Помнишь Тьму?

      Ab igne ignem        

От огня огонь

             Сначала его руки ласкают кожу нежными касаниями, от которых мне хочется расплыться маслом в жаркую погоду, острые когти легонько царапают, заставляя изгибаться, как кошку, тихий шепот доносит до заторможенного сознания все то, чтобы он сделал со мной в постели… а после все это пропадает, и я лишь чувствую парфо́рс на своей шее, выжимающий по крупицам жизнь из моего тела, а легкие лопаются, не в силах сделать вдох.       Жадные руки, привыкшие отнимать чужие жизни, весело и играючи затягивают удавку, мне не отбиться. Но самым главный было, есть и остается то, что за всем этим с интересом следят кровавые глаза.              «Дракул!»              Кажется, я падаю в бездну, но на деле — почти вскакиваю с кровати и валюсь обратно, тело без сил. Кручу головой, пытаясь понять, где нахожусь, но мозг отказывается понимать, он все еще окутан страхом и желанием выжить.       — Владислава! — меня аккуратно придерживают за плечи, и только так я вглядываюсь в лицо — Лев. Он обеспокоенно смотрит, пытаясь что-то распознать в моих глазах, но я часто моргаю, уводя взгляд. Тень у дальней стены дергается, и теперь отчетливо вырисовывается силуэт.       — Здравствуй, Лада, — мне не показалось! Мне не привиделось! Это реально он, это Андрей! Жив…       — Ты живой…       Тень усмехается, но как-то криво и не правдоподобно.       — Пятьдесят на пятьдесят, Овечка, — мужчина слегка хмурится и склоняет голову вбок. — Владислава?..       — Полное имя.       Он кивает, не слишком удивленный. Бывший Тень Дракула.              «Дракул!»              Пытаюсь быстро встать, но лютая усталость быстрее, чем я, она подгибает колени и выбивает опору из рук.       — Не дергайся, тебе досталось, — Лев хмуриться, хмурюсь и я, от чего часть лица пронзает боль. — Нужно быть акк…       — Уходите.       — Владислава…       — Все нормально, просто мне нужно отдохнуть. Одной.       Разбойник поджимает губы, а Андрей цокает, но направляется к двери, нехотя за ним следует и да Винчи.       — Если тебе что-то понадобится…       — Я знаю, Лев, спасибо.       Мужчины покинули покои. Не успела еще дверь нормально закрыться, а я уже в красках представляла князя.              «Влад. Князь. Дракул. М… муж?»              Зажмуриваюсь, когда желудок ухает вниз, но вот я уже снова лежу на постели, только теперь рядом кто-то тяжело дышит. Влад. Его кожа белее полотна, у него испарина, но при этом на ощупь — явно холодный, как ледышка.       — Влад, — зову тихо, и так же тихо стараюсь подняться на локти, чтобы придвинуться к князю.— Влад…       Я не могу коснуться его, это право остается за ним, здесь он хозяин, а я лишь гостья.       — Влад!.. — нет, он не может просто взять и умереть. Он князь! Носферату, морой! Так какого хрена он тут еще валяется? — Влад!       — Тише… княжна… — голос тих и слаб, но даже это ворчание отдается теплом в теле. Он едва приоткрывает глаза, чтобы взглянуть на меня, а после кривится. — Жаль нельзя… убить мертвого во второй раз…       Он с трудом поднимает руку и аккуратно касается разбитой губы, а после проводит по шее, будто что-то очерчивая.              «Скорее всего, след от удавки…»              — Влад…       — О, теперь снова Влад, — он усмехается, когда я хмурюсь. — Мне… безумно нравится, как ты произносишь мое имя, — он откидывает одеяло, оставаясь в белой рубашке и штанах. — Иди ко мне…       Подлезаю под бок мужчины, аккуратно обнимаю его торс, чтобы не потревожить рану, но Влад сам склоняется ко мне и проводит языком по разбитым губам.       — Вла… — меня прерывает новое движение языка, только теперь он на щеке, которая болела не меньше губы. — Что ты делаешь? — легкое нажатие пальцами, и у меня запрокидывается голова, а жаркий язык уже вылизывает шею.       