Ты моя самая большая любовь.

День сборов у Макса был коротким. По большей части из-за того, что проспал и проснулся, когда Алан позвонил ему с сообщением о том, что он за ним выезжает и будет часика через 2. Душ и сбор сумки на время пребывания вне дома, заняло у Макса буквально минут 40. Остальное время он перебирал гардероб, попивая кофе, которого ему до ломки не хватало, даже не потому что он безумно вкусный, а просто потому что он напоминал ему Алана. Стук в дверь отвлек Макса от самолюбования. Ведь он был доволен тем отражением, что видел в зеркале. — Неожиданно. — констатирует факт Макс, открывая дверь и видя на пороге его квартиры Алана. — И тебе тоже здравствуй! И я тоже рад тебя видеть! — ухмыляется Алан. — Привет, дорогой! — Макс расплывается в улыбке. — Чем я удостоился подобного внимания со стороны великого режиссера и по совместительству моего продюсера, что он, не гнушаясь своего высокого статуса и не боясь стереть свои ноженьки золотые, сам ко мне поднялся? — Фу! Макс. Пафоса то сколько. — морщит нос Алан. — Просто я соскучился. Я тебя неделю не видел. А кто-то трубку не брал. Я уже минут 10 звоню, чтоб ты спускался. Пару минут у Макса уходит на то, чтобы найти телефон и убедиться в наличии семи пропущенных от Алана. — Прости, не слышал. — честно признается Макс. — Поехали, звезда моя! — улыбается в ответ Алан и хватает сумку Макса, что стоит возле выхода. Макс закрывает дверь и пытается взять свою сумку из рук Алана. Но Алан упорно делает вид, что не замечает этого жеста, демонстративно перекладывая ее, а левую руку. — Давай я сам понесу сумку. — Макс не оставляет слабых попыток забрать ее. — Ты сомневаешься в моих физических способностях? — Алан хохочет в голос, выходя из подъезда и направляясь к микроавтобусу, который послушно ждал только их. — Вижу, Вам голубки весело. — даже не спрашивает, а утверждает улыбаясь Яна, как только дверь микроавтобуса открывается и Макс с Аланом показываются на входе. — Яна. — осаживает ее Алан. — Перестань. Не смущай мне Макса. От такого показушного замечания Яна расплывается еще в более широкой улыбке, что Максу становится до обури не по себе. Он понимает, что подобные взгляды, умозаключения, смешки и перешептывания будут с ним до конца поездки. А еще и после того, как Макс попытался сесть на свободное место рядом с Антоном, но под всеобщие взгляды был нещадно утащен за руку Аланом в конец салона и посажен рядом с собой. Всю дорогу Макс ловил на себе взгляды команды Алана, как бы намекающие на то, что они совершенно не против, что эти двое вместе. И Максу кричать хочется: «Перестаньте, мы совершенно не вместе. Как бы я этого не хотел. Нет ничего между нами. Алан не хочет.» Но вместо этого глаза начинают блестеть от слез обиды, скопившихся в уголках глаз. Что с ним не так? Почему Алан не может просто дать знак, что он ему не безразличен? Макс тогда бы горы свернул. Он бы сделал все, чтобы быть с ним. Но, по всей видимости, Алана не просто не привлекает Макс. Алана не привлекают мужчины, в общем. Хотя Макс сейчас даже на вскидку не смог вспомнить, когда он видел Алана в компании женщины. Точнее так, в компании был и не одной. Но вот дальше компании обычно не заходило. Даже за руку их не брал. Так получается и женщины не особо интересуют. Тогда что? Почему он не удостоен его вниманием. — Макс! Что такое? — Алан замечает изменения в настроении у Макса.