Начала ксенобиологии

Часть III. Январь 2113 - март 2114 гг.

Пс.56:5. Душа моя среди львов; я лежу среди дышущих пламенем, среди сынов человеческих, у которых зубы – копья и стрелы, и у которых язык – острый меч.

      Понедельник ушёл на поиск жилья и перепродажу амуниции. Разжился мощным астеническим тазером, одноразовым в полевых условиях. И вот, во вторник тридцать первого января, я переступил порог Центра биржи трудоустройства Вольных меченосцев. Был такой рыцарский орден, в чём-то тождественный наймитам, и на почве этого поддерживающий их «бумажной» работой. Мог бы ещё вчера оставить здесь заявку, но в понедельник принимают только лучшие отряды. А у меня послужного списка нет. Приём организован по убывающей, и в самом конце недели, в субботу, здесь остаются непримечательные, бесперспективные, но инициативные отряды. Вторник и среда – время для средней паршивости отрядов.       Причина ещё и в том, что и лучшие, и худшие отряды могут оказаться протеже файер-вангеров. Авторитетные, с историей, традициями, другой социальной мишурой – особенно если претендуют на нечто особенное. И никчёмные, о ком не вспомнят, едва они покинут город.       Даже записи о них вытрут. Мне это не нужно. Здесь ещё примешивается моё личное предпочтение: не желаю входить в отряды тысяч первой и девятисотой. Лучше быть в первой десятке тысяч: оттуда дорога открыта в обе стороны.       Передо мной терминал, один из множества. Крепкая технология, переживёт не один век. На нём автоматический список неизвестного мне отряда. Я просматриваю имена: капитан с цитрусовой фамилией, и все остальные: Wjasankin K. Achmatow A. Brembolsky A. Muglot Yu. Dragonenko R. Schimonow. Stoff B. Schweighöfer. Safonnikov K. Die Bindung von M. Fomtschenko S. Panteleev V. Felix O. Steppke A. Golosuvalka A.       Я не знаю немецкого языка. Не мой отряд.       Вот некий Сейли Сейлор. Вот Ликалида Менгель. Все как на подбор: даже ксеноантропоиды есть у них. От когнитивиста не спрятать расхождение между габитусами. Видно подлог: если бы это были люди, они бы не смогли состоять в одном отряде. А вот отряд некоего Фенхеля. Он недавно умер, от болезни, и вот сейчас два лидера: некие Крант и сир Данцигер. Уж если в отряде рыцарь метит в капитаны, значит, есть у этого отряда будущее. С ними я и познакомлюсь очно. Размещены возле Торговой биржи, ближе к складам. Доберусь быстро.       Зима в «Пилигриме-70» мягкая. Снега почти нет. Это последствия изменения климата. И если снег выпадет, его уберут – вода отравлена радиацией. Открыл дверь гигант в чёрном полушлеме.       Бисклиф, а ты кто?» - спросил он.       Кандидат, Брук-Книгочей. Заявку оставил в Центре, должна прийти, - ответил я.       Бисклиф потупил взгляд, стукнул по шлему костяшками пальцев и потеснился. Я едва протиснулся: слишком уж большой этот наймит. Бисклиф - самый огромный наймит из всех немодифицированных людей, кого я видел. Но Крант оказался ещё больше. На голову выше Бисклифа и в несколько раз шире в плечах. Один занимал половину стола на восемь человек. Подле него люди как люди, сидел сбоку, а перед – киберификаты. У одного из-за спины две железные клешни, одна побольше, вторая поменьше. У другого – нога, сегментированная, как панцирь жука. У третьего – такая же рука. Между ними – диалог. Я решил не перебивать их.       Ты знал об этом? О работе Фенхеля с делом «банды Банджи»? Он с ними разобрался в одиночку. А потом его повысили. А ты считаешь, что сможешь по нам отработать? Рассуди здраво, Крант: мы киберификаты, а ты хомо. Разницу видишь?       Фенхель был последним героем легенд наймитов. Но он умер. Умрёте и вы, сир Данцигер. А я – нет. Ни сегодня, ни завтра. Это связано с особенностями моего бытия: я искусственный человек. У меня нет ограничителя. А у вас он есть. Разницу видишь? Для нас это вынужденный шаг. Или мы будем самодостаточным отрядом, зависящим только от процессов глобализации, или нас под себя другие отряды подомнут.       