Плохие методы воспитания

      — Чертов конструктор! Да куда ж эта херовина крепится? — за два часа с Оги семь потов сошло, пока он пытался собрать блядский городок из Лего, который Бесопуз заприметил в детском мире.       А во всем Фуручи виноват, сволочь! Затащил их в торговый центр, чтобы склеить симпатичных девушек-продавщиц. Пока Ога ворон считал, планируя тренировку с Аой и малышней, они оказались у магазина игрушек. Огромный, собранный из тысячи деталей городок красовался разноцветными домиками за стеклом.       — Хочу!       — А?       Бесопуз уже ткнул пальцем в витрину, поднимая на родителя горящий взгляд. Ога смотрел на ценник.       — Ты охренел, Бесопуз? Моих карманных денег на это не хватит!       С каждым месяцем пожелания мальца становились все больше и заковыристей, так что бутылочкой молока больше не отделаешься.       Матушка уверяла Огу:       — У Вельзи сейчас просто такой период. Три года — переходный возраст, потерпи. Ты был так же невыносим, он весь в тебя.       — Сомневаюсь, мама!       Конечно, Ога не был. Он, как минимум, не шарахал своих родителей тысячавольтовыми молниями, когда был чем-то недоволен. С тех пор, как Вельзи подрос и научился использовать убийственный плач для манипуляций окружающими, быть его папашей стало еще труднее. Ога был тверд как скала, как удары кулаков проклятого Саотоме, как двойка за поведение в его дневнике! И никогда не уступал! Ну, почти… Но стоило Хильде услышать рев и удары молний, как Ога получал по хребту ее зонтиком:       — Господин хочет то огромное мороженое с шоколадной крошкой, иди и купи его!       — Дура, если он сожрет это мороженое, то всю ночь будет рыдать из-за того, что у него болит живот!       — У него болел живот, потому что ты накормил его какой-то херней из паршивой школьной столовки!       — А ты его избалуешь, как брательника, и будешь потом бегать пожар тушить неделю, когда он будет реветь из-за того, что не получил конфету!       Они орали с Хильдой друг на друга, периодически переходя на рукопашную. Итог, выводящий Огу из себя, чаще всего был таков: Вельзи, из-за которого и шел спор, за время их ругани забывал о своих хотелках и истериках, спокойно найдя другое занятие.       Там, где Ога говорил «нет», Хильда частенько говорила «да», видя, как ее любимый хозяин начинает дуть губы, пускать слезу или злиться.       — Да вас, женщин, нельзя допускать к воспитанию темных властелинов!       Ога бесился и даже начал вести счет, но обнаружил, что они ведут равный бой: Бесопуз получал то, что хотел добыть истерикой, только в половине случаев. Что ж, это была частичная победа. В конце концов, Ога был и сам не прочь порой налопаться сладкого, отбиться от распорядка дня и в принципе сотворить какую-нибудь херь против правил. Он, как-никак, никогда не слыл благовоспитанным юношей. Не удивительно, что Бесопуз повторял!       Но сегодня Ога почувствовал себя мягкотелым предателем.       Время шло, и они с Беспоузом уже не могли оставаться незаметными для окружающих детьми. Он приучал бесенка держать себя в руках и не шарахать шаровыми молниями почем зря из-за ушибленной коленки или не купленной сладости. Лишнее внимание было ни к чему. До сегодняшнего дня Оге казалось, что все его попытки донести эту мысль до Бесопуза шли прахом. И даже приводили к отрицательному результату, когда малой нарочно орал при всех, выводя Огу из себя. Поэтому чаще они старались избегать людных мест вроде торгового центра с магазинами игрушек или парка аттракционов. При воспоминаниях о старшем брате Бесопуза Ога снова мечтал выискать какого-нибудь мерзавца и силача, которому можно сплавить ребенка, но чаще всего это так и оставалось мечтами.       Он справлялся. Худо-бедно, но все-таки справлялся с бесовским нравом ребенка, уже выучив его повадки за последние два года. А вот новый батя мог и оплошать.       