Сенека

Просыпаться было тяжело. Выплывать из мягкого, замечательного сна всегда тяжело, но в этот раз было трудно и физически. Болели конечности, гудела голова, во рту всё пересохло. Рука немного затекла быть в одном положении, отдавала колющими болями при каждом движении, а спину нещадно жгло встающее рано солнце. Я бессвязно что-то промычала в подушку, и только затем поняла, что это плечо Франа. Он зашевелился, глядя на меня совершенно ясными глазами, в то время как моё сонное лицо оставляло желать лучшего. Глаза слипались, хотелось обратно в сон, подальше от суровой реальности. Но парень немного отодвинулся, унося с собой тепло, и я фыркнула, случайно лизнув свои волосы. По связи прокатилась волна насмешливого веселья, а лицо напротив не выражало никаких чувств. — Доброе утро? — по привычке поздоровалась в надежде, что от меня отстанут и дадут вновь закутаться в одеяло и проспать весь чертов день. После вчерашней сумятицы не хотелось вставать, по крайней мере, неделю-две. Надежды не увенчались успехом: одеяло отняли и закинули куда-то назад, остается только верить, что не на пол. Господи, и почему никто, кроме меня, не задумывается о бактериях? — Эй! — Ты-ы обслю-юнявила мо-ое плечо, — решил проинформировать альфа, потирая многострадальную часть тела, на котором осталась слюна. Я скривилась, ничего не отвечая: может быть, он разочаруется и уйдет, если я буду достаточно долго его игнорировать? — Не-е спите-е, доктор, я умира-аю. Открыв один глаз, просканировала его взглядом: хитрец сделал умирающий вид, но я на это вестись не собиралась. — Никаких докторов в этой постели, — вынесла жесткий вердикт и закрыла глаза обратно. Комната вновь погрузилась в тишину. Мысли текли плавно, пересекаясь гудящими нитями, как рой пчел. Картинки накладывались одна на другую: вчерашние переживания, мертвые люди на моих руках, Мадлен, воспоминания… воспоминания! Я подскочила на кровати, кажется, перепугав этим задремавшего парня, что тут же состроил удивленно-фальшивое лицо. Пришлось потереть пальцами глаза, чтоб они хотя бы немного перестали слипаться, а уже потом начинать говорить. — Я вспомнила все, — голос был до жути бодрым в такой ранний час. Утро начинается не с кофе, а с того, что я вспомнила «свою» жизнь — класс! Паника забурлила во мне, как только я поняла, что Мельфиоре от меня не отстанут, и нужно поскорее поделиться этим с Истинным. — Монастырь, похищение, и там был Кританта, и… — Успо-окойся, — Фран, как якорь посреди бушующего моря, остановил мою сбивчивую речь. Я тут же притихла, кусая нижнюю губу и собираясь с мыслями, чтобы рассказать уже стройно и по порядку. Мне действительно было страшно, что рано или поздно Бьякуран меня поймает, я же не могу бегать от него вечно? И вечно защищать меня никто не будет. Кто знает, что ему от меня нужно: то ли хочет убить, то ли что-то узнать. Но ничего хорошего так точно, ведь при попытке найти союзника его поселение никто не сжигает. А потом не посылает к тебе убийц, которые наносят смертельное ранение! Я начала рассказ с самого начала, стараясь опускать некоторые моменты, о которых не рассказала бы другому человеку и Мари. Мне было её по-настоящему жаль, особенно в тот момент, когда она встретилась с оленем, и все поняла. А ведь в тот момент появилась я, даже не заметив такой трогательный момент. Ещё меня очень беспокоило, что Мари некоторое время состояла в какой-то секте Дочерей Магдалины, ведь что-то подсказывало, что так просто эта секта не остановится. У неё есть выходцы по всему свету — та же Мадлен, которая никак не могла присутствовать во Франции. Настоящая Мари умерла, но это не означает, что, в случае чего, Дочери Магдалины меня просто отпустят. — Во-от откуда с тобой это-о все? — устало откинулся на подушки парень. Я в этом была с ним солидарна, и сама частенько задавалась этим вопросом. Жизнь была чередой невероятных событий, что следовали одно за другим, ломая, кроша