Её звали Ева

Чимина опасаются. Это видно невооружённым взглядом. Не то чтобы его прям боятся, но… слова подбирают тщательно. Тэхён не знает, с чем это связано. Чимин ведь даже не излучает эту свою убийственную ауру. Ведёт себя прилично, со всеми культурно познакомился. Он на памяти Тэхёна вообще впервые выглядит настолько приветливо и дружелюбно, эти ещё его светлые волнистые пряди да улыбочка премилая — ну натуральный ангел их празднество посетил словно, а всё равно самому Тэхёну руку пожимают куда увереннее. А ещё взгляды чужие то и дело всё скашиваются к платку на шее Тэхёна, хотя, казалось бы, эта же часть тела у Чимина должна привлекать куда больше внимания. Но, похоже, чёрная широкая полоса, перекрывающая старое тату, которую Чимин набил по кругу всей шеи, словно ошейник, жителей деревни не заинтересовала вообще. То ли дело потрёпанная временем алая тряпка, действительно. Чувство стиля тут, что ли, у всех столь утончённое?.. Тэхён даже порывался снять платок, почему-то уверенный, что к шраму его будет куда меньше внимания, но Чимин неожиданно оказался крайне против. Пришлось оставить. Чимин вообще, как они пришли в деревню, и на шаг от него не отходил. Приготовления к празднику идут полным ходом, люди вытаскивают столы, табуретки, рубят старые деревья на длинные доски для временных лавок, ищут для всего этого покрывала. Самому Тэхёну Юнджи запретила помогать. Сказала, что не пристало имениннику напрягаться в такой день. Поэтому Тэхён сначала внимательно высматривает её в поле своего зрения и только потом вешает очередную лампу на сучок повыше вокруг поляны, где решили разместиться. Суета здесь началась уже с утра; сейчас ещё светло, но нет никаких сомнений в том, что мероприятие продлится до самой ночи, поэтому было решено добавить освещения. Хотя изначально на это дело определили Сокджина с Венди. Девочка носила отцу выставленные на всех порожках лампы, он вешал, а если ближайший сучок на дереве был слишком высоко — забиралась на чужие плечи и вешала сама. Тэхён быстро понял, что это самое незаметное задание, а потому решил-таки пойти на риск — помочь-то хочется. Впрочем, какой конкретно здесь имеется в виду риск… вопрос тоже весьма интересный. Да, конечно, нарваться на выговор от Юнджи не особо-то приятно, но… куда менее критично, чем знакомство Чимина с Сокджином. Тэхён, честно говоря, не знал, чего конкретно ожидать от этой встречи… но понимал, что вечно бегать не получится — в одной деревне всё-таки жить собрались. Однако ситуацию неожиданно спасла Венди (интуиции этой девочки Тэхён будет поклоняться всю жизнь). Она, стоило им только приблизиться, сразу познакомилась с Чимином, пожав его руку своей маленькой ладошкой, а потом впихнула ему одну из ламп и утащила отца помогать с сервировкой стола. Тэхён не уверен, что конкретно побудило её на это, но… Ладно, нет, уверен. Это был единственный момент за вообще всё время с тех пор, как они пришли в деревню, когда с лица Чимина резко сошла вся его доброжелательность. Они стояли спиной к поляне, а потому наблюдать это «посчастливилось» только причине чужого, мягко говоря, негодования и его дочери. Тэхён почему-то уверен, что эти двое очень чётко увидели, как именно Чимин будет убивать нового знакомого. Так что, Венди, в очередной раз доказав своё не по годам развитое благоразумие, очень кстати решила, видимо, что время лечит. Даже поздороваться Сокджину не дала, просто быстро представила его, как своего крайне глупого (она выделила) временами отца, и, схватив того за руку, утянула в сторону людей с едой. Чтобы не лишился он этого самого времени слишком быстро. Всё время после, что Тэхён вешает лампы, Чимин обнимает его со спины, найдя в этом, видимо, личный сорт успокоительного. Это не очень удобно, но Тэхён не противится. Хотелось бы избежать жертв в день своего рождения, а потому пусть успокаивается, как ему нравится. Но на самом деле сложно поверить, что Чимин действительно может кому-то навредить. Особенно сейчас, когда он так трогательно прижимается сзади. Ну-у, ладно, именно поверить, может, и не так сложно… вспоминая все те приступы безумия, в которое Чимин впадал пару раз… его слова и крайне жестокие обещания в сторону насоливших ему чем-либо… его взгляды… Да, поверить не сложно. А вот представить… Перед Тэхёном Чимин никогда не выглядел как человек, способный причинить ему боль. Ладно, опять же… тот до сих пор не сошедший с его загривка укус, так удачно скрывшийся под платком… Тэхён вздыхает. Хорошо, просто… немного о другой боли всё-таки идёт речь. Чимин просто… временами (очень часто) дикая псина, животные замашки которой то и дело вырываются наружу, но в этом нет намерения навредить. То, сколько в этом звере нежности, любви и тепла по отношению к Тэхёну, на самом деле, даже удивляет. Так что… сложно представить то, чего ты никогда не видел. — Ты ведь добрый, — задумчиво выдаёт вдруг Тэхён, рассматривая последнюю лампу. Их ещё рано зажигать, так что света в ней нет. — Я? — слегка усмехнувшись от неожиданности, с искренним удивлением уточняет Чимин куда-то между его лопаток. — Да. — Вот уж вряд ли. Тэхён слышит улыбку в чужом голосе. — Если вспомнить всё, что ты для меня… — Для тебя. Это ключевое слово. Добрые люди добры ко всем. А я… просто твой личный слуга, — стоит на своём Чимин. Тэхён закатывает глаза. Вот уж действительно, нашёл слугу. — Если бы в тебе совсем не было доброты, ты бы и ко мне добр не был. Она есть, просто запрятана где-то глубоко в тебе и выбирается наружу только при контакте со мной, — Тэхён на мгновение словно прислушивается к чему-то внутри себя, а после кивает. — Да. Ты прям как эта лампа. — Что?.. — недоумевает Чимин, выглядывая из-за его плеча. — Она не горит сейчас, но это не значит, что она вообще не умеет гореть. Просто