◭ ◬ ◮
Наверное, Тэхён действительно эгоист. Он знает, что Чимин и Хосок будут волноваться. Знает, что поступает с ними несправедливо, сбегая из дома сразу же, как только сил становится достаточно для самостоятельного передвижения и подворачивается удобный момент. Знает, что в очередной раз подвергает себя опасности и тем самым делает своим близким больно. Знает, но… холодная ярость жжёт внутренности, требуя выхода. И он не может ей противиться. И не хочет. Тэхён просто должен это сделать. Никто другой с этим не справится. Никто другой не захочет брать подобный грех на душу… а Тэхён возьмёт. Подобно волку, санитару леса, он избавит их мир от больного животного, которое всё продолжает разносить заразу. Тэхёна не поймут. Его поступок не примут, даже не попытаются узнать причины. Всем будет плевать. Он лишь окончательно превратится в их глазах в дикого и опасного для общества зверя. Вот только Тэхёну тоже плевать. Он и так больше не чувствует себя в этом обществе. Оно отвернулось от него. Ударило по доверчиво протянутой руке, презрительно сморщившись на предложение помощи и защиты. Тэхён устал навязывать всем свою доброту. Она и даром никому здесь не сдалась — лишь растоптали и выбросили. Но даже после этого… Тэхён чувствует себя обязанным помочь всем этим глупым запутавшимся людям. Не оценят и не скажут «спасибо». Да и не исчезнет из мира всё зло, просто… Тэхёну так будет спокойнее. Спокойнее уходить, зная, что в месте, которое он всегда считал своим домом, стало на одну мразь меньше. В тени подворотни Тэхёна практически не видно. Он не сомневается ни мгновения, когда из питейного заведения, пошатываясь, выходит грузная фигура, направляясь прямо к нему, дабы, наверное, справить нужду. Так опрометчиво оставил своих шавок внутри… Ублюдок, уверенный в том, что ему всё сойдет с рук. Что не найдётся отчаянного, который решится его остановить. Зря. Гремит выстрел. Тэхён даже не смотрит в сторону человека, которого он только что лишил жизни — просто уходит. На этот раз не будет душевных терзаний, Тэхён уже отстрадал своё раньше. Внутри поселилась пустота, которую не заполнить ничем. Ни тьмой, ни светом… так есть ли смысл выбирать? Главное, что эта тварь больше не навредит другим людям. Ну, а Тэхён?.. Тэхён как-нибудь переживёт окончательный слом своей личности.◭ ◬ ◮
Когда Тэхён приходит в себя, глаза открываются с трудом, будто бы нехотя. Он едва ли ощущает собственное тело; безумная слабость придавливает его к кровати. Всего мгновение в голове Тэхёна блаженная пустота, а после он начинает вспоминать и… лучше бы не вспоминал. Лучше бы и вовсе не приходил в себя. В доме никого. На Тэхёна невольно накатывает паника — он один. Совершенно один. Словно… все оставили его. Даже Хосок. Даже Чимин. Ведь он монстр. Он убийца. Тэхёну хочется вскочить и выбежать из этого пустого дома, в котором все его страшные мысли, как эхо, повторяются и становятся громче, отталкиваясь от стен, но сил хватает лишь повернуться на здоровый бок и приподняться на локте в сторону выхода. Ему хочется кричать и звать на помощь, чтобы пришёл хоть кто-нибудь, но изо рта раздаётся лишь жалкий всхлип, и Тэхён с силой кусает себя за губы, не позволяя этому звуку повториться. Он чувствует себя настолько отвратительно слабым сейчас — физически и морально — что даже стыдно. И это он смеет называть себя Овчаркой? Тэхён отчаянно жмурится, умоляя своих внутренних демонов (у каждого из которых, почему-то, лицо его брата) замолчать и оставить его в покое. Те не слушаются — им в удовольствие заставлять его страдать, без остановки напоминая о содеянном. Труп убитого им парня укоризненно смотрит на Тэхёна из глубинок его же сознания, а когда он случайно касается собственных покрасневших бинтов — ему вдруг начинает казаться, что кровь на его руке чужая. Тэхён предпринимает отчаянную попытку оттереть её, но лишь пачкает вторую ладонь. Ужас, отвращение и безумная вина настолько захватывают