собой девочку. — Пове-езло же с омего-ой. — Повезло же с альфой, — тут же закатила глаза я. — И ты обещал рассказать мне что-то. — Са-ама же ска-азала, что ла-апшу на уши по-овесил, — поддел меня Истинный, будто я сама не помнила, о чем мы вчера разговаривали. Конечно, мы вчера оба были не в самом лучшем состоянии (иначе бы точно не легли в одну постель), но разговор запомнить я была способна. — Я говорила про другое, — поморщила нос, немного нависая над ним в поисках ответов. Его лицо полностью перекрыла тень, от чего глаза казались темнее, чем есть на самом деле. Я никак не могла разглядеть его зрачок в таком ракурсе, поэтому прищурила глаза, вглядываясь сильнее. Мы смотрели друг на друга, как вчера, просто скользя по чертам лица. Обычно я не действовала первой, то ли боясь нарушить его личное пространство, то ли переживая, что он меня оттолкнет; но сегодня протянула руку и словила прядь его волос, пропуская мягкую зелень между пальцами. Окружающее пространство полыхнуло ладаном, хоть я и знала, что ладан не горит. — Ходячий фимиам, — хмыкнула, дергая за кончики его волос. Парню пришлось вытянуть шею, чтобы одновременно смотреть на меня и не поддаваться на мои подергивания. — Хо-очешь подже-ечь? — тут же осведомился Фран, приподнимаясь на локтях. Наши лица были так близко друг к другу, что я чувствовала его дыхание на своей щеке. Выпустив зеленый локон, я отстранилась, немного покраснев — парень ухмыльнулся, прищурив глаза, треугольные татуировки на его коже дернулись. — Хочу, чтобы ты выполнил свое обещание, — надменно вздернув бровь, я совсем отпрянула, чтобы не зайтись в неловком кашле от смущения. Фран это понимал, и боже, как же ему было смешно. — Ла-адно, — он совершенно проснулся, поднявшись на кровати, чтобы рукой нашарить оставленные на тумбочке вещи. — Ка-апитан сказа-ал, что было заплани-ированное нападение. Бе-ел-семпай вы-ыпытал у кого-то, что они и-искали арте-ефакт. Но како-ой — непоня-ятно. Тяжело вздохнув, тоже начала собираться. Какой же артефакт так нужен Бьякурану, что он готов ради этого пойти боем на другую преступную организацию? И разве это возможно по их правилам? Мне всегда казалось, что в мафии все более структурировано и дипломатично… хотя да, о чем это я. — Ничего не понимаю, — грустно поделилась с Франом, когда тот застегивал на себе одежду. Я в это время искала, во что сама могу переодеться. На улице, на первый взгляд, было достаточно тепло, но так как осень была на подходе, нельзя было сказать точно. Остается только надеяться, что в Италии зимы не слишком холодные. — И еще-е меня отправля-яют на мисси-ию, — внезапно прервал мои мысли парень, полностью одевшись. Я тут же повернулась к нему, поднимая брови: почему он так долго молчал об этом? Он ответил на безмолвный вопрос, — верну-усь не-едели через две-е. Это много. За последнюю неделю произошло столько событий, сколько за всю мою прошлую жизнь не происходило, так что я даже боюсь представить, что будет происходить в следующие дни. Но, в какой-то степени, побыть на расстоянии с Франом нам не помешает: мне нужно разобраться, что происходит, решить многие проблемы (как с головой, так и с этим артефактом). Прикусив нижнюю губу, опустила глаза в пол, не зная, что на это можно сказать. Меня пугало, что на какое-то время я останусь без его незримой защиты, но так же я понимала, что это будет толчком в моем развитии. Как всегда, идти вперед можно только с трудностями. Как бы сильно я ни хотела просто плыть по течению. — Береги себя, — наконец, я мягко улыбнулась, вкладывая в эти слова все, что только могла ему дать. Вчерашний день показал, что парень уже стал мне близким человеком, за которого я волей-неволей волнуюсь. — Те-ебе что-нибудь ну-ужно бу-удет привезти? — он с легкостью проигнорировал мои слова, на что я только покачала головой. Что я могла попросить? Все, что мне нужно, у меня было. Я могла бы попросить спокойной жизни или