2061. Создатели.

      06 сентября 2061 года       Время 14:15       Пригород Детройта       Развлекательный Комплекс       Моё имя Лис Манфред              — Я сам, сам, не держи меня, — рычал Хэнк, отталкивая мои руки и тут же врезался в бортик, чуть не падая, несмотря на огромные, широко поставленные колёса его роликов, которые обычно использовали для прогулок по бездорожью.       Бетти, которая, как оказалось, прекрасно держалась на коньках, хохотала от души, подтрунивая над неуклюжестью мужа, а на самом деле просто радуясь тому, что её любимый человек жив и почти здоров. Она с восторгом смотрела на своих детей, которые махали нам руками и кричали что-то неразборчиво-весёлое, когда пролетали мимо по соседним, более сложным дорожкам.       — Лис, если хочешь покататься там, иди, мы тут сами. Ты не должна нянчиться с нами…, — весело сказала мне Бет, когда Клер и Стив в очередной раз промчались, перепрыгивая препятствия и скользя по отполированным коньками трубам. — Детка, не важно, что там велел тебе Коннор, иди, мы не младенцы, — понизив голос, чтобы не услышал Хэнк, добавила она.       Я хотела сказать, что я с ними не потому, что мне кто-то что-то «велел», но не успела. Где-то в глубине здания раздался громкий хлопок. Почти никто не обратил на него внимания, но я прислушалась. Мне показалось, что с той стороны слышаться крики. Внезапно справа и слева от нас, сразу в нескольких местах грохнули взрывы, здание под нами вздрогнуло, закричали люди. Взрывы начали раздаваться чаще, по всему Комплексу, со всех сторон как картонные стены карточного домика начали складываться мощные конструкции. Воздух стал густым, наполненным бетонной пылью и невыносимой вонью. Время остановилось….       —«Быстро, уводи семью, я выслал баги!» — ворвался в мой мозг крик Коннора по экстренной связи.       В ту же секунду возле нас одна за другой, чудом избегая кренящихся балок и языков пламени, сели три смешных блестящих машинки – жёлтенькая и две синеньких, так чудовищно несоответствующие своей легкомысленной раскраской тому аду, который творился вокруг. И я очнулась, включилась, словно это несоответствие вернуло мне способность соображать. Моё тело…, оно способно на многое…. «Давай, Лис, ты супер-альфа, твою мать», — приказала я себе.       У меня были не секунды – у меня были доли секунд. Но и возможности у меня были. Я обернулась, одновременно перейдя в режим сканирования пространства, и в то же время бросая приказ ближайшим Джерри, игнорируя опасность, найти Клер и Стива. Мне несказанно повезло, всем нам повезло. Хэнк, закрывая собой Бетти, неуклюже, но довольно быстро приближался ко мне. Говорить было некогда. Я бросилась к ним и практически внесла их, бесцеремонно забросила в узкий салон. Приказ системе машины, и она срывается с места, стремительно набирает высоту, уходя в сторону открытого купола.       Мне некогда за ней следить. Сообщение от Джерри. Снова ухожу в режим сканирования. Стив и Клер, до неузнаваемости покрытые пылью, но живые, в десятке метров от меня. Преодолеваю это пространство двумя прыжками, подхватываю оглушённых и растерянных брата и сестру, командую Джерри и через секунду Клер и Стив тоже отправлены в полёт. Успеваю заметить, что у Стива рассечено лицо и кровь, смешиваясь с грязью начинает заливать глаз. Но обращать на это внимание нет времени. Взрывы не прекращаются. Часть галереи, на которой стоит баг, предназначенный для меня, вздрагивает и раскалывается. Баг начинает скользить. Я понимаю, что ещё мгновение и машина сорвётся в пропасть. Делаю огромный прыжок и успеваю ввалиться в салон машинки, за долю секунды до падения. Команда на взлёт, максимально быстро вверх, игнорировать ограничения скорости. Оглядываюсь и вижу, как гибнут, раздавленные упавшей частью стены три Джерри, которые спасли мою семью.       