его разум, что, когда красные разводы не исчезают даже после более интенсивных движений, Тэхён принимается сдирать их ногтями, что приводит лишь к увеличению крови на его руках из-за довольно глубоких царапин. Тэхёну хочется закричать от отчаяния, но он лишь безостановочно шепчет «прости», «я не хотел» и «перестань, пожалуйста». Когда крови из разодранных рук становится так много, что она начинает стекать вниз, пачкая одежду Тэхёна и всё вокруг, он вдруг решает добраться до ведра с водой у дальней стены дома, но лишь падает с кровати и так и остаётся лежать на полу без сил ползти или забраться обратно. Бок простреливает болью, руки щиплет, от запаха крови начинает тошнить. Тэхён смотрит в потолок и наконец срывается. Он прячет лицо в изгибе локтя, дабы заглушить свои жалкие рыдания, и сжимается в комок, подтянув колени к груди в попытке облегчить пульсирующую боль от раны. Тэхён никогда прежде не убивал, даже в походах старался целиться в ноги, дабы обездвижить, и в руки — лишить возможности держать оружие. Но он был готов. По крайней мере, он так думал. Не сомневался, что если того потребует ситуация — он сможет. Выпрямит руку, прицелится прямо в голову или сердце и нажмёт на курок. Что ж… он смог. Жаль только, что ума не хватило подумать ещё и о том, что будет после. Как он сумеет это пережить? Что делать, чтобы не загнуться окончательно, не захлебнуться в вине? Чем успокоить плачущую от боли душу? Тэхён не знает. Тэхён хочет просто исчезнуть. Пожалуйста. Из-за истерики Тэхён не слышит, как открывается дверь и что-то падает на пол. Не слышит, как Хосок испуганно кричит: — Блять, Чимин, сюда быстрее! — и как чужие стопы отбивают поспешный ритм стремительного бега в его сторону. Тэхён уже едва ли не задыхается от слёз, когда его мягко разворачивают и осторожно притягивают к себе, обнимая. Чужая рука вплетается в растрёпанные тёмные волосы, прижимая его голову к своей груди, и ласково гладит, успокаивая. — Что, чёрт возьми, он сделал со своими руками?.. — где-то на фоне обеспокоенно причитает Хосок, носясь из стороны в сторону. Но Тэхён всё ещё не слышит его. Лишь негромкий, наполненный любовью и заботой голос человека, бережно держащего его в своих объятиях, достигает его измученного разума. — Плачь. Всё нормально, в этом нет ничего постыдного или унизительного. Поэтому плачь, Тэхён-и, не останавливайся. Позволь своей боли выйти наружу вместе со слезами, и я обещаю, слышишь? Обещаю, что тебе станет легче. Чимин, не переставая успокаивающе шептать что-то в макушку Тэхёна, осторожно берёт его за предплечье и отводит раненую руку от его лица к Хосоку, который, в свою очередь, аккуратно промакивает мокрой тряпочкой все царапины, смывая свежую кровь. Потом они повторяют это и со второй рукой, после чего Хосок бинтует обе конечности, из-за сосредоточенности едва ли не забывая дышать. Какое-то время все трое просто сидят на полу, пока чужие всхлипы не прекращаются, и Чимин не подмечает, что Тэхён уснул. Лишился из-за стресса и истерики последних сил и просто отключился. — Нужно сменить повязку на боку, — подозрительно глухо произносит Чимин, низко склонив голову. Хосок присматривается к чужому лицу, скрытому светлыми прядями, и только сейчас замечает блестящие дорожки на щеках. — А ты… то почему плачешь?.. — растерянно спрашивает он. — Не твоё собачье дело, — холодно отвечает Чимин, исподлобья бросая на Хосока угрожающий взгляд блестящих из-за слёз глаз. Хосок даже слегка отшатывается, поднимая руки в знаке «сдаюсь». — Воу-воу, я же просто спросил! — он поспешно поднимается с пола, чтобы сходить за свежими бинтами для Тэхёна. И вовсе не для того, чтобы отойти от Чимина подальше. — Ты даже и близко представить себе не можешь… — вдруг всё-таки произносит Чимин, — сколько он значит для меня. Хосок на всякий случай ничего не отвечает.◭ ◬ ◮
