Плохие методы воспитания

      Вельзи смотрел на человека, стоящего перед ним, и понимал, что выглядит недостойно своего Темнейшества: тупо хлопает глазами, открыв рот. Он помнил и не помнил одновременно, и это было чертовски глупо. ГЛУПО!       Как смертный чел сказал его зовут?       Ога…       Имя отзывалось давно забытым голосом Хильды.       «Гребаный Ога, это ты испортил моего господина!»       Но Хильды не стало рядом, когда Вельзи был еще слишком мал, чтобы понимать, что к чему. Он рыдал в своей комнате, размазывая сопли и слезы по лицу, когда по его мокрым кистям пришелся хлесткий удар короткого хлыста, обрывая готовую разразиться истерику и всполохи молний.       — Темный Владыка не распускает нюни, мой господин.       Намахаге возвышался над ним — суровый и мрачный. Его черные волосы были заплетены в тугую длинную косу, камзол застегнут на все пуговицы, в руках хлыст.       — Я хочу видеть Хильду! — Вельзи соскочил с кровати, сжал кулаки и шарахнул молнией так, что простых демонов-слуг вырубило бы за секунды.       Но Намахаге не повел и бровью, а когда Вельзи прекратил атаку, поняв, что она не наносит взрослому демону никакого вреда, снова замахнулся. Огненный удар хлыста пришелся на плечо. И, если в первый раз было не больно, во второй Вельзи охнул от неожиданности. На коже остался красный след.       — Вы слишком взрослый, чтобы не понимать: желаемого нужно добиваться. Ничто не дается нам просто так.       Рука горела, от боли и обиды наворачивались слезы. Он стиснул плечо ладонью, глядя на Намахаге и его плетку снизу вверх.       «Мужик не должен реветь, запомни, Бесопуз…» — голос другого взрослого, почти забытый, заставил втянуть сопли обратно и сморгнуть слезы.       Он Владыка Тьмы, а не сопляк.       Никто не смел плохо обращаться с ним. Но понятия «плохо» и «хорошо» были многогранными в мире демонов и господских семьях. У Вельзи было все, что положено иметь молодому господину: личные покои, слуги, демонические развлечения и… строгий учитель с плеткой, которого не трогали удары молний, которого не достигали маленькие кулаки, который смотрел сверху вниз, хваля и наказывая, но никогда не протягивая Вельзи руки.              — Вставайте на колени, мой господин.       — Нет! — он остался стоять ровно, но Намахаге мелькнул, передвигаясь настолько быстро, что глаз Вельзи не успевал его заметить, и в следующую секунду его ноги сами подогнулись от удара палкой под колени.       — Я запретил вам состригать волосы, мой господин.       Сведенные мышцы не давали подняться, заставляя Вельзи позорно упираться руками в пыльный пол тренировочного зала.       — Мои волосы! Чо хочу, то и делаю!       Вельзи ненавидел длинные волосы всей душой, особенно вспоминая, как старший брат возился со своими хвостами и косами. Тьфу, глядеть тошно! Он обкромсал их острым кинжалом, оставив куцые патлы дерзко торчать во все стороны. Ему было десять, и он больше не боялся болезненных ударов учительского хлыста. Прошли те времена, когда Вельзи скулил после устроенной взбучки. Но Намахаге все равно находил какой-нибудь способ наказать его побольней да поунизительней.       — Владыка будет разочарован. Вы острижены как плебей! — Намахаге недовольно отвернулся, и Вельзи скорчил рожу и показал ему язык. — Манеры отвратительны, мой господин!       Чертов Намахаге! Неужели у него еще один глаз под косой?!       — Пусть отец сам придет и скажет, что ему не нравится моя прическа! Или он зассал к младшему сыну заявиться? Он меня совсем за говно держит?!       Удар пришелся по спине, но сквозь одежду почти не ощущался.       — Снимайте рубаху.       — А если нет?       — Я разорву ее, и вы пойдете в свои покои полуголым.       — Ну, тогда я вообще пойду голым! — это показалось Вельзи отличным бунтарством.       И он шустро скинул с себя и рубаху, и штаны, и белье, поворачиваясь голой спиной к Намахаге.       — Как пожелает Ваше Темнейшество.       Плетка опускалась на его спину, задницу и ноги снова и снова, обжигая огненной болью, а Вельзи почему-то пробило на ржач. Как невовремя! Прямо посреди наказания. Он хохотал, как дурной, чувствуя, как Намахаге бесится. От боли текли слезы, но он все равно смеялся.       Вот так нужно было встречать наказание. Со смехом и улыбкой.       