- Я чем-то тебя обидел? — Нет. Все хорошо. Прости. — Макс отворачивается и по его щеке начинает катиться слеза. Он старается смахнуть ее незаметно. Но этот жест не уходит от внимания Алана. Да что там Алана, всех. Вся съемочная группа затихает, обращая внимание на этих двоих. Яна понимает, что, скорее всего, это она перегнула палку. И, вероятней всего это поведение Макса обусловлено совершенно болезненными отношениями для него. Поэтому Яна дает знак сидящим в автобусе, чтобы они вели себя более корректно и перестали отпускать сальные шуточки. — Малыш. Перестань. Не обращай внимание на этих придурков. — шепчет Алан Максу на ухо. Кладет свою руку на руку Макса, сжимая ее так, что по телу Макса проходит разряд, а у съемочной группы, что видят это, просто с сильным грохотом падают на пол челюсти. Но коллеги Алана, по настоянию Яны, стараются не показать своего удивления. Макс решает, что для того чтобы избежать идиотских вопросов во время поездки, нужно сделать самый занятой вид. Потому он достает наушники, включает аудиокнигу и погружается в прослушивание, чем безумно растаивает Алана, который хотел общения. Дорога до аэропорта показалась очень быстрой. Паспортный контроль тоже проходят без задержек. Сложности только с багажом. Долго спорят и обсуждают, что взять ручной кладью. В итоге, придя к компромиссу, идут на посадку. Алан хватает за руку отставшего от группы Макса, разворачивает его на себя и говорит тихо, вполголоса, но так, чтобы ему было слышно. — Даже не вздумай опять меня кинуть и попытаться сесть в самолете с кем-то кроме меня. — Алан посылает Максу достаточно красноречивый взгляд, такой, что у Макса бегут мурашки, а земля уходит из-под ног. У Макса даже и в мыслях не было подобного желания. В конце концов, какие они бы не были замечательные, но их Макс видел не так часто как Алана. С Аланом же намотано не одна тысяча километров в воздухе. Поэтому Макс знал все особенности поведения Алана в самолете от и до. И, говоря по правде, не родился еще тот человек, с которым Максу было бы комфортнее. В ответ на Алановский выпад Макс мягко улыбается, накрывает его руку своей, и тонет в его зеленых. Опять трап, самолет, бизнес-класс. Все привычно и совершенно обыденно. И по привычке Макс поворачивается к Алану на кресле в пол-оборота, удобно укладывает голову у него на плече, приобнимая его за плече и засыпает. Его дыхание ласково щекочет шею Алана, вызывая совершенно идиотскую улыбку на его лице. Пальца Алана вновь зарываются в короткие волосы Макса. У них снова появляется время, проведенное совместно, в иллюзии отношений. А у всех вокруг появляется лишняя тема для разговоров на всю поездку. Посадку объявляют через несколько часов. — Макс, дорогой. — Алан проводит пальцами по его щеке, вызывая у себя очередной какой-то совершенно безумный приступ нежности. — Пора просыпаться. Макс потягивается и нехотя открывает глаза. — Я опять спал на тебе всю дорогу? — улыбается он. — Да, меня всегда поражала твоя особенность спать на мне в полете. — Алан нежно смотрит на него, будто боясь, что Макс может испугаться. — Прости, ты, неверное, даже руки не чувствуешь. — Макс беспокоится за Алана. — Не переживай, мне даже нравится это, в привычку вошло. — улыбка, безумно красивая, открытая, нежная. Пустынные пейзажи за окном тянулись недолго. Отель их встретил свои радушием и Лазаревым, ожидающим их у стойки ресепшн.  — Сережа, как рад тебя видеть! — восклицает Алан и уже мчится к Сергею, чтобы заключить последнего в дружеские объятья. В то время Макс остается один. И осень за окном постепенно переселяется в душу. Накрывая осенним сплином. Сказать, что Макс ревнует, это ничего не сказать. Зачем, вот зачем Алан обнимает Лазарева. Так совершенно недвусмысленно намекая на то, что он рад не потому что клип снимает, а рад именно самому Сергею. Макс демонстративно проходит мимо, задев плечом Алана, хватает ключ от номера и идет по направлению к лифту, не замечая, как постепенно переходит на бег. Да, сбегает от этого, чтоб не видеть и не слышать. Еще бы сбежать так, чтобы не чувствовать. Но это невозможно. Дверь в номер Максима закрывается с диким грохотом. А сам Макс, уже спустившись по стене, сидит и содрогается в немом плаче. Понимает, что накручивает по большей части себя сам, но по-другому не может. Алан — это его все. Его жизнь, его вселенная, его воздух. Тем временем, отстранившись от Сергея, Алан потер задетое