Вы уже зависите. С этими аугментами вы превратились в подобие киберификатов. Вам бесполезный хлам всучили, а вы рады этому. Потом ты и остальные кидалты окончательно потеряете человечность. Ради статуса «улучшенных», но колониально-зависимых аборигенов? Ты можешь сколько угодно инвестировать в фонд имени гр. Либ. Намика, но ты так и останешься Данцигером. Всё, что есть у тебя, это рыцарское звание, и ты намерен продать его?! «Фенхель ради этого полжизни сражался, Даце», - сказал Крант.       Я прощу прощения… - я выступил вперёд. Киберификаты не повернулись, а вот Крант посмотрел на меня, выжидающе.       Когнитивист, Брук… - начал было я, как Крант перебил:       Прочёл, одобряю. Присаживайся к нам, Брук, - я решил встать рядом: Крант выглядит как человек, но есть в нём что-то необычное, помимо габитуса. Может быть, проверяем новичков; командир отряда пока не он, и следует услышать, помимо Кранта, также и Данцигера. Но он не обращает на меня внимания.       Инвестиции оправданы, Крант. Это финансовые траты, оправданы, и тратим мы не наследство Фенхеля, а свою долю, - сказал Даце.       Где ты «свою долю» видишь? Вы потратили всё. На всё наработали, так, получается? А откуда эта дрянь у вас? – Крант указал пальцем на аугментацию. И верно говорит: это стоит дорого, особенно если образцы предназначены для оперативной работы       Это дополнение к нам. Спонсорство оформили. Фенхель тоже когда-то… - начал Даце, но Крант перебил его, - на снаряжение отряда, а не трёх подонков, один из которых вдвойне подонок, потому что нарушил рыцарский устав.       «Подонок» - это обо мне? – спросил Даце. Крант ответил. Даце спросил. Крант злится, Даце потешается. И так по кругу. Я решил применить навыки когнитивиста, чтобы разобраться, что же здесь на самом деле происходит и не является ли это всё своеобразной сценой: Даце действительно желает форматировать отряд. Радикально, вступив в ряды киберификатов. После такого путь у них один-единственный, но хорошо просчитываемый. Но, помимо киберификации, никаких заслуг, наград и того подобного ждать им не стоит. А Крант, судя по всему, желает рыцарство заполучить. И это для него уже не личное, а следствие жизненной парадигмы: и был оруженосцем у Фенхеля, и придерживается устава, и в отряде у него люди, а не обер-квиры, ксеноатропоиды и прочая. Верит в людей, верит в себя. Этот лидер может себе такое позволить. За ним сила старого мира. А сир Данцигер, осколок старого мира, стремится в будущее. Ему поперёк гортани «шпоры» Кранта и человечность. Ему нужна эффективность. С чем это связано? С переживаниями о потерянной Родине, возможно. Он человек зрелый, ему дорого обошлась её потеря и слом старых порядков.       Но это же всё психология. А если представить реальную картину, то Даце на самом деле работает не на отряд, а на кого-то другого. Фенхель был авторитетным рыцарем, застал ещё ту самую Остарину. И Даце должен был перехватить управление отрядом, но вмешался Крант. А он, в свою очередь, ни на кого не работает, потому его появление и неожиданно, как для отряда: половина за Кранта, остальные, кто посвящён или наивнее, за Даце. Таких Данцигеров по Остарине разбросано много. А Крант – диковинка. Неучтённый фактор. Фенхель и иже с ним уступают место Даце, как полу-приемникам: решающую роль играет принадлежность к офицерскому сословию и знание этнопсихологии людей отряда. Схема простая, далекоидущая. Когнитивиста спросим, что он думает, – сказал Крант, и я честно перечислил, по каким критериям можно судить, не является ли диверсантом Даце:       В какой организации и с какого года он работает. С какими организациями контактируют и на какой основе. На территории каких стран размещены представительства.       