Кукловод: пропавшее дитя

      Первое полноценное собрание после пресловутого недопереворота было назначено на семнадцатое января. Многие члены семьи к тому моменту наконец закончили проводить время с семьёй и отмечать зимние праздники. Йемитсу, только вернувшийся из Японии, в этом плане не был исключением.       Не навестить Нану и Матсу было бы преступлением, пострашнее предательства Семьи. Рождество для них прошло несколько более тихо, чем в прошлые года. Но хотя бы не откровенно траурно, как в первый год после исчезновения Тсуны.       Кажется, его семья наконец-то начала приходить в себя.       Нана снова пела, пока готовила праздничный ужин, пусть и тише, чем обычно. Матсу помогал украшать дом. Йемитсу пытался раздвоиться и помочь обоим, но в итоге был усажен за стол выполнять роль комического элемента. Он мог быть сколько угодно грозным советником Вонголы, но дома он просто был растяпой, у которого всё валилось из рук.       Тсуна в этом плане пошла несомненно в папу.       Возвращаться в Италию после тёплых семейных вечеров хотелось в последнюю очередь, но Ноно была нужна его твёрдая рука, так что во второй неделе января пришлось снова отправиться в Неаполь.       К тому моменту особняк полностью восстановили и даже слегка расширили, обеспечив залы собраний большим пространством. Всё-таки людей в них с каждым годом меньше не становилось — совсем наоборот. Так что уже не первый год проводить в них собрания было довольно тесно.       В этом плане Варию стоило поблагодарить.       Традиционно, на первое собрание в новом году главы различных ветвей Вонголы могли привести своих учеников и наследников, чтобы показать их дону и похвастаться друг перед другом. Йемитсу не стал исключением и привёл вместе с собой Базиля — талантливого мальчишку, недавно попавшего в ЧЕДЕФ. Единственное что, в связи с какими-то делами Ноно не смог присутствовать, но да чёрт с этим.       Йемитсу не впервой было проводить собрание без него.       Единственным бельмом на его глазу был Данте Эспаде. Обычно иллюзионист предпочитал держаться на расстоянии от Семьи, если и помогая, то так, чтобы этого никто не знал. В последний же год он был, чёрт возьми, повсюду, словно тенью следуя за внешним советником и напоминая ему: — Я помог вам с поисками, Йемитсу, и теперь жду того же от вас.       Но с ответной помощью не клеилось. Их мнения по разным вопросам сталкивались как айсберг с Титаником, непременно желая утопить один другого.       Оба старались на благо Семьи. Оба ненавидели друг друга лютой ненавистью. И вся Вонгола делала вид, что не замечает их холодной войны в упор.       Чёртовы лицемеры. Иногда Йемитсу жалел, что добровольно полез в это дерьмо.       — Сеньор Йемитсу, всё хорошо? — Савада вздохнул. Пусть он и был порядочно раздражён, это совсем не повод выплескивать своё настроение на подчинённых. Особенно на таких юных и многообещающих, как Базиль.       Загадывать не хотелось, но именно его мужчина видел в качестве нового внешнего советника.       — Да, Базиль, всё в порядке. Не переживай.       — Ну-фу-фу, смотрю, а вы времени зря не теряли, советник, — если бы его лицо могло треснуть, оно бы наверняка треснуло.       — Данте, — процедил он, — что вам нужно?       Иллюзионист лишь флегматично развел руками: — Ничего такого. Решил просто подойти и познакомиться. Редко увидишь протеже внешнего советника, — он приторно улыбнулся, глядя на Базиля.       Йемитсу напрягся, но развивать тему не стал: — Базиль, это Данте Эспаде. Данте Эспаде — Базиль. Со знакомством покончено или есть что-то ещё?       — Видите ли, Йемитсу, я в этом году тоже приехал не один, — вот тут Савада удивился. Обычно Эспаде не заводили наследников раньше сорока лет. Данте же было лишь около тридцати, что уже делало его одним из самых молодых глав семей, пусть он и служил на этой позиции уже около десятилетия. Так к чему ему дети? Влюбился?.. нет, исключено. Йемитсу в принципе сомневался, что у ублюдка есть не то что сердце, но и любая душа в принципе. Неужто он чем-то болен? Поэтому с выбором наследника пришлось спешить?.. — сегодня на собрании моя воспитанница, Церера Эспаде. Я обещал познакомить её с внешним советником. Она очень хочет вас увидеть.       Час от часу не легче. Лицо Йемитсу стало до неприличия кислым: — Какие интересные обещания вы раздаёте.       — Оя, вам ли не знать, как сложно отказать воодушевленным детям, — иллюзионист скосил взгляд на Базиля, — особенно не родным.       — Это намёк?       По идее открытая угроза должна была бы осадить иллюзиониста, но куда там.       — Да, не думал, что детям так быстро находят замену. Неудивительно, что и с Занзасом вы собирались поступить так же. Интересно, кто бы заменил его?       — Ты!..       