И всё-таки, наблюдая за огромным костром в центре площади, Хосок понимает, что может представить. Хотя бы приблизительно. Чимин стоит в стороне и также не отводит взгляда от огня, который отражается в его глазах, делая чужой образ ещё более пугающим. Он совершенно спокоен. «Конечно, — думает Хосок, — ведь ни у кого и мысли не возникнет, что в праздничном костре на площади может скрываться чьё-то бездыханное тело. О чём беспокоиться?» Хосок может представить. Без сомнений. Ведь никто в здравом уме не станет избавляться от уже второго трупа ради человека, который для него ничего не значит.◭ ◬ ◮
Очередное пробуждение даётся Тэхёну совсем не легче, чем в прошлый раз. Из-за нервного срыва к общему ужасному состоянию добавилась ещё и головная боль. Он не хочет открывать глаза. Не хочет возвращаться в реальный мир. Но чужая рука, ласково перебирающая его волосы, не позволяет вновь провалиться в спасительное бессознание. — Сколько ты здесь сидишь? — хриплым после сна голосом тихо спрашивает он. — Всё время, что ты спал, — ненамного громче отвечает Чимин, нежно гладя сонного Тэхёна по голове. Он устроился на стуле прямо у кровати, и у Тэхёна нет никаких сомнений в том, что Чимин абсолютно серьёзен. — Ни за что больше не оставлю тебя одного. Он бережно берёт перебинтованные руки Тэхёна в свои, и тому сразу становится понятно, почему Чимин принял такое решение. Во взгляде вечного спасителя Тэхёна вопрос. Там же горькая обеспокоенность и какая-то застаревшая боль. Тэхёну становится до горечи в горле стыдно. — Мне показалось, что мои руки… покрыты кровью того парня. Я просто хотел её оттереть. Но у меня всё не получалось и не получалось, — Тэхён невольно начинает дышать быстрее, словно заново переживая этот момент. — Я… — Т-ш-ш… — успокаивающе шепчет Чимин. — Никакой крови больше нет, видишь? — и, наклонившись, по очереди целует каждую перебинтованную ладонь. — Она есть, — горько отвечает Тэхён. — Просто её не видно. Но отныне она всегда там будет. Её ничем не смыть. — Меня это не волнует, — спокойно признаётся в ответ на это Чимин. — Совершенно не отталкивает, слышишь? — он придвигается ближе и проводит руками Тэхёна по своему торсу снизу вверх. — Можешь испачкать в этой крови всего меня, — словно рисуя кровавые линии, он ведёт чужие ладони к своей шее, а после останавливает их у себя на щеках, — и я буду только рад твоим прикосновениям. Чимин трётся лицом о чужие руки, словно уличный кот, выпрашивающий немного ласки и внимания. Тэхён старается не думать о кровавом рисунке, который его расшатанная психика действительно нарисовала на чужом теле после махинаций с его перебинтованными конечностями. — А если захочешь — я утону в чужой крови ради тебя, — нотки уже привычного безумия всё же прорываются через спокойный, на первый взгляд, вид Чимина. — И тебя совершенно не пугает, что я… убил человека? — не может поверить Тэхён. — Напротив… безумно воодушевляет. — Что?.. Чимин улыбается ему, как взрослый, которого умиляет удивление ребёнка в ответ на то, что вода в море на самом деле не синяя, а прозрачная. — Возможно, это прозвучало так, словно я рад его смерти. Вовсе нет, но и… не расстроен. Это был совершенно незнакомый мне человек, который, к тому же, ещё и собирался убить твоего брата. Сам Чонгук не значит для меня многого, прости уж, комплекс старшего брата — это по твоей части. Но ты — значишь. А ты едва ли смог бы пережить его смерть. Поэтому… я не рад, что тот парень умер, но я рад, что твой брат остался жив. Понимаешь? На любую ситуацию всегда можно посмотреть с нескольких сторон. Да и парень этот… ну, не думаю, что он точно знал, на что идёт… но он ведь пошёл. Важно понимать, что у всего есть свои последствия. — Но ты сказал… — …воодушевляет. Да, — соглашается Чимин. — Дело в том, что ты для меня… нечто возвышенное и недосягаемое. Как солнце. Ты свет и тепло моего холодного тёмного мирка. И как бы сильно я не хотел подойти к тебе и обнять… ты всегда слишком далеко. А сейчас… ты словно стал чуточку ближе. Ближе ко мне, погрязшему во