Молодец, Брук. Сразу разгадал мразь среди нас: на найтонскую разведку, с найтонской разведкой и везде, куда найтонцев пускают. Чаще – в Остарине. Где, по информации из множества источников, они и допустили главную ошибку: разрушили страну, забыв о её гражданах. Вот это – Торговский. Там Клотцш, Керретер, Доход, - всех не перечислить. А выйди на улицу, и ещё больше увидишь, таких же. У кого раньше был документ о личности. А ныне они – деперсонализаторы. И им такими быть, пока они не оформят права найтонцев. Остарина же теперь доминион Найтонии. А эта мразь, Данцигер, продался. За побрякушки цифровые. Чем ты там занимаешься? «Укрепление связей с найтонской диаспорой»? Разведка, пропаганда, координация? – спросил Крант.       Не в последнюю очередь. Обо всём догадался сам, или ты тоже кому-то служишь? Это не германская лига?       Это Остарина, шкура. Моя Родина, - у Даце тоже была Родина. Только Крант о неё помнит, а Даце нет. И бесполезно напоминать об этом уже бывшему кандидату в капитаны отряда.       Бой, значит? – спросил Даце.       Бой, - согласился Крант.       До крови или окончательный?       Посмотрим.       Все вышли на лицу. Последним – Бисклиф. В отряде осталось человек двадцать, или около того. Нервничают. Крант поговорил со стражником, тот сходил за капитаном.       А дальше был бой. Вышло это-то как слишком быстро. Я сжимаю тазер. Стражники «Drachenorden» сжимают вокруг нас кольцо. Их столько же, сколько и нас, но у них – щиты в рост человека.       Крант снял броню и остался в одних штанах. Великого роста, да. И ждёшь, что и сложён как скандинавский эйнхерий, но вместо того он предстал горой неправильно переплетённого сырого мяса. На него неприятно смотреть. Партия Даце не растерялась, как и сторонники Кранта, а вот окружающие зеваки разошлись. Не заденем никого.       Капитан Фрелингхойсен, сир, - представился один из стражников, - мы перекроем улицу. Вы не сможете покинуть её, не закончив полностью бой. Бейзерман, Манштейн, Лившиц – копья наизготовку.       Я встал рядом с одним из наймитов. Не чтобы спрятаться, но оттого, что арбалетчики целят в Кранта, а этот человек стоит ближе всего к ним, и после первого залпа мы успеем заблокировать их. Не успели, разошлись: на меня наскочил Гербертштейн, повалил, и я разрядил тазер ему в грудь, а Торговский добежал до Еклака и приставил к его горлу лезвие. На том наше участие в бою закончилось. Для Кранта он только начался. Был ли план у Кранта? Возможно, но бой предстаёт передо мной уже картиной крупным мазком, фрагментарной.       В Кранта попало четыре болта. Два вонзились глубоко в тело. Ещё два он попали в клевец. Одного из арбалетчиков, Чавела, гигант в чёрном полушлеме сбросил вниз головой, в ящики. Оставшихся зарезали со спины солдаты в разной форме. У самого потрёпанного гадкая улыбка – я заметил её, пока он вытаскивал кортик из спины Шнера.       Даце шёл на Кранта, размахивая единовременно и топором, и секачом. Первым до Кранта, несмотря на вес брони, успел добежать Зуралович. Одним махом Крант бросил его в сугроб, да так, что разбил кирасу. С двух сторон подступили Гроций и Верста. Крант сломал копьё Гроция, сжав в кулаке бревко, и, развернувшись, сверху обрушил на щит Версты клевец. Не выдержал шит, не выдержала голова Версты. Гроций обломок копья воткнул в бок Кранту, и упал с перебитым позвоночником.       Ратборамский разбил Кранту скулу, Чирунок – колено. Крант метнул клевец в очухавшегося Зураловича, и подхватив Рата с Чирунком, ударил головами друг об друга. Снова и снова, пока они не осели.       Подошёл сир Даце Данцигер. Пятью ударами рассёк Кранту предплечье – докуда дотянулся, пока замахивался топором, но не успел, и Крант, одной рукой обхватив Даце, другой оторвал ему аугментированные конечности. Даце, как остался без них, ещё раз попытался Кранта ударить, но уже в живот.       Крант развернул Даце спиной и ударил по кибер-позвоночнику. Раз, два, три – пока Даце не закричал и не забился, стараясь вырваться.       Ты никогда не следовал за ним… - произнёс Крант, таща на себе Даце.       За его mirabile futurum… - пинком отшвырнул Зура.       Не тебе его наследие достанется, - поднял клевец, - и от тебя наследия не останется.       Мерзкий звук. Дёрнулся Даце. Затих.