её никто не зажёг, — объясняет Тэхён, поглаживая пальцем мутное стекло. — Вот и ты… горишь, только когда я тебя зажигаю. Чимин, на этот раз не возражая, лишь хмыкает на столь необычную формулировку. — А ты тогда кто у нас? Вечный огонь? — ехидничает он. Тэхён, помрачнев, всматривается в своё мутное отражение на стекле. Вечный огонь? Смешно. Нет, он тоже просто лампа. Лампа, которая, всегда работая исправно, вдруг подвела, погаснув, когда в её свете так нуждались другие. — Не теперь, — как можно безразличнее отвечает он. Но Чимин не был бы самим собой, если бы не умел, словно настоящий зверь, считывать его эмоции интуитивно. Он отстраняется от спины Тэхёна и поворачивает его к себе. Чимин обхватывает рукой чужой тёмный затылок и наклоняет Тэхёна к себе, заставляя его столкнуться с ним лбами. — Я уверен, что после сегодняшнего дня ты перестанешь жалеть о том, что прошёл через всё это. Каждое твоё действие в сумме привело тебя сюда, и я знаю, что где-то внутри своей огромной пушистой души ты уже полюбил это место, а значит — всё произошедшее было не зря. Тэхён кусает губы, борясь с эмоциями, вызванными чужими словами. Действительно ли он может позволить себе просто перестать жалеть? Забыть всё, словно страшный сон, и жить дальше? — Огромная пушистая душа? — с неуверенным смешком переспрашивает Тэхён. — Да, — Чимин, до этого строго смотревший ему прямо в глаза, подхватывает чужую улыбку, но говорит всё так же серьёзно. — У тебя душа волка. Тэхён хмыкает. — В обществе этим животным принято называть воров, убийц и насильников, — иронично подмечает он. Чимин кривится в лице. — Всё, что принято в обществе, херня. Даже собака когда-то была волком. Слишком добрым, самоотверженным волком, который заметил, что жалкие людишки, такие совершенно голые без тёплой животной шерсти и беспомощные без острых звериных клыков и когтей, не справляются с жизнью в этом опасном мире, и решил помочь им выжить. Ради них он оставил свою прежнюю жизнь — вольный бег по лесу, душевную, разделённую с сородичами песню под луной, тепло чужих серых боков, согревающих его по ночам. Что получил взамен? Ошейник, не дающий сделать лишний шаг в сторону. Его просто посадили на цепь — именно так вольный дикий зверь стал «лучшим другом человека». Так волк стал собакой. Тэхён смотрит молча, не перебивает. — Да, ты собака. Ты родился собакой, потом всё детство тебя воспитывали, как собаку, и даже после, во взрослой жизни, ты не лишился своих собачьих повадок. Ты — собака. Но… душа у тебя волчья. Душа того самого волка, который стал прародителем всего вашего собачьего рода. Ты — идеальное сочетание собачьей преданности и волчьего характера. Идеальный член стаи, понимаешь? Твоё место здесь, поверь. И Тэхён верит. Возможно, потому что у него не осталось выбора, и сейчас вера во что-то столь обнадёживающее — единственное его спасение. — А кто же ты? Чимин ухмыляется. — А я… — Тэхён! — прерывает их негодующий возглас со стороны. — Что это ты тут делаешь, а?! Тэхён вздыхает и медленно поворачивается к недовольной Юнджи. — Следит за тем, как я вешаю лампы, — внезапно отвечает за него Чимин, натянув на лицо ту самую свою совершенно фальшивую вежливую улыбочку, от которой появляется непреодолимое желание попить, дабы избавиться от ощущения забившего глотку сахарного песка. Тэхён с лёгким удивлением замечает в чужих руках лампу и пытается вспомнить, в какой конкретно момент её у него выхватили. Он неловко улыбается, как бы соглашаясь с Чимином, но, конечно же, играть эмоциями настолько же умело, как это делает тот, у него, вероятно, никогда не получится. Ведь одной только этой улыбочки хватило, чтобы Юнджи, прекрасно понимающая, что чужие слова — ложь, благоразумно решила сделать вид, что поверила. — Узнаю, что ты тут вопреки моим словам занимаешься самодеятельностью… — Юнджи укоризненно показывает на него пальцем, — заставлю танцевать в моей юбке перед всей деревней. Тэхён прекрасно видит, как загораются глаза Чимина, и мысленно желает Юнджи счастья, здоровья побольше: всего, в общем, самого наилучшего, чёрт возьми. Тэхён знает этот взгляд. Он успевает накрыть чужой рот рукой прежде, чем оттуда вылетит что-то вроде «а, нет, вообще-то, он вешал эти лампы сам, его действительно нужно наказать, несите юбку». — Буду иметь в виду, — очень искренне улыбается он в ответ. Чимин ведь теперь не отстанет. Юнджи же, мгновенно проанализировав его спешные телодвижения и чужую реакцию на свои слова, делает, кажется, отвратительно точные выводы и ехидно ухмыляется. Конечно же, ей хватило одного лишь взгляда на них с Чимином этим утром, чтобы понять, что именно о нём Тэхён говорил, когда «полагал, что занят». Она не сказала об этом прямо, но этот её «один лишь взгляд» сразу же выразил всю степень чужой догадливости. Тэхён уверен — Юнджи будет подкалывать его на эту тему ещё очень долго. Наверняка уже прикидывает размер юбки, чтобы втихую подогнать её Чимину, негодяйка. На самом деле, Чимин очень быстро вписался в картину местной жизни. Буквально сразу же, как только пришёл. Да, Юнги с сестрой видели его не в первый раз, но, всё же, они никогда не были близкими знакомыми или друзьями — просто знали о существовании друг друга. Однако Волк со шрамом на лице не потрудился даже подойти и спросить о цели визита — просто кивнул приветственно из темноты веранды, где прятался от настырной родственницы, пытавшейся заставить его работать вместе с остальными, и тут же потерял интерес к новому лицу в их деревне. Может быть, к этому здесь в целом относятся куда проще, чем думал Тэхён? Его и самого приняли как-то очень стремительно и без вопросов. Даже все остальные хоть и ведут себя с осторожностью (причину чего Тэхён пока не смог определить, но предположил, что дело в выработанной за жизнь в лесу