A life ago

Звон колокола прорезал тишину на рассвете. С застывшим ужасом на лицах, люди в панике рассыпались в разные стороны. «Они здесь!» «Боже Милостивый, защити!» «Они здесь!» Она в страхе застыла на месте. Внезапно из толпы к ней подбежала бледнолицая женщина и схватила за руку. «Бежим, скорее! Ифэ!» – ее голос дрожал. Ноги почти не слушались ее, и девушка, спотыкаясь, последовала за женщиной. Она слышала, как они плачут, слышала, как они молятся. Она слышала звон. Вскоре это был единственный звук, который она могла различить. Колокол бешено звенел. Все быстрее и быстрее. Она прижала ладони к ушам. Быстрее и быстрее. Она закричала, когда громкость и скорость звука стали невыносимыми. Она сжала голову, будто боясь, что ее разум вот-вот расколется надвое. Эмили смогла снова дышать, когда проснулась. Будильник звенел на всю комнату. Эмили лежала на кровати с такой сильной головной болью, что ее глаза едва открывались. «Выключи!» – Эмили схватила подушку и положила себе на голову, закрывшись от звука. «Да выключи ты его, наконец, Эйми!» – повторила она снова, но безрезультатно. «Твою ж…,» – прошипела она и неохотно скинула с себя одеяло, ее босые пальцы коснулись холодного пола. Эйми нигде не было, а ее будильник орал как сумасшедший. Только спустя какое-то время Эмили удалось вновь погрузить комнату в тишину. Дверь открылась, и вошла ее подруга, активно вытирая мокрые волосы полотенцем. «Что?» – невинно удивилась она, встретившись с хмурым взглядом Эмили. «Какого черта твой телефон воет, как пожарная тревога?» «Ты все равно собиралась вставать»,– пожала она плечами и продолжила вытирать волосы. «У меня был еще чертов час!» – Эмили обреченно закатила глаза и откинулась на кровать, прижав кончики пальцев к глазам. Ее голова все еще болела, и беспокойство только начало ослаблять хватку. А ведь раньше ей нравились реалистичные сны. Она вздрогнула, вспомнив звон колокола. Звук надвигающейся опасности. Звук отчаяния.

***

Двойной американо подействовал самым лучшим образом, и к тому времени, когда они добрались до лекционного зала, Эмили почти полностью проснулась. «Привет!» – приторный голос прощебетал где-то над ее ухом. Эмили вздрогнула. Серьезно? Это она ей? Сначала она предположила, что это могло предназначаться кому-то другому, но потом поняла, что за ее спиной был только портрет Генриха VIII, висящий на стене. Жаль, что не он был ее целью. Они могли бы найти общий язык. На время. Вот уж кто умел веселиться. К счастью, Эмили не пришлось отвечать. Девушка быстро прошла мимо к своему месту. И хватило же этой сучке наглости. Это была Дженни. Тот самый тип девушек, которых все любят. Человек, которого Эмили считала своим, оказалось, тоже любил ее. Это была та самая Дженни, на которую ее променял Дейв. Она была на три головы выше Эмили и на одну голову выше Дейва. Та еще парочка. Они столько всего планировали вместе, поступили в один и тот же университет, а потом это случилось. Люди начали говорить. Вы учитесь читать по губам, если рождаетесь глухим. И кое-что можно истолковать неправильно. Но Эмили не родилась глухой, и до какой-то степени она жалела об этом. Она до последнего затыкала уши и закрывала глаза, но часть ее не могла не отрицать горькую правду. Она запирала эту часть в себе, каждый раз, когда она становилось слишком громкой, и старалась вести себя нормально, потому что Дейв был с ней всю ее жизнь, и оставался даже тогда, когда все началось. Пока она могла держать его за руку, смеяться над одними и теми же шутками и засыпать вместе, это был ее Дейв. Мысль о том, что не навсегда, казалась невероятной. Но эта неуверенность никуда не делась. Она витала в воздухе, как назойливая муха, которая жужжит и надоедает вам, когда вы пытаетесь уснуть. Самое болезненное было то, что все закончилось. Когда мир разрушится, вряд ли вы что-то сможете почувствовать. Они