Да, Влад именно вылизывал мое лицо и шею, как лев вылизывает свою львицу или волк зализывает раны паре. Еще через пару движений, князь останавливается, осматривая свою работу, а затем нажимает на мою губу вновь. Ожидаю почувствовать боль, но вместо нее — прикосновение.       — Как ты?.. Ах, точно, ты ведь зализывал и шрам на груди… от Батори.       Дракул не отвечает, лишь откидывается на подушку и кивает в ответ.       — А если я попробую зализать тебе рану?       — Уже… пытались, не помогло.       Это мне не нравится. И даже не то, что не вышло, а то, что кто-то зализывал ему рану!       — И кто же тебе зализывал? — запоздало понимаю, как это звучит! Дракул тоже это понял, он ухмыляется, но улыбка быстро сменяется гримасой боли.       — С удовольствием… поменял бы местами тебя и… Луку.       Меня пробивает на смех:       — Стой, тебе зализывал, Лука?!       — Говоришь так, будто мы переспали с ним, — Влад хочет фыркнуть, но заходится в кашле.       — Шея или запястье? — это почти не удивляет князя, но он удивляет меня ответом:       — Грудь…       Сначала даже не нахожусь, что ответить:       — Такого варианта нет!       — Я предложил альтернативу.       — Ты же не маленький ребенок, чтобы кидаться на грудь!       Дракул играется с моими волосами, его спокойствие не вяжется с его нравом.       — Тогда спокойной ночи, Владислава.       Он полностью откидывается на подушки, прикрывая глаза.       — Дракул, ты готов умереть за грудь?       Меня опаляет алый взгляд.       — Я уже готов умереть за любой участок твоего тела…       — Но… это глупо!       — Сказала мне та, что перед смертью думала о том, что я тоже умру без твоей крови.              «Он слышал мои мысли?»              — Что притихла? Ты так кричала это, что не возможно было не услышать, — он даже не мигает, от чего становится немного неуютно, но он удивляет следующими словами:       — Спасибо, это приятно, когда за тебя кто-то переживает.              «Это точно Дракул? Может его подменили или приложили головой? Хотя он странным стал еще раньше…»              — Спасибо, что спас меня… уже в который раз… Влад.       — Пожалуйста.       — А теперь не артачься и дай мне спасти тебя!       — Ты знаешь, что я хочу укусить.       Зло выдыхаю, я помню, как неожиданно было, когда Дракул в последний раз так сделал. Тогда еще горела злость на него из-за сделки, поэтому и вырвалось слово «кормежка», кто же знал, что он так зацепится за это!              «Клыки и сосок — несовместимые вещи, но язык и сосок — заманчиво… Черт! И что же мне делать?! Так-то это довольно возбуждающе, но не вывалить же все правду ему!»              Мужчина молча следит за мной, он расслаблен, но уголки губ точно могут сказать, что о чем-то он да думает!              «Засранец! Лежит тут, как… порноактер какой-то, выдал требование, и сиди теперь, думай! И ухмыляется еще! Интересно, если я врежу ему, то…»              — Лада.       — М?       — Кто такой порноактер?       Кажется, я сейчас провалюсь прямо под землю!       — К-как ты? Подслушиваешь?!       Усталая улыбка занимает место усмешки, Влад склоняет голову на подушку и произносит без всякого бахвальства:       — Кажется, теперь мне не нужно сильно напрягаться, чтобы слышать тебя.       — «А ты слышишь меня?», — дергаюсь от неожиданности. Голос Дракула так близко, что можно подумать — шепчет мне прямо в ухо, но Влад лежит, не шевелясь. Интересно, а я так смогу? Сосредотачиваюсь на лице князя.       — «А ты меня?»       — Слышу, — короткий ответ.       — «То есть теперь мы можем так разговаривать, и никто не узнает… это довольно интригующе!» — возможно такое поведение свойственно маленькому ребенку, у которого появилась новая игрушка, но мне все равно! Это новая сила! Способность, которая лишь теснее переплетает меня и Дракула! Можно сказать, что я тихонько подбираюсь к силе этого мужчины! Пусть еще для меня и далекого.       — Да, можем, — он делает вид, что у него зачесался нос, но я снова чувствую эту тяжесть в теле, слабость и голод. Перехватываю руку Влада и поворачиваю ладонь к себе — кровь. Он утирал ее так, чтобы этого не заметила я!       — Все нормально, — лжец. Стоило ему едва ли договорить, как из носа хлынула новая волна крови. Злюсь на него! И одновременно беспокоюсь. Смиряюсь.       Обреченный вдох:       — Ладно, — он непонимающе моргает, — грудь, так грудь…        Он вдруг улыбается, как Мирча, как мог бы улыбаться, если бы не тяготы его судьбы. Они отпечатывается на его улыбке кровавым отпечатком, и ее не стереть ладонью.       — Сколько? Минут пять и все? — Влад лишь поднимает бровь. — Одежда на мне, во время наших встреч, либо держится около пяти минут, либо ее совсем нет. С тобой так вообще про одежду забыть можно!       Дракул нахально и победно ухмыляется:       — Я не против, если ты будешь вообще без одежды. Больше того, я только «за».       — За то, чтобы я расхаживала по Брану голой?       — Нет, я не намерен ни с кем больше делиться. Больше — нет, Лада, — тихо, но столько твердости и… предупреждения я еще никогда от него не слышала.       — Все зависит от тебя, князь, будешь еще продавать меня? — уверена, что сейчас он схватит меня за волосы, подтащит к себе и что-то прорычит угрожающее — в этом весь Дракул. Но этот мужчина умеет удивлять: его пальцы очерчивают раковину моего уха, скользят по линии челюсти.       — Все зависит от тебя, княжна, будешь еще предавать меня? — он валяется в постели обессиленным, но сил на злорадство у него хватает. Я хмыкаю, и Дракул вторит мне. Иногда кажется, что передо мной не взрослый и даже…       — «… не пожилой мужчина!» — серые глаза зло прищуриваются.       А ведет себя порой, как мальчишка.       Хотя иногда я рада, что он показывает мне и эту свою сторону, ведь это значит, что его душа не очерствела полностью, а откровение, произнесенное им, заставило взглянуть на ситуацию его глазами.       — Сверху или снизу?       Он задумывается на секунду, чтобы выдать пошлую фразу обыденным тоном:       — Хочу, чтобы ты лежала подо мной.       И я понимаю, что ему просто так будет удобней, но фантазию, искаженную желанием, уже не остановить.       — О, как разгуливать голой передо мной — стеснение отсутствует, а как услышать безобидную фразу, так сразу румянцем залилась? — он улыбается так мило и нежно, что я вздрагиваю, и он видит это. — Замерзла?       — Нет, просто… улыбайся, — утыкаюсь в его грудь и тихо заканчиваю, — так чаще.       — Хорошо, Золото.       — Золото? — он едва касается меня своими пальцами: по плечу, руке, спине, лицу. Каждое прикосновение будоражит, обжигает и холодит одновременно, щекотно и приятно, хочется распластаться на его коленях, как кошка, и чтобы он не убирал с моего тела рук.       — Так распластайся, — я опять слишком громко думала? — Да, — прекрати читать их. — Не могу, это то же самое, что сказать тебе — не думать. Так… распластаешься?       Тянусь к его лицу и слизываю новый кровавый подтек на подбородке.       — Как только накормлю тебя.       Он трется носом о мой нос, и я вдруг делаю то, что никогда бы не подумала, что сделаю с Дракулом: целую его в острую скулу, а после и в уголок слегка приоткрытых губ. Он втягивает воздух через сжатые зубы.       — Сделай так еще раз.       — Как?       — Поцелуй меня, Золото.       — Так? — целую его в другую щеку. — Или так? — поцелуем удостаивается щетинистый подбородок. Колкие волосы царапают мою кожу, но мне ничего не стоит представить, что я цепляюсь за грубую чешую Дракона. — Или вот так? — касаюсь другого уголка губ и мажу по нижней, а после прикусываю и тяну, не сильно. Он с легкостью может вырваться, но вместо этого Влад поддается мне и поднимается, садясь на постель.       