Год Дракона

      Дрожит земля.       Не зря, видать, готовились нынче в купальнях к наплыву гостей со всех сторон света. Незваные, но ожидаемые, цепким, непробиваемым кольцом окружали они «Абурая». Так еще совсем недавно защищал цитадель незримый купол. Теперь он погас вместе с чарами фальшивой Юбабы, когда был взломан кабинет настоящей.       Вырастали из-под воды мороки, обретали смутную форму пажей. Было их бесконечное множество.       Заходит солнце.       Садилось солнце, и тень от дома-замка, простираясь далеко в поле, закрывала светило от глаз наступавшей с востока стаи кицунэ. Легкие, скользящие над мокрой землей звери обоих полов, всевозможных расцветок и разного возраста, перебрасываясь на бегу в человеческие обличья, немедленно вступали в бой.       Кипит схватка.       С запада мороков Ведьмы уже давно теснили призраки с болот, насланные Дзенибой, но до удара в тыл бойцов ками Инари те худо-бедно держали оборону. Когда в бой вступили Лисы, распорядок сил изменился. Кицунэ были вооружены посерьезнее бесплотных союзников, и над затоптанным грязным месивом, в которое превратилось поле у деревни, засияли многочисленные радуги, свидетельствующие об исчезновении слуг Ведьмы.       Свистят клинки и стрелы.       При виде ловцов духов, боевых вееров-тэссэнов и катан лис-оборотней косё дрогнули. Еще страшнее для них был полупрозрачный силуэт гигантской лисы-призрака, духа, который сам не нападал, сотворяя щит неуязвимости для своих живых сородичей. Но Ведьма не позволила бы своим морокам сдаться. Взамен каждой рассеявшейся тени прямо из грязи выныривала новая, полная сил.       Лязг железа и вопли косё.       С юга подоспели долбленые древесные лодки лесных жителей. С разгона зарываясь носами в прибрежный ил, неповоротливые судна обращались в громадных крокодилов и выползали на сушу. Кодама стремительно, не уступая в ловкости кицунэ, взлетали верхом на спины бронированных монстров и правили в гущу боя.       У моста, не в силах перешагнуть запретную для оборотней черту, стоят три коня, а всадники следят за ходом сражения. Советник Инари, Тысячелетний Лис, на своем вороном держится чуть впереди женщин, и ладонь его наизготовку лежит на рукояти меча.       — Обратите внимание, ваше величество: Бьякко здесь — сдержала клятву!       Богиня кицунэ в церемониальных белоснежных одеждах и длинных черных перчатках пристально взирает сверху на свою армию, восседая верхом на сером в яблоках скакуне и прикрывая туловище раскрытым веером о тринадцати кинжалах.       — Да, советник, я вижу и чувствую ее. Впрочем, у меня не было сомнений в ее слове и в ней самой. Вопрос всегда упирался лишь в этический аспект, если вы помните.       — Как вам будет угодно, ками!       Ну а громоздкая, похожая на колоду, Дзениба вглядывается в окна такого близкого и такого недоступного дома сестры, и пегий тяжеловоз ее нетерпеливо ковыряет копытом мохнатой ноги мостовую. Вглядывается старая ворожея и тихонько бухтит под нос:       — Ну что же ты, сестрица! Выходи, дай на тебя посмотреть глаза в глаза хотя бы раз за полтысячелетия!       Всё видит волшебный экран в потайной комнате третьей Ведьмы пустошей. А через него наблюдают битву и сама Рин, и ее пленница, язык которой снова отнялся под влиянием чар.       Только едва не упустили мороки в суматохе то, что происходило в гигантской кухне «Абурая», откуда, заслышав о наступлении извне, с воплями разбегалась вся обслуга. А то, что творилось на минусовых этажах «цитадели», — и подавно проворонили…       …Простившись с Тихиро, Каонаси сломя голову помчался в обратном направлении теми же коридорами, которыми они сюда и добрались. Не раз и не два по привычке еще пробовал он растворить свое тело в иной реальности, но теперь ему это было неподвластно. Так он почувствовал, насколько трудно людям скрывать свое присутствие от врагов, и дважды едва не столкнулся нос к носу с мечущимися по этажам гигантского дома пажами Арэти. А время меж тем утекало. Безликому хоть бы самую капельку магии — дракона ли, ведьмы, ками, всё едино! Но нет, он стал тем, кем был раньше, в той жизни, о которой не помнил почти ничего. Обычным человеком, неспособным даже на перевоплощение, доступное любому чистокровному кицунэ.       В лифте Каонаси вытянул перед собой перечеркнутую линиями ладонь и, глядя в центр ее, попытался воссоздать крупинку, пусть всего лишь маленькую крупинку золота. Но сколько ни напрягал он пальцы, сколь ни сжимал запястье одной руки другой рукой, ничего не менялось. А лифт наконец дзинькнул, дернулся, встал и раскрыл двери. Чтобы спуститься ниже, нужно было пройти по коридору шагов двадцать к другой кабине. Однако сейчас в той стороне царило какое-то подозрительное оживление.       — Хозяйка приказала возвращать их в купальни, пока все не разбежались! Вниз, вниз!       