Год Дракона

      Ни один из них троих не был наделен ни мудростью, ни добродетелью, каждый из троицы был туп, как свинцовый меч. Первый при жизни ударил монаха, второй оклеветал принца, третий не поклонялся никаким богам, не верил и не почитал Три Сокровища, и лишь золото тешило его алчный взор. И после смерти своей все они остались верны земным привычкам и попали в услужение к колдунье, но прогневили и ее в истории с исчезновением Дитяти. Так и блуждали касира с тех пор в кромешной тьме Ёми-но-куни, уханьем совиным пугая мертвецов, что недавно дышали и теперь с отчаянием метались по запутанным коридорам преисподней в поисках выхода. Касира видели всё, как днем, и слышали лучше всякой летучей мыши.       И когда почти на головы им, из которых, в общем-то, они целиком и состояли, свалились сверху эти двое, касира отпрыгнули в разные стороны, разъярились было и возжелали наказать дерзких, но, узнав девчонку, оцепенели.       А она раскрыла один глаз, потом второй, испугалась, что ничего не видит, и стала лихорадочно ощупывать того, на ком распласталась, как на тюфяке; тот, приподнявшись и чуть удивленно повернув голову, разглядывал ее из-под бледной маски, сквозь которую отчетливо проступало человеческое лицо. Толпа чернушек ликовала и кувыркалась на рюкзаке за спиной девушки.       Касира, толкаясь, наперегонки рванули вниз по коридору, спеша доложить о невероятном событии…              …Тихиро в ужасе смотрела на разверзшиеся врата ада. Поводив хороводы вокруг провала, сусуватари начали звать девушку за собой, но той и подумать о спуске было до смерти страшно. Так не боялась она даже ультрамариновой океанской глубины. Что-то задрожало у нее в кармане, переходя в знакомую трель.       — Что?! Звонок? Здесь?! — изумилась Тихиро, вытаскивая помирающий телефон и в недоумении глядя на оживший дисплей, где выделывал кульбиты смешной белый кролик из мультика-аниме.       Звонок оборвался, сразу же за этим пиликнуло уведомление о текстовом сообщении. «Follow the white!» — прочла она, и в ту же секунду кролик вместе с телефоном рванулся из ее рук и нырнул в провал. Инстинктивно дернувшись, чтобы поймать его, Тихиро в последний миг замерла на самом краю ямы и, балансируя, замахала руками. Однако может ли это помочь, когда тебя срывает вниз невидимая сила? Чьи-то цепкие пальцы — это было последнее, что она почувствовала на своей коленке, погружаясь в беспробудную темень вертикального тоннеля, болтая конечностями и отчаянно визжа. А потом появилось ощущение, что в полете ее подхватило что-то, напоминающее облако, замедлило падение, и Тихиро вцепилась в него руками, ногами и чуть ли не зубами. В этой связке они и грохнулись на невидимое дно — полубесплотный спаситель навзничь, она — сверху на него. Разожмурила по очереди глаза. Ощупала то, на чем лежала, добралась до маски, узнала и чуть не умерла от восторга, что было бы совсем некстати, памятуя чересчур близкое расположение чертогов смерти. Он сунул что-то себе в пасть, проглотил и, уворачиваясь от ее объятий и поцелуев, голосом дурацкого кролика сказал:       — Подожди! Нам еще надо будет как-то выбираться отсюда…       Хотя, если Тихиро, не понявшей, как взаимосвязаны их объятия с помехой для побега из Ёми, не показалось, то Юкити тоже был рад встрече. И даже неслабо рад, даром что приложился со всего размаха спиной о камни, коль уж она смогла почувствовать это через плотную ткань своих джинсов. Не видя ни зги, Тихиро поднялась на полусогнутые ноги и нерешительно повела руками вокруг себя, опасаясь натолкнуться на какое-нибудь препятствие.       — Тихиро, — позвал голос «мультяшки», — постой, сейчас восстановлю зрение… Не спеши, разобьешься!       Она заметила, что говорить он стал куда складнее, чем тогда, в саду у юны Савагути, а когда — довольно нескоро — равнодушная, уже не теплая, а как бы пустая перчатка взяла ее за руку, доверчиво подалась следом в сопровождении притихших сусуватари.       — Как ты? — шепотом спросила Тихиро.       — Последнее время мне стало труднее исчезать, но легче дышать. И хочется есть. Очень. Всегда.       — Так это поправимо! Остановись, я вытащу персики, они лежат прямо сверху…       — Нет! — воскликнул Каонаси и, ускорив шаг, потащил ее вперед. — Их не трогай! Ничего не трогай в этой сумке сейчас. Важно!       — Вот потому тебе и стало трудно исчезать! — проворчала она. — С голодухи! Не хочешь персики — пожуй еще что-нибудь, там есть другая еда.       Безликий резко остановился и обернулся к девушке, будто не заметив, как она налетела на него:       — Тихиро, обещай мне, что не будешь, пока мы здесь, ничего есть! Ни своего, ни — ради всех богов — здешнего!       — Ладно.       — Я прошу тебя серьезно! Забудь, что у тебя есть рот. Просто забудь!       — Ну я же сказала: ладно! Не пугай, я и так боюсь. Что будет — я превращусь в индюшку или в хрюшку?       Он пропустил ее вопрос мимо ушей, и тут ей почудился вдалеке какой-то подозрительный звук, непохожий на приглушенную возню спутников-чернушек.       — Слышишь? — прошептала девушка, сжимая бархатную перчатку.       — Да.       — А видишь что-нибудь?       — Нет. И тем хуже.       Каонаси сгреб ее и неожиданно нырнул в соседний коридор, оказавшийся справа от них. Сусуватари почти беззвучно посыпались туда же. Потом они все бежали, вернее, Безликий перемещался, не то скользя, не то летя, а Тихиро и чернушки сломя голову поспевали за ним, и она даже не думала о том, что несется вслепую, просто доверяясь его выбору пути. В какой-то миг стены тоннеля осветились багровым, из них полезли жуткие тени, опутывая беглецов липкими паучьими сетями. Они не успели перекинуться и словом, как были спеленаты, будто древнеегипетские мумии, а после их бесцеремонно поволокли в неизвестном направлении. Чернушкам, как в последнем проблеске паникующего сознания поняла девушка, удалось разбежаться. Она видела лишь черепа коней на головах похитителей и чувствовала исходящий от них нестерпимый жар. Это были они — гончие царя Эммы.       Незваных гостей приковали цепями к двум тускло светящимся в огромном зале железным столбам. Безликий просил, чтобы они отпустили девушку и оставили взамен только его, но служители преисподней словно и не слышали. С ужасом поняла она, что вместо бесформенной фигуры в черном балахоне и белой маске у медленно краснеющего столба бьется от боли живой человек. Ее столб и цепи оставались лишь чуть теплыми.       — В твоей сумке… — крикнул вдруг Каонаси, и тут проклятый гаджет смолк, отключившись. Оборотень простонал конец своей фразы, не оставляя Тихиро никаких шансов его понять.       — Что? Что в сумке? — мечась в попытках дотянуться до верхней застежки рюкзака и рыдая, шептала она. Где-то глубоко в груди было так больно, как будто и ее столб, раскаляясь, прожигал ей хребет, ребра и внутренности.       Откуда ни возьмись выскочили три больших подпрыгивающих шара и кинулись бодаться с адскими самураями. Столб Каонаси начал быстро меркнуть, и прикованный к нему бог-бродяга, так и оставшись в почти человеческом обличии, безжизненно повис на цепях. Пока слуги Эммы и три зеленых головы сражались между собой, а боевая фортуна никак не могла определиться с выбором, к пленникам прикатились чернушки и освободили их в два счета.       — К выходу, к выходу оба бегите! — донесся откуда-то сверху невероятно знакомый хриплый голос старика.       Отцепленный от столба, Каонаси почти рухнул на Тихиро.       — Тащи его, справа от двери есть лаз, ведущий вниз! Доведи его хотя бы до лаза, там я вас уже встречу! — продолжал руководить ими странный спаситель.       Тихиро не знала, откуда взялись силы, и уже почти не разбирала дороги в сгустившейся темноте. Этот, новый, Безликий оказался ношей не из легких — так, словно был действительно живым рослым парнем, — и едва переставлял ноги. В какой-то миг девушке почудилась мелькнувшая неподалеку в багровых отсветах лисья тень. Очень-очень знакомая тень, которой не должно было тут оказаться. Из черного дышла подземного коридора высунулась многолапая паучья фигура, сцапала Каонаси, ухватила Тихиро за ремень рюкзака, приподняла над землей и затянула обоих в очередную ветку адского лабиринта.