Его пальцы смыкаются на моей шее, но вместо привычной силы, чувствую ласку, будто ему мало того, что он зализал синяк от удавки, сейчас Влад намерен стереть его с моей кожи своими пальцами. Мы меняемся местами, и он нависает надо мной,       — Почему «Золото»?       Он не отвечает, осыпает плечи поцелуями и спускается ниже, отводя бретельки в стороны, доходит жаркими губами до груди, но не спешит, он обжигает меня взглядом и шепчет в мою кожу:       — Я — Дракон, а раз это так, тогда ты — Золото. Драконы всегда стерегут его.       — Значит, я — твое Золото?       Он смотрит, не отрываясь, лишь ведет головой, потираясь об меня, и произносит без тени сомнения:       — Если я — твой Дракон.       Я пропускаю дыхание. Это неожиданно, слышать такие слова от него. Раньше это было игрой, кто кому нанесет больше ударов и ран, а сейчас этот мужчина открывается мне, пусть со странной, но своей стороны. Это даже пугает. Я не понимаю, что мне дальше делать? Как отвечать? Что говорить? Как вести себя с ним? Какую себя показывать? А если… если я не смогу скрыть от него то, что должно оставаться тайной?       Страх преобразовывается в корку льда, что распространяется от солнечного сплетения в разные стороны. Эмоции скрываются в ящик, и я чувствую себя Пандорой, которой нельзя, ни в коем случае, открывать крышку! Иначе…       Тяжелая ладонь ложится аккурат на солнечное сплетение, распространяя странную волну тепла, хотя Дракул сам едва справляется с холодом, но умудряется еще согревать и меня.       — Не надо, — шепчет он, и в его глазах цвета ртути можно потеряться и забыться, — не закрывайся от меня.       — А если ты причинишь боль вновь? — едва слышно, но он слышит каждое место, где дрогнул мой голос.       — Владислава…       — Ты сам учил меня: либо ты, либо тебя. Никто не хочет быть жертвой, Влад.       Он прикрывает глаза, точно мирясь с чем-то, слушая кого-то…       — Нападай.       Мне кажется? Или он и в правду это сказал? Дракул открывает глаза, налитые кровью:       — Нападай, Владислава. И никогда не позволяй своей совести диктовать условия. Я буду на страже, если вдруг ты решишь ударить меня кинжалом. Мы можем продолжать нашу войну, пока в живых или в здравом уме не останется лишь один…              «… но я не хочу этого, Золото…»              — Победителю достанется приз. Трофей — проигравший, — продолжает Дракул, словно и не было его заминки, словно это вышло случайно, и он понятия не имеет, что я услышала его мысли.       — А если я не хочу этого? — его спина каменеет, он смотрит на меня прямо, испытывающее.       — Я буду рад этому. Я бы хотел видеть тебя тем человеком, которому могу довериться, которому открою спину и буду уверен, что твоя маленькая ручка не сожмет в ладони кинжал. Я же в свою очередь, обещаю беречь тебя… в том числе и от себя самого. Скажи мне, чего ты хочешь, Золото, и я сделаю это, — он проводит пальцами по ключицам, — но ты будешь только моей и ни чьей больше. Никогда.       Влад непроизвольно сжимает мои ребра, но быстро понимает это и ослабляет хватку, он растерян, будто такое с ним впервые. Заглядывает мне в глаза, как нашкодничавший мальчишка в ожидании расплаты, но в тайне надеявшийся на помилование. Все, что между нами было — как забыть? А стоит ли? Может иногда важно помнить, на что каждый из нас способен, чтобы в дальнейшем либо связать друг с другом союз, либо уничтожить.       — Мне нужно время, Влад. Ты не просто предлагаешь мне выбрать место для укуса, ты предлагаешь мне…       — Жизнь вместе.       Лицо под маской каменное, не дрогнул ни один мускул. Уверенность, она сквозила в каждой черте: острой напряженной скуле, плотно сжатых челюстях, тяжелом взгляде или нахмуренных бровях.       Я напротив, слишком растеряна и несмела, любое его движение таит для меня опасность. Может поэтому он замер выжидая?       — Не закрывайся от меня холодом, пожалуйста…       — Кусай.       Он морщится, закусывает свою губу до крови, но смиренно выдыхает и кивает. Ожидание укуса зловеще, особенно, когда сам укус легкий и… не там где ты ожидаешь. Дракул собирает подол ночной сорочки ладонью, вплоть до низа живота, отводит мою ногу в сторону и кусает за внутреннюю часть бедра. Громкие глотки смешиваются с моим сбитым дыханием, зажмуриваюсь и впиваюсь ногтями в простынь, комкая белье. Возбуждение всегда накрывает лавиной, стоит только Дракулу начать пить из меня. Либо это так действуют его феромоны, чтобы жертва не сопротивлялась, либо это уже инстинкт забитой овечки: опрокидываться на спину, подставляя брюхо хищнику.        Утыкаюсь лицом в подушку, когда до меня доносится громкое дыхание Влада. Он тоже возбужден или такое действие кормежка оказывает лишь на меня? Мужчина вдруг подсовывает свою руку под мои ягодицы и слегка приподнимает мне таз, глубже впиваясь клыками. Он в такой близости от клитора и губ, что его волосы иногда дразнят меня прикосновениями.       Влад шумно втягивает воздух носом, и я смущаюсь под его говорящим багровым взглядом. Он все знает, слышит и чувствует, каждую клетку в моем теле. Я ощущаю его в своем сознании, как тогда в Гробнице: будто что-то огромное и змеиное оплетает мои мысли.       — «Я чувствую тебя так же… Змейка…»       По моим мышцам течет электрический ток, пыльцы сильней впиваются в чужую кожу, оставляя отметены, но мне нравится это. Нравится чувствовать, что она будет носить лишь мои отличия. Боль в груди отходит на второй план, голова гудит уже не от голода, а от роя мыслей о том, какая она сейчас беззащитная и напуганная, но я точно знаю, что стоит мне замешкаться — выпустит когти и клыки, от которых не будет пощады. Оттого приятней, что она так открыта сейчас передо мной!       Хочу ее, гребанные Боги! Как же я хочу эту женщину! Эту девчонку! Без ума от нее: от запаха, взгляда, звуков, что она исторгает из своего горла… я готов поклоняться ей, как художник поклоняется и возносит в культ свою музу. Обязательно нарисую ее!       Клыки сильней входят в артерии на ее бедре. Она дико вкусная, это стало понятно еще тогда, на Лите, когда я разгрыз горло нескольким служанкам. Пальцы хотят ласкать ее кожу, кто я такой, чтобы противиться им? Бедра, ягодицы, поясница, колено, живот, для меня нет ткани ее сорочки — она уже давно собрана на животе, открывая мне доступ к своей хозяйке, которая так страстно изгибается на моей постели.       В мозг ударяет запах ее возбуждения. Я так близко к этому — лишь голову повернуть и вкусить ее, но почему-то медлю и ласкаю ее без перехода на секс. Она права: больше нескольких минут одежда не держится на ее теле, если она рядом со мной.              «Если она согласится быть со мной — вообще отберу у нее всякую одежду, она ей не нужна, только отвлекает!»              Убираю пальцы, и следы наливаются синевой.              «А вот украшения — вся будет в них… кроме шеи, единственное украшение для нее — моя рука на ней!»              Член колом упирается в постель, причиняя дискомфорт, прячу за другими движениями то, что поправляю его рукой, не отрываясь от «кормежки».       Она разрешила пить кровь из груди, но я сам не понимаю, что делаю между ее бедер. Просто чувствую себя так, словно… не заслужил еще этого, хоть такой вид питания просто срывает с меня все возможные оковы морали!       Это безумно красиво. Это безумно вкусно. Это безумно сексуально.       Клыки втягиваются, я делаю последний глоток, и выдыхаю, обдавая ее нутро своим дыханием, смотрю на него, и она прекрасно понимает это, но даже не думает прикрыться или свести ноги вместе. На бледной коже румянец, в черных глазах звезды подернуты дымкой, губы искушены. И нет вида прекрасней.       