В памяти мелькали мутные образы дерущихся парней, сцепившихся в дикой схватке у реки, с разбитыми в кровь лицами. Они лупили друг друга, хохоча как последние придурки, со смехом получая тумаки. И Вельзи смеялся вместе с ними, ведь несмотря на то, что он был наказан Намахаге, он был острижен и гол, а значит — победил.              Впрочем, победы доставались ему далеко не всегда. Его позорный проигрыш в битве с восьмиглавым драконом научил Вельзи осмотрительности и тому, что не стоит недооценивать противника. Ведь в случае тяжелого ранения или поражения рядом может не быть кого-то, кто прикроет спину. У Эна была целая дивизия демонов-последователей, но подчиненные Намахаге, в отличие от подчиненных Бегемота, не стремились лезть вперед Вельзи на рожон и прикрывать его спину в каждой тренировочной или реальной схватке на просторах Демонии. Намахаге всегда присматривал за ним, но это было что-то из разряда:       «Гляжу, чтоб не подох. Пока не начнет подыхать, помогать не стану. Подыхаешь? Вставай, а то сам добью…» — Вельзи передразнивал учителя, корча суровые рожи перед зеркалом после тренировок.       Но в тот день было совсем не до смеха. Драконьи головы, взбешенные потерей своих собратьев, потрепали Вельзи как соломенную куклу.       Намахаге отсек их одним быстрым ударом острого меча, и дракон рухнул дохлой тушей на землю. Вельзи выкатился из мертвой пасти, выволакивая прокусанную ногу. Болело адски. От ядовитых клыков тело горело, и все, что он мог, хныкать как сопляк, отползая в сторону. Он давно потерял свой меч и контроль над молниями, поэтому небо Демонии разрывалось от грозы.       Тень Намахаге скрыла его от сверкающих разрядов. Демон достал из кармана флакон с противоядием, и Вельзи протянул к нему руку.       — Дай скорее, нога горит адски!       — Встаньте и возьмите, мой господин, — голос Намахаге оставался холодным, как и взгляд.       — Что? Да у меня нога отнялась! Ты, упырь, дай мне эту штуку!       — Чем дольше вы препираетесь со мной, тем больше действует яд, и вскоре вы не сможете подняться вовсе.       — Тогда тебе придется сообщать Владыке о кончине его любименького сынульки, чтоб тебе пусто было! — Вельзи бесился, чувствуя, что яд действует все сильнее, а жгучая боль поднимается все выше.       Но Намахаге молча смотрел сверху вниз, и Вельзи оставалось только зарычать. Он ударил кулаком о землю, высекая искры молний. Поднял на Намахаге полный злости взгляд, надеясь, что за сверкающими разрядами тот не увидит его слез. Полил дождь, и раскаты грома заглушили шум продолжающейся битвы демонов. Но учитель оставался непреклонен, и Вельзи пришлось подниматься на ноги.       Кое-как он уперся руками и коленями в землю, но ему не за что было ухватиться, чтобы подняться. Единственное, за что можно было держаться, был Намахаге — надменный гад! Вельзи попытался распрямить колени и подтолкнуть себя вверх, но яд проник слишком глубоко в мышцы, и ноги отказывались слушаться. Чувствуя себя совершенно униженным, он вцепился в наколенник проклятого Намахаге и подтянулся выше, с трудом разгибая второе колено, цепляясь за пояс и за рубаху гребаного учителя.       Он вырвал из его стиснутых пальцев флакон и выпил противоядие, тут же ощущая, как к ногам возвращаются силы. Но боль от ран никуда не пропала.       — Идите к Банко, она подлечит ваши раны.       Намахаге развернулся и ушел, оставляя трясущегося от злости и унижения Вельзи стоять посреди поля битвы.       Гроза утихла, но дождь продолжал лить, смывая драконью кровь и кровь демонов со скал. Вельзи шагал к целительнице Банко, собрав всю злость в кулак, с трудом передвигая ноги. Он шел и ненавидел. Ненавидел людей за то, что он не может быть одним из них. Он был гребаным Владыкой Тьмы Младшим, но эта участь нисколечко его не радовала. Пока Эн наслаждался всеми благами, какие себе может позволить принц тьмы, Вельзи выпрашивал у учителя противоядие и шел по полю битвы, истекая кровью. Почему он не мог быть просто жалким человечишкой, затерянным в мире людей, без всяких великих целей и отстойных тренировок? Почему его родной отец за все эти годы поинтересовался им раз пять от силы, и то мимоходом? Однажды они и вовсе случайно столкнулись, и Вельзи даже не был уверен, что отец понял, что перед ним стоит его сын.       