И сегодня вдруг после Огиного отказа Бесопуз оглянулся по сторонам на людей, толпящихся здесь же; стеклянные витрины, которые могли осыпать осколками самих Огу и Вельзи, и хлипкие на вид перекрытия, рискующие рухнуть вместе с крышей на всех посетителей от его истеричного взрывзевула, и не закатил истерику.       — Ладно, — он протянул руку отцу, хмуро глядя на замок из конструктора.       Ога видел, как Бесопуз сжал свободную руку в кулак и как заискрились молнии между его пальцев. Метка Зевула на кисти пульсировала через их связь, но ничего не случилось. Бесопуз не разревелся и не шарахнул молнией по торговому центру или самому Оге.       — Что, не будешь рыдать как маленький?       Бесопуз покачал головой, не поднимая глаз.       — Вот как… — Ога довольно ухмыльнулся. — Значит, научился быть ответственным мужиком! — он потрепал Бесопуза по волосам, уводя прочь от магазина.       Когда они снова оказались на улице, Ога решил, что такой прогресс достоин похвалы.       И теперь, спустя несколько часов колупания с инструкцией, проклял самого себя за идиотскую идею! Бесопуз светился от счастья, раскидав по всей гостиной детальки и катая пластиковые машины среди них, пока Ога безуспешно пытался собрать проклятый городок, а прочие члены семьи стонали, наступая на дьявольски острые лего, попадающиеся им под ноги. Хильда злобно хихикала, сидя на диване с чашкой чая и наблюдая за его страданиями.       — Меня ж опять бессовестно использовали… — он устало рухнул на ковер рядом с недостроенными зданиями, и Бесопуз тут же взобрался ему на живот, больно ткнув пятками под ребра.       — Вставай-вставай! Ты не достроил, папа!       — Отвали! Я заколебался. Ты ж хотел — ты и строй.       — Тук-тук, Ога, вы чем тут заняты? АУЧ! — Фуруичи, войдя в гостиную, тут же наступил на незамеченное лего.       Ога был отомщен.       — Фуруичи, проклятый олень! Из-за тебя я купил этот гребаный конструктор! А ну иди, собирай его, скотина! — Ога швырнул инструкцию другу прямо в лобешник, пока Бесопуз катал машинки по отцовской груди, не давая подняться и накостылять Фуруичи по первое число.       — И при чем тут я?!       Фуруичи опустился рядом, обозревая катастрофу и криво собранные Огой дома.       — Папа построил три, а надо все, — продолжая сидеть на животе родителя, Бесопуз притянул к себе коробку и показал Фуруичи картинку с городком.       — Господин строит свое первое королевство, — Хильда надменно вздернула бровь и отпила из чашки.       — Хватит пороть эту демоническую чушь, Хильда! Никаких королевств! — Ога попытался отмахнуться от нее, но Бесопуз скакнул на нем особенно радостно, вдавливая кишки под ребра.       — ДА! Я буду править городом! Фуруичи! Строй! — машинка попала Фуруичи в лоб, как пару минут назад инструкция от лего.       Бесопуз был в восторге.       — Но я собирался только…       На этот раз Ога все-таки встал, спуская малого на ковер и хватая друга за грудки.       — Быстро строй чертов город, Фуруичи, иначе я за себя не отвечаю. Это из-за твоих цыпочек мы оказались в торговом центре…       С таким Огой лучше было не спорить, и Фуруичи сдался, приступая к строительству. Он не успел сложить и две детали друг с другом, как послышался звон разбитого стекла и в комнату влетела огромная летучая мышь.       — Ого! — Бесопуз юркнул под руку Оги и уже оттуда высунулся, с восторгом тыча пальцем в явно демоническую пришелицу.       Хильда вскочила с дивана, выронив чашку, когда мышь окутало черное сияние и она обратилась в наполовину человеческую форму. Ее лицо выглядело довольно уродливо, так и оставшись частично мышиным, а кожа была покрыта бархатной шерстью. Огромные крылья взмахнули раз-другой, снеся все, что стояло на тумбочке, и заставив Фуруичи отползти в угол, а потом пропали.       — Нобусума! Что ты здесь делаешь?       Ога оказался на ногах, тотчас же занимая боевую стойку, чувствуя, как Бесопуз вскарабкивается на его спину.       