Ювелир

Огранëнный рубин, прокручиваемый в пальцах при солнечном свете, имел идеальную форму овала. Это было именно то, что нужно, чтобы удовлетворить заказчицу, но не то, что ей на самом деле было необходимо. «Яхонт, милок, мне только яхонт, как бабушка носила, как мама, так и мне…» Камень царей, как выяснилось после недолгого разговора, был сродни семейной традиции: каждая женщина в роду, достигшая почтенного возраста, должна была иметь рубиновый перстень, причём каждая — свой, уникальный. Вероятнее всего, женщине, с которой традиция началась, этот камень подходил безупречно, но той, что обратилась сейчас, нужен был не он. Рубин — камень изысканности, сплетëнной со сдержанностью. Он привлекает множество взглядов, но едва ли способен надолго удержать хотя бы один. То, что ей необходимо, должно иметь намного более глубокий цвет. Он предложил выбрать гранат. Будь то предельно алый альмандин или тёмно-красный пироп, именно гранат — тот камень, который позволил бы подчеркнуть внутреннюю силу, сосредоточить и сконцентрировать её. Неосознанно ассоциирующийся с кровью, глубокий оттенок граната всегда пользовался спросом у правителей турецких держав, которые, украшая им головные уборы, акцентировали внимание на своей непоколебимой власти. Но на подставке красовался перстень, который дожидался именно рубина, и оставалось лишь закрепить его и проверить качество выполненной работы. На этот раз украшение осталось почти простым украшением. Гарри поклялся себе, что этот заказ для женщины с явно восточными корнями был последним, который он взял, не соглашаясь с выбором материала. Создавать пустышки, пусть и дорогостоящие, ему было неприятно, поскольку в подобные изделия он свои силы не вкладывал. И украшение, насколько бы искусным оно ни казалось, не несло в себе той энергии, ради которой он занимался его созданием. *** — Полагаю, ты ошибаешься, — равнодушно произнёс Снейп, устремляя взгляд вдаль и откидываясь на спинку кресла, которая отчего-то именно сегодня казалась неудобной. — Даже в этом случае у меня на примете будет искусный ювелир. Но я не ошибаюсь, — не согласился Люциус, воспользовавшись паузой, чтобы рассмотреть его профиль, пока, как он думал, Северус этого не замечал. — Как скажешь. Рассказ о явно магическом украшении, сотворëнном руками магла, Снейпа не впечатлил. У этой истории было слишком много сомнительных углов: начиная от того, что верить словам крайне пожилой женщины нецелесообразно, и заканчивая тем, что она вполне могла провести работу над своим перстнем сама, чтобы впечатлить гостей красивой легендой. Так или иначе были дела важнее. — Драко явится завтра? — спросил Снейп после недолгой паузы, тут же отмечая, как лицо друга стало более напряжëнным. — Не думаю, что он готов, — уклончиво ответил тот. — К этому нельзя быть готовым. Люциус не дал на это никакого ответа. Будь его воля, Северус был уверен, он бы и близко не подпустил сына к Лорду, не говоря о большем, но здесь от Малфоя уже зависело не всё. Единственное, что он мог, — отсрочить момент, хоть ни за что бы в этом не признался. На этом разговор прекратил выстраиваться так же легко, как и раньше. Северус задел тему, которую поднимал крайне редко, погрузив Люциуса в глубокую задумчивость и тем самым прекратив общение на длительное время. Лишь спустя почти полчаса, в течение которых мелькали только односложные фразы, Люциус поднялся на ноги, привлекая к себе внимание, и тихо произнёс: — Мне пора. Хочу успеть утром навестить того ювелира. — Чистота крови уходит на второй план, когда речь идёт о создании семейных реликвий? — усмехнулся Снейп, снижая градус напряжëнности и давая другу возможность ответить в том же духе. — Во-первых, стоимость украшений в магловском и магическом мире кардинально разнится, к тому же я убеждён, что он не магл. А во-вторых, навестить — не означает воспользоваться