***
Первое, оно же и главное: «Фенхель» — это позывной, а «Хворомный» - поздняя приставка. О «Хворомном» долго рассказывать не нужно: Фенхель стал наймитом в преклонном возрасте, тяготы походов и трудности при выполнении заказов подкосили его здоровье, а он своё тело не модифицировал. У него не было даже интегрированной всем агентам найтонской безопасности «зеницы», о которой речь пойдёт дальше. Позывной не имеет ценности для дешифровщика, его подобрали случайно. Нет какого-либо упоминания об алгоритмах подбора. Возможно, случайный подбор был прихотью непосредственного куратора Лотти Бюкара, частный случай из инструкции для кураторов службы ОСиПН-а, так называемое положение №39: «внутренняя идентификация сотрудников возложена на отдельных кураторов и не подчинена работе руководителей работы кураторов». Как же так, подобное и пущено, фактически, на самотёк? В том и заключается смысл подобного положения: куратор – это и есть лицо проекта. В кураторы не берут людей обычных, это всегда человек как максимально подчинённый Отделу, так и преданный ему идеологически, на уровне подкорки. Поэтому на первый взгляд раздача позывных напоминает лотерею. На самом деле это формально-логический отбор в соответствии со множеством критерием. И не забываем о принудительной киберификации кураторов! Каждый должен иметь встроенную через глазной нерв в мозг «зеницу». Небольшое такое устройство, микроскопическое, но какой объём данных и какой уровень контроля она обеспечивает! Это невероятное изобретение, ненадолго остановлюсь на нём. «Зеница» не больше одной шестой мизинца в диаметре. Если посмотреть человеку прямо в глаза, то «зеница» начинается от зрачка, уходит вглубь яблока и соединяется в месте диска нерва с искусственно-взращенными коллатералями. Эстетичность и простота, никаких мешающих нотицблоков, даже компактных – но всё равно бросающихся в глаза. И подобным устройством Фенхель не владел. Я много раз смотрел ему в глаза, и это были глаза человека. А изъять её без повреждения невозможно, придётся менять яблоко, и это будет заметно. Что такое фенхель? Это растение, имеющее в том числе предназначение медицинское. У герра Кунца, непосредственного куратора Лотти Бюкара, шефом был некий «Вильгельм Фокс». Который, по любопытному стечению обстоятельств, до службы в Секретной охранной службе, работал в сети аптек, снабжавшей, в том числе и улучшающими перистальтику кишечника препаратами на основе лекарственных трав, Академию. Подобные цепочки — это не столь существенно, сколько показательно. Одно дело, если бы позывные подбирали с особой тщательностью, вымеряя риск раскрытия агента, если бы у противника был некий минимум информации, в соответствии с градацией в двадцать, пятьдесят или девяносто процентов, благодаря которому он смог бы разобраться, является ли человек агентом, кто его куратор, и другое, иррациональное, если бы позывной был волей случая. И в нашем деле это и выглядит именно так, и в то же время есть некая внутренняя связь между тем, какой позывной дали Лотти Бюкару, и тем, что первым звеном в этой цепи является сам Айхарон Рейнекс! Вот он, уровень информации, доступный нам. Второй: Айхарон Рейнекс переформировал всю внутреннюю службу безопасности Найтонии, начав с Секретной охранной службы, которая, в свою очередь, уже была, но являлась скорее личной охраной президента, кругом лиц без допуска к массивам информации. И агент «Фенхель» был последним таким человеком, принятым во время этого дефицита, что и сказалось как на подборе его позывного, так и на быстром (по сравнению с другими) раскрытии связи между звеньями цепи. Будь у его куратора полный допуск, он действительно смог бы дать Бюкару по-настоящему случайный псевдоним. Но не получилось, на нашу удачу. Таким образом, первый наш вывод, он же и главный, заключается в следующем: реформа внутри ведомств началась после того, как завербовали Лотти Бюкара, из-за чего оказалось возможным изучить его биографию и подробно её осветить, что удалось только благодаря непредумышленному соответствию препарата, назначенному Рейнексу, и растению, из которого этот препарат изготовили, чьё видовое наименование послужило основой для позывного агента.***