тьме. Поэтому я не могу не радоваться эгоистично тому факту, что всё же ты такой же человек, способный не только на хорошие поступки. На последние его слова Тэхён слегка морщится и отводит взгляд в сторону. — Это нормально, слышишь? Не отводи взгляд, посмотри на меня. Ну же, Тэ. Пожалуйста, — просит Чимин и продолжает лишь после того, как Тэхён неохотно возвращает ему своё внимание. — Я понимаю, что тебе неприятно это осознавать. Но это жизнь. Чтобы выжить — порой приходится совершать и плохое тоже. А поступать так ради дорогих тебе людей… это и вовсе не грех, а необходимость. И кто бы что ни говорил, я никогда не начну считать тебя монстром. Я всегда буду на твоей стороне. — Достаточно уже и того, что я сам себя им считаю, — горько заявляет Тэхён, безуспешно пытаясь выдавить из себя хоть какое-то подобие улыбки, чтобы скрыть то, насколько ранит его данный факт. — Мы поработаем над этим, когда ты станешь немного более психически стабилен, — грустно улыбается Чимин. Он опускает руки Тэхёна и обхватывает ладонью его щёку, ласково поглаживая большим пальцем чуть ниже глаза, из-за чего Тэхён невольно щекочет его ресницами, когда моргает или просто рефлекторно щурится. — Я… — начинает было Тэхён, немного хмурясь, но Чимин, заметив это, смещает первую руку и подносит вторую, чтобы разгладить его брови и после с любовью поцеловать в местечко между ними. Чужие нежные движения заставляют Тэхёна расслабиться, а вместе с тем и выпустить наружу все старательно сдерживаемые эмоции. — Мне… очень больно, Чимин, — признаётся он, чувствуя, как одинокие слезинки прокладывают путь поперёк его висков и останавливаются где-то в районе подушки. — Я знаю… — мягко отвечает Чимин, приподнимаясь со стула, чтобы осторожно, не тревожа чужую рану, обнять его. Тэхён, чувствуя себя слабым беззащитным щенком, прячет своё лицо где-то в районе чужой шеи. — Вся моя жизнь… весь мой привычный мир… всё разрушено. Я сам… уже словно куча осколков, которые когда-то были чем-то целым. Ещё немного, и все они попросту разлетятся в разные стороны. Я не справляюсь. — Я рядом, слышишь? Я могу вечность обнимать тебя, чтобы все эти осколки оставались на месте, — успокаивающе шутит Чимин. Тэхён невольно улыбается сквозь слёзы. — Что мне делать дальше?.. — То же, о чём я уже просил тебя однажды. Жить. Жить, ради меня.◭ ◬ ◮
— Ты вообще спишь? Чимин загадочно улыбается, помешивая ложечкой чай. — Серьёзно, тебе не обязательно быть здесь круглые сутки. — Я хочу, и я буду. — Если так боишься, что у меня снова случится какой-нибудь приступ, когда рядом никого не будет, — просто меняйся с Хосоком, уверен, он согласится посторожить меня. Чимин демонстративно приподнимает одну бровь, всем своим видом показывая своё отношение к Хосоку в целом и доверие к нему в частности. Тэхён закатывает глаза. — Неужели твою семью совершенно не волнует тот факт, что ты уже который день не появляешься дома? Чимин на мгновение замирает, а после его губы растягиваются в одну крайне токсичную ухмылку. — О, не волнуйся, они предоставляют мне полную свободу действий. — И ты не хочешь с ними уви… — Нет, — твёрдо отрезает Чимин, продолжая улыбаться так же мило. Что ж, Тэхён решает пока не лезть в эти дебри. — Ладно, а… — неуверенно начинает он вдруг, — что насчёт… Чон… гука?.. Чимин перестаёт улыбаться и смотрит на него крайне серьёзно. — Мы решили, что ввиду твоего… состояния… ему лучше не приходить. Конечно, все мы надеемся, что это был первый и последний твой приступ, но лучше пока не рисковать и оградить тебя от всего, что может спровоцировать ещё один. А Чонгук может. И не спорь! — обрывает он Тэхёна, который уже собрался было возразить. — Что бы ты там не решил сказать — тебе не удастся переубедить меня в том, что в последнее время встречи с братом вызывают у тебя только отрицательные эмоции. А ты сейчас к ним крайне восприимчив. Поэтому — к чёрту. — Но он хотя бы сказал, зачем приходил? — Мы не будем