могли поругаться, накричать друг на друга, но все оказалось гораздо хуже. Больше всего ее ранил он сам и то, что он сказал в тот день. Или, если быть точным, то, чего он не сказал. Она никогда забудет его безразличие, как будто все, что было раньше, ничего не значило. Как будто они были ничем. Он просто ушел. Но может быть… может быть, если бы она не начала этот разговор, он бы не ушел, по крайней мере, не так скоро. Может, у них еще было время. День... или хотя бы несколько минут. Может быть, все тогда было бы по-другому. Вместо этого она выплюнула эти слова ему в лицо, надеясь, что он поймет, какую боль он ей причинил, извинится и скажет, что хочет все исправить, начать сначала... Вместо этого он просто ушел. Отодвинул стул, встал, взял куртку, бросил на стол несколько купюр и ушел. А она сидела, застывшая от боли и обиды, уставившись в свой нетронутый латте. Она была уверена, что он ни разу не оглянулся на нее. И она не могла заставить себя попросить его остаться. И люди вокруг были не единственной причиной. Она не сделала это потому, что он не колебался. Он принял решение, даже не дав ей шанса поменять его. Некоторые люди поворачивали головы в ее сторону. Но она их не замечала. Они все жалели ее, молча радуясь, что это не они сидят за тем столом у окна. Когда Эмили рухнула на сиденье рядом со своей подругой, Эйми была полностью сосредоточена на поиске ручки. «Да блин»!», – выдохнула она. Порывшись в сумке, она безжалостно вытряхнула все ее содержимое на стол, вывернув ее наизнанку. Безрезультатно. Эмили протянула ей запасную. «Забей», – Эйми махнула рукой. Преподаватель истории почти никогда не доходил до конца аудитории, поэтому задние ряды даже не трудились достать тетради. Дверь открылась, и аудитория погрузилась в тишину. В комнату вошел мужчина средних лет, почти лысый, одетый в костюм, который казался довольно старым и в некоторых местах начал уже протираться. «Всем доброго утра!» – приветствовал он студентов, с громким стуком поставив портфель на стол. «Сегодня мы продолжаем обсуждение нашей темы “Вторжение викингов". Начнем с нападения великой армии язычников, но прежде, кто будет так добр напомнить мне, где и когда произошел первый набег викингов на наши земли? «796?» – неуверенно спросил кто-то. «793, почти верно», – он одобрительно кивнул головой, – «остров Линдисфарн. Что ж, позже, в 865 году, великая армия, или великая языческая армия, как ее называют, под предводительством Ивара Бескостного и его брата Уббе высадилась на берег Восточной Англии. Однако само нападение произошло не раньше 866 года, так как их армия пережидала зиму, осев в Йорке». «Наша страна была относительно не готова к вторжению, и некоторым королевствам пришлось платить огромные налоги, чтобы их земли остались нетронутыми. Термин "Данегельд" был названием дани, которую платили саксы, чтобы откупиться от викингов». «А если кто-то не мог заплатить?» Профессор повернулся в сторону спрашивающего. «Хм», – иронично улыбнулся он. «Думаю, вы догадываетесь, что с ними случалось. Так называемая религия викингов вполне поощряла убийства, поэтому, полагаю, проявление милосердия было им чуждо». «Да, можно только догадываться, сколько людей умерло ужасной смертью за это время», – с горечью подумала Эмили. Она вдруг почувствовала себя виноватой, как будто сама была ответственна за это. Будто она виновата в том, что сейчас жива, а те люди - нет. «А правда, что Ивар Бескостный не мог ходить?» – вдруг спросила одна из девушек. «Что? Я в сериале видела», – она пожала плечами, заметив, что ее вопрос был встречен недоуменными взглядами. «Вполне вероятно. Существует ряд доказательств, подтверждающих этот факт. Его инвалидность упоминается в сагах и легендах. Все же мы не можем быть полностью уверены, так как промежуток между временем, когда он жил и когда писались Саги, составляет