чуйке), контакта с ещё одним новым жителем не избегают, даже изредка заводят разговоры ни о чём, не надоедая, а словно просто поддерживая атмосферу единения всех жителей деревни. Чимин хоть желанием общаться и не горит — то ли по нему действительно видно, то ли Тэхён наконец-то научился его читать — от разговоров этих не отказывается, отвечает пусть и коротко, но отвечает. Хосока, например, он мог игнорировать днями. Может, просто образ поддерживает, чтобы в коллектив влиться? — А, впрочем… — задумчиво протягивает Юнджи, — пойдём-ка лучше со мной. И мне за тобой легче следить будет, — Тэхён вздыхает, — и тебе какое-никакое, а разнообразие. И, знаете, не то чтобы у него вообще был выбор. Чимин вешает последнюю лампу и по умолчанию движется следом. Они бродят за Юнджи хвостиком, пока та контролирует процесс сервировки стола и размещения на нём еды, выбирает место для вечернего костра, советует, каких цветов нарвать на стол, чтобы приятно пахло. Да, формально главой деревни является Юнги, но… всё же Тэхён расширил бы это понятие до обоих родственников. На Волке со шрамом — защита стаи, добыча продовольствия, поддержание порядка и контроль. Вот только больше внешний. Контролем же внутренним полностью занимается так похожая на него Волчица. Тэхён ни разу не видел, чтобы за советом по поводу праздника подошли к Юнги. Пока тот мечтает в следующей жизни стать камнем, Юнджи руководит буквально всем. Удивительно, на самом деле, что даже более опытные, взрослые Волки её слушаются. Без сомнений, если с Юнги вдруг что-то случится, его сестре хоть и придётся несладко, но она сможет встать во главе этой стаи. Тэхён же сегодня, видимо, встал во главе всеобщего внимания. Его поздравляют. Все. На протяжении всего их пути каждый, видимо, считает себя обязанным, представившись, пожать Тэхёну руку и пожелать всего хорошего в связи с его днём. И ведь даже не обознались ни разу, хотя Чимин не менее «новое лицо в деревне». Может, конечно, за пару дней его всё же как-никак запомнили, но… что-то Тэхён сомневается, что успел пересечься прям со всеми за это время. Что же, видимо, настолько вот глазастый местный люд… Тэхён даже сделал у себя в голове пометку извиниться перед всеми за столом за то, что обладает куда менее развитой памятью и не способен запомнить всех сразу. — Тэхён! — зовёт Юнджи, остановившись у одного из домов. Тэхён, слегка отставший от неё, успевает заметить рыжий проблеск на крыльце. Вскоре появляется и его виновник — Венди выходит обратно на улицу в сопровождении пожилой женщины. — Познакомься, — продолжает Юнджи, — это Бабушка Мо. Она — главный охотник нашей деревни. Ну, если тебе вдруг интересно. Тэхён мысленно закатывает глаза. У Юнджи повсюду глаза и уши, что ли? Или Юнги ей рассказал? Чимин после очевидного намёка в чужой речи смотрит на него с какой-то неопределённой эмоцией. Тэхён не понимает её, но невольно слегка напрягается. Бабушка Мо вытирает руки небольшой тряпкой — видимо, оторвали от готовки — и, потрепав Венди по голове, подталкивает девочку в сторону. Та понятливо убегает. Внучка? По внешности сложно определить, Венди и на отца-то своего не похожа совсем — рыжие волосы, веснушки… что уж говорить про более старшее поколение. Вот с Сокджином схожесть у Бабушки Мо, пожалуй, улавливается. Да, некрасиво получается. Если задуманное Тэхёном исполнится, придётся довольно часто контактировать с этой семьёй. Что ж, ничего не поделаешь. Будет Чимину тренировка для его сдержанности. — Очень рад знакомству, — Тэхён протягивает руку для рукопожатия. Женщина хватается за неё очень уверенно — сразу чувствуется чужой сильный характер. — Вообще, моё имя Морико, но так меня звал только мой покойный муженёк, пока его медведь не задрал, — весело выдает она, а потом вдруг резко притягивает Тэхёна к себе и жёстко добавляет: — А потому даже в мыслях не смей произносить это имя, малой. Опешивший Тэхён, замерев, не знает даже, как реагировать. Так-то… как скажете, без вопросов, он и не претендовал вообще-то. — Да расслабься ты, зверёныш! — так же резко принимается вдруг смеяться Бабушка Мо. — Я тоже рада познакомиться, малой, — она одним размашистым движением по-семейному тепло обнимает его. — Мне следует поздравить тебя с рождением, я полагаю, а ещё поблагодарить за то, что ты стал причиной для всех этих старых скупердяев выйти и собраться, наконец, всем вместе. А то ведь помрёт так кто, да я и не узнаю! Тэхён неуверенно улыбается в ответ, приобнимая женщину. Почему-то он уверен, что подружится с этой необычной особой. — Спасибо и не за что, — с лёгким смешком отвечает Тэхён, отстраняясь, а после становится серьёзным. — Бабушка Мо, я хотел бы попросить вас научить меня охотиться. — Да знаю, этот неугомонный мальчишка уже донёс, — весело выдает вдруг женщина. Тэхён удивлённо замирает. Это она сейчас Юнги неугомонным мальчишкой назвала? Человека, который сегодня, кажется, мечтает буквально сравняться с землёй, чтобы его не доставали по поводу и без? — Приходи завтра, посмотрим, что из тебя можно слепить, — Бабушка Мо поднимает вверх указательный палец. — Но если придёшь до обеда, я прострелю тебе коленку. Сегодня я, знаешь ли, собираюсь надраться в щи, а потому завтра утром меня лучше не трогать. Тэхён бросает взгляд на улыбающуюся Юнджи, а та лишь пожимает плечами, мол, тебе лучше запомнить все эти правила. — А то, кто знает, может и не медведь это был вовсе, а просто старый полез ко мне после знатной попойки! — от всей души смеётся Бабушка Мо. Тэхён позволяет себе неуверенно улыбнуться. Есть что-то в этом такое… как бы выразиться… лесное. Дикое и свободное. После общения с таким человеком даже дышать словно становится легче. — Вас понял, — коротко соглашается он. Бабушка Мо, успокоившись, вдруг бросает цепкий взгляд куда-то за спину