Намахаге зорко следил за тем, с кем Вельзи общается, и у него не было друзей. Его слуги были мелкими демонами, которые ходили под каблуком учителя и не спешили его баловать. Вместо игрушек у него был меч и тренировочный посох, вместо демонической служанки — плетка Намахаге, вместо развлечений — драки. Почему его не отдали на воспитание кому угодно, кроме Намахаге? Да он даже на человека был согласен!       Вельзи не понимал, зачем ему уничтожать человечество, но тогда он нашел для себя смысл. Чтобы эти мерзкие слизни познали всю мощь Его Демонейшества: он отберет у них то, чего не было у него самого. Праздную спокойную жизнь обычных смертных. Раз он, Владыка Тьмы Младший, не может жить так, как они, то и им не положено. Пусть все сдохнут в разрядах его молний, в потоках бури, которую он вызовет, которая затопит Землю и смоет их счастливый тихий мирок с лица планеты.       Он шел и смеялся, чувствуя, как соленые слезы смывает дождь.       — Мужик не должен реветь. И я не реву. Мне дико весело! Бугагага!       — Мой господин, что это с вами? — Банко всплеснула руками и понеслась за бинтами и лекарствами, усаживая двенадцатилетнего Вельзи на табурет.       — Не суетись, Банко, всего лишь царапина. Такая рана не может навредить мне, Владыке Тьмы, — он улыбнулся, обнажая клыкастую улыбку, сверкая отблесками молний в зеленых глазах.              И вот теперь… вот теперь…       Стоя здесь, на этой крыше, когда он был в одном шаге до осуществления своей мести беспечному человечеству, он вспомнил. Вспомнил, почему всегда сравнивал свою жизнь с людской. Не потому, что это было глупой фантазией, придающей его тяжелым тренировкам смысл, а потому что это было упущенной реальностью.       В памяти всплывали смутные давно забытые образы из детства.       «Что, малыш, потерялся?..» — Ога с дикой рожей склоняется над ним в первый раз, предлагая свою помощь.       «Мужик не должен реветь, Бесопуз…» — теплая ладонь лежит на его голове…       Вот! Вот, кто сказал ему слова, которые он сам повторял себе много раз, когда на плацу с Намахаге было тяжелее некуда!       «…даже без метки я никуда не денусь…» — и Вельзи поверил ему в тот день.       «Не реви, Бесопуз, Хильда же смотрит…» — Хильда! Раненая копьем Гекадоса лежит на земле, пока они с Огой готовятся вступить в бой с демоном из дивизии Бегемота!       «Беспоуз не будет уничтожать человечество, потому что я — папаня!»       «Отвали. Я заколебался! Ты ж хотел — ты и строй!» — Ога лежит на ковре посреди деталек конструктора, и Вельзи смотрит на него сверху вниз, катая игрушечную машинку по его футболке, раз уж городка он не получил.       Как давно это было? Как он мог это все забыть?..       Нет.       Почему… Почему Вельзи забрали в Демонию, а Ога так и не пришел за ним? Ведь он, кажется, с самого начала хотел от него избавиться, не так ли?       — Ты… Какого беса лысого ты не забрал меня из Демонии обратно?! — Вельзи обвинительно ткнул пальцем в Огу, другой рукой срывая с шеи шнурок с монетой и отшвыривая его в лужу. — Ты просто жалкий, трусливый дерьма кусок, Ога Тацуми!       — Что ты несешь? — женщина, стоящая рядом с Огой, выскочила вперед, и Вельзи понял, что и ее он знает.       Подруга Оги из школы, сестра Коты — мальца, с которым Вельзи дружил в детстве здесь. Эти воспоминания были словно из другой жизни. Колючие, болезненные, обжигающие глаза и грудь. Их вырвали из его памяти, уведя Хильду, выбили из тела ударами учительской плетки, отравили тоску и надежду желанием отомстить.       — Ога мог сражаться с демонами, пока на нем была метка Зевула! Твоя метка! А когда тебя забрали, он стал просто человеком и не мог…       — Помолчи, Аой, — Ога оборвал ее на полуслове, мрачный и хмурый.       Вельзи не чувствовал в нем ни капли страха. Он оставался прочно стоять на ногах, посреди бури, рядом с Темным Властелином, рискуя быть задетым огнем битвы между демонами и сопротивляющимися людьми, среди которых был заклинатель. Будучи слабым человечишкой, он не боялся быть здесь.       — Что? Хочешь сам признаться, что ты ссыкло? Побоялся за мной пойти в Демонию? Может, отца моего испугался? Хороши же оба моих папочки! Ну, скажи что-нибудь! Чего же ты молчишь?! — Вельзи стиснул пальцы в кулаки, заряжая их молниями.       