Черная звезда

Гекхан проснулся, улыбаясь, потому что он чувствовал запах волос любимой женщины. Он глубоко вздохнул, прикоснувшись губами к виску Джемиле, крепче обнимая и прижимая ее к себе. Он все еще не мог поверить, что она была здесь, с ним, что она была его, что она согласилась быть его навсегда. Он любил ее много лет, любил ее с их первой встречи, полюбил ее с первого взгляда. Он до сих пор помнил, как встретил ее, в день рождения Фазилет, на который он не хотел идти, но с которого потом не хотел уходить. Он помнил, как она выглядела, ее прическу, платье, цвет волос, улыбку, блеск ее глаз – и боль в его сердце, потому что она была не его. Девушка Кудрета. Возлюбленная Кудрета. Женщина, любившая Кудрета. Он до сих пор помнил то странное чувство, что испытывал в тот день, возвращаясь домой: ему одновременно казалось, что он парит в облаках, и при этом тяжесть на сердце прижимала его к земле. Много лет он сходил с ума, глядя, как она счастлива с Кудретом, несчастна с Кудретом, любит его, ненавидит его, уходит от него, возвращается к нему, улыбается, потому что он рядом, плачет, потому что он рядом. Их отношения были как американские горки: вверх, вниз, вверх, вниз, и он падал и поднимался вместе с ними. Она счастлива, он счастлив за нее, но ему хочется умереть; ей плохо, и ему плохо, но появляется надежда, на которую он не имел права. Он молчал, все эти годы молчал, даже ни на что больше не надеясь, просто зная, что его любовь никогда не пройдет, веря, что она никогда не будет взаимной. Даже сейчас он не верил, что она рядом с ним. Прижимая ее к себе, он до конца не верил, что она его, и где-то глубоко, далеко, на дне его мозга билось сомнение – что этого не будет, что это не так, что она не любит его, не останется с ним, не будет его. Гекхан посмотрел на часы и нехотя поднялся. Обычно он всегда вставал рано, еще затемно, появляясь в офисе раньше других, но теперь... Теперь у него появилось желание залежаться в постели, прижаться к Джемиле, уснуть снова, вдыхая ее запах, но... Гекхан поцеловал ее в щеку, улыбнулся, слушая ее неясное бормотание и нехотя поднялся. Набросив халат, он прошел к комнате Селин, постучав в дверь и громко позвал ее, и когда она сонно ответила, подошел к комнате, которую он готовил для Омрюм. Он покупал этот дом и для нее тоже. Для своей сестры, для своей любимой и для своей дочери, потому что она будет его дочерью, что бы там не говорил и не делал Кудрет. Гекхан прикрыл глаза, пытаясь запомнить этот момент. Момент, когда он наконец-то счастлив. Где-то в глубине души он чувствовал, что это ненадолго. Что Кудрет вернется, не может не вернуться, и тогда им предстоит война, потому что на этот раз он больше не отступит. Он узнал, что такое вкус счастья, и был больше не намерен от него отказываться. За эти полгода он виделся с отцом всего раз, когда потребовалось срочное совещание акционеров холдинга. Когда-то он начинал работать с отцом, надеясь, что хотя бы через общий бизнес сможет найти с ним хоть какой-то общий язык, но стало только хуже – отец считал его никчемным и ни на что не способным, не скрывая разочарования своим старшим сыном – ничего не оставалось кроме как плюнуть и уйти в собственное плавание, и пусть его собственная фирма была не такой крупной, как компания отца, офис не был таким модерновым, и секретарши не такими эффектными, Гекхан вполне преуспевал. «Никчемный сын не нуждается в тебе, папа». А от акций холдинга Гекхан отказываться не собирался. Он был горд, но не глуп. В конце концов, отец был ему должен, и что-то же нужно было с него получить? Но это значило, что он за полгода всего раз видел отца, несколько