Сиськи и пушки для революции

Нью-Гедон, Эротитус Периферия 23 августа 3026 года       Чандрасекампилай бросился на землю, увлекая за собой и оцепеневшую Ноэлани. Видимо, он надеялся, что зонтики и столики летнего кафе помогут уйти из поля зрения снайпера, чья первая пуля прошла по касательной к рёбрам и засела в мягких тканях, причинив лишь лёгкое ранение. Но второй выстрел настиг его уже через несколько секунд и принёс смерть. То ли первая пуля не была разрывной, то ли взрыватель сработал лишь у второй, но она вошла в спину и разворотила грудную клетку Чандрасекампилая, плеснув в Ноэлани ошмётками плоти и кровью. Девушка завизжала. Смутно, как сквозь заложившую уши вату, она слышала крики других посетителей, грохот падающих стульев и столов, дребезг бьющейся посуды: людей охватила паника, и они начали разбегаться. Кто-то вцепился в запястье и ей, потянул к выходу. Прошло некоторое время прежде, чем разум девушки прояснился, и она поняла, что бежит за всё ещё цепко держащим её незнакомым светловолосым, но загорелым парнем. Его светлая рубашка потемнела от пота под мышками, края дхоти развевались на бегу, открывая поросшие редким волосом босые ноги.       -- Не останавливайся! – толкнули её в спину.       Голос был женский и, оглянувшись, Ноэлани увидела полную смуглую девушку в футболке и шортах туристки. Её груди подпрыгивали на бегу под украшенной стразами тканью.       -- Что?.. – выдохнула Ноэлани, сбивая дыхание.       Её спутники перешли с бега на шаг, и девушке пришлось сделать то же самое. Парень не выпускал её руки, вокруг с двух сторон теснились дома, покрывающие тенью узкий, только для пешей ходьбы, переулок.       -- Ты хочешь, чтоб здешние мусора задавали вопросы? – спросила девушка Ноэлани.       -- Что происходит? И…       -- Блядь как ты думаешь?! – вырвалось у смуглой, но парень её перебил.       -- Не похищение. Не беспокойся.       -- Что?       -- Я Айвен, – сказал парень, – это Хартини, и мы сопровождали комиссара на всякий случай.       -- Он..?       -- Убит, – мрачно ответил белобрысый. – Но хвоста за нами, кажется, нет.       -- А ты не очень-то храбрая для командира наёмников, – хмыкнула за спиной Хартини, обутой в шлёпанец ногой подбивая валяющийся на земле камешек.       Ноэлани не нашлась, что ответить. До сих пор ей не случалось попасть под снайперский обстрел средь бела дня, разрушения и смерть она видела, в основном, из кабины меха. Такого, чтоб человек, только что мирно с ней разговаривавший, вдруг упал с развороченной грудью, в её жизни пока не случалось, вернее, случилось сейчас в первый раз. Ноэлани и рада была бы объяснить это двоим молодым революционерам, но связных фраз в голове не складывалась, и она просто шла следом за провожатыми. Несколько сотен шагов и несколько поворотов меж пыльных заборов и глухих, без единого оконца, стен привели их к некрашеной деревянной двери, распахнувшейся, едва Айвен с ней поравнялся. Он и вошёл первым; Ноэлани притормозила и Хартини чувствительно подтолкнула её кулаком в спину.       -- Вы правильно поступили, что привели её с собой.       Внутри царил полумрак, длинная неширокая комнатка – или небольшой коридор – по обе стороны была заставлена пыльной старой мебелью: столы, стулья, шкафы; ещё какие-то ящики, составленные одно в другое вёдра, пластиковая бочка без крышки, откуда разило запахом хлорки. Встретивший их человек был немолод и толст, с широким лицом, обрамлённым седой бородой. Нос картошкой и толстые губы; маленькие глубоко посаженные глаза прячутся за стёклами прямоугольных очков в тонкой оправе. Человек был одет в кремовую рубашку с коротким рукавом и широкие серые брюки, на ногах – мягкие летние туфли с закрытым верхом.       -- Верно ли понимаю, что вы лейтенант Маивиа, командир нанятого нами лэнса бэттлмехов?       -- Да, – просто ответила Ноэлани. – Вот…       Сумочка висела у неё на плече, и документы не потерялись. Подписанный Чандасекампилаем чек на восемьдесят тысяч си-биллов тоже.       -- Доктор Цзиньхай Самарин, – седобородый лёгким кивком обозначил поклон. – Мы не должны были встречаться вживую до вашего прибытия на борт и отлёта, но обстоятельства, как видите, изменились. Собственно, это я возглавляю миссию Объединённого фронта как член Реввоенсовета.       -- Доктор? – переспросила Ноэлани.       -- Доктор философии. Я изучал социальную антропологию и общественные науки в университете Саманты на Таурусе.       Ноэлани склонила голову в знак уважения. Университеты остались только на самых развитых планетах Внутренней Сферы и Периферии; во всей Ауриге не было ни одного, пока Тамати II не основал на Коромодире VI в начале своего правления.       Самарин провёл Ноэлани в соседнюю комнату, ещё меньшего размера, зато с выходящим во двор окном, открытым для проветривания нараспашку. Айвен остался караулить вход, Хартини пошла следом, и Самарин отправил её за чаем. Недовольно косясь на Ноэлани, девушка щёлкнула выключателем чайника.       -- Чандрасекампилай не числился в гласных розыскных листах, – вздохнул Самарин, – а за мою голову олигархи дают три с половиной тысячи дукатов золотом. Поэтому я не высовывался лишний раз, чтобы не привлекать внимания.       Ноэлани, к которой возвращалась способность мыслить спокойно и здраво, решила не спрашивать, почему этот их революционный совет не послал в Нью-Гедон менее приметного человека. Дукат, который чеканили новые гедонисты на Эротитусе, включал десятую долю унции золота и стоил около двух дюжин си-биллов по нынешним на него ценам. При регулярном межзвёздном сообщении между Детройтом и Эротитусом, здесь неизбежно нашлись бы охотники получить награду за голову революционного вождя. Но вместо этого, кто-то выследил и застрелил комиссара Чандру.       -- Он говорил, что в Нью-Гедоне могут работать агенты вашей тайной полиции, – вспомнила Ноэлани.       -- В Нью-Гедоне работают агенты тайной полиции, – уверенно сказал доктор Самарин. – Здесь перекрёсток торговых путей и рынок наёмников, поэтому все заинтересованные правительства обязаны держать его под присмотром, и наше – не исключение. Но мы не ждали, что они отважатся работать так грубо. Всё же, это курортный мир, где поддержание внешних приличий и привлекательного имиджа поставлено во главу угла… Зато теперь у нас возникли проблемы.       -- Поэтому надо рвать когти! – вклинилась подошедшая с двумя чашками чая Хартини. – Я же подыскивала варианты в Мирмосе!       -- Проблемы другого рода, – мягко остановил её доктор Самарин. – Кто заменит Чандрасекампилая в качестве эксперта по военным закупкам?       -- Точно не она! – фыркнула Хартини.       -- Лейтенант Маивиа окончила военную академию Таурианского Конкордата и имеет боевой опыт, в отличие от тебя, – ответил ей Самарин.       -- Моё мнение, вообще, вы учитываете? – поинтересовалась Ноэлани.       -- Оно может быть отрицательным? – задал встречный вопрос доктор философии. – Вы подписали контракт и уже получили первую часть оплаты, лейтенант. Или вы уже нашли предложение лучше нашего?       -- Нет, – признала Ноэлани. – Но обстоятельства изменились.       -- Для вас – непринципиально.       -- Если на вас началась охота… – она нервно хрустнула пальцами.       -- Обзвоните своих людей, если тревожитесь за их безопасность, – предложил Самарин.       