Порочные игры

К завтраку Мэй вышла вместе с угрюмым Себом. Он появился незадолго до того, как девушка оделась и привела себя в порядок. Мужчина пристально осмотрел ее ранение и все равно не остался доволен: несмотря на то, что на Мэй все, видимо, заживало, как на собаке, и за ночь весь отек все же спал, а синяк так и не разросся на пол лица, как все ожидали, Себастиан все равно был крайне задумчив и неразговорчив. За столом, когда Джеймс и Жоржетта заметили неладное на лице Мэй, они испуганно переглянулись, на что сразу подал голос Себ: — Это я виноват, — начал было он, но Мэй его перебила. — Конечно, ты, — рассмеялась она, подцепляя вилкой помидорку. — Я часто падаю с кровати во сне, попросила из-за этого отодвинуть прикроватную тумбочку подальше, а Себастиан отказался, сказав, что пронесет, тем более давно такого уже не было. Но на новом месте я обновила и вашу тумбочку, и свою щеку, — она все смеялась, весело щебеча, пока Себ с каждым ее словом становился мрачнее тучи. — Дорогая, все в порядке? Ты сильно ушиблась? — Джина была крайне взволнована. — Может, стоит обратиться ко врачу? — Нет, все отлично, — помотала головой Мэй. — Просто небольшая ссадина с синяком, пройдет за несколько дней. — Часто с тобой такое происходит? — спросил Джеймс, поглядывая на сына, который был крайне неразговорчив. — Бывает, периодически, — сказала Мэй, ласково дотрагиваясь пальцами до руки Себастиана, что была на его коленях под столом. — Но это все в норме, правда. — Спасибо за завтрак, — Себ тут же отдернул свою руку и встал из-за стола, не притронувшись к еде ни разу. — Мне нужно сделать пару рабочих звонков, не скучайте. С этими словами он просто вышел из-за стола и испарился где-то уже на улице. Практически весь день Себ никак не контактировал с Мэй, лишь иногда односложно что-то комментировал и нехотя отвечал на ее вопросы, когда они оставались наедине. Когда на них смотрели родители, он уже по инерции ее обнимал, хотя сама Мэй чувствовала, что он совсем этого не хочет. Ее очень беспокоила эта перемена, и она с сожалением понимала, что ее собственные слова никак Себастиану не помогли, он винит себя в том, что произошло. Это было понятно по тому, как он долго и пристально смотрел на нее, думая о чем-то своем. Когда Мэй и Джина вместе готовили ужин, и первая впитывала все, что ей говорила «свекровь», радостно ей помогая и смеясь над ее историями из юности, она пару раз чувствовала на себе долгий и холодный взгляд Себа, который заставлял ее краснеть, когда они встречались глазами. Ужин прошел весело и непринужденно. Себ, казалось, в момент растаял и снова был весел и общителен, но вся эта мишура слетела, как только ужин закончился и «молодые» оказались у себя в комнате. — Мне нужно съездить в Нью-Йорк по делам, — сказал он, натягивая на себя свитер. — Прямо сейчас? — удивилась Мэй. — Да, — кивнул он. — Кое-что забыл дома. Меня не будет пару часов, не жди, ложись спать. Если я к этому времени не приеду, я зайду сюда через улицу. Тебе что-то нужно? — Нет, — она пожала плечами и снова достала свой планшет со стилусом. — Что сказать родителям? — Ничего. Скажи, что не знаешь, где я, — он накинул на себя бомбер и взял телефон, оставляя рюкзак на кровати. — Я вернусь быстрее, чем они спохватятся. С этими словами он вышел через вторую дверь, которая из его комнаты вела сразу на улицу и оставил Мэй наедине с целой кучей тоскливых мыслей о себе же. Его не было часа два или три, и время уже близилось к полуночи, когда Мэй решила сходить в душ длиною в жизнь: все равно никого тут не было, очереди никакой, и именно поэтому ею было принято решение пойти на домашние спа-процедуры с твердым намерением пропасть там минут