худи, чтобы заняться рутиной. Он старается не думать о сидящем в двух шагах от него парне. И о том, что этот человек словно соткался из воздуха перед проклятой красной дверью, и вообще, может быть его галлюцинацией. Но все-таки понимает, что бредовые мысли не могут оставлять отметины на его коже, да еще и заставить его кончить примерно раз шесть, а потому отмахивается от таких мыслей. И идет разбирать сумки. Юнги тут нужна еда, потому что на одних консервах долго не протянешь. Да и Тэ ел очень давно. Они заваривают Рамен, потому что готовить ну совсем в лом, хоть и продуктов у Юнги теперь полно, съедают по две порции и обнявшись, лежат на диванчике общей комнаты. Оба молчат и прислушиваются к ветру снаружи, ожидая возвращения Сталкера. — Юнги? — Ммм? — Мин зарылся носом в волосы Тэ, наслаждаясь запахом. Ему до того хорошо, что даже думать лень. — Почему Намджун-хен сказал, что ты его обматеришь? Почему ты был против, чтобы я пришел? — Тэхен поднимает голову с груди Мина, чтобы посмотреть на него. — Я и сейчас против, Тэхени. — Да почему? Почему бы мне вообще не остаться тут, с тобой? Я же вижу, как тебе плохо без меня. И мне тоже… Юнги вздыхает так горько и долго, что кажется проходит вечность, прежде чем Тэ дожидается от него ответа: — Мальчик мой… Я говорил тебе, что этот мир тебя не заслуживает? — Юнги, ну что за ерунда? — хмыкает Тэхен. Да, он много раз слышал от Юнги, что он, Тэхени, подарок миру и лучшее, что в нем есть, но разве это не то, что и должны говорить друг другу влюбленные? Причем тут запреты Нижнего Мира? — Не ерунда, Тэ. Так вот, я всегда тебе говорил, что ты слишком хорош для того, Верхнего Мира. Ты слишком хорош даже для него, а я тебя и в нем не смог уберечь… А Бестиарий… Это ад, мой мальчик. И этот мир не прощает ошибок. И не дает их исправить. — Я все равно не понимаю! — Тэ начинает раздражаться этим пространным размышлениям Мина, — Я не стеклянный, не Ангел, и не беспомощный идиот, который не сможет постоять за себя! Я же смог остановить тогда У Бина! Да, конечно, если бы тогда не подоспел Намджун, наверное мне было бы худо, но я бы дрался до последнего за свою жизнь! — Тэхени, Бестиарий, это место куда опаснее самого ужасного места в Верхнем Мире. Выслушай, прежде чем злиться, хорошо? — Юнги серьезен, а в его глазах — твердая обреченность. Такая, что у Тэ начинает ныть сердце. Он уже не лежит на Мине. Он сидит на диване, у Юнги в ногах и смотрит сквозь подсохшие, белые пряди волос. И старший едва успевает закрыть рот, чтоб в который раз не назвать Тэ чудом. Сейчас это точно лишнее. — Я слушаю, — хмурится в ожидании «чудо». — Наш друг Сталкер, перед тем, как спуститься сюда в первый раз, написал завещание на все свое имущество. Он изгой, и потому все свои трусы, майки и вонючие кроксы что тогда у него имелись, он завещал мне, — начал Юнги, — — И это было не в шутку. Он действительно мог не вернуться. Он и сейчас, точно так же, как и другие охотники Бестиария, постоянно обновляет свое завещание. И, как ты понимаешь, сейчас я куда более богатый наследник Джуна, чем был несколько лет назад, — Мин откидывает отросшие волосы назад. Ему не нравится этот разговор, но он был неизбежен. И он продолжил: — Лирика кончилась, теперь факты. Нижний Мир всегда стремится уничтожить человека. Из тех, кто терпит пришельцев Верхнего мира тут только Левиофаны. Ты скорее всего, мог видеть Громилу и его семью, пока сюда шел с Намджуном. Тэхен кивнул. — Но на этом — все. Солнечного света здесь так мало, что витамины надо принимать сразу же, иначе заболеешь. Даже Сталкерам, не говоря уж о таких «везунчиках», как я. Вода здесь проходит десять степеней очистки, из-за чего мертвая и отвратительная на вкус. Растений, пригодных в пищу тут нет. Но это, в общем, еще мелочи. — Многие местные насекомые — опасны или ядовиты для человека и их тут очень много. Летающих, ползучих и прочих. — Мин кивнул на окна гостиной и Тэ заметил металлические сетки на окнах. Они были настолько мелкоячеистые, что забирали половину и без того скудного света извне. — Ты видел капканы? — Да. А зачем они? — Каждый вечер я заряжаю их штук тридцать и столько же ловушек по периметру Пункта. А потом еще включаю электрозабор. И все равно, если я вечером буду в гостиной, вот на этом самом диване, то буду слышать, как толпы хищников будут рваться в мой дом. До тех пор, пока все не убьются об электричество. Каждое утро ловушки и капканы забиты до отказа, а линия напряжения усеяна трупами всех видов и размеров. Это все надо убирать вилами — трупы нельзя трогать руками, и разбрасывать неподалеку, чтобы на следующую ночь эти твари сначала сожрали падаль и кинулись ко мне уже не такими голодными. Так продолжается каждую ночь, от заката до трех часов. Ты наверное, заметил эти живописные скалы и пляж? Погулять по нему не удастся. Потому, что на скалах гнезда хищных птиц, которые всегда голодны. Намджун привел тебя утром не просто так, в это время почти вся живность тут спит, поэтому на вас не попытались напасть. И именно поэтому все Сталкеры находятся тут исключительно с утра и до сумерек. Ну, и еще Громила обожает Намджуна, и всегда находится у берега вместе со всей своей