Ога сделал к нему пару шагов. С его разбитого лба по щеке все еще текла кровь. Он нахмурился еще больше и вдруг как разорался:       — Слышь, щенок, ты с какого рожна на своего старика бочку катишь, а? Я тебе что, псина на побегушках? То воспитай тебя, то отвали, то в Демонию сгоняй! Чо за предъявы такие?! Устроил тут хер пойми что, а меня крайним сделать решил?!       — Ога, мне кажется, тебе надо было сказать что-то другое, — Аой явно готова была задергать глазом от происходящего.       А Вельзи поперхнулся возмущениями.       — Да какой ты старик! Тебе даже тридцати лет нет! А кто, по-твоему, в Демонию должен был гонять, я сам, что ли? Сам себя воспитай, сам себя спаси? Вы с Владыкой стоите друг друга! Ты мне не отец! У меня вообще нет родителей!       — Да у вас там в Демонии с воспитанием совсем туго, нах! Уважай старших, засранец!       — А ты уважай Владыку Тьмы, дерьма кусок!       — Это кто тут дерьма кусок, а? Слыхала, Куниеда? Он только из пеленок выбрался, а уже такой борзый, нах!       Аой только пробубнила:       — Оба хороши…       

***

      Ога должен был показать этому щенку, кто тут старший, и оттаскать его за шкирдон, если понадобится. И чхать он хотел, темный владыка перед ним или кто. Бесопуз в край оборзел в своей Демонии, лишившись строгого Огиного надзора. Стоило бы начистить рыло тому, кто воспитывал его в аду. Прости господи, вдруг Йольда и ее компания пляшущих перед сопляком демонических служанок, которые разбаловали самомнение Вельзи в край. Парочка хороших пиздюлеев могла бы вернуть его с грешных небес на землюшку.       Бесопуз отвлекся. Дождь перестал идти, ветер стих, хотя гром и молнии продолжали раскалывать небеса. Впрочем, они вдвоем орали громче, чем бушевала высоко наверху стихия.       И только случайно в перерыве между выкриками взаимных обвинений Ога заметил, что вокруг стало слишком тихо. Битва между немногочисленными демонами и людьми была окончена. Он хотел обернуться, чтобы понять, чья взяла, когда краем глаза увидел, как за спиной Бесопуза появляется метка заклинателя.       — …да я терпеть не могу ваш смердящий мир смертных жалких упырей!!!       — Ты что творишь, Саотоме?! — Ога схватил Бесопуза за плечи, буквально отпихивая себе за спину и поднимая руку вверх.       «Вот я олень! Взрыв метки разнесет меня на куски…» — испуганная мысль мелькнула лишь на одну секунду, прежде чем взрывная волна отшвырнула его прямо на Бесопуза, сбивая их обоих с ног.       Казалось, они летели через всю крышу. Аой вскрикнула — ее тоже задело взрывом.       — Ты что делаешь, говнюк? — Саотоме спрыгнул на крышу, появляясь сквозь облако пыли.       В глазах у Оги было два Саотоме, и один окрасился в красный — глаз залило кровью из рассеченной брови. Но злость как обычно придавала сил.       Он отпихнул Бесопуза, пытающегося встать, обратно, сам вскакивая на ноги и наезжая на Саотоме.       — Ты охерел, Саотоме? Ты чуть его не задел!       — Я и собирался его задеть, тупица, если бы ты не влез!       — Тебе больше помахаться не с кем, кроме сопляка десятилетнего, дед? Иди найди себе противника по силам!       — Мне тринадцать, вообще-то! — Бесопуз подал голос, все еще сидя в пыли на полу, таращась снизу вверх на двух мужчин.       — Молчи! Не встревай в разговоры взрослых! — Ога ткнул в него пальцем.       — Понимаю, — Саотоме усмехнулся. — Тяжело, наверное, ведь ты его два года воспитывал. Но он уже давно не твой малыш Бесопуз, Ога. Посмотри, что он натворил — город залило потоками грязи и дерьма из переполненной канализации. Ей-богу, проще прихлопнуть его, пока он не стал еще старше и сильнее. Так что отойди и не мешай.       Эта надменная высокомерная харя Саотоме всегда бесила Огу до дрожи в руках. На тренировках именно это придавало ему сил — желание как следует врезать высокомерному говнюку. И теперь оно пришло ему на помощь. Он растянул губы в безумной улыбке, стискивая кулаки.       — Мне плевать, что он там натворил. Подумаешь, психанул слегка. Да у него просто возраст переходный. А если тронешь его, я тебя убью, понял?       — Значит, не отойдешь? — Саотоме тяжко вздохнул, Ога не сдвинулся с места. — Эх, не хотелось тебя бить, но ты уж не обессудь, Ога.       Ога знал, как может бить Зенчжуро. Так, что без зубов останешься, если пропустишь. И он уклонялся, и бил в ответ со всей силы, которую мог вложить в свои человеческие удары. Может, ему казалось, но он ощущал, как пульсирует у Саотоме внутри дьявольская метка, придавая сил его ударам. Сегодня у них был не тренировочно-разминочный спарринг. Саотоме был настроен вырубить Огу и убрать с дороги. У него была цель — и он бил в полную силу, готовый в любой момент ударить с помощь метки и обезвредить Огу за одну секунду. Но пока, видимо, надеялся обойтись малой кровью.       Бесопуз поднялся на ноги, таращась на них, как на чокнутых. Когда Ога пропустил удар, отшвырнувший его на несколько шагов в сторону, он обернулся к враз отупевшему принцу тьмы.       — Чего застыл столбом? Совсем дурак? Вали отсюда!       Он увернулся от удара ногой, а вот следующий хук пропустил.       — Некогда мне с тобой тетенькаться. Полежи-ка, отдохни.       Пульсацию метки Ога научился распознавать и в человеческом теле, только это нихера не помогло. Он пробил собой пол, отплевываясь кровью от удара. Попытался встать, но тело сковало заклинанием.       — Саотоме! Да прекратите вы все! — Аой держала наготове меч, но так и не вступила в бой, неуверенная, за что или против кого ей бороться.       — Не лезь, женщина. Сейчас разберемся с бесенком и отпущу Огу.       — Только попробуй, дерьма кусок! — Ога бессмысленно дергался в кольце заклятья, не имея возможности освободить руки или подняться, кряхтя от боли в отбитых боках и голове.       Бесопуз, поняв, что остался один на один против заклинателя, выпрямил спину и усмехнулся. Его усмешка кого-то напоминала Оге, но с отбитой головой так и не вспомнить.       — Думаешь, сможешь так просто победить меня, смерд? Тебе не поможет эта метка, — Бесопуз растянул улыбку еще больше и резко сжал пальцы в кулаки, а потом выпустил мощный электрический удар.       Взрывная волна сорвала часть крыши, разрушила перила и трубы вентиляции. Саотоме остался на месте, закрытый щитом метки.       — Не впечатлил, малыш.       — А я только начал! Вот тебе!       Удары сыпались на Саотоме каждый сильнее предыдущего. Торговый центр гудел от мощи электрических и взрывных ударов, соседнее здание потеряло свои верхние этажи, разрушенное пропущенными заклинателем разрядами. Но он оставался на месте, почти скучая, а Бесопуз уже тяжело дышал.       — Можешь устроить такую бурю, но не можешь победить меня. Твои силы на Земле куда больше ограничены, чем в Демонии, ты ведь знал? Если бы ты вырос здесь, с Огой, ты был бы силен на Земле так же, как и в аду. Но сейчас в человеческом мире без контрактника ты все еще слабый птенец Темного Владыки. Моя очередь атаковать, лады?       — Я освобожусь и убью тебя, Саотоме!       — Попозже смахнемся, Ога.       — Бесопуз, уходи! Балбес, ты ему не соперник!       — Да что ты несешь?! — переводя дыхание, Бесопуз обернулся к Оге. — Не твоя ли задача говорить мне, что я смогу всех ушатать в хлам?       — Иногда нужно драпать! Сейчас как раз нужно!       — Но я не могу!       Ога в отчаянии извивался в оковах, глядя на то, как Саотоме возводит огромную, мощную метку заклинания, чтобы ударить в лицо. Бесопуз сжал кулаки и занял стойку, готовясь отражать удар. Сам воздух заискрился от его демонической силы, он высвобождал всю свою мощь, чтобы отразить и обратить атаку противника.       И Саотоме ударил.       От взрыва заложило уши и зазвенело в голове, Огу засыпало бетонным крошевом. Как только пыль слегка улеглась, Ога поднял голову, кашляя и пытаясь проморгаться. Саотоме стоял столбом, глядя туда, где находился его противник. Бесопуз сидел на груде обломков, наполовину заваленный строительным хламом, весь в пыли, он кашлял и тер глаза. Ога не думал, что малец переживет Зевул в лобешник, но Бесопуз был жив.       По его разбитому виску текла кровь, ладони кровоточили — они приняли на себя основную мощь удара. Он кое-как выбрался из мусора, вставая на ноги. Его дыхание сбилось, он уже не выглядел столь уверенным, как в начале драки, когда нападал первым. Удар Саотоме и его слова явно поколебали уверенность бесенка в собственном могуществе.       