Максом плече. — И давно это у Вас? — усмехнулся Лазарев, периодически указывая пальцем на Алана и вслед удаляющемуся Максу. — Давно что? — попытался Алан изобразить полное непонимание происходящего. — Ал. Ну, взрослый же дядька. — Сергей даже немного надул губы. — Если хочешь, чтоб я яснее выразился, я могу разъяснить. — Не надо. — резко прервал Алан. Тема больная. Неприятная. — Я не понимаю о чем ты, что у нас давно? У нас с Максом нет ничего, кроме рабочих отношений. — отчеканил он в ответ Сергею заученные фразы. — Ясно. Но только знаешь, ты эту свою речь можешь рассказать журналистам. Они схавают. — Лазарев скрестил руки на груди. — И то, наврятли. А я не слепой. Я эту химию между Вами давно заметил, а вот сейчас просто убедился. — Сереж, это глупости. Показалось. — пытается отмахнуться Алан. — Ага! В основном. — смеется Сергей. — и то, что он сейчас приревновал тебя ко мне и то, что ты, не желая с ним расставаться с собой взял. Ладно. Как знаешь. — Да ничего он не приревновал, а с собой взял, чтобы лишний раз дома не сидел и опыта набрался. — выпалил Алан совершенно нелепое, как показалось Лазареву, оправдание. Да и сам Алан это понимал, но что он должен был сказать, что он безумно любит этого мальчишку, что и дня без него прожить не может? Да нет же конечно, не мог. Он себе то признается с трудом, а тут посторонний человек. Пусть и знакомы с Сергеем давно, но все же не так близко. Алан заходит в свой номер. Как всегда, соседний с Максом. Тут скорее всего уже просто привычка снимать номера по соседству. По крайней мере, сейчас в этом не было необходимости. Исключительно желание. И в этом случае желание было взаимным. Съемки назначены на завтра, а потому есть время отдохнуть. Но ни у Макса ни у Алана, откровенно, это не получается. Оба не спят, тонут в мыслях. Они просто изначально погрязли в своих чувствах, как в болоте и совершенно нет спасения. Макс ждет, что сейчас Алан постучит в эту чертову дверь, а Алан, сидя в своем номере, борется с безумным желанием, наплевав на все, пойти к Максу и признаться. Макс пьет, пьет много, до беспамятства, чтобы забыться, чтобы не думать больше совершенно не о чем. Не о чем и не о ком. Особенно о том, кто сейчас занял все его мысли и весь его разум, о нем, об Алане. И хочется вывернуть себя наизнанку. Вскрытие сделать себе, чтоб до сердца добраться и вырезать из него все воспоминания, все чувства о нем. Алана ломает, Алана просто уносит. Он пьет, и не столько, чтобы забыться, сколько, чтобы просто лишиться возможности ходить. Ведь потребность в общении с Максом, с каждой выпитой порцией, растет с геометрической прогрессией. Хорошо, что от выпитого стал подводить двигательные возможности. И пьяный мозг просто выдает фантазию за фантазией. С очередной порцией алкоголя уходит в забытьи. Утро для обоих начинается с головной боли и отсутствия любого желания идти куда-либо. Но, если Максу с этим проще и он просто, перевернувшись на другой бок, накрывается и засыпает, хоть и с трудом. Алану же, как сложно не было, пришлось собрать волю в кулак, совместно с больной головой и отправится на встречу с Лазаревым. Сидя в ресторане гостиницы. Лазарев психовал, потому что уже минут 30 разговор с Бадоевым не шел. Никак. Алан не мог сосредоточиться и ответить на вопросы Сергея. Что неимоверно злило последнего. — Ал. Может выпьем, поговорим? — Сергей понимал, что какой бы не был Бадоев гений, но пока он не выговориться, пока у него в голове не упорядочатся все мысли, требовать от него работы совершенно бесполезно. Алан промолчал, лишь вопросительно посмотрел на Лазарева, который уже заказывал две порции виски. — Что? — возмутился Сергей. — Раз о работе никак, будем о личном. — Сереж, при всем моем уважении… — начал было Алан. — Ты его любишь? — спросил Сергей, не дав Бадоеву времени на раздумье. — Мне кажется, что это не та тема, для общения. — возражает Алан. — А мне кажется