Нобусума бросила на них презрительный взгляд. Вообще-то, по выражению ее мордолица было непонятно, но Ога точно знал, что она нарывалась на его кулак, не иначе!       — Владыка прислал меня, Хильдегарда, — голос у Нобусумы был хриплый и насмешливый. — Его Высочество Вельзевул Четвертый должен срочно вернуться в Демонию. До Владыки дошли слухи, что человеческий родитель абсолютно бесполезен в качестве воспитателя и не стремится развить силы младшего принца тьмы как положено. Вельзевул Четвертый будет передан на воспитание в руки более достойного родителя. Из Демонии.       Воцарилась тишина. Сквозь разбитое окно в комнату врывался вечерний прохладный ветер, заставляя колыхаться подол домашнего платья Хильды.       Ога стиснул кулаки и зубы, растягивая губы в злой ухмылке. Пальцы Бесопуза сжались сильнее на его плечах. Они знали, что однажды кто-нибудь придет. И Ога готовился.       — Бесопуз никуда не пойдет, крысиная морда.       — Да! — Вельзи оскалил молочные зубки, и Ога почувствовал, как его сила поднимается внутри, а метка начинает расти, оплетая руку.       — Ты что такое несешь, смерд? — Хильда обернулась к ним, возмущенная до глубины души его дерзким заявлением.       Она хмурила брови и стискивала кулаки, но Ога и краем глаза видел, что это больше напускное. Она прижилась здесь, пустила корни. Срываться обратно в Демонию из-за очередного припадочного приказа Владыки ей не больно-то хотелось, особенно учитывая, что ее господин крепко сидел на спине смертного и не спешил возвращаться в ад. Они уже проходили это. Раз в пару месяцев Владыка вдруг решал, что Бесопузу надо кровь из носу нестись обратно, но на полпути передумывал, и Ога, только готовившийся к кровавой бойне с армией тьмы, разочаровано выдыхал.       Но на этот раз, кажись, час настал. И он сможет показать всем этим демоническим прихвостням, чего они с Бесопузом стоят и чему тут научились, пока Владыка в плейстейшн гамал!       — Не пойду! Не пойду! — Вельзи яростно помотал головой.       — Господин, ваш отец, Владыка Тьмы, велит явиться. Мы не вправе ослушаться его приказа! — Хильда протянула к нему руки, но Ога сделал шаг назад.       — Уйди прочь, Хильда. Можешь возвращаться в Демонию и сказать, что Бесопуз не придет. А лучше пригласи его батю сюда, я с ним смахнусь, и он уползет обратно в свою демоническую расщелину.       — Не больно-то задирай нос, дурак! Куда тебе до Владыки Тьмы! Тупица! — Хильда попыталась его вразумить, но тщетно.       Разве Ога когда-нибудь слушает? Он знал, сколь силен стал с тех пор, как они с Вельзи начали учиться у Саотоме. Уж теперь бы он не продул ни Гекадосу, ни Бармаглоту! Да хоть всем демонам дивизии Эна!       — Скукота, — Нобусума наморщила мышиное рыло и вдруг плюнула Оге прямо в лицо.       От внезапной атаки Ога застыл на секунду, ощущая, как по лицу течет мерзкая теплая жижа, и разразился гневными воплями.       — Ты что, охерела, мать твою?! Ты… т…       Язык вдруг странным образом начал заплетаться за зубы, которые по ощущениям стали нереально огромными во рту. Руки и ноги отяжелели, словно к ним привязали гири. Ога успел уловить испуганный взгляд Хильды, пока пытался стереть с лица парализующий яд Нобусумы.       «Вот я олень!..» — Ога собирался махаться с демонами, но как-то не подумал, что они могут не захотеть помериться с ним силой.       Тело отказывало.       Ноги затряслись под тяжестью своего веса и веса Бесопуза, который еще не понял, что случилось и почему Ога замолчал, беззвучно открывая рот.       — Господин! — Хильда схватила ребенка, сдергивая со спины Оги прежде, чем они вместе рухнули на пол.       Пальцы Бесопуза сорвали с шеи Оги шнурок с монеткой-талисманом, который ему подарила Аой.       — Ога! — Фуруичи бросился к упавшему другу. — Какой дрянью она в него плюнула?! Он же сейчас откинется! Хильда!       — Папа! — Бесопуз извивался в руках Хильды, рыча и пытаясь укусить свою верную служанку за руку.       — Не надо, мой господин! Нам пора идти.       — Хильда! — Фуруичи рванулся к ней, но получил удар ногой в грудь и повалился на Огу. — Да что с тобой?!       — Не лезь, куда не просят! Мы уходим за тобой, Нобусума.       — Я НЕ ХОЧУ!!!       «Проклятая тварь… Руки не шевелятся… Даже дышать тяжело… Хильда, сволочь… Что ж ты не сказала… Что она ядовитая…» — Ога с трудом держал глаза открытыми, глядя, как Хильда уносит орущего Бесопуза прочь. Комнату уже начали наполнять разряды гневных молний.       Ога позорно проиграл, даже не начав бой. Не стоило ждать честности от демонов. Его обставили этим плевком как самого позорного лошка!       Внутри все кипело от злости, но он ничего не мог поделать. Только старательно дышать, пока парализующий яд не добрался до легких и он не умер прямо среди проклятого недостроенного лего-городка.       Нобусума открыла проход в Демонию в стене их дома, отворив когтистыми лапами портал, куда пригласила Хильду. Та замерла на секунду, занося ногу в домашней туфле над входом. Ога думал, что она вот-вот обернется. Бесопуз продолжал извиваться в ее руках, вопя и рыдая, что не хочет уходить, но на этот раз она была твердой.       — Хильда!       «Твои вопли не помогут, олень…»       Хильда и Вельзи вместе с Нобусумой скрылись в портале, оставляя свои земные приключения позади. Вместе с ними с руки Оги пропала метка Зевула.                     Десять лет спустя.              — Когда уже я смогу пойти и уничтожить мир жалких людишек, Намахаге?!       — Скоро, господин Вельзевул, — Намахаге улыбнулся прыти своего ученика, глядя на то, как он одним ударом кулака разносит огромную скалу, пропитанную кровью и силой сотни казненных на ней демонов.       — Ненавижу их! — Вельзи пнул ногой особенно крупный валун, и тот разлетелся на сотни мелких камней.       На шее Вельзи мелькнула под демоническим солнцем монета на шнурке.       — Похвально, мой господин. Владыка очень доволен вашими успехами.       — Да ну! Помню я, чем он был доволен на мое тринадцатилетие во время махача! Хоть бы взглянул в мою сторону и оценил, насколько я круче Эна. Куда там старшему брату до меня! Ему за двадцать, а он все ноет, как сопляк, и занят больше собственным гардеробом, чем делами Демонии.       — Вы без сомнения будете достойным наследником престола, мой господин, — Намахаге с ровной спиной и заткнутым за пояс кнутом оставался стоять в стороне, наблюдая за тренировкой Вельзевула Четвертого.       Его труды не пошли прахом. Сколько вложено было в мальчишку его демонических сил — не счесть! Чтобы вытравить людской запах, чтобы обратить привязанность и любовь в обиду и ненависть, чтобы искоренить слезливость и мягкотелость. Все, чего не додали в свое время господину Эну, то получил господин Вельзи в полном объеме. По мнению Намахаге, давно было пора избавляться от демонических служанок, которые делают своих господ разбалованными мальчишками.       Демон-служка случайно оказался на пути удара Вельзи и тот, едва успев остановить кулак, заорал:       — Куда лезешь, олень рогатый! Чо тут забыл? Я тебя чуть пендалем не размазал по всей поверхности…       Плетка с громким щелчком хлестанула Вельзи по заднице.       — Манеры, мой господин!       — Хватит лупить меня этой штукой! Я уже не шкет какой-то!       И только отвратительную манеру речи с говором гопника Намахаге так и не удалось искоренить. Как и заставить Вельзи отрастить волосы, как положено знатному господину. Он состригал их ножницами, оставляя топорщиться в разные стороны, и ругался как отмороженный смерд. Отвратительно! Единственный позор Намахаге. Порой казалось, Вельзи специально это делает — дразнит его, ведет себя вызывающе отвратительно.       Тем вечером Намахаге прибыл к Владыке Тьмы и доложил, что его сын готов.       — К чему готов-то? — Владыка был как обычно дико занят, не повернув головы от игрового автомата.       — К уничтожению человечества, Владыка. Он жаждет разрушений. И ждет вашего приказа выдвигаться.       — Да-да, пусть идет и уничтожит проклятых людишек. Надоели мне, страсть как.       — Будет исполнена ваша воля, Владыка!       Наконец-то! Час настал!              