Он утер кровь рукавом и нахмурился, глядя исподлобья на заклинателя.       — Я помню, как мы с отцом победили тебя, Саотоме. И не раз… — он криво ухмыльнулся.       — Кажется, ты сказал, что у тебя нет родителей. Так что, боюсь, на этот раз не выйдет, малец. Это твой первый и последний бой.       — Аой, останови его! — Ога обернулся к Аой и увидел, что она тоже заключена в метку. — Да когда он успел, а?       — Прости, — она выглядела искренне расстроенной. — Может, есть смысл тебе снова заключить контракт Зевула? Это восстановит ваши силы, и ты сможешь освободиться!       — Бесопуз! — Ога обернулся, чтобы передать бесенку гениальную идею жены, но Саотоме ударил быстрее, чем кто-либо из них успел сообразить.       Взрыв прошел по косой — Бесопуз увернулся, но вскрикнул, и Ога увидел, как его одежду заливает кровью из глубокой раны на плече. Осколок бетона рассек ткань футболки и кожу как масло.       — Вертлявый. Ну, этот точно последний, — Саотоме уклонился от молнии, пущенной Вельзи, и снова отвел руку.       — Бесопуз, контракт! Метка вернет нам силу! — Ога помахал зажатой в тиски заклятья кистью, и Бесопуз обернулся, растерянно хлопая глазами.       — Я не позволю те… — Саотоме начал говорить, но вдруг прервался, и в тот же миг метка исчезла, освобождая Огу.       Он обернулся, чтобы увидеть, что случилось, но Саотоме нигде не было. Исчез? Как такое может быть? Куда он делся?       Ога с трудом поднялся, помогая встать Аой.       — Где он, Бесопуз?       Но Бесопуз смотрел за спину Оги. Какой-то тип при полном параде, с косой по пояс, спускался на крышу, окутанный демонической аурой. Аой стиснула руку Оги, давая понять, что этот тип не лыком шит и будет покруче и поопасней бесенка Владыки.       — Ты еще что за хрен?       Но слова Оги остались без ответа. Тип протопал по крыше, хрустя бетонным крошевом под сапогами, прямо к Бесопузу. Тот стиснул руки в кулаки, сжал зубы, весь набычился, несмотря на ранение.       — Какого хрена приперся, Намахаге?! У меня все было отлично и без тебя! Я не подыхаю, как видишь! Я бы сам с ним…       Звонкая пощечина оборвала недовольные вопли, повиснув в воздухе одиноким хлопком. Пальцы Аой стиснули окаменевшие мышцы Оги до боли.       — Вы должны были уничтожить заклинателя и старика Исуруги в первую очередь, как самых сильных противников, пока они были заняты вашими помощниками. Чем вы были заняты, мой господин?       — Как ты смеешь унижать меня при людях!       — Урок — не унижение, мой господин. Если бы я не пришел на помощь, заклинатель размазал бы вас по крыше здания. Не хотелось бы огорчать Владыку. Первая атака на человечество провалилась, и мы идем обратно в Демонию, чтобы разобрать все ваши ошибки.       — Я никуда с тобой не пойду, понял?! Ты мой учитель, а не Владыка! И я сам решу, когда моя миссия на Земле будет окончена!       — Дерзость никому не идет к лицу, мой господин, — Намахаге замахнулся, но не смог ударить.       Он обернулся через плечо, чтобы встретиться с лютым взглядом Оги.       — Слышь, залупен, он никуда с тобой не пойдет.       Губы Намахаге растянулись в скупой холодной улыбке, когда он опустил взгляд на грязные окровавленные пальцы Оги, стискивающие его предплечье.       — Убери руки, смерд.       — Уберу, когда оторву твои.       — Вот как? — Намахаге попытался выдернуть запястье из чужих пальцев и понял, что его рука не двигается с места ни на дюйм, пойманная в стальную хватку.       Этого было достаточно, чтобы он, наконец, обернулся к Оге всем корпусом. К Оге, от которого на всю крышу фонило дьявольской энергией ярости.       — Кто ты такой, червяк?       Ога позволил себе улыбку, обнажая клыки. Он ощущал, как в его теле пульсирует невероятная демоническая мощь, как по коже под футболкой сплетаются линии метки Зевула. Давно забытое чувство всемогущества затапливало от кончиков пальцев до макушки. Он прикрыл глаза, наслаждаясь этим, вдыхая наконец полной грудью воздух. Вот сейчас он был наконец-то снова живым, а не эти ваши брак-работа-дом-будь-как-все-Тацуми.       Живым и просто в бешенстве.       Когда он открыл глаза, они горели красным.       — Папаня Бесопуза. И мне показалось, что ты плохо справлялся со своими обязанностями, учитель.       