на сорок, не меньше. Стэн вернулся как раз в тот момент, когда Мэй плескалась в душе уже добрых минут двадцать. Он зашел через ту же дверь в саду, (чтобы его уход так и остался незамеченным родителями), положил на тумбочку ключи и, услышав звук шумящей воды, понял, что она в ванной. На диване были разложены какие-то женские штучки — тканевые маски, куча склянок с кремами, которые, совершенно точно только ждали своего часа. Негромко хмыкнув, уставший Стэн решил воспользоваться другим санузлом, коих в доме было великое множество. Когда он вернулся в комнату через какое-то время, он буквально застыл на пороге, закрывая дверь. Мэй с распущенными сухими волосами и раскрасневшимся телом после обжигающе горячего душа стояла в своей вчерашней черной пижаме, чуть оперевшись бедром на рабочий стол Себастиана и согнув одну ногу в колене, опираясь ею на сидение стула. В ее ладонях были белые сгустки то ли лосьона, то ли какого-то крема, и она только склонилась над своей ногой, но волосы сразу же стали лезть ей на лицо, мешая. Девушка разогнулась, пытаясь тыльными сторонами рук их откинуть, не замечая того, что она в комнате уже не одна. Себ тихо закрыл за собой дверь, щелкнув замком, и на ходу снял с себя футболку, кинув ее куда-то в сторону вместе с полотенцем. Он молча подошел слишком близко к Мэй и с силой провел своими ладонями по каждой из рук Мэй, забирая у нее крем. Она, казалось, даже не испугалась его внезапного появления — ни вздрогнула, ни спросила, когда он пришел и как провел время, никак не отреагировав на его приход. — Ноги? — низко спросил он. — Я могу сама, — смущенно возразила она, догадавшись, что он собирается сделать. Но он, ничего не ответив, обеими руками стал аккуратно массировать ее ногу от щиколоток до верхней части бедра, намазывая кремом, сначала одну, потом другую, затем руки от плеча до пальцев, смотря в ее смущенное лицо, пока она глядела куда угодно, но не на него. И Себ мог бы сдержаться и отойти, но этого не произошло — он, сжав ее талию руками под пижамой, невесомо коснулся губами ее яремной ямки, постепенно поцелуями переходя на ключицы и плечи, касаясь каждой ранее упомянутой родинки на них. Мэй закусила губу, когда он стал подниматься выше и выше, покрывая каждый миллиметр ее кожи нежными поцелуями и, наконец-то, добрался до губ. Себастиан никогда не отличался особой деликатностью, когда дело доходило до поцелуев с Мэй, но сегодня он явно старался. Он нежно и ласково мял ее губы своими, не слишком настойчиво углубляя поцелуй, вкладывая в него всю ту нежность, которая хорошо скрывалась за его твердым характером. Он чуть оторвался от Мэй и аккуратно снял ее пластырь со скулы, под которым ранка уже затянулась темной корочкой, аккуратно провел подушечкой большого пальца по ней, смотря девушке в самые глаза. Она неловко положила свои руки ему на талию, слегка огладив крупные и тугие жгуты мышц под его смуглой кожей, робко заглядывая ему в глаза, будто бы спрашивая разрешения. Он не отреагировал на это отрицательно, даже наоборот, потеряв последние остатки самообладания, со скоростью света приблизился к ее губам и жадно впился в них поцелуем, желая выпить ее всю без остатка, притереться кожей к коже, вмять в себя и обладать. Казалось, что как только она дотронулась до его кожи, у мужчины сорвало все последние предохранители. Себ подхватил ее под бедра и, оторвав от пола, понес к кровати, пока Мэй, наконец-то отпустив себя, так же жадно целовала его, совсем ему не уступая, зарывшись руками в его потрясающе густые и чуть влажные на концах волосы, прижимаясь к нему всем телом. Когда она стала осыпать поцелуями его колючие от щетины острые скулы, его обычная привычная