Данте продолжил, будто и не слыша ярости в его голосе: — Хотя, наверное, с Занзасом было бы попроще. Всё-таки, у него весьма стандартная внешность. Чего не скажешь о девочке с европейскими корнями и ярко-выраженными азиатскими чертами лица.       — Синьор Йемитсу, о чём он?.. — прошептал обеспокоенный Базиль, в котором и правда было что-то от Тсуны: тихий голос, мягкие черты лица. Карие волосы, и глаза — большие и выразительные.       Отдалённое сходство и правда имелось.       Но оно ни в какое сравнение не шло с девочкой, вышедшей у Эспаде из-за спины.       Йемитсу на мгновение замер, словно бы призрака увидев. Русые волосы, как у его Тсуны, глаза цвета жидкой карамели. Азиатский разрез глаз, как у его милой Наны. И смотрела она на него с той же надеждой, что и Тсуна когда-то.       А потом она несмело улыбнулась, и Йемитсу будто облили ушатом холодной воды. Это не могла быть она — Тсуна погибла, и Данте прекрасно было об этом известно. Он намеренно притащил этого ребёнка, чтобы выбить его на грядущем собрании из колеи. А ведь Йемитсу на мгновение почти поверил!..       Пока не упёрся взглядом на золотую брошь на её пиджаке — символ дома Эспаде.       Чёртов иллюзионист взял себе воспитанницу, чисто чтобы поиздеваться. Он всерьёз думал, что сможет нейтрализовать Саваду жалкой подделкой? Всерьёз рассчитывал, что купит его пародией его семьи?       Эта тварь!..       У Йемитсу потемнели глаза, когда он снова взглянул на девочку. Вряд ли Данте посвятил её в свои планы, но…       «Сегодня на собрании моя воспитанница… Она очень хочет вас увидеть.»       Держать себя в руках больше не было сил.       — Это шутка? — мрачно произнёс он. Девочка испуганно отступила назад, машинально попытавшись спрятаться за Данте. — Я скажу это в первый и последний раз: чтобы больше я её не видел, Данте. Я уже жалею, что когда-то попросил помощи именно у тебя. Пошли вон. Оба.       — Я не понимаю… — растерянно проговорила она, и, дьявол! У неё даже голос был похож! Однако говорила она на чистейшем итальянском, а не японском. Даже акцента не было.       И Йемитсу понял, что его самообладание окончательно полетело в Тартар: — Пошли вон!       На глазах ребёнка навернулись слёзы, и Йемитсу почти сразу же пожалел о сказанном. Слишком много внимания он к себе привлёк. Но стратегия сработала: девочка мгновенно рванула прочь, к выходу из зала. Данте, пропади он пропадом, пошёл за ней, весьма демонстративно качая головой.       На собрании его весь вечер преследовали чужие взгляды и шепотки, ибо не каждый день увидишь, как внешний советник срывается на маленьком ребенке. Сколько ей лет-то было? Явно не больше шести. Тсуне же могло бы быть сейчас восемь…       Если бы она, чёрт возьми, смогла выжить.       Йемитсу чувствовал, что снова заводится, потому покинул вечер, едва закончилась официальная часть. Он разрешил Базилю остаться, но мальчишка покачал головой, упрямо продолжив следовать за своим учителем. И с непониманием сверлить его спину взглядом.       Говорить об этом не хотелось, но он понимал, что иначе доверия между подчинёнными ждать не стоит. Ситуация вышла весьма компрометирующей: — Спрашивай. Я же вижу, что тебя мучает это весь день.       Базиль поджал губы и неуверенно всё-таки спросил: — Кем была эта девочка?       — Не знаю. Совпадением, куклой, иллюзией, — Йемитсу пожал плечами, доставая сигареты из пиджака. Сколько лет работы на мафию, а ничего приличного курить он так и не научился. Всё те же мальборо, что и двадцать лет назад, — возможностью испортить мне репутацию, даже не напрягаясь. А я дурак, который всё сделал сам.       — Я не понимаю…       — Ты ведь был на самом собрании? — Базиль неуверенно кивнул. — Видел голосование? Сегодня было его завершение, так что по большей части вопрос был решен ещё до начала встречи. Все заранее решили, чью идею будут поддерживать: мою или Эспаде. А может, воздержатся от голосования в принципе, приняв нейтралитет. Но сегодня… Разве можно было открыто занять сторону полубезумного советника?       Йемитсу засмеялся: — Почти треть моих людей объявила нейтралитет. Голосование было проиграно в сухую, Базиль. Полностью. Абсолютно. И всё из-за этого долбанного кукловода. Подумать только: ему даже не пришлось лично присутствовать, чтобы обставить всё так, как удобно ему! До чего же невероятный талант: чётко знать, как отреагирует человек на его манипуляцию, и просчитывать все последствия.       —… Но как он мог предположить, что вы выйдете из себя? Это невозможно! То есть, я хочу сказать, что впервые увидел, чтобы вы так злились. Вам это обычно не свойственно, — к концу речи притих Базиль. А потом робко поинтересовался, — так кем всё-таки была та девочка?..       Йемитсу устало вздохнул и потушил сигарету: — Тенью моей погибшей семьи.