Тэхёна. — Платок у тебя, смотрю, дюже красивый, — хитро улыбаясь, замечает она, всё также, впрочем, глядя мимо него, — повнимательнее с ним, обидно будет потерять. — Спасибо… — неуверенно благодарит Тэхён. Женщина, наконец вернув взгляд на его лицо, по-доброму снисходительно кивает ему и отворачивается, показывая, что разговор закончен и у неё ещё много дел. Вот только, делая шаг в сторону, Тэхён слышит словно вскользь брошенное: — Да не скалься ты на меня, дикий, не напугаешь, я жизнью пуганная. Тэхён так быстро поворачивается к Чимину, что даже шея хрустит, но тот лишь скучающе смотрит в спину двинувшейся дальше Юнджи, дожидаясь, пока следом пойдёт сам Тэхён. Ну очевидно же не сама с собой она говорила. Старческий маразм? Едва ли. Чимин бросает на него вопросительный взгляд, мол, идём? Тэхён кивает, но рассматривает его с явным подозрением. На цепь его, что ли, посадить, чтобы на людей не бросался? Они делают ещё несколько кругов по деревне прежде, чем всё начинает происходить слишком стремительно. Кто-то кричит, что всё готово. Тэхёна подхватывают под руки и ведут на поляну, усаживают во главе их длинного стола — Юнги усмехается с его растерянного вида с противоположного конца. Слышатся радостные возгласы, люди занимают свои места — Чимин, конечно же, сел рядом — дети гоняются за белками, позарившимися на людскую еду, Юнджи пробегает по кругу, уточняя, у всех ли всего хватает. Все что-то радостно обсуждают, смеются, и Тэхён совершенно теряется в круговороте последних событий, а потому, когда Юнджи торжественно нахлобучивает ему на голову красивый праздничный венок из лесных цветов, провозглашая его виновником сия торжества, и весь стол громко по новой поздравляет его, поднимая вверх деревянные кружки с алкоголем и нет, он как-то упускает из внимания внезапный момент осознания того, где раньше он видел Юнджи. Всё происходящее пролетает мимо, словно ряд из картинок, Тэхён немного растерянно поднимает свою кружку и под влиянием внимания стольких глаз, не задумываясь, первым делает глоток. Напиток, вопреки ожиданиям, оказывается горьким, и, конечно же, Тэхён сразу понимает, что это, но выплюнуть в такой момент… Он пьёт до дна. Под глухой стук кружки о стол толпа взрывается одобрительными криками и повторяет за ним, а Тэхён бездумно закусывает подсунутым Чимином кусочком мяса. — Кажется, они перепутали наши кружки, — со смешком замечает тот, потягивая сладкий сок. В его голосе слышится лёгкая досада, и Тэхён осуждающе смотрит на него в ответ. — Я что, не имею права немного выпить в день рождения любви всей моей жизни? — тут же подлизывается Чимин. — Твоё «немного» только что стало на одну кружку меньше, понял? И раз уж это не моя вина, так как я точно не горел желанием пить эту гадость, то я просто спихну всю вину на тебя, — премило улыбаясь, выдаёт именинник. Возмущению в глазах Чимина нет предела. — Я что, не имею права немного понаглеть в день рождения любви всей твоей жизни? — довольно передразнивает его Тэхён. Чимин замирает, неотрывно смотря на него, и Тэхёну кажется, что они погрузились в свой личный вакуум на двоих, потому что сам он, попав в ловушку чужих тёмных глаз, постепенно перестаёт слышать чужие разговоры, звон посуды и возгласы детей. Может, дело в выпитом алкоголе, может, этот несносный «волчара» просто так на него влияет одним своим влюблённым взглядом, но сердце Тэхёна заходится в бешеном ритме, с каждой неловкой секундой молчания ускоряясь и отстукивая набатом в голове. — Что? — не выдерживает он, неловко прочищая своё внезапно запершившее горло. Чимин пальцем подзывает его к себе, словно хочет поделиться каким-то секретом, и Тэхён послушно наклоняется ближе к нему, подставляя правое ухо. — Прекрати быть таким очаровательным, — горячо выдыхает в это самое ухо Чимин, слегка прикусив мочку. Тэхён отшатывается, накрыв горящую часть тела рукой, и смотрит в ответ весьма осуждающе. Он закусывает губу, чтобы не улыбаться, и старательно хмурит брови для пущего эффекта. Но почему-то Чимин не выглядит как человек, которому стыдно. — Дурак, — не в силах больше сдерживать улыбку, выдавливает, наконец, Тэхён, и всё вокруг вновь, как по щелчку, приходит в движение. Юнджи суетится рядом, накладывая ему еду и сетуя на чужую нерасторопность. Кто-то из сидящих по соседству подливает ему увеселительного напитка, мол, давай, сынок, не отставай — Тэхён пытается одновременно и поблагодарить, и отказаться, но его не слушают и лишь доливают доверху. Тэхён слегка теряется, но на помощь приходит Чимин, незаметно для других меняя их кружки местами, после чего он награждается взглядом «только потому, что я сам не знаю, куда это деть, понятно?». Чимин фыркает и приподнимает руки в жесте «сдаюсь», мол, как скажите, повелитель, ваше слово для меня закон. Тэхён пребывает в лёгком потрясении, у него, кажется, начинает кружиться голова, всё происходящее вокруг такое незнакомое и удивительное… Даже в детстве праздники проходили лишь в кругу семьи, а уж потом и вовсе — хорошо, если у Хосока получалось прийти. Такой масштаб… Ему даже жаль, что друг и брат этого не видят. Не чувствуют этого совершенно детского восторга, не испытывают желания остаться навсегда в этом волшебном месте. Да, прошлая жизнь закончена, конец был очень больным физически и эмоционально, но… кажется, здесь Тэхён сможет залечить свои раны. Здесь он начнёт новую жизнь. Тэхёна тянут за край одежды, он оборачивается и видит того самого мальчугана, который однажды уже махал ему. У ребёнка очень светлые, почти белые волосы и едва ли не прозрачные голубые глаза. На вид ему лет пять, но Тэхён не берётся утверждать точно. — Привет, — дружелюбно здоровается он. — Как тебя зовут? — Леон, — представляется мальчик, а после хватается за ладонь Тэхёна своими маленькими