отстраненность вся разом испарилась — он аккуратно кинул ее на свою кровать и тут же навис сверху. — Тут буквально за стенкой твои родители, — он касался своим лбом ее, все так же нависая над ней. — Звукоизоляция, — горячо выдохнул он, целуя ее в губы в перерывах от разговоров. — Тут такая звукоизоляция, что даже если в соседней комнате взорвать петарду, мы ничего не услышим, и я закрыл дверь. — Звукоизоляция, — пробормотала она, нервно сглатывая, когда мужчина нежно втянул в себя тонкую кожу на ее шее, оставляя легкую отметину. — Ты даже примерно не представляешь, что со мной делаешь да? — Себ, нависая над ней, загнанно дышал от переполняющих его эмоций, жадно и голодно осматривая ее лицо. — Прости меня, я так виноват перед тобой, — он обхватил ее миниатюрное лицо ладонями, поглаживая затянувшуюся ранку большим пальцем. — Прости. Я бы никогда так не сделал, находясь в сознании. — Все хорошо, — она ласково обхватила ладонями его предплечья, у самых локтей. — Я знаю, что ты бы никогда так не поступил, правда. Я знаю, что ты не причинишь мне боли, по крайней мере, физической, — улыбнулась она, когда он снова накрыл ее губы своими в жадном поцелуе. Себ нетерпеливо снял с Мэй майку, оставив ее с собой на равных: только лишь в нижней части пижамы. Она, наплевав на все заперты самого Себастиана, наконец-то обняла его за шею и прижала к себе, с наслаждением ощущая мягкую и редкую поросль волос на его груди, страстно целуя, пока он снимал с нее и шорты, крепко сжимая ее бедра. В данный момент времени ей вообще было все равно, что будет потом, потому что это будет только потом, а сейчас есть только она, Себастиан и то напряжение, копившееся в них и между ними уже больше месяца, которое можно было резать ножом и уже невозможно терпеть. Стэн с упоением целовал ее лицо, плечи, выпирающие ключицы, каждую родинку на ее теле и каждую венку, о которых она буквально накануне говорила, что ненавидит всей душой: он все это на самом деле очень в ней любил. Он заправил ее ноги себе за поясницу, прижимаясь к ней пахом, и она чувствовала своим тазом его каменный стояк. Себастиан рьяно ласкал ее небольшую грудь и мгновенно вставшие соски, мокро целуя и посасывая их, руками снимая с Мэй шорты вместе с бельем и выкидывая осточертевшие тряпки за пределы кровати. Она беспорядочно цеплялась за его мощную спину, ощущая на себе всю его невероятную и приятную тяжесть, жар его кожи, даже после душа пахнущей таким знакомым сложным парфюмом. Себ так же разделся до конца, оставшись полностью обнаженным, и Мэй инстинктивно шире раздвинула ноги, зарываясь руками в его длинные волосы, пока он спускался поцелуями ниже и снова целовал все, что ему попадалось на пути: живот, бедра, колени. Он маниакально хотел дотронуться губами до каждого участка ее тела, потрогать пальцами все, что можно было. Она лишь жмурилась и выгибалась, инстинктивно пытаясь не проронить ни звука, потому что страх быть застуканной был выше нее, но Себ будто бы только больше пытался вывести ее на звуковое сопровождение, развязно целуя в губы и шею, очерчивая языком пульсирующую венку на ней и чуть прикусывая, доводя Мэй буквально до исступления. Она чувствовала всем телом, насколько горяча кожа Себастиана, которая обжигала ее. Его возбужденный член пачкал внутреннюю сторону ее бедра смазкой, обильно истекая предэякулятом. Мужчина ласково коснулся пальцами входа Мэй и нежно его потер, аккуратно скользнув двумя пальцами внутрь. По ее одобрительно-смущенным стонам он понял, что девушка давно готова для него, только и ждет этого момента, но не может в этом признаться. От смущения она закрыла сгибом локтя свое лицо и до крови закусила губу, просто ожидая, наконец-то, этого