***

             — Ога! Чем ты занят, позволь спросить? — Аой возвышалась над его диваном, загородив экран телевизора.       — Я смотрю, отвали!       — Крыша прохудилась в сарае, а ты прохлаждаешься, поганец!       Она выдернула из-под него одеяло, и он слетел на пол, больно отбив локоть.       — Да чтоб тебя, женщина! На кой черт мне ее чинить, у меня вечером тренировка и я снова что-нибудь разнесу!       — Проводи свои гребаные тренировки в тренировочном зале, Ога Тацуми! Хватит громить наш дом!       С руганью и криками они переместились на кухню, а потом и в злосчастный сарай, где Аой оставила его с ящиком инструментов разбираться с дырой в крыше.       — Я что, плотник? Я даже из лего дома строить не умею!       Дверь в дом с грохотом захлопнулась, без слов объясняя, что Ога не войдет в кухню и не получит обеда, пока не доделает свою работу.       Прямо через дыру на пол упало птичье дерьмо, и наглый голубь с довольным урчанием улетел прочь.       — Отличный выходной! Все равно однажды придет демон из ада и сотрет все с лица Земли! На кой хер чинить гребаную крышу?!       — Хватит там орать, Ога! Крыша от твоих криков не починится! — голос Аой звучал из глубин дома.       — Вот услышала ведь, а!       Он приставил лестницу к стене и принялся за работу.       Еще каких-то пять лет назад сама Аой скорее бы вышла к нему в этот сарай, чтобы потренироваться, и вместе они к чертям разнесли бы эту хлипкую хибару. А теперь Аой готовит обед, а Ога чинит гребаную крышу, потому что жить где-то надо и никто не оплатит им строительство нового дома.       Он прибивал новые доски гвоздями к балкам, совершенно не уверенный, что все это будет годно держаться и не пропустит внутрь воду. Вспомнилось, как десять лет назад по инструкции он пытался собрать долбанный лего-городок. А ведь считалось, что эта чертова игрушка для детей от семи лет! Они возились два часа, но развели только бардак. А домики смог собрать только Фуруичи однажды, когда они наткнулись на коробку с конструктором несколько месяцев спустя…       Когда Ога перестал доставать Саотоме просьбами о тренировках и разбивать руки и ноги в кровь на тренировочном плацу, он был самым сильным школьником в Чертокамне и Святочертокамне. Он побеждал Таджо в каждом втором спарринге, которые они регулярно устраивали, чтобы не потерять форму. Но он не мог тягаться с демонами без метки Зевула. Он оставался лишь человеком, и Саотоме укладывал его на лопатки раз за разом, убеждая, что в этом нет смысла.       — Куда ты полезешь, дурак? В Демонию собрался? Да ты ж не сильнее котенка там будешь, дерьма кусок.       — Если я не заберу оттуда Бесопуза, он вернется в следующий раз, чтобы всех нас уничтожить!       — Когда он вернется, будут другие люди, чтобы позаботиться о его уничтожении.       — Саотоме! Ублюдок! Вернись! Научи меня! — Ога набрасывался на него из последних сил, но оказывался прижатым к полу меткой дьявола.       — Научу, если встанешь. Ну? Никак?       Саотоме стоял над ним, скрестив руки, мусоля во рту сигарету. В его глазах Ога был мелким червем… А когда-то Ога с Бесопузом и ему задали взбучку! Когда-то Саотоме лежал вот так, прижатый к земле их силой. Когда-то Ога сам создавал такие метки и устраивал взрывы!       Теперь он не мог пошевелиться под давлением демонической силы заклинателя. Любой демон, даже такой слабак как Изума, уделает его одни ударом, если в ход пойдет бесовство. Потеряв метку Зевула, Ога проиграл гребаному Владыке, и никто на Земле не хотел пойти ему на встречу, чтобы помочь вернуть утраченные силы.       — Не можешь? То-то и оно, глупец. Уходи, Ога. Живи своей жизнью, сколько проживешь. Демоны больше не твоя забота. А о бесенке не беспокойся. Когда придет время, мы будем там, где надо, чтобы остановить его.       — Чтоб тебя, Саотоме!!!       Сколько тогда прошло? Месяцев девять-десять? Может, год? Когда он перестал упрямиться и сдался, поняв, что Хильда и Вельзи не вернутся, что он не вернет свою силу, не попадет в Демонию и не сможет забрать Бесопуза домой?       Какая теперь разница. Дела давно минувших дней! Ога не любил сожалеть о прошлом. Он вообще постарался выбросить это из головы и забыть. Он так и сделал, на самом деле. Забыл. Вообще. Насовсем.       Сегодня вспомнил первый раз и то случайно!       Они с Аой никогда не обсуждали демонически дела прошлого. Только иногда Ога вот так упоминал, что придет темный властелин и все уничтожит.       Может, раз в год.       Или в месяц.       Или в неделю…       Ладно, может быть и каждый день! Иногда! Как о таком дерьме можно взять и позабыть, черт возьми?!       — Он же Владыка Ада, а не гребаная кошка!!!       — Я тоже по нему скучаю… — говорила Аой, обнимая его со спины, когда они лежали вечером в кровати.       — Разве я говорил, что скучаю? Ни по кому я не скучаю! Только не по этому бесовскому геморрою! Я всегда хотел от него избавиться! Но не таким образом, когда мне плюют в лицо ядом!       — Может, пришло время родить собственного сына? — она наверняка покраснела, как рак, предлагая это, а Ога разозлился.       — Нет уж. И одного хватило.       Она ничего не ответила. Едва ли Аой ожидала, что их отношения будут такими. Но Ога сразу предупреждал, что он не Фуруичи и к девушкам искать подход не умеет. Ну, раз согласилась, то что уж теперь? Проживут как-нибудь. Как все живут. Можно и без детей!       Оге вообще не нужен был этот детсад, который постоянно устраивался в их доме, с тех пор как их школьные друзья начали рожать детей один за одним. Химекава, Нэнэ, Казу, Ханазава, Чияки, даже Широяма и тот женился и успел заделать аж дважды двух близнецов. Страшные сны о городе Широям могли так и в реальности сбыться… Друзья приходили в гости к Аой, приводя за собой выводок орущих детей от году до пяти, и у Оги мгновенно начинал дергаться глаз от творящегося в доме беспорядка.       — А ты когда соберешься, сеструха? — спрашивала Нэнэ.       — Ну-у-у, мы еще не решились, — мямлила Аой в ответ, пока Ога цыкал и закатывал глаза, стоя в кухне подальше от этого бедлама.       — Тацуми, дорогой, пора бы и вам с Аой, — заводила матушка, и Ога огрызался:       — Забыла уже, что в прошлый раз было?! У меня до сих пор от пендаля Мисаки копчик болит!       Короче, нахер этих детей. Ога больше никогда не собирался на это покупаться!       Небо заволокло темными грозовыми тучами и засверкали молнии, громыхнул гром. Сквозь щели в крыше, которую Ога старательно заделывал, текло как из ведра, заливая пол и инструменты. Он швырнул оставшуюся в руках доску в дальний угол, топнув ногой.       На кой ляд ему заводить новых детей, когда придет его первый сын и все уничтожит!       Громыхнуло с особой силой, и от удара молнии погас свет. Ога задрал голову к небу. Не странноватая ли гроза в это время года?       Он выскочил на улицу из сарая. Ливень хлестал по лицу, двор уже превратился в грязную лужу. Чернеющее грозовое небо раскалывалось от извитых молний: они сверкали одна за одной, вызывая непрерывные рокочущие раскаты грома.       — Ога! Ты чего там встал? — Аой выбежала из дома, тоже поднимая голову к небу.       Тучи начали завихряться, образуя огромную воронку в самом сердце бури, и там… Там…       — Это ж… Не может быть… Уже?! Ога, это… Это уже?!       Вдалеке, где-то над центром города, по воронке опускались фигуры нескольких демонов. И среди них была одна мелкая и искрящаяся.       Аой обернулась и поняла, что Оги уже нет рядом. Он несся к машине.       — Подожди меня!       