пальчиками и тянет в сторону. — Пойдём играть? Тэхён видит группку детей немного позади Леона, и, очевидно, все они с нетерпением ждут его решения. Он, честно говоря, ожидал, что первое время эти лесные детёныши будут его остерегаться, но, кажется, здесь с младенчества учат определять, кто опасен, а кто — нет. Венди, стоящая рядом со всеми, смотрит недовольно. Тэхён даже позволяет себе умилиться её нахмуренным личиком. Он, недолго думая, поднимается из-за стола, и все дети, видимо восприняв это как сигнал к действиям, радостно окружают его и помогают Леону тащить нового большого друга в сторону. Тэхён не успевает даже что-то сказать Чимину, лишь бросает на него по-доброму обречённый взгляд, на что тот отвечает лёгким смешком. Венди остаётся на месте, и, когда вся процессия достигает её, девочка ставит руки в боки и говорит ребятне отстать от Тэхёна. — Ты не обязан носиться с ними, — строго выдает она. — Сегодня твой день рождения, Тэхён, и ты можешь провести его, как хочешь. Без компании малышни. Всегда сами прекрасно играли и сейчас справятся. Тэхён улыбается и гладит девочку по мягким рыжим волосам. — Спасибо, Венди, мне правда приятно, что ты заботишься обо мне, — он присаживается перед ребёнком на корточки. — Но я действительно хочу поиграть, не волнуйся, никто мои права не притесняет. Пойдёшь с нами? Тэхён протягивает руку, и, немного посомневавшись, Венди смущённо кладёт свою ладошку сверху, позволяя себя вести. Всего в деревне шесть детей, а также Тэхён видел одну беременную девушку, которая, если он правильно понял, является мамой Леона — только у неё в деревне настолько же светлые волосы. Да, решиться на второго ребёнка в таком месте довольно трудно, но на первого — куда сложнее, а потому местные дома и не изобилуют большим количеством маленьких Волчат. В поселении Овец на тот момент ещё полная семья Тэхёна считалась малочисленной, ведь всего два ребёнка не шли ни в какое сравнение с пятью, а то и целым десятком детей у Овец, зато в лесу эти же два ребёнка считаются очень серьёзным шагом, и оберегают их куда тщательнее. Да и сами дети за неимением большого круга общения держатся рядом и с детства приучаются беречь друг друга, ведь только так можно выжить в суровом лесу. Даже Ури, самый старший из всех мальчик с чёрными кудрями и не менее чёрными глазами, уже почти достающий Тэхёну до плеча, между своими более взрослыми делами старается проводить побольше времени и со своими более юными друзьями. — Сколько тебе лет, Ури? — как-то между делом спросил Тэхён и, получив в ответ число пятнадцать, задумчиво заметил: — Посвящение скоро. Что думаешь? А Ури, кажется, и не думал вовсе. Просто ответил: — Я свою стаю не брошу. И в этом есть все жители этой деревни. Тэхён уверен, что и Ирис, младшая сестра Ури, которой, может, чуть больше, чем Венди, никогда не предпочтёт мир Овец своей единственной подруге, с рыжиной которой так сильно контрастирует чернь длинных вьющихся волос и больших глаз самой девочки. Да и Барни с Тоддом, два темнокожих брата, в свои одиннадцать и восемь лет вряд ли желают какой-то другой жизни, с рождения покорённые лесом. Тэхён знакомится со всеми по пути к соседней полянке, на которой меньше людей и больше места для игр. Стол всё ещё прекрасно виден, слышна даже часть разговоров, поэтому родители могут не волноваться, присматривая за своими детьми между тостами. — Во что хотите? — спрашивает Тэхён, готовый, в общем-то, на всё, но в ответ прилетает привычное «догонялки». Он по-доброму вздыхает. — Хорошо, но дальше этой поляны не убегаем, ладно? Я старый, так далеко не смогу вас догнать, пожалейте старика… — дети смеются и хором соглашаются. — Как выберем водящего? — Считалочка! — выкрикивает вдруг Ирис, от нетерпения взмахнув своей рыжей шерстяной накидкой, которая словно должна принадлежать Венди (а, может, и принадлежала когда-то), и даже подпрыгнув на месте так, что в воздух подлетели её чёрные кудри. — Хорошо, тогда давайте в круг, — призывает Тэхён, и дети тут же выстраиваются рядом с ним, может, и не совсем в круг, но хотя бы в фигуру без углов. — На поляне под сосной, — начинает Ирис, поочерёдно показывая на всех своим маленьким пальчиком, — волк собрал народ лесной. Раз, два, три, четыре, пять, — Тэхён уже заранее знает, что попадут на него, — водит он! Всем убегать! После отчаянного крика Ирис, он издаёт шуточный рык, и все разбегаются. Конечно же, Тэхён бежит не в полную силу, но даже так он подмечает невероятную ловкость ребят, уверенно оббегающих все кочки, корни деревьев и подлые ямки. Леон, конечно, пока ещё не поднаторел в этом, но с возрастом точно догонит друзей — взросление в лесу сделает всё за него. Тэхён прыгает вперёд, приземляясь кувырком, словно настоящий зверь — дети восторженно вопят — и салит замешкавшегося Тодда за ногу. Тот, конечно же, гонится за своим братом, но Барни, будучи старше и быстрее, не даёт себя коснуться, и тогда водящий переключается на невовремя подвернувшуюся ему Венди — та смотрит вслед убегающему другу взглядом, обещающим мучительную смерть. Тэхён смеётся, его смех подхватывает стоящая рядом Ирис, и Венди, среагировав, поворачивается к ним. — Она нас убьёт! — с истинным ужасом вскрикивает ребёнок рядом с Тэхёном, в панике хватаясь за его штанину. — Венди, мы же твои друзья! Пощади нас! — подыгрывает ей Тэхён, позволяя Ирис забраться ему на спину, и, не особенно торопясь, убегает, пока та хлопает его по плечам, умоляя ускориться, ведь она ещё слишком молода, чтобы умирать. Леон, прятавшийся за деревом, до последнего не замечает свою рыжую подругу, а потому выбегает прямо ей в руки, причём, буквально, ведь Венди, поймав ребёнка, даже недолго кружит его над землёй, прежде чем убежать подальше от нового водящего. Самый младший из всех мальчуган старательно