Год Дракона

      С трудом подняла голову Тихиро и в расплывавшемся перед глазами вечернем мареве угадала силуэт сенсея Кюби. Советник Инари спешился и подошел к ним. В попытке защитить от него мертвеца девушка прижала к себе труп Юкити и глухо вымолвила из-за плеча:       — Теперь вы довольны удачной ловлей на живца, правда, Кюби-сама? Он был идеальной приманкой для Собирателя…       Девятихвостый опустил голову и сложил руки на животе, под завязками оби.       — Не говори так, детка, ты многого не знаешь, — прозвучал вдруг усталый женский голос с другой стороны от Тихиро.       В траве рядом с ними на коленях стояла пожилая, но все еще фантастически красивая женщина в лиловом кимоно и с фиалковыми, потухшими от возраста и перенесенных страданий глазами. В волосах ее, некогда золотисто-каштановых, а теперь почти совсем седых, поблескивал аметистовый гребень. Она держала безвольную руку Юкити, перебирая длинные, тонкие и еще теплые пальцы, и с нежностью смотрела в его лицо.       Постепенно к ним подошли все очевидцы трагедии и окружили их молчаливо-скорбным кольцом. В их числе были и кодама, и оборотни-лисы, и Юбаба со своими слугами, и смахивающий слезы здоровяк Бо, и Хаку, и даже обескураженная Рин.       — Если бы я знала всё, то не стала бы заключать с ними этот ужасный договор… — враждебно оглядываясь на Кюби и стоявших подле него Дзенибу и Юбабу, похожих между собой больше, чем отражение в зеркале бывает похожим на оригинал, сказала Тихиро. — Они специально не сказали мне всей правды!       — Ты всё сделала правильно, Тихиро, — покачала головой незнакомка. — Кюби не мог желать ему дурного. Отправиться сюда с тобой — это было целиком и полностью волеизъявление Юкити. Никто, никто не знал, где скрывается Коллекционер лиц…       Тут вмешалась ками Инари, подъезжая ближе сквозь расступавшуюся перед нею толпу и не сходя со своего серого в яблоках.       — А также и по другой причине. Ты не договариваешь, Бьякко, — она перевела взгляд на девушку: — Тихиро, не будь несправедлива к моему доверенному, он этого не заслужил. Кюби-сан — родной дядя Юкити. Это он испросил у меня дозволения заключить договор с племянником и своей родной сестрой, чтобы закончилась разлука матери и сына. И я дала согласие, уж слишком затянулось наказание для них обоих. Все договоры скреплены волшебной печатью Дзенибы и только что вступили в силу.       Тихиро снова посмотрела на бывшего Безликого. Ветер пошевелил встрепанную прядку волос над его лбом, и если бы не кровь на лице как напоминание того, что всё кончено, и не страшная рана под ребрами, у нее хоть на миг вспыхнула бы надежда, что сейчас он откроет свои необыкновенные глаза, а в глубине разноцветных зрачков заиграют искры смеха. Но Инари продолжала:       — Бьякко из клана Дзэнко Кицунэ-но Атэ! Твой проступок, повлекший за собой необходимость серьезного вмешательства в память смертных и неизбежно исказивший личность человека, женой которого ты была в том мире, теперь прощен. Ты искупила свою вину.       — А… он? — седая женщина прижала мертвую руку Юкити к своей груди, исступленно вглядываясь в богиню.       — Его вина была известна лишь ему, поскольку он сам наложил на себя наказание. И если ему удалось освободиться, значит, он счел, что тоже искупил ее, и перестал себя ненавидеть. Мне о том не ведомо ничего.       — Он не ненавидел, — прошептала Бьякко и склонилась над ним, как над спящим младенцем в колыбели. — Он себя презирал. Это страшнее.       — Так или иначе, вы можете быть свободны. Оба!       — Благодарю тебя, Инари!       И тяжесть, которую ощущала Тихиро на своей занемевшей от напряжения руке, мгновенно пропала, в объятиях осталась лишь пустота. Исчезла, растворившись в сумерках, и седая женщина. Тупая боль снова прорвалась из Тихиро неудержимыми рыданиями.       — Арэти Рин, — Инари слегка поворотила лошадь к Ведьме пустошей. — Ты подвергнешься десятилетнему изгнанию на остров Забвения, где у тебя будет время поразмыслить в одиночестве о том, к чему приводят подобные игры.       — Да уж, — не выдержала Юбаба, враждебно покосившись на внучку первой Арэти и Коллекционера лиц, которая покорно опустила голову и судорожно сжала протянутую ей руку Хаку. — С твоей стороны было подло повторять дедовские штучки и воровать мой облик ради своих делишек.       Тут иронично усмехнулся и подал голос сенсей Кюби:       — Так ты наконец прочувствовала на своей шкуре, что испытал один молодой и глупый кицунэ, когда узнал, кто выдавал себя за его возлюбленную по имени Дзениба?       Старая колдунья умолкла, не найдясь, чем ответить, но ее голос продолжал звучать, теперь уже в устах сестры-близнеца:       — Одного я не возьму в толк, Кюби: коль уж у него было столько возможностей, находясь рядом с Безликим, завладеть его сутью, почему он столько медлил, чего выжидал?       Все повернулись к Девятихвостому, но тот дал понять, что даже не догадывается об этом. Вместо него отозвалась Инари:       — Потому что он мог завладеть его сутью лишь в тот переходный миг, когда и Безликий уже не был Безликим, и Юкити еще не стал Юкити. Когда произойдет предсмертное озарение и вернется память, не предполагая дальнейшей жизни. Вот поэтому, чтобы воровать лица, Коллекционер должен был убивать. Он не подражал жертве, как делал сам Каонаси, — он ею становился. Но при этом прекрасно помнил, кем является сам, и полностью контролировал себя в чужом облике.       Кюби насупился и сложил руки на груди.       — Нигихаями и Тихиро, — богиня смягчилась, но Хаку так и не выпустил ладонь Рин, только распрямился и слегка шагнул вперед, будто готовый раньше Ведьмы принять на себя удар цунами. — В связи с тем, что договор был выполнен, вы можете вернуться в человеческий мир. На этот раз, дабы не утратить себя и свою любовь, вы должны пополам, в равных частях, проглотить то, что найдете в кармане на чехле водительского кресла его машины.       — Госпожа Инари! — подал голос Речной дракон и встал на одно колено. — Дозвольте мне право последнего желания!       — Да? — немного удивленно ответила повелительница лис-оборотней.       — Могу я проводить Рин к месту ее изгнания? Обещаю вам, что после этого я вернусь и полностью выполню свой долг перед Тихиро, и вам, как и ей, не в чем будет упрекнуть меня.       Тихиро безучастно смотрела в землю. Ей не хотелось ни видеть их, ни слышать. Ей вообще ничего не хотелось. А Инари, помолчав, ответила:       — Пусть будет так. Ты выполнишь свой долг и перед Тихиро, и перед Хитоми, которая пострадала из-за всей этой истории, не будучи в ней даже замешана. А ты, Тихиро, подождешь его у выхода из тоннеля, со стороны мира людей.       — Спасибо, ками! — выдохнул Хаку.       — Ничего, — обнимая Тихиро за плечи и поднимая ее на ноги, шепнула Дзениба, — теперь всё будет хорошо. Ты заслужила свое счастье. А боль — она притупляется, уж поверь. Со временем притупляется.       Но в тоне старой волшебницы не было и тени уверенности.       Тихиро не помнила, как вытолкнул ее прочь заколдованный тоннель. Тяжело передвигая ноги, она добралась до автомобиля Нигихаями. На ветках уже пробивалась первая зелень, светило солнце и по-весеннему чирикали лесные птицы. Машина была забрызгана высохшими и запыленными дождевыми потеками, как будто простояла здесь неделю или две.       Открыв дверцу справа, Тихиро пригнулась, сунула руку в карман за креслом и нашарила там что-то округлое и выпуклое. Это была лепешка наподобие рисовых моти для ритуала наораи. Девушка опустилась на сидение, долго и тупо смотрела на кругляш в ладони, не думая вообще ни о чем. Потом встала, размахнулась и что было сил швырнула лепешку в дальние заросли…