Она успела скользнуть на пассажирское сиденье прежде, чем автомобиль сорвался с места.       — Зря ты поехала со мной.       — Куда ты, туда и я, помнишь?       — А меч?       — В багажнике.       Сквозь плотный поток дождя и бурлящие реки грязной воды на дороге ехать было почти невозможно. Ога вдавливал педаль в пол, проезжая на красный и выскакивая на тротуар там, где случился затор.       — Что ты будешь делать? У тебя же нет метки…       — На месте разберусь.       — Кажется, там уже… — Аой показала пальцем вперед и вверх.       И Ога увидел, что на крышах уже разразился бой.       Метки заклинаний летели в демонов, сверкали взрывы и молнии, черные ленты дьявольской силы извивались в воздухе, пытаясь схватить людей, противостоящих демоническому нашествию.       — Двигай булками, Аой!       Бой шел на широкой крыше торгового центра. Во все стороны разлетались брызги дождя и куски здания, вышибаемые взрывами. Десяток демонов нападали на Саотоме и его несколько помощников.       Но один из прибывших стоял поодаль, не вступая в бой.       Мелкий шкет, ростом Оге по плечи. Короткие зеленые волосы ерошил ветер. Вместо господских одежд — футболка и джинсы. Вместо важной позы со скрещенными руками, в которой стоял Эн, руки, засунутые в карманы джинс.       Бесопуз стоял у самого края крыши, наблюдая за тем, как внизу потоки дождя сливаются в реки грязи. Смывают людей и машины, устраивают хаос на дороге; как ветер и град выбивают окна домов, заливая жилье людей водой. Стихия вокруг бушевала.       И Ога рассмеялся.       Он не мог чувствовать силу демона внутри. Может, у него и не было метки, но он чувствовал бесовскую энергию, яростную и бескрайнюю, которая шла от Бесопуза, распространяясь над городом, выплескиваясь бурей на землю.       — Ты зачем сюда приперся, говна кусок! — Саотоме крикнул ему, но Ога не обратил внимания.       Десять лет он ждал этого. Неужели кто-то из них думал, что Ога не придет?       — Бесопуз! — он подошел ближе к краю крыши, окликая сына Владыки.       Тот дернул головой, но не обернулся, будто решив, что ослышался.       — Не игнорируй меня, сопляк! Бесопуз! Сейчас же обернись!       Плечи мальчишки дернулись, и он обернулся, с неохотой отрываясь от созерцания своих рук дела. Хмурый взгляд скользнул по лицу Оги.       — Ась? Ты кто такой?       Ога почувствовал, как внутри все леденеет. В глазах пацана не было ни капли узнавания и ни капли интереса к стоящему перед ним человеку.       «Неужели… Забыл меня?!»       Кто-то в Демонии ответит за это дерьмо!       — Батя твой, кто же еще! Ты что за потоп тут устроил, мелкий? Город затопить вздумал?       — Сгинь, пес.       Вельзи поднял руку, и Огу отшвырнуло молнией на другой конец крыши. Из легких выбило воздух, от удара головой задвоилось в глазах, по виску потекла кровь.       — Ога! — Аой бросилась к нему, падая в лужу на колени. — Сиди спокойно, дурак, у тебя кровь идет!       — Отойди, Аой. Ему в Демонии мозги промыли нехило.       — Да и тебе тоже! Болван, не лезь! Он тебя прикончит и не заметит!       Но если бы Ога слушал всех подряд, он бы никогда не достиг того, чего достиг! Хотя, если подумать, к своим годам он ничего особо не достиг, но какая разница? Он просто не собирался стоять в стороне и смотреть, как все его труды по воспитанию Бесопуза смывает в канализацию потоками дождя!       Он с трудом поднялся на ноги, крыша нехорошо качалась под ногами. Этот удар был сильнее человеческого, мощнее того, что мог выдать трехлетний бесенок. Сила Вельзи выросла в стократ, и он мог убить Огу одним щелчком пальцев. Наверняка, так. Ведь Ога был лишь человеком сейчас.       — Баран упертый!       Вельзи уже отвернулся, возвращая внимание к стихии. Он поднял руки к небу, вызывая еще более сильную бурю, и Ога, подошедший вплотную, отвесил ему хороший подзатыльник.       — Ты что творишь?! Больно же, говнюк! Кто дал тебе право бить темного властелина, как какого-то детсадовского ползунка!       