сотни лет. Эмили уже почти перестала его слушать. Какой смысл говорить о захвате какого-то сумасшедшего калеки, когда она была полностью захвачена сообщениями Алекса, гораздо более интересными, чем лекция? Эйми, похоже, тоже была больше заинтересована сообщениями, которые Алекс присылал Эмили, и она хихикала и активно комментировала их, чем естественно привлекла внимание преподавателя. «Мисс... э… Фэзер?» «Хэзер», – одарила она его белоснежной улыбкой. «Вы не собираетесь делать заметки?» «Конечно», – она бросила на него невинный взгляд, хлопая густо накрашенными ресницами. Он скромно кашлянул в кулак и отошел от их стола. «Есть ручка?» - она посмотрела на Эмили и вздохнула, закатив глаза. «Так, на чем мы остановились? Да, на этот счет существует множество теорий. Некоторые историки считают, что он был вполне нормальным, и его прозвище было неправильно истолковано. Кто-то предполагает, что было два человека с одинаковым именем. Один Ивар находился здесь, в Англии, а другой правил в Ирландии. Сердце Эмили внезапно упало. Она почувствовала, как ее внезапно охватывает паника. Она сжала ручку в кулаке, все вокруг нее внезапно стало расплываться. Кровь стучала у нее в ушах, смешиваясь со звоном колокола. И снова крики. И тела на земле. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Повторить. Она сосредоточилась на дыхании, постепенно возвращаясь к реальности. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз испытывала нечто подобное. В шесть или семь лет, у нее начались приступы паники. Она не могла спать при выключенном свете, думая, что в темноте есть волки. А последний раз это случилось, когда ей было шестнадцать. Тогда она возвращалась домой от подруги. На улице было так темно и тихо, что на мгновение ей стало так страшно, что она забыла, в какой стороне ее дом. Она никогда не говорила об этом с мамой, боясь, что та отправит ее к врачу. И этого не случалось до недавних пор. «Считалось, что он не оставил потомства», – продолжал профессор, – «из-за его… скажем… физиологической неспособности». «Уф, у него, должно быть был твердый характер...» – заметил один из ребят. «Я бы скорее сказал - мягкий», – усмехнулся другой. Состояние Эмили осталось незамеченным, пока студенты развлекали себя различными предположениями о том, насколько жестким/мягким был характер Ивара Бескостного. А ей почти удалось успокоиться. «Да, довольно загадочная фигура… Даже место его захоронения является предметом споров. Одно из предположений состоит в том, что он мог умереть в Англии, и его могила…» – он остановился здесь. – «Может быть, кто-нибудь из вас знает, где она может находиться?» Вопрос быстро стер улыбки с лиц, и в комнате снова стало тихо. «Вроде бы...» – голос Эмили нарушил тишину комнаты, – «в Рептоне?» «Совершенно верно», – воскликнул он. «Оу, да ты ботаник», – Эйми бросила на нее насмешливый взгляд. "Ученые не полностью согласны с тем, чьи тела они нашли. Некоторые утверждают, что он и его армия захоронены в Рептоне. Кто-то считает, что его тело было найдено в Дании. Во всяком случае, прошло уже больше тысячи лет, и все предположения пока остаются только теориями,» – он быстро взглянул на часы. «Вы меня совсем заболтали, времени почти не осталось». Они записали еще кое-что, и их, наконец, отпустили. «У Джека в эту пятницу день рождения. Ты приглашена», – объявила Эми, когда они вышли из аудитории. «P.S. Это не обсуждается», -добавила она, предвидя отказ Эмили. «Боже мой, я не могу уже столько пить, и да, кстати,… я знаю, что приглашена», – она загадочно улыбнулась. «Моя девочка!» – лицо Эйми озарилось улыбкой. Было нетрудно собрать все воедино. Эмили вдруг поняла, что ей нравится чувствовать себя не совсем потерянной после разрыва. Однако когда она позволила себе представить, что будет с кем-то другим, ее сердце тревожно сжалось. Внутри что-то разбилось на кусочки.