Второе, оно же не столь главное, однако интересующее определённых людей: был ли рыцарем Лотти Бюкар? Документ о присуждении его рыцарского звания сохранился, и этот вопрос можно снять, если не обращать внимание на домыслы вроде «подделки», «подделки для своих», «легендирования» и иного. Документ есть, это и официальное указание о целесообразности назначения, и одобрение вышестоящих рыцарей, даже рекомендательное письмо от рыцаря-наставника, некоего сэра Винтергальтера, имеется: «Характерные признаки, по сути своей рыцаря, а не формалиста, следующего правилам, отличаются в лучшую сторону у студента Л. Бюкара, находящегося в положении выпускника; есть у него даровитость, благонадёжность и моральная стойкость; такие быстро сгорают, если загородить ему путь бумагами; отправить на п (олевую) работу лучше всего; обращаю на это внимание заинтересованных в качестве нынешнего выпуска лиц». Учитывая профессиональную деформацию большей части рыцарей-наставников, чьи мемуары невозможно прочесть без помощи комментатора-структуралиста, и избежавшего этого сэра Винтергальтера, подобное письмо служит доказательством надёжности источников. Подделку письма мы не рассматриваем ввиду объективных причин: потомки Винтергальтера были бы против этого: Найтония была и есть страна традиционалистов, и подобные отношения, между родственниками и наследством, доставшимся им, в Найтонии уважают. Остальные рыцари-наставники отмечают умственную полноценность и навыки Бюкара. Нельзя отметить, что он был лучшим в выпуске: будь это так, вряд ли Бюкар выбрал бы работу агента. Винтергальтер был прав, Бюкар подошёл к выбранному для него месту полевого агента, но и только. Выдающихся способностей он так и не проявил, и в Академию больше не вернулся, что связано не с её формальным закрытием, а тем, что Бюкару навыки рыцаря достались с трудом, компенсацию которых личностными качествами отметил Винтергальтер, и который об этом не написал прямо, так как иначе это повредило бы Бюкару. Будь Бюкар профессиональным рыцарем, он смог бы прочесть курс лекций для будущих рыцарей, негласно знакомясь с кандидатами в агенты. Чего он не сделал: либо он не был рыцарем по форме, либо он предпочитал работать один. И здесь, временно отложив второе, перейдём к третьему: за что отвечал агент Фенхель.***
Результаты его работы изложены в издании найтонского ежегодника «Внутренняя безопасность: успехи работников спецслужб». Его выпускают ограниченным тиражом, исключительно на бумажных носителя и для внутреннего пользования самим службами безопасности. Подчерпнуть оттуда какие-либо важные сведения невозможно: любые проекты, о которых там упомянуто, завершены, а агенты сидят на пенсии. Да и некому это сделать: враждебных Найтонии государств, действующих в рамках гибридных войн, не осталось, а сами найтонцы в большинстве своём киберифицированы и до этого им дела нет. Перечислим основные проекты, а их было всего два, агента Фенхеля: это «Geheimhaltung», к которому его приставили в качестве поддержки, и «Materielles Interesse», сработанный им единолично. О «Geheimhaltung» упомянуто во всех статьях. Это дело красной нитью проходит через жизнь всех агентов, работавших в одно время с Рейнексом: разгром информационного поля Остарины как часть глобальной миротворческой миссии Найтонии. Известно, что Фенхель работал «на земле», то есть вскрывал кенотафы и выгружал оттуда данные. А какие данные может содержать кенотаф? Человеческую личность со всеми её