Она моргает…       … и я снова вижу его перед собой, а не себя.              «Что это было?»              — О чем ты?       Я видела его глазами, думала его мыслями и чувствовала его телом! Что это такое? Он пропустил меня или теперь сама так могу делать?       — Нет, ничего, просто… возбуждение, как и всегда, когда ты кусаешь. Ты как?       Он как-то скорбно покидает место между моих ног и садится, уперевшись рукой в постель.       — Нормально, — он ставит ногу так, чтобы скрыться от меня. Мне это не нравится.       — Врешь, — тоже сажусь, но меня ведет в сторону, комната кружится, и спустя секунду, я снова лежу, однако уже поперек кровати, а надо мной обеспокоенный Дракул.       — Я слишком много выпил, — комната продолжает свою пляску, чувствую себя пьяной, из-за чего глупо хихикаю. Темная бровь поднимается вверх, а меня забавляет это. Тело легкое-легкое, мне слишком хорошо, чтобы на что-то отвлекаться!       Пальцы оглаживают колкий подбородок, поднимаются и опускаются по форме адамового яблока, застревая в вороте рубашки.              «Бесит!»              Будь я действительно пьяной — оторвала бы пуговицы с корнем, но на удивление пальцы ловко убирают ткань со своего пути, открывая для меня бинты повязки, красивый рельефный живот и… выпирающую ширинку. На нее ложится вся ладонь, и наградой мне становится сдавленный вдох. Глаза под маской горят, но их хозяин не двигается, позволяя мне играть в свою маленькую игру. И тогда я меняю поле игры: пробираюсь между кожей и поясом штанов, обхватывая горячий член. Мышцы живота сокращаются, а я расплываюсь в хищной улыбке.       «Такой беззащитный…»       Меня пригвождают взглядом к постели. Князь услышал мои мысли…       «Чувствительный и податливый…»       Интересно, он сам замечает, как начинает подаваться бедрами вперед? А как громко дышит?       «Сильный и властный…»       Он склоняется ко мне, но вдруг отворачивается и накрывает мою руку своей.       — Не надо.       Я растерянна:       — П-почему? — он не отвечает, даже не смотрит на меня, лишь крепче сжимает запястье. — Ты все еще зол…       Он возвращает ко мне свое внимание, ничего не говорит, лишь смотрит.       — Я поняла, не буду докучать вам, князь, — отпускаю его и того же требую от Дракула, но он не отпускает.       — Влада, стой, я не…       — Влада? Опять Влада? А куда делось «Золото»? — не знаю, что на меня нашло, но я выплескиваю весь яд, что образовался от моей реакции на резкое изменение поведения Дракула. Пусть ищет противоядие, задохлик!       Пытаюсь вырвать руку из захвата, но князь держит крепко и сильно. Дергаю снова, но он рычит:       — Прекрати!       И что-то щелкает в моей голове, я набираю воздух в легкие и рычу на него в ответ:       — Не смей на меня рычать!       Выражение его лица меняется несколько раз: ступор, удивление и хмурость, а после он улыбается, выставляя напоказ две пары клыков.       — Не скалься! Пусть у меня клыки и тупые, но будет все равно больно!       Он дергает меня на себя, так неожиданно, что я впечатываюсь носом в его подбородок. Над ухом разносится зловеще:       — Думаешь, что сможешь выстоять против меня? Прости, Змейка, но если ты станешь полноправной хозяйкой моего… замка, я все равно буду главнее.       Из меня вырывается смешок вперемешку с издевкой:       — Правда? — он отстраняется, чтобы увидеть мое лицо. — Тогда назови мне имя того, кто встал на колени передо мной. Кто открылся? Кто сидел, облокотившись об ванну и почти умирал? А кого… — понижаю голос, и рукой провожу по его губам. — Кого ты еще захотел нарисовать?       Его дыхание обжигает, но я греюсь в этом огне, как замершая волчица. Мне он приятен, я благодарна ему за приют.       — Может раньше ты действительно был сильным, но сейчас, — накрываю бинты, — ранен, а я наоборот, напитываюсь силой.       