продолжительного сна, но это уже, думаю, обращаться надо к высшим силам. — Когда поедешь? — я заправила волосы за ухо, щурясь на солнце. — Нужно провожать? — Мо-ожешь, если хоче-ешь. Се-ейчас уже вые-езжаю, — Фран нацепил на себя огромную шапку, отчего его фигура стала немного внушительнее. Я на это лишь кивнула: как раз, проводив его, смогу по пути взять еду в столовой. Вчера я не успела поесть перед сном, и желудок перестал чувствовать голод за такой длительный период. Но это не значило, что мне теперь не нужно было есть, как раз-таки наоборот. Поэтому я вышла из комнаты первой, чтобы не задерживаться лишний раз, и парень вышел следом. Путь до выхода был знаком настолько, что я могла бы и во сне уйти из замка, благо, что пока этих умений не требовалось. По дороге нам встретилось всего несколько служанок — остальные, скорее всего, отдыхали в своих комнатах. Раннее утро, во сколько же работники этого замка встают? Я покосилась на равнодушного Истинного, что мерно шествовал рядом. — Меня не убьют здесь, пока тебя не будет? — мне пришлось задать этот вопрос в целях собственного успокоения, но он в ответ слишком долго молчал, чтобы меня это действительно успокоило. — Что ж, поняла. — Не должны-ы, — все-таки соизволил ответить Фран, перестав шагать. Мы были прямиком у главного выхода, за которым и начиналась его миссия. — Но если убью-ют, встретимся на то-ом свете. — Утешает, — хмыкнула, глядя на то, как он открыл дверь, и, не прощаясь, скрылся. В какой-то степени это было даже лучше слезливого расставания. Не пришлось говорить пафосной речи и все такое, да и за всю жизнь Мари было слишком много грустных прощаний. Я несколько секунд смотрела на ровную поверхность пола, не моргая, прежде чем сделала несколько шагов по направлению к столовой. Аппетит проснулся как всегда не вовремя — однако, тут уж с какой стороны посмотреть. — Мари-и! — радостно протянул Луссурия, вытянув ко мне свои руки. Я обернулась, остановившись и недоуменно глядя на него. В этот раз он надел на себя какой-то цветастый пиджак и сменил очки на другие.– Скажи-ка: мы друзья? — Э-э… — я ненадолго задумалась: как ответить, чтобы не влипнуть в неприятности и, при этом, не обидеть начальника? Ответ все не находился, поэтому я решила ответить честно, хоть это и казалось слишком прямолинейным. — Нет? Мужчина кокетливо засмеялся, прикрывая широкую улыбку ладонью. Сегодня он был энергичнее, чем вчера, значит, за это время успел восстановить свои силы. Луссурия сжал пальцами мои плечи, торжественно стоя почти у самого выхода. — Ты такая холодная со мной, — начальник деланно покачал головой, еще немного, и выдавил бы слезу, но, видимо, решил, что это уже слишком. — Я сейчас поеду… часика на три. Или на день. Или на недельку. В общем, меня пока не будет — ты занимайся чем-нибудь, почитай, погуляй. И не говори капитану, что я уехал, если спросит. — А как же занятия? — всполошилась я не на шутку, чуть ли не вцепляясь ему в руки. Прошедшая битва показала огромные бреши в моих познаниях, а особенно во владении пламенем. Хотелось бы наверстать упущенное, чтобы в следующие разы не чувствовать себя такой бесполезной посреди работающих людей. — Медитируй, вызывай пламя, — он пожал плечами, стряхивая невидимые пылинки с моей блузки. У меня нервно дернулась бровь: как при всей своей внутренней серьезности он может быть таким? — Мари-и, я уста-ал. Хочу пора-азвлекаться. Он сделал самый мученический вид и даже подергался на месте, как подросток, отпрашивающийся у матери на вечеринку. Я фыркнула: уж что-что, а у меня разрешения никто спрашивать не обязан. Это я тут должна у всех все спрашивать, что очень печалит в какие-то моменты. С сожалением я кивнула, словно от моего решения действительно зависело, поедет он или нет. — А ты, кстати, что здесь делаешь? — вдруг опомнился начальник, что я обычно просто так по замку не гуляю. — И где наша головная боль? — Уехала на миссию, — я деланно