та. И спрашиваю тебя не из праздного любопытства, а из желания помочь. — Алан понимает, что в этой фразе Сергея кроется исключительно самые добрые намеренья. Но сам себя тормозит. Понимает, что вариантов нет и проще выговориться, чем вот так все копить в себе. Но страх быть непонятым перечеркивает все. Минута раздумий. Борьба со своим страхом. Изучающий взгляд Сергея. — Да. — короткое слово, 2 буквы. Но какой груз с плеч сбросил. Даже дышать, кажется, становится легче. — А он? — Сергей пытается выяснить все подробности. Помочь хочет. — А он не знаю… — Алан опускает глаза. И он говорит правду. Он реально не знал. Сам Макс совершенно ничего не говорил и не намекал, а спросить Алан просто не решался. — Тогда я, как истинный Купидон, просто обязан Вам помочь. Иначе, как я полагаю, работа не получится ни у тебя со мной, ни у Макса в дальнейшем. — Алан понимает, что в словах Сергея есть смысл. Но как он будет действовать. Не подойдет же он к Максу и не спросит в открытую? Это только с Аланом прокатило, и то, потому что Алан прекрасно знал Сергея и то, что ему, как никому другому, не понаслышке знакомо это безумное состояние, когда любишь и когда зависим от этого мужчины. — Не переживай, приведу я твоего Макса в чувства. — парировал Сергей, словно почувствовав смятение Алана. — А ты тогда, бери бутылку и иди к себе. День без съемок переживем. Лови свой внутренний Дзен и восстанавливай душевное равновесие. — на несколько секунд Сергей замолчал, следя за эмоционально красочным выпадом Алана. — Хотя, знаешь, я тебе и без разговора с Максом дам гарантию равную 100%, что он к тебе испытывает чувства, и если не сильнее, то уж не меньшие, чем ты. С этими словами Сергей встает, и, приняв из рук официанта бутылку виски, направляется к номеру Макса. — А, да, Алан, совсем забыл. Какой у Макса номер? — задает вопрос Сергей, стоя на самом выходе из ресторана. — 467! — выдает Алан без раздумий. — Надо же, соседний. И с чего бы вдруг? — бубнит Сергей себе под нос, уже выйдя из ресторана и скрывшись из поля зрения Бадоева. Лифт привез Лазарева на 4 этаж отеля, где они все расположились., пройдя вдоль по длинному коридору, и найдя дверь с цифрами 467, Сергей постучал. За дверью некоторое время было совершено тихо, так тихо, что Сергей подумал, что номер пуст. Но вскоре раздались шаги, а потом и лязганье дверного замка. Дверь открылась, и Сергей увидел совершенно обескураженное лицо Максима. — Привет! Войти то можно? — Сергей покрутил у Макса перед носом бутылкой и, не дождавшись приглашения, прошел вглубь номера и уселся на диван. Макс закрыл дверь и повернулся на Сергея, смотря на него совершенно ничего не понимающим взглядом. — Да не смотри так, лучше неси бокалы. Отмечать будем. — Сергей призывно открывает бутылку и отпивает из горла, следя за все еще ничего не понимающим Максом. — Отмечать что? — наконец-то Макс приходит в себя. — Еще один день отдыха от работы. — не тянет с ответом Лазарев. — Как? — Макс, мучающийся похмельем, слабо представляет, о чем сейчас говорит Сергей. До Макса все еще, если честно, не может дойти, какого хрена Лазарев заперся к нему в номер. — Вы же должны были начинать съемки. — Должны не значит обязаны. Я решил, что Алану отдохнуть надо. Морально. — Сергей не договаривает. Он хочет по максимуму заинтересовать Макса, чтобы вывести, в дальнейшем, его на эмоции. Знает, что с таким Максом, потом будет проще разговаривать. — У него сейчас состояние, минус 5 по шкале от 1 до 10. — Что с ним? — практически выкрикивает Макс, не в состоянии скрыть свое волнение. И Лазарев улыбается. Вот она точка невозврата. Сергей надавил на нужные рычаги и сейчас он просто получит откровенный ответ. — Влюбился. — коротко, но достаточно красноречиво выдает Сергей, решивший мучить жертву до конца. Но Максу этого достаточно. Его эмоциональное состояние было не в минусе, но, безусловно, стремилось к нулю. От этого Макса