этого обсуждать, — Чимин смотрит по-доброму успокаивающе, но говорит строго, не терпящим возражений тоном. — Ничего связанного с Чонгуком в этом доме. По крайней мере, пока ты не поправишься. — Ты выставляешь меня какой-то совсем уж кисейной барышней… — недовольно бубнит Тэхён. — Я в порядке. Чимин в ответ улыбается столь снисходительно, что у него едва ли на лбу не высвечивается «я тебя умоляю». — Давай-ка я сам буду решать, в порядке ты или нет. У тебя с данным навыком крайне плохо — я вообще удивляюсь, как ты дожил до сих пор. Тэхён строит из себя оскорблённого до глубины души. — Ты потерял действительно много крови, Тэ, — серьёзно говорит Чимин. — Поэтому только попробуй заикнуться о каком-нибудь «погулять» или, тем более, рискнуть выйти из дома до тех пор, пока я лично не разрешу тебе сделать это, и я прикую тебя к кровати, слышишь? И облизывается. Облизывается. Тэхён мысленно проклинает этого чёртового совратителя, вспыхивая ярче закатного солнца из-за всплывших вдруг образов. Вот сказал бы нечто подобное Хосок, и Тэхён уже отпинал бы его за такие угрозы (ну, попытался бы точно). Но Чимин… этот засранец оказывает на него крайне нехорошее влияние, чёрт возьми. — О?.. — произносит вдруг Чимин, замечая его реакцию, и Тэхёну заранее не нравится чужой тон и то, что следует дальше: — Вижу, тебе понравилась моя идея. Чимин самодовольно улыбается. — Понятия не имею, о чём ты, — не сдаётся Тэхён. Конечно же, ему не верят. На лице Чимина написано скептическое «ну да, ну да», а сам он, поставив кружку с чаем на стол, начинает движение в сторону кровати. Медленно и практически не слышно. Словно тигр, крадущийся к своей жертве. — Ну не-ет! Не подходи-и-и… — словно смирившись уже со своей участью, беспомощно тянет «жертва». — Почему нет? — Чимин присаживается на край его кровати и перекидывает руку через его перебинтованный живот, дабы опираться на неё, слегка нависая над Тэхёном. — Это нечестно. Ты каждый раз пользуешься моим уязвимым состоянием! Я даже отпор тебе дать не могу… — недовольно заявляет Тэхён. — А ты разве хочешь? — Чимин склоняется над ним, сокращая расстояние. Тэхён накрывает руками его рот и лоб и, отталкивая обратно, не даёт приблизиться. Впрочем, его сопротивление оказывается сломлено практически мгновенно, когда Тэхён чувствует, как его ладони с внутренней стороны касается чужой язык. Он одёргивает эту руку и невольно ослабляет вторую, из-за чего довольный Чимин стремительно сокращает-таки расстояние между их лицами и… — Хей, смотрите, что я… — раздаётся со стороны распахнувшейся вдруг двери. Хосок запинается и замирает на месте под двумя взглядами: обещающим мучительную смерть, если он сейчас же не исчезнет, и отчаянно молящим о помощи. — Пожалуй, зайду попозже, ха-ха… — Хосок решает, что ему ещё жить и жить, и закрывает дверь с обратной стороны. Тэхён с досадой называет товарища предателем, а Чимин хитро улыбается и предлагает продолжить. Несчастный даже не успевает среагировать, когда к нему вновь приближается чужая самодовольная «рожа» и… несильно кусает Тэхёна за кончик носа под возмущённое «ай». — Сам виноват, что постоянно оказываешься передо мной в этом своём уязвимом состоянии, — Чимин отодвигается обратно, но с места не двигается, всё так же нависая над ним. — Да как я могу не оказываться, если ты всё время рядом?! Чимин делает вид, что всерьёз задумывается над этим вопросом, но после смотрит на Тэхёна взглядом «ты серьёзно?». — Ну, например… не травмироваться, чёрт возьми, как тебе идейка? — Я же не специально… — бормочет сразу растерявший всю уверенность Тэхён, неловко отводя взгляд в сторону. Впрочем, он не был бы самим собой, если бы не мог вернуть её за мгновение. — И, вообще-то, мы тут говорили про твой сон! — теперь уже сам Тэхён смотрит на Чимина нагнетающе. — А что с ним? — косит под дурачка тот. — Его нет! — Тебе кажется. И нет, Тэхёну не кажется. Он видит эти синяки под глазами всегда идеально