услугами. Снейп только пожал плечами и попрощался кивком головы, наблюдая, как тот шагает в камин и исчезает в кислотно-зелëном огне. В мире, в котором завтра должна была решиться судьба по меньшей мере нескольких десятков сильных магов, последним, о чём хотелось думать, был странный ювелир из рассказов неизвестной пожилой графини. *** Кудрявые светлые волосы, разметавшись по подушке, задели кончиками щеку Гарри, вынуждая его рефлекторно её почесать. Потом он приподнялся на локте, и взглянул на то, как его самым нахальным образом рассматривали, ничуть этого не скрывая. — Опять оденешься и исчезнешь за минуту? — усталая усмешка на лице любовника говорила о том, что вопрос был в большей степени риторическим. — Опять уйдешь через час, не заправив постель? — с той же интонацией, но без улыбки поинтересовался он в ответ, отворачиваясь и медленно поднимаясь с постели. — Великий мастер спешит приступить к созданию произведений искусства… — вальяжно донеслось со стороны постели, когда Гарри уже застëгивал рубашку, и он только хмыкнул, потому что смысловая нагрузка в ответах не была необходима. — Давай, скажи, что я твой бриллиант, — потребовали от него вскоре, когда он уже зашнуровывал ботинки, а когда он закончил с этим и поднялся, то едва успел отмахнуться от приторно-скользящего шарфа, коим уже вставший и абсолютно нагой любовник пытался его украсить. «Максимум — фианит». Когда шарф был вручён обратно, а выражение лица Гарри ясно дало понять, что он не намерен следовать моде, что бы она из себя ни представляла, было самое время открывать мастерскую. — Увидимся в четверг. — Сегодня только понедельник! — последовало предсказуемое возмущение, на что Гарри, удержавшись, чтобы не закатить глаза, провел по щеке любовника кончиками пальцев. — Я буду занят в другие дни. — Может, хотя бы в среду? В чем разница между средой и четвергом для твоих камней и почему нельзя перенести с одного дня на другой всё, что там… — Эван, — Гарри резко прекратил его словесный поток и повторил снова, немного тише, — я буду занят. Поцелуй на прощание прервался ворчанием о том, что Гарри — зануда, на что тот предпочёл никак не реагировать, а только напомнил, уже практически закрывая за собой дверь: — Верхний ящик комода в твоём распоряжении. Спускаясь по мелким ступенькам и стуча по ним каблуками, Гарри думал о том, что их отношения будут длиться вечность, если он не примет другого решения. Эван был молод, сексуален и падок на все, что выглядит дорого, будь то драгоценности, которые он время от времени получал в подарок, сам Гарри, которого Эван мог назвать своим любовником, или деньги из комода в спальне, которыми он мог пользоваться на свое усмотрение. И под усмотрением чаще всего подразумевалась покупка всё тех же вещей, создающих иллюзию дороговизны. Ненужный налёт пафоса. Истинно драгоценные вещи не кричат о своей цене, поскольку те, кому это может быть интересно, и без того всегда её знают. И самое дорогое украшение в мире ни за что не будет выглядеть как самое дорогое украшение в мире в глазах того, кто судит о его ценности по количеству блестящих, режущих глаз деталей. Дороговизна всегда утончённа и сдержанна, поскольку не имеет необходимости быть вычурной и помпезной. Ценности, которые стоят денег, об этом не кричат. Спустившись в мастерскую и открыв её для посетителей, Гарри продолжил ход рассуждений, попутно подготавливая всё необходимое к началу работы, и к этому моменту уже напрочь забыл, с чего именно начались его мысли. А если забыл, значит, это не было достаточно существенным. После подготовки рабочего места по обыкновению настала очередь осмотра витрин. Пришлось немало провозиться с проверками, чтобы выбить себе разрешение на совмещение мастерской и магазина, но теперь он мог консультировать покупателей в том числе по готовой продукции, практически не отвлекаясь