***
На другой день, как и обещал Родриго, в доме появилась кормилица для малютки Эсперансы, а также служанку, чтобы помогать Инес по дому. Если служанка оказалась простой девчонкой, которая не совала нос в чужие дела, то кормилица была вовсе не простой. «Соглядатай» — продумала Инес, когда внимательно наблюдала за ней в первый день прибывания кормилицы в доме. Ее звали Долорес. Эта была женщина старше самой Инес, имевшая троих детей и мужа, выкормившая не одного отпрыска знатных семей. Так продолжалось целый месяц. Родриго часто приезжал в свой дом, о котором никто не знал, то навещая свою пленницу, то снова уезжая. И вот в одно утро, накинув свой черный плащ, инквизитор вновь покинул свое тайное жилище. Родриго явился лишь через неделю, представ совершенно в странном виде перед Инес. Где он был и что делал оставалось только догадываться, но пятна крови на его плаще и сапогах красноречиво говорили о том, что этот человек совсем недавно расправился с кем-то ему неугодным. Долорес всегда покидала дом только тогда, когда являлся сам инквизитор. Вот и на этот раз она, закончив возиться с малюткой Эсперансой, поклонилась и тут же ушла, как только Родриго переступил порог своего дома. — Я могу идти, господин? — спросила кормилица, при этом внимательно и как-то зло поглядев на Инес, которая только что уложила Эсперансу спать. — Да, Долорес, благодарю тебя. — ответил Родриго, а увесистый темный кошель перекачивал в реку к Долорес. Получив приличное вознаграждение за свои труды, кормилица ушла. Эти звонкие монеты предназначались не только за догляд да малюткой, в основном Родриго щедро платил за то, чтобы Долорес в оба следила за его «драгоценностью» — за Инес. Он догадывался, что Инес не сразу оставит свои попытки сбежать, ей как и любому пленнику потребуется некоторое время, чтобы окончательно привыкнуть к своему мучителю и покориться. А после, ему уже не придется приставлять к ней соглядатаев, так как Инес сама захочет остаться здесь. Навсегда. А способы удержать ее Родриго найдет всегда — ему не привыкать прибегать к методам куда более жестоким, чтобы добиться всего, чего он желал. — Полагаю, ты постепенно начинаешь привыкать к новой жизни? Может быть тебе или малышке что-нибудь нужно? — Родриго устало стащил с себя вой черный плащ с пятнами крови и небрежно швырнул его на пол перед камином, а сам расположился в глубокой большом кресле неподалеку, расшнуровывая ворот камзола и стягивая с себя перчатки, которые, местами, тоже были запачканы кровью. — Благодарю, у нас все есть и мы ни в чем не нуждаемся, господин Родриго. — тихо, потупив взгляд, ответила Инес, которая продолжала стоять посреди комнаты. Звуки ее голоса сейчас звучали для Родриго совсем иначе — неужели она покорилась? Неужели решила принять эту новую жизнь? Но вместе с этой приятной для него мыслью, в его темную душу закралась некоторая досада. Эта несвойственная покорность и кротость будто начинающаяся тяжелая болезнь, проявила свои первые нерадостные симптомы. Родриго вовсе не хотелось сломать то, что он ценил в этой женщине больше всего — ее внутреннюю силу и дух. Да, он хотел ее покорности, но лишь для него одного и только, но никак не той рабской забитой сломанной и искалеченной сущности, которая может прийти на смету той самой Инес. — Нет, нет! Что ты… Я тебе не господин… — поспешно проговорил Родриго и уже хотел было вскочить с кресла и заключить Инес в свои объятия, но остановился, вспоминая, что сейчас ему лучше привести себя в порядок и как можно быстрей, чтобы избежать лишних расспросов. — Я сейчас приду, мне нужно привести себя божий вид. Небольшая стычка с грабителями на дороге… Надо будет написать губернатору, разбойников развелось… — протараторил Родриго, предотвратив тем самым ненужный вопрос, ведь Инес уставилась прямо на окровавленный плащ, валявшийся на полу. — А пока ступай и дождись меня в спальне.***