***

      Курьер с заказанной одеждой прибыл за два дня до начала собрания. До этого Тсуне было всё равно, что носить, но сейчас она почему-то волновалась. Во-первых, сам Деймон сказал, что на собрании будет присутствовать по сути высший свет итальянского преступного мира. А во-вторых, там всё-таки будет папа.       Тсуна хотела выглядеть хорошо, как никогда.       Сесилия в магазине ей сказала: — Церера — это богиня урожая и плодородия, так что, пусть твой дядя и настаивает на классике, мы сошьём тебе кое-что нежное и невероятно красивое, идёт?       Тсуна тогда только кивнула, в итоге так и не узнав, что же именно ей готовили — эскизы ей не показали.       «Синьорина, пусть это будет сюрприз!»       И теперь она буквально места себе не находила, постоянно об этом думая. Казалось бы, какая глупость, но в итоге она едва могла сосредоточиться на книгах, которыми её нагрузил Деймон, и все вечера напролёт проводила в ожидании, пока заветная коробочка наконец не пришла.       В день, когда пора было ехать на собрание, она, наверное, и правда была самая красивая.       Деймон не зря поехал в ателье в другом городе. Ткань была мягкая, невероятно прочная и качественная. Тсуна побаивалась использовать Пламя в ней, но Спейд сказал, что её костюм без проблем выдержит и это.       Одежда состояла из кремовой блузки под горло с открытыми плечами и спиной, розовой юбки на высокой посадке и укороченного пиджака, сочетающего в себе и кремовый, и розовый цвета. Весь костюм был отделан золотистой вышивкой, напоминая что-то, что надела бы скорее принцесса, а не кто-то вроде Тсуны.       Вероника как-то говорила, что не одежда красит человека, а человек — одежду, но Тсуна с ней была не согласна.       Она просто не видела её в этом.       С причёской она ничего сделать особенно не смогла, потому просто причесалась и завязала волосы в пучок. Но, кажется, от неё это и не требовалось, потому что Деймон в итоге отвёз её в парикмахерскую, где ей заплели что-то красивое и идеально подходящее к образу. Свободной оставили только челку. Тсуна чувствовала себя Золушкой, собирающейся на бал, где решится её судьба. Не хватало только короны.       Но и это в итоге решили.       Деймон аккуратно приколол к пиджаку небольшую брошь с гербом Эспаде: — Кто бы что не говорил, моя милая Цера, но ты присутствуешь как официальная представительница семьи. Так что носи этот символ с гордостью хотя бы один вечер.       Тсуне оставалось только кивнуть.       Возможно, на самом собрании ей бы понравилось. В конце концов, здесь были дети примерно и её возраста, так что, быть может, она бы даже нашла себе друзей, но на тот момент она не могла думать ни о чём другом, кроме как об отце.       Осталось совсем немного. Она встретит его, всё ему расскажет и они вместе вернутся домой! Деймон обещал!       У Тсуны не было особых причин ему верить, но здесь она почему-то была уверена, что слово он сдержит. Не станет же он тащить её обратно при таком количестве свидетелей?..       Спейд безусловно силён. Но в папу она верила больше, чем в Спейда. В конце концов, Йемитсу бы обязательно защитил свою семью.       В какой-то момент они разделились. Тсуна, не привыкшая находиться без постоянного надзора, на миг запаниковала, попросту не зная, что ей делать и куда идти. Вокруг были мафиози разных возрастов и степени трезвости, и их взгляды так и упирались в неё. Вернее, в брошь на её пиджаке.       Герб семьи Эспаде не знал только глупый или ленивый, потому Тсуне хотелось снять эту брошь и спрятаться как можно дальше. Но она, видимо, была приколота каким-то хитрым механизмом, потому, сколько Тсуна не пыталась найти крепление, она так и не смогла её снять. Избавиться от неё можно было только вместе с пиджаком, так что она лишь вздохнула и смирилась.       Так, нужно вести себя спокойно и улыбаться. У л ы б а т ь с я. Деймон не прощает неидеальность…       Хотя, погодите. Сегодня будет последний день, когда она вообще видит Деймона. Так с чего ей его бояться?..       Деймон, словно почувствовав, что о нём говорят, оказался замечен в углу помещения. Поначалу Тсуна хотела пойти в противоположную сторону от него, но мгновением позже застыла, увидев знакомые золотые волосы.       Подле него стоял его отец и какой-то мальчишка, чуть старше самой Тсуны. Это… был её шанс?..       