момента. — Моя малышка Мэй, — горячо пробормотал он ей на ушко. — Заждалась? Он теснее притерся к ее центру пахом, проезжаясь мокрой головкой по ее разгоряченной киске, и Мэй не смогла сдержать тихого пошлого стона, который сам собой вырвался из ее рта, когда она почувствовала своей нежной кожей мягкие завитки волос в паху партнера. Ее низкий стон был тут же перехвачен нетерпеливым и грубым поцелуем Себа. В этот же момент он верно направил свой стояк и стал медленно входить внутрь так, что она чувствовала каждую его вену, каждый сантиметр, сжимая при этом его поясницу ногами. Мэй выгнулась под ним дугой и жадно хватала ртом воздух, которого резко стало очень мало. Она сама не ожидала, что настолько потеряет голову от острых ощущений, когда Себастиан заполнит ее до конца, до самого упора. Не давая ей привыкнуть, он стал неспешно двигать бедрами, наслаждаясь такой давно желанной близостью, сжимая крепкими руками ее бедра и талию, кусая губы, ощущая ее тонкие руки, царапавшие его спину длинными ногтями от переизбытка эмоций. Поняв, что Себ больше не хочет и не может сдерживаться, Мэй окончательно расслабилась, понимая, что все это наконец-то происходит взаправду, ей это не снится. Она раздвинула ноги шире, позволяя Себастиану двигаться резче и глубже, так, как он этого хотел, ибо он никогда не отличался особой деликатностью, даже в разговоре был слишком прямолинеен. Достаточно быстро Стэн потерял последний контроль над ситуацией и начал жестко вколачивать худенькое тело Мэй в матрас, низко рыча ей в шею, пока она сжимала его в себе и нежными поцелуями осыпала все, до чего могла дотянуться: его плечи, шею и скулы. Она не отвечала грубостью на грубость, и хотя ей в целом нравилась агрессивная манера любви Себа, она не могла не нежничать с ним: ей так хотелось обласкать его, занежить и расслабить, что, казалось, это желание было выше ее роста. Он, чуть замедлившись, ощущая близкую разрядку, коснулся своим лбом ее, невесомо целуя влажные мягкие губы. — Ты можешь не сдерживаться, я не сахарная, — прошептала она ему прямо в губы сквозь собственные тихие стоны. — Я бы поспорил, — улыбнулся он. — Ты такая сладкая, Мэй. Он совсем снизил скорость, доводя их обоих до разрядки чертовски медленными и глубокими движениями, заставляя тонуть в нахлынувшей нежности. Мэй кончила первая, не выдержав титанического напряжения, испытав мощный оргазм, прижавшись под конец к Стэну настолько сильно, что стало даже больно. Он закончил следом, выйдя из нее и излившись ей на живот, бессильно падая на нее и придавливая своим немалым весом. Себ лежал сверху на Мэй и тяжело дышал. Он хотел слезть с нее, но она обхватила его плечи руками. — Давай еще немного вот так полежим, пожалуйста? — Тебе дышать не трудно подо мной? — Нормально. — Она, прикрыв глаза, уткнулась ему в плечо и замолчала на некоторое время. Он ласково и, не говоря ни слова, гладил ее талию, так же наслаждаясь ее теплом и молчанием, ненужностью обсуждать что-либо, имеющее глобальный смысл. — Ты не разрешишь мне сегодня спать рядом с тобой? — спросила она, когда Себастиан все же перекатился через нее и лег рядом, раскрывая упаковку влажных салфеток и вытирая живот Мэй. — Нет, — отрицательно помотал головой он, — Теперь ты знаешь, к чему это может привести. — Знаю, — кивнула она, уже натягивая на себя обратно пижаму, — и понимаю теперь, почему ты сказал, что всегда спишь один, но… молния же не бьет дважды в одно место? Ты же разрешил до себя дотронуться. — Я не разрешал, — перебил он. — Решил, что для первого раза это будет нормально, но не привыкай, такого больше не будет. В следующий раз все будет иначе. — В следующий раз? — уставилась на него