рычит, бросаясь в сторону сбившихся в одну кучку жертв, и те разбегаются в рассыпную, испуганно крича. Ури артистично валится на землю и, перекатившись в сторону, ловко уворачивается от уже предвкушающего победу Леона, но потом позволяет ему поймать себя, трагично выдав что-то вроде «о нет, ты слишком быстр, я был обречён с самого начала». Довольный ребёнок уносится прочь, а водящий взглядом находит в своё время избежавшего участи быть осаленным Барни и, азартно скалясь, бросается за ним, на этот раз не поддаваясь. Тот убегает с отчаянным «не-е-ет!» и какое-то время даже успешно уворачивается от руки Ури, но потом последний просто прыгает на него, и они вместе падают вниз, смеясь и принимаясь шуточно бороться, катаются туда-сюда по земле, пока все остальные к ним не присоединяются. Первым нападает Тодд, потом Леон валится на спину одного из участников дружеской кучи, а после и Ирис, облюбовавшая чужую широкую спину, восторженно просит опустить её и решительно атакует старшего брата, который и так уже зажат несколькими чужими телами. Венди улыбается одними лишь уголками губ — происходящее ей точно нравится, как бы сильно она не старалась это скрыть, но в кучу девочка не лезет, заявив, что выше этого. Тэхён, тепло улыбаясь, встаёт рядом с ней и со стороны наблюдает за шуточной потасовкой. Мама Леона, к слову, какое-то время назад вышла из-за стола и устроилась у одного дерева рядом с поляной, с любовью наблюдая за сыном. Тэхён сразу заметил её, но был немного занят игрой, а потому кивает девушке только сейчас. И, смотря в её лицо, внезапно меняющее свою эмоцию с радостной на тревожную, он вдруг слышит громкий треск у себя за спиной и стремительно оборачивается, закрывая собой Венди и остальных детей, один за одним настороженно поднимающихся с земли. Тэхён видит трёх человек, не спеша пробирающихся через заросли между двумя домами — видимо, обходить им было лень. Хотя, может быть, надеялись на эффект неожиданности, но не учли, что одна из «стратегических точек» может быть занята парнем с детьми, которые, в отличие от людей за столом, сразу их услышат. Два мужчины и женщина — они не бросаются в атаку, но и дружелюбием от них не веет. — Они из деревни? — быстро уточняет Тэхён у детей. — Нет, — уверенно заявляет Барни, слегка выглядывая из-за чужой спины и за плечи удерживая там любопытную Ирис. — Этот в центре иногда приходит к вожаку, и, хоть мы и не знаем, о чём они говорят… — Но?.. — догадывается Тэхён. — Он нам не нравится, — высказывает общую тревожную мысль Ирис, сумевшая-таки извернуться и выглянуть, после чего девочка опасливо ныряет обратно. — И раньше он всегда приходил один, — настороженно замечает Венди. — Ури, уведи, пожалуйста, маму Леона к остальным — ей переживать нельзя, скажи, что я за всеми пригляжу, — строго просит Тэхён, заметив крайне нежелательное движение взволнованной матери в их сторону, — и передай Юнги, что к нему гости. Подросток понятливо кивает и убегает исполнять — Тэхён внимательно следит за тем, чтобы в спину ему не прилетело ничего лишнего. Остальные дети, обнявшись таким образом, что в центре кокона оказались Леон и прижимающая его к себе Венди, а снаружи — обнимающие их Ирис с Тоддом и, наконец, Барни, продолжают стоять на месте, замерев у него за спиной. Тэхён молчит — наученный жизнью, он знает, что человека может спровоцировать вообще всё, что угодно. Да, в обычной ситуации он точно не стоял бы молча на одном месте, но сейчас за его спиной несколько испуганных детей, и абсолютно не важно, чьи это дети и сколько он с ними знаком — Тэхён за них отвечает. Не время геройствовать. — Удивительное дело — в своре этой изувеченной псины впервые за несколько лет новая шавка, — удивлённо замечает тот самый «в центре». — Чем же ты его так впечатлил, малыш? Не этим ли своим смазливым личиком? Тэхён прекрасно слышит провокацию в чужом голосе. Нет, он не сдвинется с места. Неужели этот человек и вправду думает, что ему не плевать? — Но что-то в тебе не так… — задумчиво выдает мужчина. — Мы ведь точно не встречались раньше, правда? Знакомое, однако, ощущение… — он делает шаг ближе, будто приглядываясь. — Да, я определённо уже видел этот платок здесь раньше. Неужели забрал у кого-то из прошлых жителей, как трофей? Хочешь сказать, что заполучил себе место в деревне дракой? Нет, Юнги ведь слишком правильный, он не стал бы устанавливать подобные правила… — чужие губы вдруг вытягиваются буквой «о», — или дело тут вовсе не в Юнги? Однако, что бы там не хотел сказать этим незнакомец, его прерывает появление на поляне самого «предмета обсуждения». Юнги сопровождают Сокджин с Чимином, и оба они выглядят довольно угрожающе. Ещё несколько человек стоят неподалёку, а все, кто остался за столом, развернувшись, внимательно следят за происходящим. — Кажется, я уже говорил тебе больше сюда не приходить, Альтер, — со скучающим видом начинает Юнги. Он кивает Тэхёну, показывая, что уже можно, не опасаясь нападения в спину, уводить детей. — Или возраст так сильно давит на тебя, что твои и так не впечатляющие умственные способности теперь и вовсе на уровне старой безмозглой овцы? Кажется, Юнги бьёт по больному, ведь ехидная усмешка этого Альтера сменяется на разъярённый оскал, но Тэхён уже не слушает, что там этот индивид злостно шипит в ответ. Он поворачивается к детям так, чтобы всё ещё закрывать их собой от незваных гостей — на всякий случай, так сказать — и настойчиво подталкивает в сторону стола, следя за тем, чтобы никто из них, поддавшись волнению, не побежал. — Эй, милашка! — ядовито раздаётся из-за спины, и почему-то Тэхён уверен, что обращаются именно к нему. Он не реагирует. — Что, без папочки своего уже ничего не способен сам решить, да? Тэхён закатывает глаза, не останавливаясь. Ну насколько же глупо и