Ноги были ватные, однако Тсуна всё же смогла взять себя в руки и, игнорируя чужие оклики, поспешила к ним.       — Да, не думал, что детям так быстро находят замену. Неудивительно, что и с Занзасом вы собирались поступить так же. Интересно, кто бы заменил его?       Тсуна замедлилась. О чём говорил Деймон?.. Нет, не важно. Мало ли, что имел в виду Спейд. Занзас — это мафия. А дела мафии Тсуну не касались.       Всё, что её интересовало, это её семья.       Тсуна влетела к ним под конец разговора, надеясь, что она выглядит не слишком запыхавшейся. Несмело подняла глаза на отца.       Это точно был Йемитсу. Тсуна только сейчас научилась чувствовать Пламя, так что по нему не смогла бы узнать человека, но в отце чувствовалось что-то знакомое, что-то родное.       Его бы она не перепутала ни с кем.       — Это шутка? — Тсуна молчала, так и не успев ничего сказать. Что-то было не так. Почему в его глазах столько ярости?.. Тсуна потерянно обернулась назад, пытаясь заметить отзвуки пламени Тумана, но ничего такого не было. Только она, папа и Деймон Спейд, выполняющий роль не более, чем мебели.       Папа злился на неё. Но почему?..       — Я скажу это в первый и последний раз: чтобы больше я её не видел, Данте. Я уже жалею, что когда-то попросил помощи именно у тебя. Пошли вон. Оба.       Что это значит?.. О какой помощи идёт речь?.. Неужели папа попросил Деймона, чтобы он избавился от его неугодной дочери?.. Нет-нет-нет! Этого не может быть!       — Я не понимаю… — неужто от неё избавились, потому что она мешалась под ногами? Неужели на тот аукцион она попала по приказу родного отца?       «Кому нужна дочь-неудачница, когда у него уже есть другой более желанный наследник?»       — Пошли вон!       Тсуна застыла, до последнего желая назвать его папой и спросить, чем же она так провинилась, но по его глазам видела, что, что бы она не сказала, слушать её никто не станет. Она тихо всхлипнула и рванула прочь.       Вот и поговорили. Вот и стала свободной.       Деймон знал всё с самого начала, а она, дура, действительно верила в себя.       В конце концов, кому и правда нужно такое убожество?..       Она сидела под лестницей, уткнувшись носом в колени, и плакала, надеясь, что всё это останется лишь страшным сном. А завтра она попадёт на настоящее собрание, и с него папа точно заберёт её прочь домой. Она так по всем скучала! По маме, по Матсу!..       «А может, они тоже скажут, чтобы она убиралась прочь?..»       — Ну-ну, Цера, эта не та причина, по которой стоит так рыдать, — Тсуна замерла. Погрузившись в свои мысли, она не успела вовремя заметить возникновение чужого присутствия. Заметить столь знакомое пламя Тумана. Пока она так сидела, Деймон опустился на пол рядом с ней, почти по-отечески гладя её по растрепавшимся волосам. Пошевелиться было страшно — пари она проиграла по всем фронтам. Деймон оказался прав, а она — идиотка. — Что будешь делать дальше?       — Что буду… делать?.. — Тсуна ещё раз шмыгнула носом и подняла на него свои заплаканные глаза.       Деймон ни словом, ни жестом не показывал своё отношение к произошедшему, но Тсуна чувствовала, что именно этого он и ожидал. И этим был доволен: — Да, ты же помнишь, в чём именно заключалось наше пари? С отцом ты встретилась, в моих словах — убедилась. От первого и до последнего слова я был прав. Что будешь делать дальше? Попытаешь счастье с матерью, надеясь на иной исход? Не хочу заранее разочаровывать, но его не будет. Так что дальше? Всё равно поедешь в Японию?       Тсуна хотела кивнуть, но слова так и застряли в горле. Она хотела. Больше всего на свете она хотела вернуться! Снова увидеть свою семью!       Но теперь в её сердце поселился страх, что если она это сделает, то Деймон окажется прав. Что мама посмотрит на неё с ненавистью и скажет, чтобы она убиралась вон и не мозолила больше глаза. Перечеркнёт всю хорошую память о Саваде Нане, что столько времени помогала ей не сдаваться и идти вперёд.       Тсуна многое могла пережить, но ни за что бы не пожелала, чтобы и мама её ненавидела. Если ей так будет спокойнее, то…       Она с радостью притворится, что она умерла.       Тсуна вздохнула и вытерла глаза, принимая решение.       И тихо спросила: — … я правда могу остаться?..       Деймон улыбнулся ей в ответ: — Добро пожаловать в семью, Церера Эспаде.