Инес послушно отправилась в спальню, не подав виду и не выдавая ни единым движением свои истинные намерения. Как только Родриго отправился в купальню, чтобы смыть с себя дорожную пыль и кровь, Инес кинулась обратно вниз, где лежал плащ Родриго. Она стала судорожно и быстро ощупывать плащ, ощущение того, что инквизитор вез что-то важное, не покидало Инес. И вот что-то зашуршало за тонкой подкладкой плаща. Осторожно слегка распустив нитки, она достала несколько бумаг, которые как и плащ, были в пятнах крови. Чья это была кровь и что это за странный документ с печатью? В голове Инес застучало и будто бес подгонял ее, заставив проворно и тщательно осмотреть каждый лист. Пробегая глазами по этим странным спискам, Инес обнаружила то, что так тщательно скрывала инквизиция. Это были не только признания, но добровольная (как было отражено на бумаге) передача всей собственности и земель в пользу церкви, а также непосредственно брату Родриго и брату Фернандо. Последнего Инес тоже очень хорошо запомнила — именно он тогда приказал раздеть и грубо осматривать ее на предмет дьявольских отметин, получая из этого отвратительного процесса свое гнилое извращенное удовольствие. Инес помнила глаза этого стервятника, причастного к гибели ее мужа и ни в чем неповинного, несчастного Матео. Здесь были имена богатых господ, крупных землевладельцев и дворян, которые волею судьбы попали в немилость инквизиции. Так значит вот как служители матери-церкви соблюдают свои обеты влачить послушание и смирение, чураясь какой-либо собственности и богатства? Руки Инес дрожали, пока она читала списки и отречения несчастных, напротив каждого признания или «добровольного» пожертвования земель и богатств в пользу церкви — стояли подписи и имена. Боже! Сколько же людей и семей эти изуверы сжили со свету, используя отвратительные и бесчеловечные методы дознания, чтобы заставить подписать эти бумаги. За этими строчками, выведенными дрожащими урками буквами, стояли человеческие жизни, судьбы и кровь… Боже, столько крови… Столько напрасной боли, столько страданий, столько несправедливости, столько отчаяния… И бесконечной, страшной злобы, жестокости, алчности, жадности и равнодушия… Сердце у нее сжалось, а строки словно впивались и впечатывались, оставляя невидимые следи в ее душе и памяти. Господи, где же ты?! Так ей хотелось возопить, но вырвавшийся полу-стон оказался почти беззвучным. Настолько нестерпимо было желание призвать ЕГО, настолько сильны и свежи были ее собственные горькие воспоминания. Настолько бессмысленной ей казалась жизнь, настолько болезненной и тяжкой, что она была готова просить ЕГО о прощении и просьбе отпустить ее. Она столько раз просила ЕГО о самом страшном грехе — о смерти для себя самой. А ОН все никак не хотел исполнить ее просьбу… Но сейчас Инес наконец-то нашла опору, продолжая читать разрозненные листы. Она не должна больше думать о боге, как не должна была думать о благородной безгрешной жизни — ведь ей не дали этого, ведь это ЕЕ лишили всего самого чистого, святого и единственного светлого… А теперь — пустота, нет у нее больше ничего внутри… Как и тех осколков веры, которая еще недавно зиждилась на зыбкой почве ее души, отравленной местью и ненавистью. Инес задержалась на одном листе, где подробно было выведено имя брата Фернандо, а также запись гласила о том, что это исчадие ада получает богатые земли, совсем близко от Толедо! Теперь Инес знала, где искать одного из убийц своей семьи. Неожиданно она услышала звуки стекающей воды, возможно, Родриго уже закончил смывать с себя кровь — нужно было торопиться, пока ее не застали врасплох. Инес поспешно сложила бумаги и попыталась засунуть из обратно, но сверток был слишком толстым и просунуть его обратно в небольшое отверстие в плаще было не так легко, как вынуть оттуда. Пришлось очень осторожно и быстро запихивать все заново, но теперь уже каждый лист отдельно. Инес нервничала, опасаясь, что вот-вот в комнату зайдет Родриго — ее пальцы дрожали, а на лбу выступила испарина. Наконец, ей удалось вернуть все на свои места, но вот распустившаяся нитка никуда не хотела деваться. — Инес! — послышался голос Родриго, который судя во всему, закончил свое купание. Звуки ее собственного имени подействовали на женщину будто удар бича, ведь инквизитор называл ее так только тогда, когда они оставались совсем одни. Для всех остальных она была доньей Анхелиной. — Инес! Будь любезна, принеси мне свежую рубашку, я совсем забыл… Звуки его голоса заставили Инес замереть на месте. Она медленно обернулась, но Родриго все еще находился в купальне. — Конечно, сейчас — отозвалась она, кое-как взяв себя в руки и, справившись с накатившим волнением, затянула нитку на плаще. Второпях, не обратив внимание, либо не заметив, Инес случайно испачкала край своего платья — красноватое пятнышко от чужой крови оказалось предательски ярким на светлой ткани. Но было слишком поздно, чтобы броситься смывать его. — Инес, поторопись! — вновь послышался голос Родриго. — Мне не терпится увидеть тебя, меня долго не было… — Иду, иду! — поспешно ответила она, накидывая длинный платок поверх платья, чтобы скрыть злосчастное пятно крови. А после, Инес тут же бросилась наверх, за чистой рубашкой, оставив окровавленный плащ у камина, как и прежде.***
