Сердце Бури

      На улице запела первая капель, а с ней и начала подниматься холодная, опасная вода. Люди нервничали, переносили запасы провизии и скарб на крошечные чердачки своих хижин, укрепляли сваи. Все ждали паводка, ведь вода уже чавкала под ногами на острове, еще совсем немного и их дом должен был стать для них ловушкой на неопределенный промежуток времени. Женщины развешивали вокруг по стенам пучки полыни, крапивы и чертополоха, и вязанки веток ивы с осиной, которые складывали у входа в свои дома. Боялись возвращения утопцев.       В главной хижине едва только стены не разлетались в стороны от воплей. На собрании орали все, включая не членов совета. Трое старейших мужчин, Айна и еще одна из старших женщин едва ли не упрашивали Адриана и Алана не уезжать. Люди боялись снова остаться без вождя. Но и брать на себя ответственность слабовольные и откровенно трусоватые люди совершенно не хотели. Легче всего было манипулировать соплеменниками через молодого, но достаточно серьёзного вождя, навязывая ему свои взгляды и возлагая всю ответственность за неудачи.       Все доводы о том, что без него сохранить табун и другую скотину не удастся – не имели силы. Старейшины орали так, что у сидящей в стороне от остальных Гиене закладывало уши. При этом, ее кандидатуру уже успели выставить в первых рядах пастухов, даже невзирая на то, что она совершенно не умела сидеть в седле.       – Прекратите! – рявкнул, наконец, взбешенный Алан. – Адриан больше нужен, чтоб удержать наших лошадей и коз! И, что бы вы сейчас не говорили, если мы сейчас потеряем табун, то нашему племени не выжить!       – Тогда ты оставайся, пока его нет! – парировал старший из мужчин – одноглазый Ирс. – Кто-то ведь должен руководить делами!       – Делами племени будет руководить Айна, она самая мудрая из женщин! – вождь стукнул по подлокотнику своего кресла ладонью, причем достаточно жестко, будто намекая, что данный вопрос не оговаривается.       – Хорошо, Айна будет делами руководить, а кто будет охранять людей кроме нас? – не унимался старейшина.       – С вами остается Буря, она уже доказала свою преданность племени! – прошипел Адриан и в хижине едва не поднялась крыша от возмущенных криков.       Оборотница поморщилась, когда до нее донеслась практически откровенная брань и оскорбления. Самыми ласковыми словами, донесшимися до ее ушей были верюга, выродок или безродная сучка. Эйо прищурилась, запоминая особо рьяно орущих. Это было несложно, из почти полутора сотен жителей, она не помнила по именам всего двух или трех человек.       – Вот лучше пусть эта хреноноска едет с вами, чем Алан! – крикнул Иргас и поежился, когда поймал на себе ее насмешливый взгляд. И тогда ему очень захотелось не оставаться в стойбище на ночь. Но когда его стукнули по плечу, как оказалось, Карамель, понял, что женщины не слишко рады его высказываниям.       – Шлюхи тебя задушат, если останешься здесь! – прошипела она с ухмылкой.       Он напряженно сглотнул, понимая, что десяток озлобленных баб действительно смогут задушить и никто не прикопается, а если к ним еще и добрые жены присоединятся, так и на куски порвут. Он и так уже слишком много накосячил в племени. И боевые заслуги тут не спасут. Оборотница, особенно после ситуации с болезнью, приобрела в кругах женщин неоспоримый авторитет.       – Чего побледнел, договаривай, раз уж начал! – вождь смотрел на него с нескрываемой ухмылкой. Видимо, понял, что у того на уме.       – Да я вот подумал, пусть Гиена остаётся на охране, а я с вами тоже поеду. Лошади – наше единственное богатство. А она в седле сидеть не умеет, ещё попортит лошадей. – Буркнул он, и кто-то утвердительно помахал головой.       – Эко ты у нас ответственный какой внезапно стал! – Алан похлопал вождя по плечу и что-то шепнул. Тот утвердительно покачал головой.       – Буря, подойди! – голос Адриана стал командным.       Она не стала высказывать своего "вя". Подошла и села с правой от него стороны. Фигура её была прямой и напряженной, взгляд был устремлён вперёд перед собой. Она будто не видела сейчас неприязненных взглядов части населения стойбища.       – И так, я так решил, – строго произнёс Адриан, – Айна будет отвечать за материальные дела стойбища, Буря за безопасность. Убедительно прошу слушать их, как меня, не нарушать дисциплины и не творить самоуправства! Иргас, я подумал, ты поедешь с нами, но только для того, чтоб наша нежная часть стойбища не точила на тебя когти. Кто-то несогласен со мной? – Старейшины попытались открыть рты, но в этот момент вождь похлопал по своему креслу. – Прошу на моё место и ставьте управляющих на своё усмотрение. Я не отступлюсь, кони должны быть под моей защитой! Не зря же мы увели из города самых лучших.       Народ загудел, но кто-то подал мысль, что старше и мудрее Айны в племени нет никого, а Гиена действительно не раз спасала соплеменников. Алан с ухмылкой следил за соплеменниками, Буря же, казалось, зациклилась на изучении одной точки и даже не сразу поняла, что ладонь вождя нежно поглаживает её по спине. Она невольно вздрогнула, закаменела ещё сильнее. А он продолжал гладить, причём настолько незаметно, что она не сразу поняла свою ошибку. Не надо было садиться перед подлокотником. Теперь он мог безнаказанно лапать её у всех на виду и никто ничего не замечал. А она не могла даже сдвинуться с места.       Он медленно переместил пальцы ей на шею, туда, где на коже ещё виднелся рубец от ошейника раба, носимый ей долгие годы. Адриан прищурился, хмурясь.       – И запомните, ни Айна, ни Буря не являются рабами в ваших руках, – это уже касалось хитрожопых старейшин, – не стоит манипулировать ими. Что касательно остальных, никто не желает высказаться?       Люди зароптали, но почему-то не стали более высказывать недовольств. Видимо, каменный взгляд оборотницы, которой молодой вождь управлял, как послушной, бойцовой собакой, заставлял их быть более послушными. Да и диаспора шлюх, радостно переговаривающихся на заднем плане, убеждал, что порядок будут блюстить с самой неожиданной стороны.       – Как ты умудрилась так склонить их на свою сторону? – Адриан, задалось, говорил одними губами, но она слышала его.       – Им просто надоело быть подстилками, – Буря всё ещё не меняла ни позы, ни выражения лица, – они хотят нести пользу другого характера.       – Ну то, что они опасные, если обидеть кого-то из них, я прекрасно знаю, но они теперь что, хранители порядка что ли?       – Скажем так, они не дадут разгуляться твоим недругам.       – Я тебя боюсь! Ты за моей спиной создаешь армию. – Вождь похлопал её по плечу.       – Я создаю помощников тебе, – Буря посмотрела на него с тем же каменным выражением, – эти, как никто за тебя с тех самых пор…       – Не напоминай, – взгляд Адриана ожесточился, – ты действительно опасная.       – Зато преданная, – оборотница встала.       – Держи своих баб в узде. Пожалуйста. Без самоуправства и беспредела.       Буря махнула головой и вышла прочь. Нужно было отдышаться. Её очень напугало это его поглаживание. К чему оно было?       Она обошла стойбище по периметру, проверила расставленные Адрианом патрули. Постояла на окраине, вздрагивая от неприятных ощущений на душе. Неужели, он непосредственно участвует в том идиотском пари или что это были за прикосновения? Ну не верилось ей, что мужчина просто так будет поглаживать женщину по спине? Без заднего умысла.       