Пепел и лёд

      — Дай угадаю — наделал глупостей?       Моточика только рукой махнул. Говорить не хотелось — и так всё было понятно. Подобный расклад явно не удивил Масамунэ, раз уж он встречал незадачливого разведчика в прихожей со скрещёнными руками. Впрочем ему самому было, в чём раскаяться.       — Я тоже хорош. Рассказал Санаде, зачем нам этот Хамбэй понадобился. И вроде объяснил, что он просто что-то может знать, но… Санада же разбираться будет.       — Добавили мы Хамбэю проблем… — мрачно заключил Тёсокабэ.       Может, Такэнака и готов идти по головам ради достижения цели, но обвинять его за то, в чём он не виновен… Моточика испытывал чувство стыда. Он же мог вести себя по-другому. Хотя бы не быть таким подозрительным… Но нет. И теперь пришло время расплачиваться за поспешные выводы.       Выпущенный из клетки Момо, приземлился на плечо Датэ и недоумённо чирикнул. Масамунэ почесал ему пузико и объяснил:       — Твой хозяин и его друг сегодня идиоты. Это пройдёт.       Такой ответ попугая удовлетворил. Устроившись на плече поудобней, он щипнул парня за ухо. Тот охнул, но стерпел.       — Хотелось бы, чтобы это и не начиналось… — буркнул Моточика.       Не согласиться с этим было нельзя. Вот и Масамунэ молчал. К тому же, к таким последствиям привела его неосторожность. Умолчи он о своих подозрениях, и Моточика ни за что бы не поссорился с Хамбэем, а потому сейчас бы не тонул в чувстве вины. Только эта неосторожность якорем потянула на дно ещё и друга.       Но у Тёсокабэ было иное мнение:       — Вот скажи, почему я такой дурак? Почему я даже не попытался завести нормальную беседу? Нет. Почему я просто не остался здесь? Вместе бы подумали, кто это мог сделать и почему. Но нет…       — Думаю… — протянул Масамунэ. — Ты успел привязаться к нему. Поэтому моё подозрение сильно ударило по тебе. Но я не знаю этого парня, и честно скажу — недолюбливаю его. Все мои подозрения могут быть необоснованными. Я даже могу просто ревновать к нему Кодзюро. Ты же знаешь его лучше. И может, он даже не такой плохой, каким кажется. Есть же всякие психологические защиты, или что там?..       Смутившись, Датэ взъерошил свои волосы. Ему хотелось сказать одно, а получилось совсем не то. Но зато честно.       — Понимаю… И потому чувствую себя ещё большим дураком.       Воцарившееся молчание прервал дверной звонок. Датэ и Тёсокабэ переглянулись — гостей никто не ждал. Пожав плечами, Моточика открыл дверь. Каково же было его удивление — да и Масамунэ, — когда ему в грудь упёрлась рука Мори, пытавшегося протиснуться в квартиру.       — Чего застыл в проёме? Разговор есть.       Тут он заметил Масамунэ. Смерив того взглядом, Мотонари повернулся к Моточике и добавил:       — Серьёзный разговор.       — Я посижу тихо, только скажите, где именно, — ответил не менее неприязненными тоном и взглядом Датэ. Но пусть он и не понимал тягу друга к таким личностям, молчал, уважая выбор того.       Моточика был благодарен за помощь.       — Мы, наверное, на кухне поговорим. Проследишь пока за Момо?       Попугай, видимо, поняв, что говорят о нём, зашевелился. Заметив новое лицо, покинул своё насиженное место и взгромоздился на плече гостя. Мотонари такое внимание не понравилось, он дёрнулся, стараясь согнать надоедливую птицу. Такая неучтивость обидела Момо, и он вернулся к куда более дружелюбному Масамунэ. Уголок губ Мотонари дёрнулся, и Датэ, не испытывая желания ещё больше трепать ему нервы, вместе с попугаем скрылся в комнате. Удовлетворённо хмыкнув, Мори ушёл на кухню. Тёсокабэ, уже не чувствовавший себя хозяином дома, поплёлся за ним.       Он искренне не понимал, зачем Мори объявился сейчас и чего тот хочет. Говорить не хотелось от слова совсем — сейчас как-то не до разговоров было.       — О чём ты хочешь поговорить? — желая поскорей со всем покончить, спросил Моточика.       Мотонари отвёл взгляд, сжав губы в тонкую линию. Молчание давило на нервы, но Тёсокабэ из-за всех сил держался, чтобы не торопить… Друга? А так ли это? Кем они приходятся друг другу теперь, когда Мотонари избегает не то что общения — переписок? Не пора ли им уже поблагодарить друг друга за прошлое и прекратить создавать видимость дружбы?       — Мне нужно кое-что тебе рассказать…       — И что же?       Удивлённый взгляд. Моточика не хотел этого, но не сдержался и даже ощутил что-то похожее на удовлетворение — обычно его подгоняет Мори, теперь же тот прочувствовал на себе, каково это.       — Ты, должно быть, заметил, что я избегаю общения с тобой. Тому есть причина. И довольно весомая, — Моточика молчал, хотя хотелось влезть. Сказать что-то вроде «если ты о парне, с которым встречаешься, я знаю, поздравляю, а теперь до свидания, не трать моё время». Оказалось, молчал не зря. — Дело в том, что я начал испытывать симпатию к тебе со старшей школы. И это не обычная симпатия к другу. Я старался меньше говорить с тобой, чтобы ты не заметил, придумал рамки в переписках, чтобы никак не выдать себя. Боялся, что ты отвергнешь или, ещё хуже, на смех поднимешь мои чувства. И сейчас… Мне будет достаточно, чтобы ты просто знал.       Но смотрел Мотонари так внимательно, что было очевидно — не достаточно. Моточика ответил как можно мягче:       — Я ценю, что ты признался. Но я не могу ответить тебе взаимностью. Скажи ты об этом раньше — я бы, скорее всего, предложил попробовать встречаться. Возможно, я плохо это осознавал, но ты был моим самым дорогим и близким человеком. И я бы ни за что не позволил себе потерять тебя. Но сейчас я не чувствую того же. Мне кажется, что мы уже выжали из нашего общения всё. И… Я правда не испытываю того, что испытывал, скажем, неделю назад. Что-то во мне изменилось.       Сердце Тёсокабэ горело, но это уже был не тот огонь, который оставлял после себя лишь пепел — это было пламя жизни и возрождения. Идущее по пятам всегда и везде чувство одиночества куда-то исчезло. Взамен появилось чувство, что он справится со всем, и хватит на то его одного. Уже не страшит перспектива остаться наедине с собой и своими демонами. Уже не нужно убегать в игры или работу, лишь бы только не думать. Прекрасное ощущение. Но может, это только мимолётный порыв, вызванный освобождением от изживших себя отношений?..       — Понятно… Хотя бы ты воспринял это спокойно. Спасибо, что выслушал. Прощай.       Мори поднялся и спешно удалился. Моточика даже не успел в ответ сказать «прощай». Пусть и знал, что теперь Мотонари будет любыми способами избегать встреч — даже исключать возможность случайных, — удалит переписку и избавится от всего, что напоминает о нём, он его не остановил.       Из комнаты выглянул Датэ:       — Никто никого убивать не собирается? А то что-то вы быстро поговорили и… Он ушёл, что ли?       — Да, ушёл. Думаю, видеть меня он больше не захочет.       Несмотря на слова, Тёсокабэ не выглядел расстроенным. Датэ удовлетворённо кивнул и не стал спрашивать, о чём был разговор. Ему хватало и того, что друг чувствовал себя отлично. Даже если сам он сейчас не мог этим похвастаться.       — Ты как? — неожиданно спросил Моточика. — Я имею в виду — надолго здесь? Может, стоит раскладушку купить.       Застывшее на миг лицо Масамунэ расслабилось.       — Нет, я только на одну ночь, а потом в общежитие вернусь. Спасибо, что выручаешь меня, — он улыбнулся. Действительно искренне, но смотреть на эту улыбку было больно. Сердце сжималось от понимания, насколько тяжело приходится сейчас Масамунэ, а он, несмотря на это, благодарен за обычное проявление дружбы.       — Не вопрос. Но тебе нужно было ещё ночью разбудить меня стуком в дверь!       — Отлично, в следующий раз так и сделаю!       Больше в этот вечер они ни о чём не говорили. Датэ с разрешения взял книгу, скорей, чтобы уйти от излишних размышлений, чем ради интереса — как-то не проявлялось у него до этого тяги к архитектуре. Тёсокабэ загнал Момо в клетку, выслушав уйму птичьего протеста. Тоже почитал и лёг. Момента, как Датэ выключил свет, он уже не застал.       Утром начали с новыми силами думать.       — А может, кто столкнулся с вами случайно, решил рассказать друзьям, да преподаватель какой ненароком услышал?       — Конечно, может, но знаешь… Хоть параноиком меня назови, но я думаю, что этот кто-то специально сказал. Только одного не понимаю — на кого тот зуб точил? Может, это какое-то мне объявление из прошлого. Я много с кем дрался, и могло так быть, что один из тех обиженных поступил сюда же, застукал нас и решил отомстить. А может, это какой-нибудь злостный студент. Получил неуд от Кодзюро и решил избавиться от него таким образом. Нет, ну одна версия хлеще другой!       За напускным весельем пряталась горечь. Но до отчаяния было далеко, и это радовало — значит, он со всем справляется.       Моточика не мог не думать, что ситуацию ещё можно исправить, раз Масамунэ держится. Всё-таки интуиция того дала бы знать, если дела оказались бы совсем плохи — да Датэ бы даже не пытался понять, кто подставил, если б всё было безнадёжно. Но это осознание, к сожалению, не подкидывало стоящих идей.       — Тогда кто-то на связь должен выйти? Выдвинуть условия тип: «извинись, и всё будет окей» или «поставьте оценку, и тогда я скажу, что ошибся». Может, с Катакурой связаться?       — Нет, — в единственном глазе блеснула сталь. Моточика удивился, и Масамунэ пояснил: — Он начнёт расспрашивать, где я, а мне, пока разборки идут, нужно избегать его.       — Ну не мне же звонить будут!       Масамунэ уже собирался съязвить, но тяжёлый рок, бьющий из динамиков, заставил забыть всё, что хотелось сказать. Моточика пребывал не в меньшем шоке — звонил его телефон. Переглянувшись с другом, он посмотрел на номер, высветившийся на экране, нахмурился, но всё-таки принял звонок. В этот момент Масамунэ готов был даже забрать телефон. На одновременно требующий и вопросительный взгляд пришлось ответить, прикрыв динамик:       — Мию.       Лицо Датэ приняло какое-то особенно злое выражение. Моточике даже показалось, что он слышит скрежет зубов. Сжатые до побеления кулаки тоже не вызывали особого доверия, и Тёсокабэ решил поговорить с бывшей девушкой на кухне — мало ли что?       Впрочем всё уже было хуже некуда.       — Мы же всё недавно обсудили. Давай не будем ворошить прошлое и пытаться вернуть отношения. Всё кончено.       — Ну же-е! Я просто хотела поболтать. Как дела? Как жизнь?       — Нормально всё. А теперь, если не возражаешь…       — Как там твой друг, который начал встречаться с преподавателем и про которого весь университет говорит?       К горлу подступил ком. Сердце гулко забилось. Виски запульсировали. На лбу в тот же момент выступил пот, но до него не было дела. Моточика старался дышать нормально, чтобы не выдавать своего волнения. По иронии судьбы он оказался прав, когда в шутку предположил, что позвонят ему. Но оценить ту в своём состоянии Моточика не мог.       — Что. Ты. Знаешь?       — Встретишься со мной, и тогда поговорим. Как насчёт той кофейни, в которой мы часто бывали, ещё когда встречались?       — Замётано…       Беспокойство по щелчку пальцев сменилось на гнев, и теперь Моточика выглядел не лучше, чем Датэ, когда тот услышал имя. Крепко сжимая телефон, парень медленно обернулся и застыл — в проёме стоял друг и скалился по-звериному. В голове тревожно забилась единственная мысль — он всё слышал.       — Знаешь, я вспомнил, что видел её позавчера. Куда там надо подойти?       — Ты только не убей её… — не на шутку перепугался Моточика.       — Что ты. Мне просто нужно услышать причину. Я спокойно посижу рядом с тобой, пока она рассказывает, с чего ей вдруг пришло в голову раскрывать чужие секреты.       Ну а за дальнейшее Датэ не ручался. Хотя Тёсокабэ и сомневался, что его друг может убить человека, безумие, источаемое всем организмом Масамунэ, немало напрягало и заставляло учитывать все возможности. Тёсокабэ опасался, что если сделает неправильный выбор, то случится непоправимое. Но в то же время понимал гнев друга. Он и сам не знал, что сделает, пока не столкнулся со своим отражением в лице Масамунэ. Теперь же проснувшаяся ответственность за других не позволяла сходить с ума.       — Может, тут пока посидишь?       — Ну уж нет, братан-демон, я хочу слышать это.       Выдвинулись они, как только Моточика убедился, что Масамунэ успокоился. Перед входом в кофейню он на всякий случай ещё раз осведомился о состоянии друга, на что тот недовольно цыкнул. Наконец вошли. Обойдя все укрытые от посторонних взглядов столы, они наткнулись на Мию. Та, похоже, уже давно их поджидала.       — Конечно, я хотела поговорить только с Моточикой, но раз уж ты тоже тут, что поделать? Присаживайтесь.       К делу перешли сразу.       — Итак, рассказывай побыстрей, какое ты имеешь отношение к слухам. И сколько человек об этом говорит? — начал Датэ.       — Я же уже говорила — весь университет. А что касается слухов — я их и распространила. Так что имею самое непосредственное отношение. И на твоём месте я бы уже собирала вещи, потому что если ты тут останешься, тебя разорвут однокурсники. Но это так... Бесплатный совет.       Почувствовав, как напрягся Масамунэ, Моточика поспешил вмешаться в разговор и задал самый волнующий его вопрос:       — Зачем ты так поступила?       — Зачем? — девушка посмотрела с сочувствием. — Как же ты не понимаешь? Ты очень изменился с того момента, как начал общаться с этим… геем. Похоже, его нетрадиционные взгляды сильно повлияли на твои и ты теперь думаешь, что и сам способен встречаться с парнем. Но это не так! Ты ведь всегда обращал внимание на девушек. И скажи… Ты ведь отказался вновь вступать в отношения со мной только поэтому?       — Зачем? — вместо ответа повторил Моточика.       Но тут встрял Масамунэ:       — Падок на девушек? А ты знаешь, что сама подозрительно похожа на его друга детства? Та же тонкая фигурка, тот же противный холодный взгляд, такой же дурной характер. Да он тебя подбирал точно под него!       Моточика повернулся к другу. Тот тихо извинился.       — Зачем? Да я же спасаю тебя! — не обратила внимания на слова Масамунэ Мию.       — Оставь это! Я совсем не потому отказался встречаться с тобой. Вспомни, что ты меня бросила. А вообще… Давай забудем всё это.       — Жаль, конечно, что его так и не выгнали из университета. А всё благодаря речи Катакуры, под конец которой он заявил о своём уходе. Вот до чего доводят эти ваши нетрадиционные отношения! Но я всё равно добьюсь, чтобы тебя выгнали, если ты сам не уйдёшь.       Пожалуй, она впервые удостоила Масамунэ взглядом. Тот посмотрел в ответ яростно, но в её сторону не дёрнулся. Тёсокабэ не знал, что делать.       — Давай договоримся. Я сделаю всё, только не сдавай его.       Масамунэ кинул недовольный взгляд на горе-спасателя, пытаясь вынудить того отказаться от слов, но Моточика даже не посмотрел на него. Торжествующая улыбка начала расползаться на лице Мию. И тут…       — Не так быстро! — все обернулись. — Еле успел вас найти…