раз видел мать, и ни разу не видел Синана. Гекхан знал, что брат обижался на него, и обижался справедливо. После дня рождения Селин, в первые дни, он пытался дозвониться до брата, но каждый раз трубку брал отец, и Гекхан сбрасывал звонок. Потом он узнал, что Синан уехал из города, и… И Гекхан забыл про него. Замотался. Суета с учебой Селин, с новым домом, со всеми делами… С Джемиле. Гекхан просто-напросто забыл про брата, и тот совершенно справедливо обижался на него. Гекхан не обвинил бы его ни в чем, если бы Синан тоже наплевал бы на него, сам Гекхан уже давно забросил младшего брата. Просто… Просто с Синаном всегда было так тяжело. Селин с детства слушалась его, всегда была такая милая, а Синан, у Синана на все было свое мнение, и это мнение почти никогда не совпадало с мнением Гекхана. Они просто были слишком разными, и не смогли найти способа навести мостов между собой, и теперь… Теперь они, как плавучие острова, отплывали друг от друга все дальше и дальше. Но Синан позвонил ему, на следующий день после доставки приглашения. Разговор был скованным, напряженным, выматывающим, но они поговорили. Сообщили друг другу новости. Обсудили, что да как. Поссорились. Все как обычно. И потому Гекхан был удивлен, когда вдруг зазвонил телефон и на экране высветилось: «Синан». Гекхан ответил в наушник: – Брат, я за рулем, говори скорее. – Гекхан, ты срочно должен ехать в холдинг, – сказал Синан задыхающимся голосом. – Что случилось? – Расскажу, когда приедешь. Мы тоже уже едем туда, приезжай поскорее. Это срочно, бросай все и приезжай. Гекхан обеспокоился. Никогда раньше такого еще не происходило. Он круто вывернул руль, меняя направление, выруливая в сторону офиса холдинга Эгеменов. Холдинг Эгеменов. Единственный любимый ребенок Хазыма Эгемена. Памятник его мечтам об идеальном сыне, которым не стал Гекхан, не стал Синан, которым он видел покойного Ягыза. Гекхан вышел из машины, поднимая глаза, окидывая взглядом здание. Больше всего на свете ему хотелось взять канистру с бензином, облить тут все и поджечь. – Гекхан! – Услышал он за спиной и увидел, как брат выпрыгивает из остановившейся машины. Следом за ним вышла Хазан, которая быстро подбежала к нему и обняла, а за ними – какой-то незнакомый высокий парень. – Что случилось, Синан? – Отец, – скривился Синан. – Папаша окончательно спятил. – Что на этот раз? – Гекхан устало вздохнул. А он ведь обеспокоился, подумал, что-то действительно важное… – Отец вызвал в Стамбул Кудрета, – ответил Синан, и Гекхан замер. – Что? – Он не поверил своим ушам и перевел взгляд на Хазан. – О чем ты? – Это правда, Гекхан, – кивнула Хазан. – Он предложил Кудрету место коммерческого директора холдинга. Дядя возвращается из Лондона. У Гекхана потемнело в глазах, и Синан схватил его за руку, когда он пошатнулся. – Почему… – Прошептал он. – Зачем он это делает? Синан и Хазан переглянулись. Они отлично знали, зачем. Джемиле. Гекхан выдернул руку из хватки Синана и рванулся в офис. В два счета он долетел до кабинета отца и резко отодвинул в сторону секретаршу, когда та попыталась остановить его, что-то отчаянно лепеча. – Ты! – Закричал он, врываясь в кабинет и хлопая дверью. – Что ты творишь? Какого черта ты это делаешь? – Здравствуй, Гекхан. Добро пожаловать, сынок. – В аду меня с большим добром встретят, отец! Какого черта ты творишь? Ты правда берешь на работу Кудрета? – Чистая правда. Почему бы и нет? Кудрет – младший брат моего покойного друга, прекрасный специалист, с огромным опытом… Гекхан чувствовал, что начинает трястись. – И что самое главное, муж этой змеи, на которой ты с чего-то собрался жениться. Гекхан не выдержал. Он рванулся