выглядящего Чимина, видит усталый взгляд, так старательно им самим скрываемый. Видит, насколько его пугает сама мысль оставить Тэхёна ненадолго без присмотра. Кажется, единственный приступ нервного срыва действительно сильно повлиял на Чимина, заставляя жертвовать сном и собственным здоровьем ради того, чтобы всегда быть уверенным в стабильности состояния Тэхёна. — Ты должен поспать, — твёрдо требует Тэхён. — Только если с тобой, — похотливо улыбаясь, пытается смутить его Чимин, но у него впервые ничего не выходит. — Да пожалуйста, — спокойно соглашается Тэхён. Он и сам, если честно, думал о подобном варианте. Если Чимин не может его оставить — пусть спит рядом. Тэхён убирает чужую руку, опирающуюся на кровать со стороны, ближней к стенке, и туда же не спеша двигается, освобождая место рядом с собой, пока опешивший Чимин не знает, что предпринять. Он вроде и порывается ему помочь, заметив, как Тэхён морщится от боли, и пытается возразить, чтобы тот не двигался и не тревожил рану, а ещё точно хочет что-то сказать, но словно бы не придумал, что именно. Тэхён даже не сдерживает смешка из-за растерянности на чужом лице. — Сам же отказался уходить. Значит, спи здесь. Так ты точно будешь знать, что я никуда не ушёл и ничего с собой не сделал. Чимин всё ещё сомневается. Тэхён закатывает глаза. — Я буквально не в состоянии сейчас перелезть через тебя, чтобы уйти. Да и неужели ты не почувствуешь, если я попытаюсь это сделать? Давай уже, — он хлопает по кровати, призывая лечь. А после вдруг ехидно улыбается. — Или стесняешься? Наверное, Чимин и подумать не мог, что его же оружие используют против него самого. Он присвистывает от неожиданности и одобрительно усмехается. — О нет, Тэхён-и, — Чимин полностью забирается на кровать и на коленях подбирается к Тэхёну поближе, — тебе лучше продолжать играть святую невинность, ведь только это сдерживает меня от решительных действий, — шепчет он вновь покрасневшему «Тэхён-и», опускаясь над ним всё ниже и ниже, и едва слышно произносит ему прямо «на ушко»: — Не соблазняй меня раньше времени. — Ой, да замолчи ты уже и спи… — Тэхён пытается было отодвинуть его, но вдруг замечает, что Чимин буквально «отключился» у него на плече. Тэхён вздыхает. Он рассматривает чужое расслабленное — впервые, ей богу — лицо и невольно задумывается о том, как сильно, оказывается, Чимин контролирует свои эмоции во время бодрствования. Это Тэхён словно открытая книга, его «читать» проще простого даже незнакомым людям. Чимин же… порой даже близко представить не можешь, какие мысли крутятся в этой светлой макушке. Зато сейчас, когда он хмурится во сне — даже там, похоже, все тревоги и волнения не отпускают его — и обвивает чужую руку своими, прижимая её к себе, удивительно легко определить причину бегающих под веками глаз. Даже во сне Чимин не перестаёт думать о нём, не перестаёт бояться за него. Не перестаёт пытаться его защитить. В те короткие мгновения безмятежности, когда Чимин только уснул и ещё не был атакован тревожными снами, он показался Тэхёну белокурым ангелом. Мама часто повторяла, что у каждого человека есть свой ангел-хранитель, и маленький Тэхён засыпал спокойно, помня об этом. После смерти родителей вера в бестелесного защитника угасла и осиротевший подросток решил, что нельзя надеяться на чью-то защиту: нужно брать всё в свои руки и защищать самому. Именно поэтому он сам стал ангелом-хранителем для своего брата и окружающих людей. Тэхён хмыкает, одними кончиками пальцев осторожно убирая со лба Чимина светлые пряди. Он не заслуживает этого ангела-хранителя. Чимин пошёл ради него на многое. Действительно на многое. Тэхёну мерзко от самого себя. Мерзко от собственных поступков и выборов, которые привели к грязи на чужих руках. Подумать только… Чимин, милая Овечка Чимин, оказывается, молча избавился от трупа, из-за которого у Тэхёна могли быть большие неприятности. Хосок, помогавший ему в этом (принудительно, вероятно), случайно