по-детски это звучит… В ситуации для начала разобрались бы, а потом уже придумывали подколы, идиоты. Да даже если бы Юнги был ему кем-то близким, неужели этот Альтер действительно думает, что что-то подобное смогло бы вывести его из себя? Как наивно. — Но лес-то, знаешь, какой большой? — всё не унимается мужчина. — Немного подальше отойдёшь за грибочком — папочка может уже и не услышать твоих криков о пом… Желчь, вытекающая из чужого рта, прерывается внезапно, буквально на половине слова. Тэхён слышит чужой крик, полный боли, но вопреки сильнейшему желанию не оборачивается, решив, что увести детей сейчас важнее (да и, что бы там не произошло, им этого видеть явно не стоит). — Ты сумасшедший?! — в ужасе кричит сзади женщина. — Больной ублюдок, ты что натворил?! — Как видишь, Альтер — а ты, в отличие от твоего друга, ещё способен на это, так что… — раздаётся спокойный голос Юнги, — тебе здесь не рады. Твои действия и слова всегда были опрометчивыми, и ладно бы ты один страдал от этого, но перепадает даже твоим спутникам. Может, пора задуматься, что что-то ты делаешь не так? Пожалей несчастных. У тебя же должен быть мозг, так попробуй воспользоваться им. Это не больно. Тэхён одобрительно хмыкает. Идея хорошая, но вряд ли этот человек воспользуется советом. Он не похож на того, кто умеет подавлять своё жалкое эго. Тэхён доводит детей до поляны со столом, и те разбегаются по родителям. Только Венди остаётся рядом с ним в ожидании своего отца. Ирис тоже порывается было остаться, но подошедший Ури отправляет её к встревоженной матери. — Ты видел? — тихо спрашивает мальчик. — Нет, я уходил спиной к ним. Решил, что мне не стоит оборачиваться и открывать вид на детей. Ури кивает, соглашаясь с его решением. — Чимин чем-то бросил во второго мужика. Наверное, камнем. Прямо в глаз. Не думаю, что тот сможет видеть им. Тэхён застывает на месте. — Чимин что?.. — Альтер что-то сказал тебе, да? Угрожал? Отсюда не было отчётливо слышно. — Да, но… — Думаю, Чимин просто решил показать ему на примере, что будет с тем, кто осмелится воплотить эти угрозы в жизнь, — пожимает плечами Ури. Кажется, Тэхён даже видит проблески уважения в его чёрных глазах. — В этом не было необходимости, — с досадой вздыхает он. — Я могу за себя постоять. — Это не важно, — подает голос молчавшая до сих пор Венди. Она сжимает руку Тэхёна и напряжённо следит за поляной, словно вообще не слушая, о чём они говорят. — Волк убьёт за свою пару, — просто говорит Ури. — Но Чимин не волк. Он всю жизнь прожил в племени Овец, — цепляется за единственное, что может оспорить, Тэхён. Сразу же после этих слов он мысленно бьёт себя по лбу, не понимая, почему не возразил против слова «пара». Чимину об этом лучше не знать: зазнается зверюга. — Тогда тебе стоит получше посмотреть под его овечьей шкурой, — пожимает плечами Ури. Тэхён не знает, что на это ответить. Он смотрит на поляну, и там, очевидно, всё под контролем. Пострадавший мужчина скорчился на земле, держась за глаз (ну или его остаток), женщина, кажется, пытается сделать ему повязку из какой-то тряпки, а Альтер… смотрит совершенно затравленно. Что ж, Чимин отлично умеет сбивать с людей спесь. Может быть, у этого слишком поверившего в себя человека всё же найдётся немного ума, чтобы понять, что переходить дорогу Чимину не стоит? Хотя там и у Юнги явно есть свои заскоки… В общем, тут лучше вообще ни с кем не связываться. Альтер бросает что-то вроде «уходим», и троица пятится, не решаясь повернуться спинами. Когда они скрываются за поворотом, Юнги делает жест рукой и несколько человек отправляются следом. Тэхён не знает, затем ли, чтобы проконтролировать чужой уход с их территории, или же — добить, но… он, впрочем, и не хочет знать. Вожак подходит к нему, когда всё заканчивается. Он гладит по макушке Венди, а после протягивает Тэхёну руку, но когда тот хватается в ответ для рукопожатия, его притягивают ближе, прямо в хоть и недолгие, но крепкие объятия. — Спасибо, — искренне благодарит Юнги, отстраняясь. — Альтер жил здесь около восьми лет назад, но, похоже, его слишком ранило решение прошлого вожака передать титул двадцатилетнему мне, а не «более старшему и опытному» ему. Никто не научил этого идиота, что количество лет не равно количеству ума. Он был слишком буйным, и я его выгнал. Как видишь, до сих пор держит на меня обиду и всё пытается строить козни. С них бы сталось взять кого-то из детей в заложники или даже причинить им вред. Хоть поляна и близко, мы вряд ли успели бы вовремя. Спасибо. Чужие слова греют душу. Тэхён никогда не делает что-то ради благодарностей, но… ему давно не говорили простого «спасибо». После Юнги к Тэхёну подходит, кажется, вся деревня. Его благодарят, обнимают, хлопают по спине, рука устаёт от бесконечных рукопожатий, а в сердце… тепло. Дети носятся вокруг, уже позабывшие о страхе, а их родители смотрят так, словно Тэхён в одночасье заслужил их доверие на всю оставшуюся жизнь. Он чувствует, как в уголках глаз слегка намокают ресницы. Это всё слишком для его истосковавшейся по чувству нужности другим людям сущности. Тэхёну больно, он боится снова подсесть на это ощущение, а после вернуться к горькому разочарованию, преследующему его уже долгое время. Тэхён растерянно осматривает толпу в поисках своей личной опоры, словно сам не способен решить, можно ли ему испытывать подобное. Чимин сказал, что фракции прогнили изнутри, и так оно и оказалось. Чимин сказал: «не отдавайся этим людям, им плевать на тебя и твою помощь», — и Тэхёна выбросили словно старого, ненужного пса. Чимин… кажется, знает, как лучше. Не для всех, конечно, нет. На остальных ему плевать. Но для Тэхёна он всегда найдёт самый выигрышный вариант. Чужие руки обхватывают его со спины. Тэхён бросает взгляд в сторону — подкравшийся