ломало. Ревность съедала душу. А тут еще и Лазарев с этой лишней сейчас информацией. И Макса кроет. Он больше не в силах терпеть. Получается Бадоев все рассказал Лазареву, а от Макса тупо скрыл. Макс быстрым шагом преодолевает расстояние до кухни, куда изначально должен был направиться, чтобы взять бокалы, и, закрыв за собой дверь, просто взрывается. Плачет. Пусть и пообещал сам себе, что этого больше не будет, но в этой ситуации, совладать со своими эмоциями не в силах. Слезы сами текут, обжигая глаза солью. Лазарев все слышит. Понимает, что все-таки он прав. И Макс действительно влюблен. И виной этому девиантному поведению не кто иной, как Бадоев. Решает дать несколько минут выплакаться, а потом уж разговаривать. Но это решение быстро меняется после того, как с кухни доносится звук разбитой посуды, что явно ударилась о стену с ускорением, которое ей придал Макс. Сергей заходит на звук и видит гору осколков на полу, на стене след от содержимого того, что разбито. Макса, стоящего на коленях и рыдающего. Инстинкт, вызванный сожалением, накрывает Сергея, и он опускается рядом с Максом и обнимает, в попытках просто утешить и поддержать. — Ты чего? Что случилось? — спрашивает Сергей, гладя Макса по спине. Макс даже не в состоянии ответить, просто нечленораздельные всхлипы. — Ты его ревнуешь. Ревнуешь, потому что любишь. — и Сергей даже не спрашивает, кажется, что он просто констатирует факт. От неожиданного заявления Макс резко приходит в себя и, перестав плакать, отстраняется от Сергея и устремляет на него вопросительный взор. — Да тут и гением быть не надо. Вы два влюбленных идиота, что никак не могут уже, в конце концов, признаться. — Лазарев встает на ноги, подходить к кухонному шкафчику и, достав от туда два бокала, наполняет их. — Это чувство рано или поздно тебя сломает. Ответь, просто даже не мне, а сам себе. Как долго ты сможешь так жить? — А что ты предлагаешь? Вариантов нет. — заключает Макс, отпивая виски, заботливо переданный Сергеем. — Вариант один. Ты должен ему признаться. По другому просто никак. — Сергей садится на столешницу. — А смысл? — не понимает Макс. Тут до Сергея доходит простая истина, что он виноват во всех этих идиотских вопросах Макса. Ведь он сам не рассказал кто есть предмет обожания Алана. — Ну потому что он сам тебе не признается никогда. Он боится. Он напуган. И его можно понять. — пытается объяснить Сергей, разум которого уже начал туманить алкоголь, что тот вливал в себя. — А зачем ему признаваться в том, что он влюбился? Кто я ему? Друг? — как-будто сам себя спрашивает Макс. — Нет, я для него никто. Просто капризная звезда. А он для меня продюсер. Все. На этом развитие наших отношений и закончилось. — Макс, бля, я сейчас тебя ударю. Вот серьезно. — Лазарев начинает беситься от того, что Макс не понимает очевидных вещей. — ты его ЛЮБИМАЯ звезда, а он твой ЛЮБИМЫЙ продюсер. Надеюсь так понятнее? — Не совсем. — Макс отставляет в сторону стакан. — О Господи, вот скажи, что тут не понятного? — Лазарев спрыгивает со столешницы, берет бутылку в руки и идет по направлению к выходу. — Лазарев. Ты можешь толком объяснить? — просьба Макса застает Сергея у двери, что ведет из номера. Лазарев поворачивается на голос Макса. — Ты его любишь, он тебя любит. Вы два влюбленных идиота. — наконец-то выдает Лазарев. Потом, открыв дверь и почти выйдя из комнаты добавляет. –Только не иди к нему сейчас. Привыкни сам, и дай привыкнуть ему. Не подрывай его эмоционально еще больше. — с этими словами дверь за Сергеем закрывается, а Макс остается стоять посреди гостиной совершенно обескураженный словами Лазарева. Ночь была тяжелой, равно как и практически две недели работы над клипом. Алан не спрашивал у Сергея о чем он разговаривал с Максом, а сам Сергей не раскрыл этого. Макс боролся с желанием все-таки признаться Бадоеву, но помня слова Лазарева, решил, что дождется более удачного момента.