воспоминаниями. Это значит, что Фенхель участвовал в обеднении мемориума зажиточных австрийцев, что привело как к общему культурному падению (в кенотафы не помещали научных сотрудников), так и фактическому уничтожению культурного наследия страны, если учесть, что власти Остарины сосредоточили все культурные ценности в искусственно-ограниченной ноосфере. Сам по себе такой шаг оправдан: жизненное пространство занято кенотафами, ксеноантропоиды скорее всего разрушат памятники и музеи, если охранные боты не успеют раньше, а, поскольку то было время предикта пост-человеческого бытия, власти решили проблему ко всеобщему удовлетворению и соответственно запросам эпохи. Уничтоженные Фенхелем объекты не перечислены. Скорее всего, восстановить список утраченного не получится: Фенхель не анализировал содержимое кенотафа. Остались инвентарные номера обработанных устройств, но вот чьи личности они хранили – неизвестно. Биологический же материал, а именно мозг и часть позвоночника, в ходе процедуры стирания безнадёжно портились, и по происшествию лет растворялись в биотической смеси кенотафа. Можно с уверенностью сказать: агенты этого эшелона, занимавшиеся вымарыванием культурных ценностей Остарины, сделали жизнь в стране скучнее, а действительность – беднее. О мировой проблеме потери исторического наследия Австрии речи не идёт: это не в нашей компетенции, не нашего уровня дело. Моральной стороны проблемы мы не касаемся: у найтонцев нет жёсткого внутреннего контроля за соблюдением общечеловеческих правил. Среди найтонцев в то время не было терпеливых и гуманных людей, поскольку требовалось сохранить страну. С той поры нравы смягчились, особенно хорошо это видно на примере найтонской колонии в системе Менельмакиля, на планете Беотийского Дола: сформировав экосистему на своей планете, они помогли людям из других систем, чего найтонцы, в бытность свою на Земле, никогда бы не сделали ради Остарины, германских княжеств и постфеодальных королевств Северной Европы. И да, «Geheimhaltung» - это операция, совмещённая с операцией «Blume Österreich». Одно её упоминание отсекает какие-либо рассуждения о гуманизме найтонцев. Не были они гуманистами. Были людьми. Но жестокими и скорыми на расправу.***
«Materielles Interesse» вещь серьёзная, её исследовать сложнее, поскольку агент Фенхель руководствовался не только уставом, исполнение которого для него в принципе обязательно, но и своими, специфическими установками. А они проистекали из его стремления быть рыцарем, схожими по методу воздействия на объект задачи с принципами Айхарона Рейнекса. Во время операции под наблюдением Фенхеля находился небольшой населённый пункт, на территории бывшей Остарины. Если предыдущая задача Фенхеля состояла в уничтожении информации, то здесь ему требовалось информацию изъять, копировать, отправить и блокировать. Что это могло быть? Компрометирующая информация о последствиях операции «Blume Österreich»? Не соглашусь. Фенхель свободно путешествовал по её городам и весям и никто, даже самые фанатичные орденские рыцари, не пытались ему мешать, мол, «я узнал вас». Агенты о себе информацию не оставили, вот и всё. Кенотафы никто не охранял, поскольку силы безопасности стянули на себя миротворцы Найтонии. Это нечто, связанное с административными механизмами. Конкретно – реализацией таковых в Австрии посредством утбурдов. Известно, что Австрия одной из первых использовала потенциал человеческого мозга для решения сугубо практических задач, например, организацию управлением небольших городов. Человеческого мозга на это хватает с лихвой, особенно если он подключён к сети рехнеров. Но сам по себе мозг состоявшегося гражданина принадлежит только гражданину, поскольку его мозг – это неотъемлемая от тела материальная основа его гражданской личности. А вот у эмбрионов прав нет. У тех, кого по