Чимин пристально смотрит на него из-за плеча. В его тёмных глаза нет искорок веселья, как это бывает обычно, если Чимину нравится происходящее, но нет и явного раздражения, что означает — я не одобряю, но готов мириться с этим. Пока. Тэхён мысленно закатывает глаза и улыбается. Ещё бы Чимин одобрил повышенное внимание других людей к нему, ага. Последним подходит Сокджин. Тэхён чувствует, как сжимаются руки на его талии. Он кладёт левую ладонь на чужие сцепленные пальцы, а после больно оттягивает кожу на тыльной стороне кисти, призывая вести себя культурно. Отец Венди на его памяти впервые выглядит настолько серьёзным. Он благодарит Тэхёна, жмёт ему свободную руку и уходит, подхватив на руки дочь. Никакой реакции на Чимина, но тот и сам в этот раз делает вид, словно и вовсе перестал замечать, кто к ним подошёл. Тэхён уверен, что Чимин прекрасно понимает, как много для этого человека значит его ребёнок, а потому и не стал вмешиваться в столь важный момент. Оказывается, Чимин умеет быть тактичным. — Пошли, веселье продолжается, — именинника тянут за руку в сторону стола. — Почему ты кинул камень? — вспоминает вдруг Тэхён. Чимин останавливается, но руку не отпускает. — Тот человек делал недопустимые намёки в твою сторону. — Но ты кинул не в него самого, — единственное, что вызывает вопросы на данный момент (и то лишь из-за любопытства). — Если бы я оставил калекой его самого, им бы руководило желание отомстить, и тогда он точно рискнул бы тебе навредить, — спокойно объясняет Чимин. — Сейчас же вместо гнева в его голове страх, потому что он видел со стороны чужие страдания и не захочет испытать подобное сам. Страх выгоднее. Они возобновляют движение. — А пострадавший разве также не захочет отомстить? — Это мелкая сошка, у него нет столько отключающего мозг самомнения. Возможно, он вообще до конца жизни не рискнёт больше высунуться из своей норы. — Откуда ты знаешь? — не понимает Тэхён. — По нему видно, — не задумываясь, отвечает Чимин. Они возвращаются за стол, и именно в этот момент Тэхён замечает очевидную разницу между ним и людьми леса. Он всё ещё довольно напряжён и невольно продолжает краем глаза следить за детьми, которым наказали играть рядом, в то время как все остальные спокойно возобновили прерванное празднество и, кажется, уже и думать забыли о произошедшем. Видимо, местный люд привык сносить все невзгоды с некой отрешённостью, не позволяя себе долго зацикливаться на плохом. Ведь плохого много, а жить дальше всё равно нужно. Куда Тэхёну с его депрессией из-за слов брата до такого? Смешно даже. Зато Чимин вписался идеально. Сидит себе, из кружки потягивает да с соседями как ни в чём не бывало переговаривается, словно это не он какое-то время назад лишил другого человека глаза. Конечно, не Тэхёну с его двумя трупами за спиной говорить что-то против. Он слегка морщится, но быстро берёт себя в руки. Однако, кажется, Чимину и едва заметной мелочи хватает, чтобы прочесть чужое напряжение. Тэхён вздрагивает, когда чувствует прикосновение к своей сжатой в кулак руке, покоящейся на колене под столом. Чужие пальцы мягко ласкают натянутую кожу ладони, призывая расслабиться, и, добившись желаемого, надёжно переплетаются с пальцами хозяина руки. Потратив мгновение на разглядывание получившегося «симбиоза», Тэхён поднимает взгляд на Чимина, но тот продолжает обсуждать что-то с соседом, не глядя в его сторону. Не смотрит, не провоцирует, не смущает. Просто незаметно поддерживает, не привлекая к ним внимания. Словно всем своим видом показывает, что в его поддержке нет чего-то особенного, что это обыденное действие, которое он готов совершать хоть круглосуточно. Тэхён слегка улыбается, думая о том, что навыки приручения у Чимина на высоте, хоть в этом и нет уже необходимости. Да, прошлый Тэхён наверняка взбрыкнул бы, рискни Чимин прилюдно успокаивать его, и тактика с рассеиванием внимания решила бы эту проблему, став для него фактором отвлечения. Однако прошли уже те времена, когда подобная проблема имела место в их взаимоотношениях. Нынешний Тэхён уже приручен, ему не нужны факторы отвлечения — он готов принять чужое внимание и так. Он хочет этого. Ему это нужно. Стоит Тэхёну лишь немного сильнее сжать чужую ладонь, как Чимин тут же прекращает играть заинтересованность в разговоре с другим человеком и поворачивается к нему, прервавшись буквально на середине слова. Словно получив разрешение на более активные действия, он вытягивает руку Тэхёна из-под стола и прижимает к своей груди, даря успокоение размеренным стуком собственного сердца. — Всё закончилось, — негромко говорит Чимин, не отводя взгляда от чужих глаз со старательно скрываемым волнением в них. И не то чтобы Тэхёну нужно было словесное подтверждение этого, чтобы успокоиться, но… — Уверен? — Да. Никто больше не посмеет прервать твой праздник, — не потратив и мгновения на раздумья, без сомнений отвечает Чимин. — Всё закончилось, Тэхён-а, — повторяет он, поднося чужую ладонь к губам, но в этот раз Тэхён чувствует нечто большее в этой фразе. Они уже говорили о чём-то подобном сегодня, но только сейчас Тэхён наконец осознал. Всё закончилось. Он обводит взглядом всё вокруг: лес, дома, людей — и возвращает свой взор на человека перед собой. Чимин рядом. Был, есть и будет. И если Тэхён должен был пройти через все те страдания, чтобы сейчас Чимин так нежно целовал его руку, то что ж… кажется, оно того стоило? Тэхён выворачивает свою ладонь в захвате чужой и смещает её на щеку Чимина. Улыбается, наконец успокаиваясь. Где-то на фоне, как ни странно, звучит тост за любовь. — Всё только начинается, — говорит он и наконец-то верит, отчаянно верит в это всем своим настрадавшимся сердцем. Чимин закрывает глаза, с тёплой улыбкой ластясь к чужой ладони. «Хороший тост», — думает Тэхён.