от основного процесса. Как только, окончив проверку, Гарри вернулся к своему рабочему месту и уже начал отбирать в ящиках бракованные детали, которые собирался переплавить, дверь магазина открылась и на пороге появился мужчина. Гарри поднял взгляд, чтобы поприветствовать посетителя, и сделал это с заминкой в несколько секунд. Этот мужчина не был похож на других. Не внешне, хоть идеально белые волосы и необычная для Британии одежда и привлекли внимание, но атмосфера, которая уловимо изменилась с его появлением, не могла не вогнать в ступор. От него словно исходило то, что сам Гарри использовал в своих работах, такая же сила, но при этом — другая, словно имеющая неповторимый оттенок. — Доброе утро, сэр, — стандартно поздоровался Гарри, сопроводив это кивком головы. Мужчина подошёл ближе, и только сейчас взгляд Гарри отметил в его руках трость с весьма необычным набалдашником. Это однозначно была качественная работа, но от неё исходил такой поток необъяснимой силы, словно к трости набалдашник не имел никакого отношения. — Добрый день, — отозвался посетитель, коротким взглядом окидывая витрины, и легко приподнял бровь, — я слышал, ваши работы уникальны. — Так и есть, — спокойно ответил Гарри, проследив за его взглядом. — Все готовые изделия — также ручная работа. — Впечатляет, — хмыкнул тот, склоняясь над одной из витрин. — Мне казалось, вы изготавливаете их исключительно на заказ. — Некоторые клиенты не любят ждать, — пояснил Гарри, внимательно наблюдая за жестами незнакомца. Тот словно пытался провести ладонью над стеклом одной из витрин, но быстро убрал руку, а после и вовсе надел перчатки. — Мне нужен перстень, — оповестил он, — могу я выбрать его из готовых вариантов? Гарри знал, что по правилам хотя бы основ продаж он был обязан выяснить потребность и предложить по меньшей мере три различных варианта с витрины, но он, в очередной раз опустив правила, но сделав это с полной уверенностью, заявил: — Нет. Мужчина тут же перевёл взгляд на него, отходя от витрины, и Гарри, жестом подозвав его ближе, в какой-то момент ощутил покалывание в пальцах. Тем сильнее, чем ближе он подходил. Но виду не подал, напротив, продолжил взаимодействие по более привычной для него схеме: — Нужен перстень лично для вас? Какие качества вы хотели бы им подчеркнуть? В ходе выяснения были отсеяны все металлы, за исключением платины, и практически все драгоценные камни, которые, на взгляд Гарри, мужчине бы подошли. Выбор остановился на двух вариантах: изумруд и хризолит. Ни один из них не удовлетворял Гарри на сто процентов, но отчего-то заказчик настаивал на зелёном оттенке, а другие варианты категорически отметал. Как и Эван не так давно, когда просил сделать ему подвеску на память. Тоже выбрал изумруд, потому что «это ведь цвет твоих глаз», а мог бы придумать что-то более утонченное. Впрочем, подвеску он тогда получил, а теперь этот господин был намерен получить перстень. — Могу я уточнить, на какую сумму вы рассчитываете? — поинтересовался Гарри, пытаясь таким образом определить, где выгоднее закупить изумруд для этого заказа, но мысли возвращались всё же к посетителю. — На любую, — не без самодовольства ответил тот, а потом неспешно достал из внутреннего кармана своей одежды визитку и протянул её Гарри. — Позвоните мне, когда будет известна цена работы и её длительность. Я выпишу чек. — Конечно. Забирая визитку из пальцев незнакомца, Гарри ощутил ещё одну волну сильного покалывания, которое теперь не ограничилось только пальцами, а прошло по всему телу. Это заставило его замереть на пару секунд и окончательно понять, что ему не показалось, и этот человек обладал силой, похожей на его собственную. Но, когда он поднял взгляд, посетителя в магазине уже не было, а на тёмно-серой визитке красовался номер телефона и имя, указанное крупным витиеватым шрифтом: «Люциус Малфой».