Ноэлани так и поступила. И посланные в Аркаду Маша и Элли, и остающияся в гостинице Лана, Хот-Шот и Макелина отчитались, что всё в порядке. Говорить им про гибель Чандрасекампилая Ноэлани не стала.       -- Думаю, наши визави из тайной полиции допустили ошибку, и новые гедонисты скоро объяснят им, какую – сказал доктор Самарин. – В лучшем для нас случае объяснение уже началось. Хартини скептически хмыкнула, а Ноэлани задумалась: она не слышала ни о каких криминальных или же политических разборках в Нью-Гедоне, где, как верно заметил Самарин, должны были держать свои резидентуры все окрестные секретные службы, от мелочи вроде Детройта до великих домов. Значит ли это, что новые гедонисты умеют поддерживать порядок на своей территории? Или существует некий негласный договор сохранять, хотя бы, внешнюю благопристойность, который детройтцы по недомыслию нарушили. В обоих случаях за этим должны последовать штрафные санкции, отбивающие желание продолжить давить политических противников по беспределу. Разумеется, если доктор философии прав в своих предположениях и выводах.       Хартини попыталась спорить, но Самарин встал и положил руку ей на плечо:       -- Знай они, где мы находимся – постарались бы взять меня, а не убивали Чандрасекампилая на улице. Нет, здесь работа слишком топорная, больше похожая на дурную инициативу не слишком высокого чина. Или неумного, но ретивого и облечённого полномочиями посланца из центра.       -- Поэтому вы останетесь здесь?       -- Не только поэтому: их расчёт может строиться как раз на том, что мы снимемся с места и попадём в поле зрения шпиков по пути к новому убежищу.       -- И что мы тогда будем делать?       -- Лейтенант Маивиа, вы хотели обсудить с комиссаром аванс. Сколько он вам выплатил?       -- Восемьдесят тысяч чеком на предъявителя, – честно ответила Ноэлани.       -- Тогда у нас остаётся ещё восемьсот на закупку оружия и комплектующих. – Самарин помедлил. – В свете изменившихся обстоятельств, считайте полученную сумму не частью оплаты по основному контракту, а комиссионными за участие в закупке вас и ваших людей. А ты, Хартини, составишь компанию лейтенанту, ознакомишь её с нашим списком и обеспечишь защиту, если потребуется.       Девушка была, явно, не в восторге от этой идеи, но спорить не стала – выполнила приказ.       -- Выходить уже сейчас? – уточнила она. Самарин кивнул.       -- И оденьтесь как-нибудь… в одном стиле. Хартини покосилась на Ноэлани и прошипела сквозь зубы что-то неразборчивое, после чего вышла.       -- Есть что-то ещё, что я должна знать? – спросила Ноэлани Самарина.       -- Комиссар сказал вам о покупке двух бэттлмехов?       -- «Локуст» и «стингер», – ответила Ноэлани.       -- Верно. Нужен полный сменный комплект брони для них, потом для «центуриона» и «урбанмеха». Комплекты миомерных приводов для них всех.       Ноэлани не стала спрашивать, сколько мехов каждого типа имеют повстанцы. Наверняка, по одному, лёгкий лэнс, к которому должен прибавиться их тяжёлый.       -- Пятитрубные установки ракет большой дальности и теплоотводы для работы с неядерным двигателем, – добавил Самарин.       -- Вы собираетесь вооружать сельхозмехи?       -- Приходится. Но Хартини и Айвен, с которыми вы успели уже познакомиться, сядут на боевые.       -- Комиссар говорил, что у вас есть гражданские мех-пилоты.       -- Значит, вы знаете и это. Или мы – с вашего позволения – перейдём на «ты»?       -- Обращайтесь, как вам удобнее, доктор, – ответила Ноэлани.       -- Чандрасекампилай учился в Геройском подготовительном институте на Пайванде, – сказал Самарин. – К сожалению, он был единственный полностью обученный пилот бэттлмеха. Хотя он успел научить стрельбе нескольких человек.       