вперед, в два шага обегая стол и хватая отца за грудки, он в мгновение ока выдернул его из-за стола и вытащил в середину кабинета, тряхнул, замахнулся… Чьи-то руки оторвали его от отца, он почувствовал, как отлетел в сторону, как спиной влетел в стену, как его развернули, как его прижали к стене лицом вперед, зажав одной рукой горло, а другой заломив руку за спину. – Отпусти! – Зарычал Гекхан. – Отпусти! – Он твой отец, – тихо сказал ему кто-то в ухо. – Что бы тут ни было, ты не можешь поднимать на него руку. – Могу и сделаю! – Заорал Гекхан, вырываясь, но его еще теснее прижали к стене, и он почувствовал, что начинает задыхаться от давления на шею. – Мехмет, отпусти его, – раздался холодный голос отца. – Поговорим, сынок? Гекхан развернулся, зло глядя на стоявшего позади него парня – того, что приехал с Синаном и Хазан. – А ты еще, мать твою, кто? – Прорычал он, но его перебил отец. – Гекхан… Ты совсем потерял последнюю совесть. Создатель, за что ты послал мне такого сына? – Как ты смеешь… – Прошипел Гекхан, рванувшись к отцу, но перед ним встал этот Мехмет, придерживая его за плечи. – Как ты смеешь? – Я забочусь о тебе, идиот, – ответил отец. – Даже несмотря на твою черную неблагодарность, на полное отсутствие совести, я забочусь о тебе и твоем будущем, в котором нет места этой женщине! – Заткнись! – Нет, заткнешься ты, Гекхан. Я не позволю тебе жениться на этой гадюке! Ты правильно сделал, что не пригласил нас с матерью на свадьбу, потому что свадьбы не будет! Я не допущу! Ты не женишься на этой потаскухе! – Не смей! – Гекхан опять рванулся к отцу, но снова его остановил этот Мехмет, и когда Гекхан попытался ударить его, он опять заломил ему руку за спину, обездвиживая его. – Смею, – ответил отец, холодно глядя на него. – Эта женщина – проклятье Кудрета Чамкырана, которая десять лет портила ему жизнь, и пусть он с ней и разбирается. Я не позволю ей портить твою жизнь и пачкать имя Эгеменов. – Будь проклято имя Эгеменов! Будь проклят ты! – Отец! – В разговор вмешался Синан. – Ты не можешь взять Кудрета в компанию! Разве ты не знаешь его? Ты же сам говорил, что его нельзя пускать в холдинг Эгеменов, ты не можешь взять его теперь! – Не могу, Синан? – Отец приподнял бровь, смеряя его взглядом. – Ты хочешь проверить, что я могу, а чего не могу? – Мы можем заблокировать твое решение. У нас есть акции. У меня, у брата, у Хазан. Мы все голосуем против, отец! – Да, неужели? Правда, Хазан? – Он повернулся к девушке. – Ты тоже проголосуешь против своего родного дяди? – Дядя Хазым, ты поступаешь неправильно… – Ты же сама всегда ненавидела Джемиле… – Мое отношение к Джемиле не имеет значения. Дядя Хазым, ты не можешь так поступить, так нельзя, Омрюм… Подумай об Омрюм, дядя? Без Кудрета ее жизнь стала такой спокойной. Дядя Хазым, пожалуйста! Джемиле не может вернуться к Кудрету, ради Омрюм. – Она не вернется к нему! – Прокричал Гекхан, пытаясь вырваться из хватки проклятого Мехмета. – Она никогда не вернется к нему! Ты ничего не добьешься его возвращением, кроме того, что просто нарушишь наш покой и покой нашей дочери! Она никогда не вернется к нему! – Что ж, посмотрим. Мехмет, отпусти его, – скомандовал он. – Если он так уверен в своей женщине, что ж, посмотрим. – Он усмехнулся, когда Мехмет отпустил его, и вернулся за стол, приняв мрачный и торжественный вид. – Потому что ваш фокус с голосованием не прошел, дорогие мои. У меня все еще контрольный пакет акций – мои, вашей матери и Селин. – Он улыбнулся. – Да, дорогой мой сын. Ты увез мою дочь, бравируя тем, что ей уже восемнадцать, но акции она не получит до двадцати одного года или замужества. До тех пор, она голосует