Машинка стремительно идёт вверх. Прямо надо мной машина Стива и Клер, а чуть выше баг, на котором летят Хэнк и Бетти. Кажется, всё хорошо, если не считать того, что всё окружающее пространство – это пылающая преисподняя, где гибнут каждую секунду десятки людей и андроидов. Я смотрю на стремительно разрушающийся мир вокруг меня и испытываю не страх, а отчаяние и бессилие. Крики боли и ужаса, грохот взрывов, срежет ломающегося металла, скручивающегося и сминающегося, как бумага, достигают моего сознания, как будто из параллельного мира – сознание просто отказывается принимать происходящие, как реальность. Кажется, что в этом мире никогда и не было солнечного света, красоты, любви и радости – только боль, смерть и ужас…, ужас боль и смерть.       Баг Хэнка и Бет уже почти миновал край купола, когда одна из крепёжных перекладин лопнула и огромной пружиной с чудовищной силой ударила по борту машинки. Жёлтенькая солнечная букашка завертелась вокруг своей оси, пытаясь выровнять полёт, но тщетно. Она накренилась, и по широкой спирали начала валиться вниз. От удара раскрылась искорёженная дверца, и когда баг на секунду поравнялся со мной в своём неудержимом падении, я увидела широко раскрытые глаза Бетти и искажённый в неслышимом крике рот Хэнка, который, уцепившись одной рукой за пульт управления, другой пытался держать Бет.       Всё происходило стремительно, намного быстрее, чем это можно было осознать. Я бросила свою машину вертикально вниз на максимальной скорости, на которую она была способна, но догнать падающий баг было невозможно. Я отдала жёсткий прямой приказ, которые так не одобрял Маркус, всем андроидам, которые могли меня услышать, пытаясь взять их по контроль.       Несколько тягучих секунд мне казалось, что я осталась в этом гибнущем мире одна. Я беспомощно смотрела вниз и как во сне видела, как маленькая фигурка Бет Андерсон выпадает из открытой дверцы бага, а Хэнк, почти выпрыгнув вслед за ней, тянет, тянет и тянет руку в безуспешной отчаянной попытке удержать её.       «Андроид Огнеборец 20 73 12, Андроид Огнеборец 20 73 13, Андроид Огнеборец 20 73 14, Андроид Огнеборец 20 73 15, Андроид Огнеборец 20 73 16», — зазвучали у меня в голове доклады пяти русских пожарных андроидов.       Меня услышал экипаж, состоящий из пяти пожарных машин, один из только что прибывших. Их ответ вернул меня в реальность. Не задумываясь о последствиях, я отдала им прямой приказ «спасти любой ценой», однозначно и чётко указав на Хэнка и Бет. Сама я, отключив способность бояться, выпрыгнула из стремительно летящего вниз бага.       Хэнк так и не сумел дотянуться до жены. Их баг рухнул на край лопнувшего посередине полотна галереи, но маленькая лёгкая фигурка Бетти продолжила смертельное падение. Я успела в последнее мгновение. Моё великолепное тело сработало помимо моей воли. Я не получила никаких повреждений, спрыгнув с высоты больше пяти метров и, не заботясь о вежливости и уважении, обхватила Хэнка поперёк туловища и сильным движением отшвырнула его от края пропасти в тот самый момент, когда он, похоже, был готов прыгнуть вслед за Бетти, игнорируя смертельную опасность в попытке её спасти.       — Пусти, пусти меня! Бет, девочка моя, я сейчас! Прочь с дороги! Не смей! Убрал руки, я сказал! Отвали, грёбаный урод! Бет, я иду, я сейчас! Держись, родная! Отпусти, гад!       Хэнк бился в железных объятиях Пирса, моего начальника охраны. Мирмидонцу не нужны приказы – он следовал за мной и совершив такой же, как я головокружительный прыжок, мгновенно исполнил команду «зафиксировать этого человека…, аккуратно…».       Андроиды Огнеборцы даже не попытались сообщить мне, что я посылаю их на верную смерть – отданный мной прямой приказ не мог обсуждаться или подвергаться сомнениям. Но на то они и лучшие в мире – русские пожарные андроиды действовали быстро, профессионально и слаженно. Первый андроид руками, оборудованными специальными приспособлениями, жёстко закрепился на краю разлома, второй тут же прыгнул в пропасть и в падении ухватился за ноги первого товарища, образуя вместе с ним надёжное соединение. То же самое проделали остальные андроиды. Над пылающей пропастью повисла прочная живая цепь.       