Он ухмыляется, мы так близко, что почти тремся носами, но не соприкасаемся, сдерживая себя и дистанцию.       — Я могу укусить тебя, князь, как ты того и желал.       — Кожу тебе не пробить…       — Брось вызов, — наши губы в миллиметрах друг от друга, — ну же.       — Хорошо, княжна, раз ты того желаешь…       — Желаю!       — У меня есть условие. Если ты не сможешь сделать заявленного, то возвращаешься ко мне. Выдвигаешься, как только очнешься, вещи прибудут позже.       — А если проиграешь ты?       Он улыбается, уверенный, что выиграет.       — Если я проиграю…       — Снимешь маску?       — Нет… Что угодно, но не это.       — Хм… то есть, я могу выбрать любого мужчину и...       Меня прерывает новое рычание:       — Нет!       — Тогда ты мне должен будешь желание. Любое.       — Золото...       — Кроме маски, я уже поняла...       — Хорошо, — он целует меня, выжигая клеймо обещаний на наших губах. — Начинай.       Кладу руку на его шею, он ничего не делает, лишь ехидно улыбается, но это ненадолго… От моей ладони исходят вибрации энергии, и на нее кое-кто отзывается. Стальные глаза прищуриваются, он что-то хочет сказать, но я шикаю на него, продолжая взывать.       — Девкалион, — обращаюсь к Тьме Дракула. — Я жажду получить подарок на коронацию — обездвижь князя…       Удивление проскальзывает в зрачках напротив, и теперь моя очередь ухмыляться.       — Да будет так, княжна, — локти Дракула подгибаются, и мужчина падает на кровать. Его дыхание сбивается, губы поджимаются, а взгляд уже не такой игривый.       — Что такое, Дракул? — моя ладонь, как змея петляет сначала по бедру князя, заходя на пах, затем по низу живота прохожусь уже когтями и движусь вверх. Седлаю мужские бедра и наклоняюсь к лицу князя, обвожу маску по краю. — Удивлен, что я сдружилась с твоим демоном?..       Он пытается что-то сказать, но не может, интерес разжигается во мне, и я отдаю новый приказ:       — Пусть говорит, но если попробует воззвать к тебе, Дев, — не слушайся.       — Ты не могла… не сдружиться с ним, ведь он…       — Часть тебя, знаю, Влад. Это лишь показывает мне, что ты давно смирился с участью.       — С «участью»?       — Да, любить меня… — накрываю его губы в легком, невесомом поцелуем, но быстро отстраняюсь.       — Пусть он и на твоей стороне, но ты не сможешь порезать мою кожу, княжна, — улыбаюсь, обнажая зубы, — ни этими зубками.       — А кто сказал, что я буду тревожить твою кожу именно зубами? Главное — испить твоей крови, как ты того и желал, никто не обговаривал, что именно укусом, — он снова хмурится, а я вальяжно показываю ему татуировку на левой руке. — Я разрежу твою кожу этим.       — Рисунком? — его сарказм, как оружие защиты.       — Нет, мой князь, тем, что хранится внутри «рисунка». За время, что меня не было здесь физически, я научилась не только скрывать эмоции, но и другим трюкам, — змея вдруг изгибается на моей руке, а пальцы входят в нее, будто рисунок — воск. Лезвие отблескивает красным, меняя и цвет глаз князя.       — Ведьмино железо…       Он не верит, но отчетливо видит его в моей руке.       — Ты научилась прятать клинок в рисунке на теле?.. Похвально княжна, — он растерян, но горд? Он действительно горд моему успеху? Это неожиданно и приятно.       — Ты… гордишься? — он снова ухмыляется.       — Зол, что не предугадал этого, но видимо я перестаю думать головой всякий раз, когда дело касается тебя, Золото. Ты молодец, что смогла.       — Я подсмотрела это у тебя на Лите.       — Помню, — он вдруг кривится. — Придется смириться, что ты не явишься ко мне так скоро, как я рассчитывал, — тяжелый вдох. — Дев, отпусти меня, обещаю, что не буду сопротивляться нашей княжне сейчас.       Чувствую энергию, и Влад разминает плечи, раскидывает руки в стороны и самым дьявольским голосом произносит:       — Вперед, княжна, я весь в твоей власти…