за меня. И сейчас она проголосовала за найм на место коммерческого директора Кудрета Чамкырана из Лондона, прекрасного специалиста. А теперь, пошли вон, – сказал он, кивнув головой в сторону двери. – Мехмет, выведи их и закрой дверь с той стороны. – Да, господин, – скованно ответил Мехмет, осторожно взяв Гекхана за плечо. – Вы простите меня, господин Гекхан. – Пошел ты, – обругал его Гекхан, вспомнив все ругательства, которые знал. Он сбросил с себя руку Мехмета, твердым шагом двигаясь в сторону лифта. Ему нужно было уйти как можно скорее, как можно скорее, пока он не начал громить здесь все, все в этом здании. – Гекхан! – Услышал он позади себя голоса. – Гекхан, постой! Гекхан, успокойся! Постой же! Гекхан вырвался из рук Синана один раз, второй, но потом его ухватила за руку Хазан. – Гекхан, постой, успокойся, умоляю. Я прошу тебя, Гекхан, успокойся. Пошли со мной. Пожалуйста, Гекхан, ради меня, я умоляю. Синан, помоги же! – Она схватила его за вторую руку и потянула его, и когда он попытался вырваться, Синан обхватил его за плечи и потащил за собой. – Мехмет, принеси воды, скорее! У Гекхана перед глазами плыла чернота от ярости, которую он испытывал. Как сквозь гул он слышал успокаивающий голос Хазан, гладившей его по голове, держащей его руку. Он пытался унять свое частое, хриплое дыхание. – Вот, выпей, пожалуйста, возьми… В его руке оказался прохладный стакан, и Гекхан поднес его к губам, сделал глоток и тут же выплюнул содержимое, обжегшее ему язык. – Что это, мать твою? – Я туда водки плеснул, – ответил Синан, и Хазан выругалась. – Синан, еще десяти утра нет! – Но ему сейчас надо! – Ему сейчас тебе шею свернуть надо! Мехмет, налей нормальной воды, пожалуйста! – А при чем тут я? Пусть Мехмету шею свернет, это он ему до отца не дал добраться. – Сверну, – пообещал Гекхан, поднимая голову. Одним глотком он осушил водку с водой под громкий крик Хазан, перевел дыхание, глубоко вздохнул, поднял голову. Хазан стояла перед ним на коленях, обхватив его за запястье, Синан стоял прямо перед ним, а тот парень, Мехмет, молча стоял чуть поодаль, с интересом разглядывая происходящее, и Гекхану чертовски сильно захотелось и правда свернуть шею этому типу. Мехмет, подумал он и вдруг вспомнил. – Мехмет, – сказал он. – Тот самый Мехмет? – Спросил он Синана, и когда тот кивнул, пожав плечами, снова перевел взгляд на незнакомца. – Что, еще думаешь, надо позвать отца на свадьбу? Мужчина перевел взгляд на Синана, и когда тот снова пожал плечами, посмотрел в сторону. Значит это и был тот самый Мехмет, помощник Синана, о котором он говорил тогда, из-за которого они поссорились с Синаном, потому что братишка пытался уговорить его позвать на свадьбу родителей. – Что, Синан, все еще думаешь, что родителей на свадьбу нужно позвать? Видно, хочешь полюбоваться, что они там выкинут? – Брат… – У них ничего не выйдет, – твердо сказал Гекхан. – Мы с Джемиле поженимся, и ни отец, ни Кудрет ничего не смогут сделать. – Гекхан, послушай, – начала Хазан, но Гекхан остановил ее. – Она не вернется к нему, Хазан. Она никогда к нему не вернется. Я ее не отпущу, – тихо сказал он. – Я никогда ее не отпущу. Даже если она Аллахом поклянется, что любит его и хочет быть только с ним, я никуда ее не отпущу. – Он снова перевел взгляд на Синана, потом на этого проклятого Мехмета. – Только через мой труп, ясно? Селин, Джемиле и Омрюм. Им придется убить меня, чтобы хоть кого-то из них у меня забрать. Но прежде я убью каждого, кто попробует их у меня отнять. Так и передай своему дяде, Хазан, – почти прошептал он, трясясь от ярости. – Так и передайте отцу. И он бросил стакан в стену, выходя из комнаты.