Чёрно-оранжевые обтекаемые тела, лишённые лиц, но невероятно красивые своей функциональностью, совершив невозможное, сумели достать Бетти. Её тело, чудом на несколько секунд замедлило падение, упав на выступ обломка перекрытия, и этих мгновений хватило русским андроидам, чтобы тот Огнеборец, который замыкал цепь, ухватил лёгкое тело пожилой женщины и андроиды, передавая её по цепи, подняли её к нам на остатки галереи.       Как только Бетти оказалась вне опасности, край разлома, на котором закрепился Огнеборец, откололся, не выдержав веса пяти тяжёлых пожарных и вся цепь андроидов, вперемешку с бетонными обломками, канула вниз в бушующее пламя.       По всему Комплексу пронёсся тягостный плач. Так русские андроиды скорбели о погибших товарищах. Но издавая этот полный боли крик, ни один из Огнеборцев, спасающих людей и андроидов, ни на секунду не остановился. Это был их легендарный ритуал, его так и называли «LamentRussianFirefighters».       Именно в этот момент я вспомнила, как Маркус рассказывал мне о своих чувствах, когда ему пришлось идти в бой, когда кругом была смерть и красная человеческая кровь смешивалась на тающем от огня пожаров снегу с густой голубой кровью андроидов. Он сказал: «Я не выдержал бы, не смог бы пережить этот ад, если бы не приказал себе забыть сожаления – оплакивать павших мы будем потом. Есть день битвы и день скорби. День скорби наступит, его не избежать, но в день битвы слабость – это непозволительная роскошь». Я вспомнила о Маркусе и запретила себе любые эмоции. Нет, только не сейчас….       Бросившись к Бетти, я поняла, что она мертва, ещё не прикоснувшись к ней. Ценой жизни пяти Огнеборцев мы достали только тело с неестественно вывернутой шеей. Душа маленькой Бет уже отправилась в своё последнее путешествие за грань неведомого, а её смелое любящее сердце остановилось навсегда.       «Отпусти…», — приказала я по внутренней связи Мирмидонцу.       Хэнк, вырвавшись из рук моего бойца, кинулся к Бет, но также как и я, остановился в шаге от неё, словно налетев с разбегу на бетонную стену. Опытный полицейский офицер, видевший смерть много раз, он не мог не понять, что травма его жены несовместима с жизнью. Он понял…, это было просто, а вот осознать и принять…, я даже представить себе не могла, как он сможет это принять.       Хэнк опустился на колени. Медленно, очень медленно он провёл рукой по лицу Бет, навсегда закрыв глаза главному человеку в своей жизни. Он не кричал, не бился в истерике. Его горе было огромным, оно было настолько безграничным, что поглотило его полностью. Бетти Андерсон покинула мир, словно забрав его с собой.       Талантливый и опытный молодой детектив Бетти Фанг перевелась в полицейское управление Детройта в январе 2039 года. А в феврале она уже вышла замуж за мрачного сурового капитана Андерсона, внезапно влюбившегося, как подросток, в миниатюрную женщину с бездонными, чуть раскосыми чёрными глазами и мягкой, едва заметной улыбкой. Бетти казалась невесомой птичкой по сравнению с крупным громогласным Хэнком, но именно она могла смирить и успокоить его, просто посмотрев на него снизу вверх, как может потушить разгорающийся пожар казалось бы тонкая и лёгкая, но на самом деле такая прочная огнеупорная ткань.       Их любовь была настолько чистой, что даже коллеги полицейские, обычно склонные к ехидным шуткам «ниже пояса» и скабрезным колким замечаниям, не позволяли себе подтрунивать над отношениями этой необычной пары.       Бетти отнеслась к замужеству, как относилась к службе – ответственно и профессионально. Она отдала семье себя полностью, ничего не припрятав про запас.       