Словно воздух понадобилось пообщаться с Карой, спросить совета, разузнать чего нового, ведь Карамель, обычно, знала все в этих делах. Буря засунула руки в карманы и быстрым шагом направилась к хижине подруги. Легко и бесшумно взбежала по лестнице и заглянула в затворенную дверь. И только тут поняла, что в хижине происходит что-то не то. Из спальной комнатки Кары доносились приглушённые поскуливание и какая-то странная возня.       Буря, терзаемая тревогой едва не бегом залетела в комнатку подруги и замерла на пороге. Картина, развернувшаяся перед ней, не укладывалась в голове. Посреди комнаты на невысоком топчане лежала полностью обнаженная Карамель, уткнувшись лицом в подушку, вцепившись в ту руками и приглушенно мычала, а вот над ней… оборотница даже изначально не поняла, что увидела. Над Карой нависал высокий мужской силуэт темный и смуглый. Он опирался о топчан руками и резкими, грубыми движениями будто вбивал своё тело в ее, рыча, словно дикий зверь. Алан. Только он обладал такой внешностью и манерой поведения.       Бесшумно ойкнув, оборотница выскочила из комнаты, а вслед, внезапно раздался гулкий смех.       – Буря, что ж ты так быстро уходишь, присоединяйся, меня на всех хватит! – послышался его голос.       – Дурак! – послышалось торопливое шуршание. – Буря, стой! Подожди!       Гиена, пылая от стыда, замерла на пороге и только темнота вечера скрывала это от подруги.       – Буря, прости, если бы знала, что ты решишь зайти, не стала бы заниматься ничем эдаким. – Карамель встала рядом с ней, завернутая в толстое покрывало.       – Да я не в претензии, в общем-то. – Буря поскребла ногтями за ухом. – Это ты меня извини, не надо было врываться к тебе подобно…       – Буре, – хихикнула подруга и оборотница тоже невольно хмыкнула.       – Точно! Но, только одного не могу понять…       – Опережу, Алан мой бывший муж, и да, он говнюк и меня страшно бесит. Но понимаешь, завтра они уедут, скорее всего надолго. А ещё не факт, что вернутся все живыми. Поэтому я решила, ну, пусть перед дорогой парень расслабится. Может, другого шанса не представится. Ко мне он привыкший, знает, что и как люблю.       – Серьезный шаг, идти на такой ради последнего раза для мужика.       – На что идти? Буря, ты о чем?       – Ну, испытывать эту муку.       Лицо Карамели вытянулось.       – Буря, милая, я не представляю, что тебе пришлось пережить, но поверь, если тебе было невыносимо терпеть мужчину, то это не значит, что остальные терпят тот же самое. Ты может и не поверишь, но это бывает приятно.       – Честно, не очень верю. Он вёл себя с тобой, словно дикий зверь. Так жёстко…       – Буря, – Кара приблизилась к ней и шепнула заговорчески, – ты себе даже не представляешь, как он умеет качественно отыметь. Просто божественно. На утро, правда, болит всё, но потом ещё неделю ходишь и улыбаешься. Если бы я не прогнала его тогда, ты бы оценила.       – Вряд ли.       – Доказывать не буду, сама поймёшь, как придёт время. А теперь прошу простить меня, Алан из той породы говнюков, который, если долго не иду к нему, он придёт сюда, причём, не станет утруждать себя одеванием.       – Ладно, не отвлекаю, хотя и не понимаю, пойду я к себе. Завтра будет трудный день.       – И не говори, – Кара вздохнула и хихикнула, – ты бы сама времени даром не теряла, а пошла и развлеклась с кем из холостых. Просто пообнимайся, почувствуй себя женщиной. Ты послушай, сегодня отрываются все, кому хватило баб.       – Нет уж, спасибо. Спокойной ночи.       – Тебе того же, подруга.       Гиена спустилась на землю и до ее слуха донеслось негромкое хихиканье Карамели и приглушенный звук поцелуя.       – Ндааа, – протянула она и побрела к себе.       – Что такое, увидела то, чего совсем не хотела? – вкрадчивый голос Адриана заставил её вздрогнуть и остановиться.       Вождь сидел у неё на веранде, опершись о перила и мерно попыхивал трубкой.