медицинским показаниям оставлять можно только при согласии матери – тем более. И лейдингом информации Фенхель на дискреционной основе и занимался. А утбурда блокировать просто: отключить от сети и законсервировать бункер, внутри которого находится его кенотаф. Но это долгий процесс, и немудрено, что Фенхель проникся тяготами жизни местных жителей, отчего на пенсии ушёл в Австрию. Чем, ко слову, можно объяснить интерес Визенбауэра к нашему отряду. Он знал о том, что я когда-то был наймитом Фенхеля (это вальдмейхен, они и не такое могут узнать). По Мюрцеровскому лесу наймиты ходят часто, а утбурда никто из них и не пытался аусхальтировать, поскольку никто не предлагал. Чьи-то чужие следы в бункере мы не обнаружили. Правда, почему вальдмейхен решил, что это могу сделать я, если на тот момент о человеческом разуме я знал совсем немного, и даже на интуитивном (мне помогала понимать людей «LISA») я бы не смог разобраться в психологии утбурда. Повезло, что с нами был когнитивист. Не скажу, что Фенхель работал именно в Пайльтале. Городов в Австрии множество. Установить, где был Фенхель возможным не вижу и не считаю важным. Дело ли сейчас ворошить это? Мы узнали самое главное. Фенхель проявил осмотрительность: граждане города, где он работал с утбурдом, не оставили свидетельств о его пребывании. Для них он был представителем чужого народа, разбирающимся с чужеродной формой человеческого бытия. А что в процессе вся информация о жителях и городе ушла в Найтонию – об этом они не знали. Технических специалистов к работе с Фенхелем не допустили, тот обошёлся оборудованием из Найтонии и киберами. Киберы, сразу добавлю, не занимались лейдингом даже косвенно: поддерживали оборудование в порядке, содержали в чистоте бункер и охраняли Фенхеля в особо ответственные моменты. Даже если бы их отыскали, вряд ли за столько лет их центральные рехнеры сохранили остатки информации. Думаю, что о Фенхеле пока можно закончить. Об остальных его делах: был ли он единственным агентом-подчинённым куратора герра Кунца и на что рассчитывал сам Фенхель и закончить второй тезис лучше позже».***
«Веточка, ты предлагаешь оставить это? Может, переработаем, о Фенхеле есть статьи, хоть из ежегодника. Рассмотрим другие варианты?» —спросил Брук. «Думаю, нужно не только оставить, но и не снабжать комментариями, дядюшка, - ответила я. — это умозаключения нашего Большого друга. Его слог грубоват, но это слог Йована». «Вета, это его размышления, а не опубликованная в серьёзном издании статья. Это, фактически, дополнение к мемуару, и вкладывать это дополнение в канву на правах полноценной главы… Разве наш мемуар и без того не велик?» «Я придерживаюсь такой точки зрения: не всё в нашем мемуаре должно быть подчинено строгой и нами же разработанной системе. Посмотри, как Йован рассказывает о Фенхеле: а вложи мы вместо этого очередной доклад Тоттенгольмца, и что бы получилось?», - спросила я. «Докладная записка Тоттенгольмца, вот что», - сказал Брук. «Но стиль Тоттенгольмца касается его линии в мемуаре. А что с Йованом? Пока что он фигурирует только как персонаж второго ряда. Ты пишешь о нём в третьем лице как о предводителе отряда и этим он не отличается от остальных персонажей. Я считаю, что в первой части эти дополнения – не-об-хо-ди-мы!». Брук слегка двинул кресло и покачался вперёд-назад. «Необходимы… Ещё и потому что..?» «Они дадут полное представление о нём до того, как мы перейдём ко второй части. Она без этих дополнений только выиграет, и мы сможем сосредоточиться на других вещах», - сказала я и подошла к окну. «Я думаю… Это же воспоминание, так? Пускай будет называться «ex memory»… Над Уинениэлем снуют от «Рефугиумов» и к планете стратосферные лифты. На одном из таких я поднялась к Бруку. Я обернулась на стук назад: Брук очень быстро печатает. Нам нужно продолжать работу.