Весь оставшийся вечер Родриго провел вместе с ней, рассказывая о каких-то мелочах, пытаясь шутить и стараясь казаться совершенно другим человеком, а не той застывшей холодной статуей. Инес, казалось, слушала его и даже иногда улыбалась, но в ее голове то и дело крутились мысли об этих страшных листах с именами. А еще одно имя — брата Фернандо, крепко засевшее в ее памяти, сейчас жгло ее сердце словно раскаленным железом. Жажда мести вновь всколыхнулась в душе Инес. Нужно было действовать. -…Это очень красиво, вот увидишь, однажды, ты обязательно попадешь туда, не без моих стараний, красавица моя. — продолжал Родриго, незаметно потянув завязки рубашки Инес, обнажая ее смуглые плечи. — Но, кажется, придворные изыски тебя вовсе не интересуют? Что с тобой? Родриго придвинулся еще ближе и заглянул Инес в глаза. — Что с тобой? Что-нибудь случилось пока меня не было? — спросил он участливо, в то время как его темные глаза вновь загорелись тем самым нетерпеливым ярким огнем, а сам Родриго замер словно в ожидании чего-то волшебного. И это было правдой — этот вечер был первым, когда Инес не отталкивала его, а принимала его ласки и слушала его. Родриго еле сдерживал свою страсть, боясь спугнуть тот самый важный для него момент, когда его желанная «добыча» наконец-то добровольно покориться ему, оценив все те труды и старания самого Родриго. — Все хорошо, просто задумалась. — кротко ответила та, слегка улыбнувшись. О! Если бы он только знал, сколько стоит Инес эта улыбка. Сколько раз она проклинала себя, когда была вынуждена ложиться с ним в постель и уступать его силе. Ее тошнило от его жадных прикосновений, а после она каждый раз выпивала крепкий настой и молилась, чтобы не понести от этого проклятого монаха. — И о чем же, радость моя? Если у тебя есть какое-то желание — тебе стоит лишь сказать мне об этом — для меня нет ничего невозможного. — сказал Родриго дрогнувшим низким глухим голосом, придвинувшись совсем близко. Вот он — этот самый нужный момент! Да — теперь или никогда. И Инес заговорила, спросив невзначай о том, где располагалось то самое место, где простирались те самые земли, где и как близко находится один из ее врагов — одни из убийц ее семьи — брат Фернандо. Под предлогом наступающего праздника в городе, Инес испросила разрешения отправиться в Толедо. — Что ж, конечно, тебе стоит развеется. О малютке Эсперансе позаботятся. — улыбнулся Родриго, понимая женский интерес, но и осознавая, что малютка Эсперанса все равно останется вместе с Долорес, а значит, волей-не волей Инес вернется и не сбежит. Да и потом, от нее самой зависела жизнь ее деревни. И вправду, Инес некуда больше деваться, а поэтому — пусть съездит на праздник и немного развеется. Ведь она все чаще и чаще улыбается в его присутствии, а ее благосклонность — это ли не знак тому, что еще немного и Родриго выиграет этот бой. — И кстати — добавил Родриго, выдвигая ящик небольшого столика, который располагался рядом с кроватью. — Можешь купить себе каких угодно нарядов и даже кружева. Все, что захочешь. — Здесь хватит и на то, чтобы купить недурную повозку с двумя приличными лошадками и извозчиком. Видишь, ты моя единственная слабость — не могу тебе ни в чем отказать. — сказал он, протянув бархатный увесистый кошель Инес. Инес радостно кивнула и приняла деньги, но ее радость была совершенно другого свойства. Теперь-то она воспользуется тем удачным случаем и наконец-то начнет осуществлять задуманное. И первым будет брат Фернандо — такой же убийца и распутник, как и Родриго, как многие служители матери-церкви, опозорившие ее и ее сына — Иисуса Христа. — Тогда я начну собираться уже завтра, чтобы поспеть в город. — улыбнулась Инес и откинула волосы назад, обнажая шею и грудь. — Конечно, конечно… А теперь, иди ко мне — прошептал Родриго, задыхаясь от нахлынувшей страсти, затушив свечу и прижимая к себе ее трепещущее желанное тело. Праздник должен был состояться через день, а это означало, что у Инес есть время, чтобы добраться не только до Толедо, но и до брата Фернандо.