Бросив тщетные попытки вернуться к подвластным ему некогда фокусам, бывший оборотень прижался спиной к стенке, бочком-бочком убрался подальше от опасного места и юркнул в двери служебного выхода. Здесь пол был уже простым, дощатым, струганным, а за полупрозрачными стенами скользили тени аквариумных рыб и тритонов, украшавших большой сад камней для почетных гостей Юбабы. Коридор оказался непомерно длинным, зато пустым, если не считать ваз с бонсай, для чего-то расставленных по эту сторону от медитационных комнат.       Значит, купальни… Он принюхался. Целый хоровод странных, невнятных, загадочных запахов ударил в ноздри, не оставляя никакой информации о Хитоми. Найти среди такого наводнения нужную струйку было бы невозможной задачей даже для обоняния настоящего лиса. Агрессивные ноты — живой, уснувшей, жареной, маринованной, соленой рыбы — разносились из кухни по всем помещениям дома. От голода закружилась голова.       Мягко ставя ноги, обутые в узкие кожаные сапоги, молодой человек бесшумно пробежал до поворота. Он смутно помнил планировку дома, поскольку в свой прошлый визит держался всё больше возле Сэн, видимый или невидимый девочке. Ему и в голову не приходило осмотреть окрестности. Ему тогда в нее не приходило вообще ничего. Вместо мыслей им двигали одни рефлексы в напоминание о былом воплощении. Представление о том, где они пробегали тогда с десятилетней Сэн и где он находится теперь, могла дать лишь та безумная погоня, о которой он тоже помнил эпизодически, когда выплевывал очередного служителя купален и слегка приходил после этого в себя. Судя по смутному запаху копоти и гари, сейчас он идет в направлении котельной, откуда они явились, только истопник сидит на много этажей ниже.       Наконец, ныряя в широкий воздуховод, Безликий наткнулся на общий вентиляционный колодец — тот самый, начинавшийся вверху у камина в кабинете Юбабы. Дно терялось в непроглядной темноте. Он лег на живот, высунулся по грудь и тщательно осмотрел стену. На его счастье, ржавая металлическая лесенка для аварийного доступа проходила довольно близко от жерла воздуховода. Изловчившись, Каонаси прыгнул вбок и ухватился за одну из ступенек. «Клак!» — хрустнуло железо, впиваясь острыми ошметками коррозии ему в руки, но чудом выдерживая повисшего на скобе человека. Ему по-прежнему было трудно рассчитывать вес своего тела, он привык к многовековой бесплотности, как привыкают к хронической болезни.       Чем ниже, тем темнее. Вот уже он движется просто на ощупь и несколько раз едва не срывается в бездну. Впервые за многие века Безликий затосковал по своей безликости и тем временам, когда ему не нужно было освещение или твердая почва под ногами, чтобы перемещаться в пространстве. Руки дрожали от утомления. Он остановился, цепляясь за скобу, и скорее инстинктивно, чем обдуманно, прикрыл свободной ладонью правый глаз. И тут же словно кто-то включил тусклую сиреневую подсветку, позволившую левому худо-бедно видеть необходимые предметы. «Пираты, пираты в трюме корабля! Вспомнил?» — мелькнуло в пустом и оголодавшем сознании. Он не помнил, кто такие пираты, не помнил, как именно они поступали, но догадался, что подсказка как-то связана с его вновь приобретенным старым умением. Чтобы освободить руку и не жмуриться без конца, Каонаси нашарил в кармане кафтана узкий шарф. Запасливая Дзениба нередко велела ему вязать на спицах всякую чепуху уже после того, как он сделал заколку-амулет для Сэн, и заколдовывала созданные им безделушки. Соорудив из шарфа повязку на глаз, парень понял, что теперь может передвигаться с прежней ловкостью, как если бы вокруг стало светло, а у него открылось второе дыхание.       Ток воздуха, поступавший из боковой вентиляционной шахты, донес знакомый запах. И теперь, к собственному удивлению, бывший оборотень смог понять его, а заодно и направление, откуда тот исходил. Это был запах рыжей Лисицы. Раскачавшись, Безликий забросил свое гибкое тело в воздуховод, прикрытый лопастями вентилятора. От легкого сквознячка лопасти лениво ворочались, не представляя опасности. Каонаси задержал их руками, проскользнул между ними внутрь и, наращивая скорость, побежал вслед за манившим его запахом Хитоми.       Нос привел его к винтовой лестнице без перил, уходящей под землю. Бесконечно долго он спускался по ней, боясь потерять незримую путеводную нить, и в итоге очутился над самым нижним ярусом, от которого вел лишь один коридор. Немного обгоняя его, впереди шли три существа, и они волокли с собой упиравшееся четвертое. Запах больше не пропадал, концентрация его с каждым новым шагом усиливалась. Каонаси прикинул свои дальнейшие действия, бесшумно извлек из ножен катану, поудобнее взялся обеими руками за обернутую кожей рукоять, сосчитал до трех и…