Хартини вернулась, одетая в обёрнутую вокруг бёдер и завязанную хитрым узлом белую ткань; ýже, чем полинезийская лава-лава, она скрывала ноги ниже колен, оставляя изрядную часть голени открытой. Открытым был и украшенный пирсингом выпуклый мягкий живот, зато ещё один отрез белой ткани, шириной с полотенце, был туго обёрнут вокруг груди, закрывая её от постороннего взгляда. Покосившись на обнажённую грудь Ноэлани, Хартини бросила:       -- Мулакачча я не сниму!       -- Стесняешься сисек? – не преминула поддеть Ноэлани, получив в ответ ненавидящий взгляд.       -- В наших сельских районах неприкрытая грудь – признак низших сословий, – сказал доктор Самарин. – Кстати, имейте это в виду.       -- Низших каст? – вспомнив то, что читала об индийской культуре, решила переспросить Ноэлани. Самарин покачал головой.       -- Объединённый Индусский Коллектив создавали приверженцы реформированного индуизма, отказавшиеся от деления на варны, или касты, как их называли европейцы. Поэтому – нет… а вот сословные различия быстро возродились на новом месте, и возродились опять на Детройте. Собственно, возвращение к идеалам равенства древнего Коллектива стало одним из наших лозунгов и целью, к которой стремятся многие.       -- Мир хижинам – война дворцам, – фыркнула Хартини. – Как тебе такой лозунг, баронесса? Я читала, кто ты.       Отец Ноэлани, барон Ирао Маивиа, был владетелем Рано-Кау на Коромодире VI – влиятельнейшим магнатом, который одним из первых среди вассалов дома Арано поддержал переворот Сантъяго Эспиноза и установление им абсолютной монархической власти четыре года назад. Во время недавней гражданской войны он командовал отрядами бэттлмехов Директората и пропал без вести в последние дни битвы за Тирлон.       -- Сейчас я командир лэнса наёмников, – сказала Ноэлани. – Против наёмников ты тоже что-то имеешь?       Хартини ей не ответила.       Девушки покинули дом тем же путём, что пришли; белобрысый Айвен затворил за ними дверь, помахав рукой на прощание. Довольно долго они снова петляли по узким улочкам, и Ноэлани сообразила, что революционерка ведёт её в ином направлении и иным маршрутом, явно, кружным. Район был дерьмовый, нищий и грязный, и в каком-то очередном переулке к ним прицепился оборванец, нацелившийся облапить голую грудь Ноэлани. Вот тут девушка среагировала чётко как на тренировке: перехватила руку оборванца в движении и ушла в сторону и назад, заламывая за спину, пока не услышала хруст ломающихся костей. Не ожидавший такого оборванец сполз по стене и притих, негромко поскуливая.       -- Ловко ты его, – в глазах и голосе Хартини впервые мелькнула тень уважения.       -- Отец научил, – ответила Ноэлани.       Обналичить чек в «Гольденфельд-Банке» вышло без проблем, потребовало лишь некоторого времени: пока подошла их очередь, пока кассир отсчитал пачки банкнот. Ноэлани всё время ждала подвоха, нового нападения или выстрела снайпера, но в этот раз обошлось, и в гостиницу они вернулись спокойно. Собрав весь свой маленький отряд в их с Машей комнате, Ноэлани представила Хартини как новую связную от нанимателя и рассказала об убийстве Чандрасекампилая и встрече с Самариным.       -- Напомни, когда мы должны улетать? – спросила Мария.       -- Двадцать седьмого, – не стала секретничать Хартини. – Мы договорились с вольным торговцем, который доставит нас… в общем, куда надо доставит, со всей техникой и снаряжением, которое надо успеть докупить.       -- Десять процентов комиссионных, – улыбнулась Ноэлани, выкладывая пачки си-биллов на стол. – За дело, девочки, в наших же интересах!