Мэй, не совсем понимая смысл сказанного. — Неужели ты думала, что все ограничится одним разом? — он придвинулся к ней ближе и легко поцеловал в губы. — Нет, даже не надейся. — Ты не жалеешь? — она смотрела ему в лицо, ожидая хоть какой-нибудь живой реакции. — Нет, — отрицательно помотал головой он, — так же, как и ты. Ты можешь заснуть рядом со мной, но проснешься одна. Если хочешь, конечно. — Хочу. Мэй не стала лезть к нему с расспросами по типу «а что происходит между нами?», «какие у нас отношения?», «я тебе нравлюсь?», потому что понимала, что ответа на все это она не получит, а настроение и себе, и ему гарантированно испортит. Она отвернулась от мужчины на бок и тут же ощутила спиной, как он подобрался поближе к ней и крепко обнял руками, утыкаясь носом в макушку, абсолютно молча, но явно не нехотя. Так Мэй и заснула: в крепких теплых объятиях, не в состоянии пошевелиться. Утром она проснулась уже на диване с заботливо подоткнутым одеялом. *** Время до отъезда пролетело быстро. После неожиданно-ожиданного приключения прошлым вечером, Мэй и Себ стали более естественно себя вести друг с другом при его родителях, но, оставаясь наедине, они не вели непринужденных бесед и уж тем более больше не говорили серьезно. Мэй не знала, что сказать, а Себ был по природе молчалив и немногословен, по крайней мере, в основном. Однако обоим было ясно, что их прежняя натянутость в отношениях исчезла сама собой, даже несмотря на то, что остаток уикенда они провели практически молча. В понедельник утром он привез ее прямо к дому, как и обещал. — Помощь нужна? — спросил он как всегда односложно. — Нет, — она отрицательно помотала головой. — Спасибо за выходные, — сказал он абсолютно серьезно, смотря ей в глаза. Она чуть смущенно потянулась к нему и поцеловала его в щеку, на что он повернул голову в попытке перехватить ее губы, но Мэй тут же оторвалась. — В другой раз, — смутилась она. — С тобой это опасно. После этого она взяла свою сумку и скрылась за дверями подъезда, и только после этого Себ уехал. Девушка поднялась на свой этаж и сразу же пошла в квартиру своих лучших друзей: она, как обычно, была открыта. — Я дома! — крикнула она, разуваясь и бросая сумку в коридоре. — Кофе с молоком или сливками? — крикнул Рик с кухни. — Молоко, — сказала она, появляясь сама и абсолютно невесело плюхаясь за стол, напротив Айка, который поставил перед ней тарелку со свежей стопкой горячих панкейков. — Что такое, Бэмби? — взволнованно спросил Рик, заметив ее далеко не радостное выражение лица, ставя перед ней кружку и садясь рядом со своим парнем. — Неудачно все прошло? — осторожно поинтересовался Айк и тут же заметил ранку на ее скуле, спросив более эмоционально: — Что случилось? — Короче, мы переспали, — нахмурившись, сказала Мэй, скрестив руки на груди. — Я знал, что это произойдет рано или поздно, — хлопнул в ладоши Рик. — Еще тогда, когда Алладин мне рассказывал о том, как вы вместе тренили. — Каков он? — с любопытством вопросил Айк. — Бог, естественно, хотя мне и сравнивать-то особо не с кем, — хмыкнула Мэй и разрезала ножом стопку блинчиков. — Но я совсем его не понимаю. И после этой реплики, активно завтракая вместе с ребятами, она посвятила их во все подробности их совместных выходных, находясь в полном недоумении касательно чувств самого Себастиана. — Ну, то, что тебе прилетело — это чистая случайность, — махнул рукой Айк, — со всеми бывает. Рик мне тоже однажды спросонья заехал, только в нос. Я ходил как жертва домашнего насилия неделю… — Господи, — пробормотал Рик, заливаясь краской. — Мне до сих пор стыдно… — Да пофигу, — отмахнулась Мэй. — Я знаю, что это было случайно, и он предупреждал меня, что так может