Тут же растеряв суровый вид, Вельзи отскочил в сторону, ощетинившись.       — А ты кончай валять дурака, я кому сказал! По улицам уже реки текут из-за твоих выходок!       — Я пришел уничтожить всех людей, потому они там и текут. Ты что, тупой?! Чего тут непонятного?       Ога стиснул пальцы в кулаки, едва не рыча.       — Забыл все, чему я учил тебя, молокосос? Если хочешь кого-то уничтожить, то машись один на один, или один на всех, а не исподтишка на толпу, как гнида паскудная.       — Учил-учил! Что ты несешь? Я тебя вообще впервые вижу! — Вельзи ткнул пальцем в Огу, явно сбитый с толку и разозленный заминкой в осуществлении апокалипсиса.       — Где Хильда, мать ее, а?       «Неужто чертовка не позаботилась о том, чтобы напомнить Бесопузу о его жизни на Земле?»       — Хильда? — Вельзи растерянно моргнул. — Откуда знаешь Хильду, человек?       — Меня зовут Ога Тацуми. А Хильду я знаю, потому что она помогала мне тебя воспитывать, пока ты жил на Земле! У тебя чо, совсем память отшибло?       — Ога, — Аой, оказывается, стояла позади него и ткнула его под ребра. — Ну, вообще, память до трех лет у детей стирается. Ты сам-то тоже не помнишь, что с тобой в три года было.       — Все я помню, не держи меня за тупицу! И он пусть не притворяется! Где Хильда, говорю?       — В тюрьме, — Вельзи скрестил руки на груди, вот теперь глядя на Огу сверху вниз, как и его брательник.       — Что?! — это они с Аой воскликнули вместе.       — Она там с моего детства сидит, я не видел ее восемь лет.       «Вот, значит, как… Стерли память, убрали Хильду и добились своего: вырастили из Бесопуза убийцу человечества…»       Один из демонов вернулся на крышу, оставив своего противника. Взрослый и сильный, он сделал несколько шагов в сторону Вельзи, встав между ним и Огой.       — Чего надо этому смертному? Убить его?       — Не утруждайся. Он просто человек. Говорит, что знал Хильду. Я сам с ним разберусь.       — Хильду? — глаза демона сузились при взгляде на Огу. — Мой господин, может, вам занять позицию получше, пока я разберусь с этим смертным?       — А может, ты пойдешь нахер, урод? — Ога занял боевую стойку, сжимая кулаки и готовясь ударить. Спина и голова болели, но он не собирался так просто отступать. — Не видишь, мы разговариваем?       — Я знаю, кто ты такой, — демон чуть наклонился вперед, скорее шипя, чем говоря, так что за шумом дождя Вельзи мог и не услышать его слов.       — Эй! Я велел тебе уходить! — Вельзи отпихнул демона в сторону с такой силой, что тот чуть не улетел через край крыши.       — Мой господин!       — Бесопуз, он не хочет, чтобы ты узнал правду, вот и нарывается.       — Какую правду? — Вельзи обернулся как раз в тот самый момент, когда магический знак, брошенный Саотоме, ударил взрывной волной демона.       Во все стороны полетели камни, заставив Огу и Аой отшатнуться в сторону, а Вельзи прикрыть лицо руками.       — Ты отвлек меня нарочно? Хочешь заболтать? Говоришь о честной драке, а сам ведешь себя подло!       Вельзи отвел руку назад, собираясь ударить Огу смертельной шаровой молнией.       — Ога, нет! — Аой попыталась его оттащить, но Ога отпихнул ее и сунул руку в карман джинс.       — Если хочешь всех уничтожить, то давай, валяй, начни с меня. Только прежде, чем ударишь, хочу, чтобы ты вспомнил, кто я, — он вытащил на свет машинку, собранную из деталек лего.       Ту самую, которую Бесопуз возил по городку из конструктора и животу Оги, пока не пришла Нобусума.       Глаза Вельзи расширились, молния в его руке замерцала и потухла. А Ога только сейчас заметил на его шее шнурок.       — Раз Хильда была в тюрьме, значит, тебе никто не сказал. Я знаю, откуда монетка-талисман у тебя на шее.       Рука Вельзи скользнула к футболке. Монета была скрыта тканью одежды, и Ога не мог видеть ее.       — Ты сорвал ее с моей шеи, когда тебя забрали в Демонию против твоей воли.