***

      Вельзи забыл о боли в плече. Он привык игнорировать ранения и раньше, но теперь это никак не было связано с тренировками Намахаге.       Ога держал его демона-учителя за запястье, как шкодливого сопляка! С такой же легкостью сам Намахаге обычно хватал Вельзи за руку или за плечо, останавливая, когда тот рвался вперед, не думая. Впивался до боли в кожу, все равно что клыками. А теперь… Теперь сам был пойман. И кем? Человеком…       Только вот Ога больше не походил на человека. По его коже от запястья к локтю вверх ползли светящиеся багровые линии демонической метки. Вельзи помнил их!       От воспоминаний перехватило дыхание. Он помнил, как его сила темного владыки проходила когда-то через тело человека и высвобождалась в мощных ударах кулаков.       Но теперь…       Намахаге вырвался из захвата и тут же получил хороший удар в лицо, который отбросил его на несколько шагов назад. Он сплюнул кровь и оскалился. На лице Оги расплылась недобрая улыбка.       — Жалкий смерд. Ты не достоин быть родителем принца демонов, — Намахаге смотрел на человека перед ним, как на кусок дерьма.       А до Вельзи вдруг дошло, о чем тот говорит. Учитель знал!       — У тебя забыл спросить, олень.       Ога сделал выпад так быстро, что Вельзи не успел за ним проследить. Он только что стоял поодаль, и вот уже Намахаге пробивает своим телом бетонную стену. А через секунду сам Ога летит кувырком.       Отличная драка — вот что сказал бы Намахаге, если бы смотрел со стороны. Может, он и сейчас был в восторге? По его искаженной роже Вельзи сказал бы, что учитель в бешенстве. Только Вельзи его таким никогда не видел.       — Что это с тобой, училка? Ну, давай, бей в полную силу. Или ты только детей и умеешь бить? — Ога поманил его пальцами, и Намахаге с рычанием бросился на него, вкладывая в удар демоническую силу.       Теперь во все стороны летело не только бетонное крошево, но и волны взрывов, и отголоски проклятий. Вельзи попятился, прикрывая лицо.       С тех пор, как однажды он видел собственного отца, Владыку Тьмы, в бою, когда он высвободил свою демоническую мощь, ему не приходилось ощущать столь большой демонической силы. Как у человека это получалось?       Следующий удар Оги был таким сильным, что крыша не выдержала.       — Вельзи! — к нему подбежала Аой. — Надо уходить отсюда, иначе нас заденет!       Она схватила его за плечи, мягко, но настойчиво, уводя прочь. Вельзи хотел вырваться: что за дерзость? Никто не смел хватать его вот так, кроме учителя или лекаря, тем более какая-то смертная! Но в этот момент крыша начала рушиться, и они рванули прочь, перескакивая на соседнее здание, пониже.       

***

      Намахаге приземлился следом, прошибая спиной дыру в крыше. Ога спрыгнул рядом, поднимая пыль и взрывной волной вышибая чердачное окно. Отгородившись от осколков рукой, Аой закашлялась, а когда проморгалась…       — Ога!       Пыль осела, и Намахаге терпел очередную неудачу, с трудом поднимаясь на ноги и тяжело дыша. Но когда он увидел то же, что и Аой, то рассмеялся.       — Ты просто глупец, смерд. Взялся махаться на равных с демоном, да только силенки не рассчитал.       — На то, чтоб тебя грохнуть, у меня силенок хватит, — Ога стиснул кулаки, ни на что не обращая внимания.       Он даже не вспотел, продолжая переть на противника, твердый как скала.       — Ога, прекрати! Он тебе не по зубам, кретин! Посмотри на себя, ты истекаешь кровью! — Аой пыталась докричаться до него, понимая, что это бесполезно. Когда Ога был таким, его было не остановить. Упрямая скотина!       Его демоническая татуировка, оплетающая тело, руки, лицо… кровоточила.       «Это чересчур! Ога не готов к этому бою! Он не пользовался меткой десять лет, и теперь его тело не может выдержать нагрузок! Дура-дура! Зачем только я ему это сказала!»       — Этот бой тебя добьет, — Намахаге со смехом утер кровь с лица.       — Думаешь, меня это остановит, баран?       Они больше не тратили время на разговоры, ударив одновременно, снова поднимая пыль и град из бетона и стекла. На этот раз осколки полетели Вельзи в лицо, и Аой повалила его на пол, прикрывая.       — Что ты творишь, женщина?!       — Я Аой Куниеда! — она подняла голову, встречаясь с Владыкой Тьмы Младшим горящим взглядом. — Сейчас же прекрати эту бессмысленную драку, или Оге конец!       — Какое мне дело до этого?! — Вельзи заорал ей в лицо, отпихивая ее руки, но Аой видела, что сопляк врет как дышит.       — Он за тебя дерется, засранец! — она вцепилась в его футболку, оттягивая ворот. Ее взгляд прожигал гневом. — Он о тебе ни на один день не забывал! Хотел вернуть вас с Хильдой назад, но ничего не вышло! А я убедила его… — Аой замолчала, но все-таки заставила себя продолжить; Вельзи смотрел на нее во все глаза. — Что тебе в Демонии лучше, что там твой чертов дом и семья! А Оге пора забыть свои подростковые приключения и жить дальше. Так что если хочешь кого-то винить в том, что ты остался в Демонии, то вини меня. Только забери свою метку обратно, он не может выдержать твоих возросших сил сейчас, без подготовки! Ты его убиваешь!       — Да что ты несешь? — Вельзи отцепил ее пальцы от своей одежды, бросая быстрый взгляд на дерущихся. — Я не давал ему своей метки! Понятия не имею, что за хрень творится!       — Что? — Аой растерянно обернулась.       Вельзи уставился туда же.       — Как это возможно? Он же весь ею покрыт!       — ВЫНОСНОЙ ВЗРЫВЗЕВУЛ ДЛЯ ВОСПИТАЛКИ!!!       