стаей, если тот спускается сюда. Левиофаны тут — самые крупные животные, и к счастью, по нраву как собаки. И они отпугивают от Джуна птиц и прочих гадов. Скальные крысы, мантихоры и вербаканы могут не показаться опасными, но поверь, здесь все живое, кроме Левиофанов, одержимо одной единственной страстью — убивать. Убивать даже не ради еды, а просто если выпадет такая возможность. МЫ ТУТ, КАК ВИРУСЫ В ЧУЖОМ ОРГАНИЗМЕ, Тэхени. И этот организм отчаянно борется с нами. Каждый день и каждую минуту. Юнги замолчал. Тэхен долго смотрел на Мина, кусая губы и осознавая услышанное. — Но Юнги… Если это такое ужасное место, то почему ты здесь? Почему Намджун столько лет тут? — Бестиарий, насколько опасен, настолько же и набит сокровищами для Верхнего Мира. Это просто клондайк. Только надо уметь не только добыть тут ценности, но и остаться живым. Спуск и Подъем между мирами был всегда, и по каким-то причинам местные зверушки не имеют никакого желания подниматься наверх, иначе человечество бы убавилось вдвое. А уникальность Нижнего Мира в том, что местные растения, кораллы под холодным течением океана и кровь некоторых животных просто сокровища для науки и медицины. С момента обнаружения Спуска, наука выявила с десяток препаратов, вылечивающих неизлечимые болезни, и столько же — на подходе. Я уж молчу про всяких травников и знахарей, которые заказывают отсюда все, что зеленеет. Но если совсем коротко, Тэ, то я здесь сейчас потому, что мне не дали делать препараты, перестраивающие ДНК по науке, то есть учитывая все риски и исключая мутации, из клеток местных зверей. Мне и моей команде не создать здоровые молекулы. Мне приказывали создавать препараты, исправляющие все немедленно. Но наука такого не прощает. И я отказался. Моя команда прикрывала меня, сколько могла, мало того, мы уничтожили все препараты, выданные нам для подобных разработок. И здесь я из-за того, что не открыл «Ящик Пандоры» и даже уничтожил его. Меня утешает только то, что в нашей стране этим разделом науки никто, кроме нас не занимался. Думая об этом, я почти смиряюсь с тем, где я сейчас. — Что такое Пункт номер семь, Юнги? И почему у него красная дверь? — Техен уже снова распластался на Мине. Не смог долго сидеть без объятий. И вообще, сейчас смотреть в глаза Мин Юнги и осознавать все услышанное было тяжко. — Я тут считаюсь смотрителем. По побережью еще шесть таких, как ты понимаешь. И никто не сидит тут добровольно. Профсоюз Сталкеров в свое время, ценой немыслимых жертв и при поддержке Государства, создал эти Пункты, и надежные точки Спусков и Подъемов. Охота — штука опасная, и у Сталкеров должны быть надежные укрытия, если они ранены или не успели подняться до темноты. Оставлять Пункты без смотрителей нельзя, твари разломают двери и окна, если не включать электрозабор по периметру. Но и работать по своей воле тут никто не будет. Зато это хороший выход для таких беглецов как я. Поэтому, все, кто подают заявку на смотрителя, принимаются сразу, чего бы они ни натворили в Верхнем Мире. Не думаю, что это место лучше тюрьмы, но отсюда я всегда могу уйти. Было бы куда. А вот в Верхнем Мире я бы получил пожизненное, если бы вообще дожил до суда. — Юнги, — Тэхен плакал, пораженный. Он примерно представлял, что Мин был в опасности, но что настолько… — Так что, теперь ты понимаешь, что ни тебе тут, ни мне там — пока никак невозможно. Те еще долго хлюпал носом в грудь Юнги и умолял его позволить ему остаться хотя бы на эту ночь.

***

… Намджун возвращается и громко стучит в красную дверь. До тех пор, пока ему не открывает Тэхен. Он выглядит… Живым. Прежним. Глаза живые, и румянец на щеках. А вот Ким Намджун точно выглядит странно, потому что бросает забитый рюкзак в коридоре, и быком прет на Юнги, зажимая рукой предплечье. — Доктор, тащите антигистамины, иначе я сдохну! — Ким с каждым словом говорит все глуше, а его лицо покрывается пятнами. И то, с какой скоростью Юнги срывается с места, чтобы буквально через десять секунд загнать ему в полный шприц чего-то прямо рану. А Намджун уже начинает задыхаться. … Проходит десять минут. Юнги еще дважды колет что-то в предплечье Сталкера, и они, вместе с Тэ, обрабатывают с виду не глубокую рану и накладывают бинт прямо поверх рубашки. Потому что Намджун, между надсадными вдохами, пообещал Юнги оторвать ему руку, если тот отрежет его рукав. — Ой, да ради Бога! — закатывает глаза Доктор Мин, и заканчивает перевязку, обещая Сталкеру в ответ на угрозы когда-нибудь зашить тому и рот и жопу, красиво и через край. — Теперь ты понимаешь, как тут безопасно, Тэ? — спрашивает Юнги, раскладывая медикаменты по ящикам и потом убирая все в холодильник для лекарств. — Мелкий, тут очень весело. Но это место точно не для тебя, — кивает Намджун. Он уже совсем пришел в себя, дышит спокойно и вовсю уплетает острый Рамен. И все-таки благодарит Мина за спасение. А приступ такого дикого удушья у Намджуна был вызван пыльцой цветущего неподалеку от мест охоты цветка. И если бы не выдержка, длинные ноги и Юнги с лекарством наготове — минус один Сталкер точно. — Но хоть иногда… Ненадолго… Я могу тебя навещать? — Тэ почти смирился и просит о такой малости, что старшие соглашаются.