Угрюмый Хэнк, тяжело переживавший гибель первого сына, ожил, как оживает старое дерево, за которым начал ухаживать заботливый садовник. А странные, такие взрослые, прошедшие войну и победившие в ней представители нечеловеческой расы, грозные боевые машины, пугавшие многих людей до икоты просто фактом своего существования, стали «её мальчиками» – Коннор и Маркус стали первыми любимыми сыновьями Бет, и это не изменилось после рождения её двоих детей.       Бетти Андерсон стала воздухом и солнцем для своей семьи, тем воздухом, который замечаешь только тогда, когда его не хватает и ты начинаешь задыхаться, тем солнцем, которое начинаешь ценить только когда оно скрывается за тучами и тебе становится холодно.       Я смотрела на замершего в немой скорби Хэнка и чувствовала, как сама погружаюсь в мучительное состояние кошмарного сна, когда ты понимаешь, что происходит непоправимое, но ничего не можешь изменить.       Чёрный от копоти баг, полностью лишившийся своей весёлой раскраски, буквально свалился сверху, снижаясь почти со скоростью свободного падения. Не дожидаясь, пока баг полностью остановится, из него выпрыгнул Коннор. Даже короткого взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять – он уже знает….       Обычно безупречный и строгий, Коннор выглядел страшно. Обгоревшая одежда свисала клочьями, сквозь обугленную кожу на лице кое-где проступал белый пластик, создавая жуткое ощущение оголённых костей. Волосы на голове сгорели полностью. Обе руки почти до плеч почернели от огня, и кожа на них уже не могла регенерировать.       — Отец…, посмотри на меня…, — глухо произнёс Коннор, остановившись над телом Бетти.       Хэнк медленно поднял глаза, но увидев Коннора резко поднялся. Несколько долгих минут отец и сын молча стояли, глядя друг другу в глаза. Они были сильными, очень сильными, и человек, и андроид. Даже на грани безумия от горя, они смогли сохранить достоинство.       — Сколько погибших? — спросил Хэнк.       «Он остался полицейским, он усилием воли отодвигает личное горе перед лицом общей беды», — с восхищением подумала я.       — Очень много…, цифры уточняем, но только в том зале, где я выступал со своей бессмысленной речью перед детьми, мы зафиксировали сто пятьдесят семь погибших и больше четырёхсот раненых…. И это только люди…. Число пострадавших андроидов огромно. Но я горжусь каждым погибшим представителем нашей расы – они все спасали людей, самоотверженно, ценой жизни. Даже не запрограммированные на такие действия Джерри, бросались в огонь, боролись за каждого человека. Джерри, служившие в Комплексе, погибли почти все…. Отец…. Я должен идти. Под завалами могут быть живые.       Коннор опустился на одно колено и погладил кончикам пальцев лицо Бетти. Он на секунду прикрыл глаза и тут же порывисто встал.       — Иди сынок…, это служба, иди. Нам с твоей мамой нужно побыть наедине…. Иди…, — произнёс Хэнк твёрдым голосом.       — Лис, — обернулся ко мне Коннор, — мне нужна твоя помощь! Я понимаю, что ты не должна….       — Я сделаю всё, что скажешь…, брат. И…, это не так, я должна!       — Мне нужно, чтобы ты взяла на себя координацию в Медицинском Центре. Все раненные люди поступают туда. Необходимо сделать всё, чтобы избежать хаоса и паники. Наших мощностей должно хватить. Но раньше медицинскими учреждениями занимался Маркус….       Коннор осёкся и замолчал, болезненно поморщившись.       — Я поняла, я всё сделаю. Только мне кажется, тебе нужна помощь, Коннор. Разве тебе не больно? Ты весь обгорел….       — Терпимо…, — отмахнулся Коннор. — Все техники Башни мобилизованы на помощь пострадавшим андроидам. Там у нас, как раз, полный порядок. Тиффани установила военную дисциплину. Элайджа не заставил себя просить – он сумел быстро поднять объёмы производства компонентов и запасных частей. А мне сейчас помогут – Тиффани выслала сюда целый транспорт, загруженный ящиками с гелем для обработки повреждений. Скоро он прибудет….       — Тебя гелем надо с ног до головы залить. Но ты же не уедешь в Башню? Верно?       — Да, не уеду…, и ты знаешь почему….       — Знаю…. Потому, что ты такой же упрямый осёл, как твой брат…. Извини…, — осеклась я, увидев, как нехорошо блеснули глаза на обгоревшем, чёрном, лишённом кожи лице Коннора.       Коннор качнул головой, но промолчал.       «Пожалуйста, помоги отцу…, Хэнку. Я не знаю, как он держится. Сделай так, по возможности, чтобы мама…, чтобы она не лежала…, ну ты понимаешь…, со всеми. Погибших очень много, но я прошу тебя, найди маленькое помещение, где можно положить… маму», — с трудом, запинаясь на каждом слове, проговорил Коннор по внутренней связи.       В этот момент сверху спустился небольшой медицинский беспилотный модуль. Он завис в паре сантиметров от остатка галереи, на котором мы все находились. Двое андроидов-парамедиков бережно уложили тело Бетти на носилки. Хэнк перенёс это стойко, но, когда андроиды попытались накрыть носилки чехлом, которым накрывают мёртвые тела, сделал шаг вперёд и коротко сказал: «нет». Коннор, видимо, отдал андроидам беззвучный приказ, и носилки погрузили в модуль открытыми, занеся их головой вперёд, словно маленькая Бетти всё ещё была с нами.       Модуль быстро покинул горящие развалины Комплекса и уже через минуту занял своё место, пристыковавшись к огромному медицинскому транспорту, висевшему высоко в воздухе.       Хэнк сидел, не отрывая взгляда от Бетти, а я совершенно неуместно подумала: «Хорошо, что лицо не пострадало…».       

***

             Атлантический океан       37.093369°N 73.007899°W       Моё имя Маркс Манфред              Отец, выслушав сообщение Сары ничего не сказал нам, хотя видел, что и я, и даже, обычно невозмутимый Первый, с нетерпением ждём объяснений. Он отвернулся, тяжело опершись на кормовой рейлинг и глядя куда-то за горизонт настолько пристально, что, кажется, окружающая реальность перестала для него существовать.       Но я не стал его торопить, приказав самому себе: «жди», и стараясь не обращать внимания на страх, сжимающий сознание с неумолимостью голодного удава.       Карл повернулся к нам. Его лицо было бесстрастным.       — В Детройте взорван Развлекательный Комплекс, — произнёс он, глядя мне в глаза. — Много пострадавших…, очень много, сотни…. Тяжело, но не смертельно, пострадал Коннор – он в порядке, отказался от госпитализации, остался спасть людей и андроидов. Легко ранен Стив Андерсон, он тоже в порядке, уже дома, ему оказали помощь. Погибла…, — отец не выдержал и опустил глаза. — Погибла Бетти Андерсон, — произнёс он, справившись с собой, и вновь прямо посмотрев на меня.       Я молча выслушал отца, с трудом отвёл взгляд, и сделав пару шагов опустился на рундук. Я смотрел прямо перед собой. Ещё секунду назад яркий мир, стал серым, внезапно потеряв краски. Исчезли звуки, запахи моря, ласковое дыхание лёгкого океанского бриза стало колючим и холодным. Умерла любовь, вот что случилось с моим миром, в нём просто умерла любовь.       Я не увидел, а скорее почувствовал, что отец сел рядом со мной. Он ничего не говорил, не пытался утешать меня. Карл обнял меня за плечи. Я не отстранился, понимая, что нуждаюсь в этой молчаливой, но такой сильной и искренней поддержке.       Прошло больше часа. Отец не произнёс ни слова, давая мне столько времени, сколько нужно. Яхта Лекси, то ли по своей инициативе, то ли повинуясь указаниям Карла, легла в дрейф. Мирмидонец Первый сидел на рундуке напротив и как-то особенно ласково обнимал своего огромного лохматого кибернетического пса.       — Как это пережить? — спросил я, подняв взгляд и посмотрев Карлу в глаза, и сам удивился, как спокойно прозвучал мой голос.       «Видимо, уровень стресса настолько превысил максимальное значение, что система просто отключила эмоции», — безразлично отметил я, но тут же понял, что выдаю желаемое за действительное – горячая волна боли накрыла и поглотила меня полностью.       — Никак, — ответил отец, помолчав несколько секунд. — Это с тобой навсегда. И никто не в силах тебе помочь. Некоторым удаётся со временем смириться…. Но ты…, нет, ты не смиришься никогда. Терпи, мальчик, просто терпи. Женщина, которую я любил, погибла по моей вине больше тридцати лет назад…, я не смирился до сих пор.       — Но как же жить? Как ты с этим живёшь? Ты улыбаешься, радуешься…. Отец, как? — спросил я, заставив голос не дрожать.       — Жить ради них, Маркус. Девочка эта, Бетти, любила тебя, как сына. Я никогда не был близок к этой семье, но ты был для неё, как родной ребёнок, столько нежности…. Думай, что она видит тебя и сейчас. Она бы одобрила, если бы ты перестал радоваться жизни, мальчик? Подумай, хотела бы она этого?       — Мне больно, что я не помню её. У меня же было время. Ну почему я не провёл хотя бы несколько дней рядом с ней вместо того, чтобы бесцельно таскаться по горам? Я видел её всего один раз и то недолго. Да, я сразу понял, что помню свои чувства, мгновенно понял, как только увидел её. И я всё равно не остался рядом с ней. Я даже представить себе не мог, что так легко потерять того, кого любишь. А сейчас мне страшно, отец. Я столько раз видел смерть, я смотрел ей в глаза и никогда она не была такой жуткой. Как принять мысль о том, что мамы Бет нет нигде, и не будет никогда? Нигде и никогда! И ничего нельзя изменить….       — Сынок…, Маркус, ты счастливый и очень удачливый, как бы это для тебя не звучало сейчас. Ты впервые потерял близкого человека, впервые испытал боль, с которой живёт всё человечество столько, сколько существует. Ты побеждаешь там, где победить нельзя и выживаешь там, где должен был умереть. Терпи боль и живи дальше, сохраняя любовь. Пока ты жив, помнишь и любишь, этот человек всё равно с тобой.       — Я буду думать, как это изменить…, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Лис сказала мне, что я был против массового «переноса» людей. Я и сейчас против, но я буду думать…. И мне нужно в Детройт…, срочно!       — Не лети туда сейчас, прошу тебя…, — взволнованно произнёс Карл, тоже вставая. — Не надо…. Там сейчас такая концентрация боли! И ты им ничем не поможешь. Если бы память твоя была в порядке, тогда да…. Но если бы ты был в порядке, то ты бы был на месте Коннора в том зале, где погибли дети. Ты, а не он…. А сейчас…. Всё уже случилось. Мы поедем позже, сходим на могилу твоей мамы, я знаю молодого талантливого скульптора – он создаст прекрасный памятник. Но мальчик мой, твоя память и любовь никак не зависят от того, увидишь ли ты её мёртвое тело. Пожалуйста, поверь моему опыту! Не нужно…. Поедем со мной в Европу. Там тоже много работы. Там ты сможешь быть полезным, даже ничего не помня. Пожалуйста, сын…!       Карл говорил очень эмоционально. Он подошёл ко мне, положил руку на плечо, заглянул мне в глаза, и я точно знал, что каждое его слово сказано честно. Но я также знал, что не сделаю того, о чём он меня так горячо просит – я не смогу.       — Я должен…! Я не могу не поехать! Я приеду к тебе, обязательно приеду, но сейчас я должен быть там. Понимаешь? Я должен!       — Кому ты должен, сынок?       — Я должен себе…, — ответил я, подумав секунду. — Прости меня, отец….       — Не извиняйся…, ну что ты. Я был уверен, что ты всё равно поедешь…, но я должен был хотя бы попробовать. Буду ждать тебя в Париже, мальчик мой. Помнишь, ты мечтал увидеть Париж, когда мы с тобой читали Дюма? Ты видел его много раз. Но сейчас у тебя есть возможность увидеть его снова впервые. Это мало кому удавалось – дважды впервые увидеть Париж. Я буду ждать тебя!       Я не стал вызывать машину из Башни. Вместо этого я связался с Сарой и попросил найти мне машину на побережье из тех, которые могут садиться на воду и оснащены системами швартовки к судам. Моя незаменимая, как выяснилось, секретарша, сделала всё мгновенно, и уже через полчаса небольшой автомобиль с прозрачной крышей приводнился в десятке метров от яхты по имени Лекси.