***

      Никто в Демонии никогда не дрался за Вельзи. Это он был на передовой — за всех. Чтобы стать сильнее, как будущий Владыка Тьмы. А здесь, на Земле, простой человек разнес взрывом половину квартала. И все из-за него.       Спотыкаясь о камни, кашляя от пыли, Вельзи кое-как перебрался через развалины, оставшиеся от зданий, чтобы добраться туда, где лежал Ога. От Намахаге остались одни лоскуты одежды и следы демонической сущности, которые Вельзи чувствовал распыленными в воздухе. Взрыв, брошенный Огой, разнес Намахаге на частицы.       Того, кто лупил Вельзи, чтобы он стал сильнее, и превратил его детство в армейское воспитание, разнес на клочки смертный. Было до слез смешно.       У Вельзи тряслись коленки. Это, конечно, от сдерживаемого издевательского смеха, не иначе!       Он рухнул на землю рядом с лежащим ничком Огой и перевернул его за плечо на спину.       Да Ога еще и жив остался!       Умора!       Руки Вельзи перепачкались в свежей крови. Вместо светящейся демонической метки кожу Оги покрывали извилистые кровоточащие раны.       Человек, попытавшийся использовать силу Владыки, обратил ее против себя и истек кровью.       Вельзи опустил ладонь на едва вздымающуюся грудь, чувствуя, как пропитывается ткань темной футболки теплой кровью. Даже сейчас в ней ощущалась демоническая сила — до боли знакомая. Его ж, дьяволы поберите, сила!       Смех душил Вельзи, и он выпустил его наружу. К чему сдерживаться? Лучшей шутки в его жизни придумать было сложно! Отец убил Намахаге, и Вельзи мог сказать Владыке, что угодно, чтобы не возвращаться больше в Демонию: все равно тому плевать. Он мог даже прикинуться погибшим и спрятаться в мире людей. Ведь у него больше не было надсмотрщика, который доложил бы обо всем Владыке! И Вельзи мог бы остаться теперь здесь, как и хотел когда-то, со своим человеческим родителем, который теперь умирал из-за того, что был слабаком.       — Не реви… Бесопуз…       Вельзи дернулся, давясь смехом, и пихнул Огу в плечо.       — Я не ревел! Не ревел! Я смелся! Ты, тупой олень, понял?! Мне было смешно, потому что только такой дурак, как ты, может сам себя взорвать Зевулом! Тупейший Ога из Чертокамня! Тупой-туп…       Ладонь Оги опустилась на его макушку. И Вельзи забыл, что хотел сказать, таращась на бледное, залитое кровью лицо и скуля как побитый щенок.       — Когда успел вырасти, засранец… Больше на плечах тебя носить не буду…       — Да больно надо! Ты ж старпер уже, не поднимешь меня! Наверное, уже пенсию получаешь, — Вельзи улыбнулся.       И Ога оскалился.       — Вот же ж… — он запнулся, бледнея, — весь в меня, стервец… — и отрубился.       — Эй! Не смей отрубаться, когда говоришь с Владыкой! — Вельзи потряс его за плечо. И сильнее. — Очнись сейчас же, скотина! Я кому сказал! Очнись!       За спиной послышались шаги, кто-то бежал к ним, звучали сирены людских машин, крики и голоса. Вельзи нужно было уходить, но он не мог сделать такую простую вещь: встать на ноги и убраться восвояси.       — Нашел время спать! — мокрые от крови ладони скользили по чужой коже и одежде, кровь текла по лицу Вельзи, капая Оге на лицо — прозрачная и соленая. — Ну же!       — Ога! — Аой бежала к ним, испуганно зовя своего мужа.       — Тупой кусок дерьма, чо ж ты наделал, дебил, — заклинатель Саотоме возвышался над ними, убрав руки в карманы, больше не собираясь нападать.       — Не смей тут подыхать! Вставай! Даже не думай, что сможешь во второй раз отмазаться! Я тебе приказываю сейчас же очнуться! — Вельзи стиснул кулаки, ощущая, как вся мощь только утихшей бури откликается на его зов и небо раскалывают сотни молний сразу: — Не смей умирать, отец!