быть. Меня интересует другое. Я не понимаю, зачем он делает все это и при этом остается таким же холодным. Он ничего не говорит, и я не понимаю, что происходит. Мы абсолютно точно просто так переспали, без каких-либо обязательств, но он точно дал понять, что повторение еще будет. — Он тебе нравится? — снова в лоб спросил Айк. — Нет! — воскликнула с испугом Мэй. — Точно нет! Он красавец и, конечно, просто мастерский любовник, но я ничего к нему не чувствую. Наверное, — неуверенно закончила девушка, смутившись. — Ты сама так и не поняла, — догадался Рик, отпивая кофе. — Может, вам сходить куда-нибудь вместе? Пообщаться и понять? — Позвать его куда-нибудь и получить полный ледяного сарказма отказ? А потом еще жалеть лет тридцать о том, что я вас послушалась? — Тогда пошли на следующую вечеринку с нами, — пожал плечами Рик. — Мы уже поняли, что он завсегдатай тех же самых тусовок, случайно или специально. — Ты ему нравишься, — перебил своего любовника Айк, — я в этом уверен. У меня особое чутье, нюх на такие вещи и на притяжение между людьми. Когда я увижу вас вдвоем, я точно смогу сказать, просто это потрахушки или же что-то больше. — А что это поменяет? Если Мэй не знает сама, нравится ли он ей, — пожал плечами Рик. — Возможно, но это совсем не точно. Он бы нравился мне больше, не будь он таким сухарем ебаным, если бы говорил со мной. Вот иногда его прорывает, и он начинает общаться чуть больше, чем нихуя, и тогда все волшебно, иногда мы даже смеемся, но это такая редкость, — задумчиво протянула Мэй. — Может, тебе в лоб его спросить? — предложил Айк. — Он поднимет меня на смех, еще и друзьям своим расскажет. Это будет ужасно, — помотала головой Мэй. — Может, само как-то разрулится? — Он присылает тебе цветы каждую неделю, — хмыкнул Айк, — здоровенную охапку цветов. — Ну, на этой неделе не присылал, — пожала плечами Мэй. — Мы же были за городом… — Присылал, — усмехнулся Рик. — Но доставили в этот раз нам, с запиской: «Это для Мэй. Айк, убери свои шоколадные ручки от цветов и приклей их лучше к заднице своего парня». — Ты гонишь, — вытаращила глаза Мэй. — Красные розы, целый вагон, — кивнул Айк, ладонью указав на журнальный столик сбоку от кресла в гостиной, на котором покоились те самые цветы. — Мне самому определенно нравится этот нахал. Умен, находчив, красив, как черт, сексуален донельзя. Я был бы рад затащить его в нашу с Риком постель. — Я замолвлю за вас словечко, — рассмеялась Мэй. — Если он тебя обидит, я его и так, и так выебу, — хмыкнул Айк, вызывая одобрительный смех своего парня. — Она сама справится, — рассмеялся Рик. — Предки у него четкие, — заметила Мэй. — Но, мне кажется, мама его понимает, что комедия разыгрывается для них специально, но почему-то ничего не говорит. А, может, мне кажется уже на нервной почве, я не знаю. Стэну я не говорила об этом, вообще предпочитаю не делиться с ним личным. — Когда мы оказались в больнице, — начал Рик, и Айк слегка погрустнел, — после того как очнулись, мы сразу поняли, что Стэн взял на себя все расходы и сделал все, чтобы нас вытащить. В тот момент мы поняли, что он тебя не оставит, будет рядом, когда тебе нужна будет помощь. — Он был очень добр ко мне в тот день, — задумалась Мэй. — Не приставал, хотя возможностей у него было до пизды. Но он таки дождался благоприятного момента. — Нет, все, ты идешь на вечеринку с нами. Я соберу тебя в своих лучших традициях, и посмотрим еще, кто тут прав, — грозно сверкнул глазами Айк. Мэй замолчала, потому что знала, что с ним лучше вообще никогда не спорить. Да и к тому же ей самой хотелось лишний раз увидеть Себастиана, потому что в глубине души она боялась, что этот уикенд был последней их встречей.