проболтался и слёзно умолял не выдавать его, дурака. Тэхён не выдаст. Чимину незачем знать, что его благодеяние раскрыто, в конце концов, он сделал это не ради благодарности или похвалы. Он просто… в очередной раз позаботился о безопасности Тэхёна. Вот с кого Тэхёну пора брать пример. Не лежать целыми днями и страдать, а просто взять уже и сделать что-нибудь. Вряд ли получится всё исправить, но… кое-что всё ещё в его силах. Тэхён сам натравил на своих близких этого зверя, а значит… сам же и должен их от него избавить. Метка на его шее просто не позволит ему остаться в стороне, пока кто-то другой в опасности. Метка в виде скалы, которая стоит настороже, словно каменный пёс, гордо вытянув свою каменную шею и навострив свои каменные уши, чтобы сразу заметить опасность и оскалить свои каменные зубы, которые до последнего будут вгрызаться во врага, не давая ему пройти дальше. Вся их фракция Овчарок — это скала, которая непоколебимо стоит между деревней и лесом; скала, которая не позволит хищникам добраться до тёплых жилищ и их хозяев. По крайней мере, Тэхён всегда в это верил. Метка на его сердце не позволит ему жить спокойно, пока есть кто-то, кому он может помочь. Метка в виде нерушимой цепи, звенья которой состоят из доброты, жертвенности, отваги, сострадания, верности, человеколюбия… из всего хорошего, что есть в Тэхёне. Он ведь даже и не догадывается, что именно эта цепь порой так сильно его мучает, сжимаясь вокруг сердца и заставляя его страдать. Именно она не даёт несчастному поступить иначе в той или иной ситуации, запрещает думать о себе и своих чувствах, заставляет сломя голову бросаться на помощь всем: кто просит и кто — нет, кто скажет «спасибо» и кто назовёт «выродком», — никто не останется без защиты. Так было всегда. Было. Но оказалось, что порой цепь требует невозможного. Требует абсолюта. Тэхён не смог спасти всех, и теперь она беснуется, обвив каждый его орган — грозится раздавить. Сдавила гортань, перетянула лёгкие — наказывает, не давая вдохнуть полной грудью. Тэхён никогда не сможет угодить ей в полной мере, так что… есть ли вообще смысл пытаться?.. Он не станет. Он плюнет на всё, пойдёт ей наперекор. Тэхён убьёт эту тварь, не став даже слушать причитания совести о том, что это тоже человек, что у него есть семья и собственные чувства; есть жизнь, на которую тот имеет полное право. Тэхён заберёт это право. Заберёт ради брата, которого, несмотря ни на что, любит больше жизни, ради Чимина, без которого жизнь эта уже и не представляется возможной, ради Хосока, который, всегда стараясь избегать проблем, пошёл и помог избавиться от чужого тела, чтобы этих проблем не было у его друга. Ради Хосока, который сказал: «Я бы поступил также. Ты не должен рвать себе душу, друг, ты просто защищал свою семью. В нашем мире невозможно угодить всем, любой твой поступок в одних глазах будет правильным, а в других — нет. Так вот знай, в моих — не грех это был вовсе, а лишь горькая необходимость. Я лично размозжу голову любому, кто направит оружие на мою больную матушку. В таких ситуациях не можно, а нужно быть эгоистом». И Тэхён будет. Будет, чтобы Хосок и его больная матушка спали спокойно, не боясь нападения очередного пацана с улицы, засланного Мамору. Чтобы сам Хосок не оказался вдруг засланным и шантажируемым единственным родным человеком, взятым в плен. Тэхён не боится смерти, он боится, что сам друг в таком случае его смерть от собственных рук не переживёт. А что с Чимином тогда будет… и представить страшно. Да и Чонгук останется совсем один. Нет, Тэхён просто не может поступить иначе. Он сделает это и… либо уничтожит эту проклятую цепь, либо она уничтожит его. Осталось лишь набраться сил, чтобы в самый ответственный момент стоять уверенно, гордо выпрямив спину и не теряя ориентации в пространстве из-за слабости, и подождать, пока Чимин не успокоится и не станет чуть менее его опекать. А дальше будь что будет.