оглядела ногти на руках, делая вид, что меня это ни капельки не волнует, хотя на самом деле мне было немного грустно — Фран был единственным, с кем я могла поболтать. Что ж, разве это не хороший стимул поскорее выучить итальянский и навязать остальным свое общество? — О, так ты временно свободна, — Луссурия наклонил голову вбок, явно рассматривая меня с ног до головы оценивающим взглядом: такое трудно было не почувствовать. — Не хочешь со мной поехать? Найдем мальчиков… Он не успел договорить — я подавилась воздухом от такого предложения и даже закашлялась, облокачиваясь на стену. Начальник ехидно улыбнулся, ожидая чего-то такого, отчего я прожгла его раздраженным взглядом. — Ладно-ладно, — он поднял руки в жесте капитуляции. — На следующем занятии будем заниматься с коробочкой, так что не расслабляйся. Уда-ачки! Хоть я и не поняла, о какой коробочке речь, но все равно кивнула. Слава богу, в лоб не целовал, как это обычно происходит при прощании с такими людьми. Представив это, я передернулась всем телом: чего еще не хватало, так это поцелуя от Луссурии. Нужно было скорее бежать в комнату, чтобы не встретиться с кем-нибудь еще, а по пути захватить что-нибудь из столовой. Меня ждали учебники по итальянскому, попытки в медитации и, надеюсь, сон. * Комната радовала своей прохладой — немного открыла окно, чтобы проветрить все смешение запахов за эти дни. Мне, безусловно, нравилось сочетание полыни и рододендрона, но сейчас от этого только мутило. Думаю, это побочное действие вчерашнего переутомления. Пришлось застилать постель, немного убраться на тумбочке, прежде чем взять в руки учебник по итальянскому. Довольно-таки внушительный, если постараться, кого-то и убить можно. Хм. Интересно, где Фран смог достать учебники по итальянскому на французском? На столе стоял поднос с пустыми тарелками. Перед занятием я решила все-таки восполнить собственные силы, и не пожалела взять с собой и первое, и второе, и десерт с чаем. Надеюсь, что это никак не повлияло на экономику в этой преступной организации, а то мало ли, вдруг счет выставят. Заняться предстояло алфавитом — радовало только, что он был похож на английский, а английский я изучала еще в школе. И в университете на первых двух курсах, но там посещение было половина на половину. Как только взглянула на эти буквы, спать перехотелось. Хоть и до этого я понимала, что работы впереди много, теперь запал иссяк совсем. Различные языки давались мне плохо, ум не на то заточен, но что поделать? К тому же, я сейчас в среде носителей, вроде как, дело должно пойти быстрее. Тетрадок для конспекта не было, как-то не подумала об этом до, так что приходилось запоминать все тщательнее. Невыносимо хотелось отвлечься на что-то другое: убрать комнату, прогуляться, да хоть вновь лечить людей — лишь бы не итальянский. Господи, как же сложно сконцентрироваться на том, что не любишь! Через десять минут время перестало ощущаться. Я погрузилась в работу, нависая над новыми страничками недавно купленной книги. От неё пахло типографской краской и чем-то неуловимым. Знаниями. Медленно поглощала букву за буквой, внимая напечатанному, что-то начиная понимать, что-то не очень. Мысли постепенно сошли на вчерашний день. Я мучилась тем, что это могло повториться, и как быть в таком случае? Кроме того, что я перевязывала и останавливала кровь, мазала какие-то прохладные гели, от меня совсем не было толку. Настоящая Мари в этом разбиралась куда лучше меня, и мне было так жаль, что она покинула этот мир, оставив ему лишь меня. Ничего не знающую, запутанную, растерянную. Совсем не сильную, по сравнению с ней. Учеба переросла в медитацию. Я села удобнее, прикрыла глаза, пытаясь разглядеть непроглядную тьму перед собой и почувствовать что-то внутри. Огонек, эту существенную силу, способную разрушить иллюзии и восстановить раненное. Это все было внутри меня, растекалось незримыми нитями, а, может быть, охватывало тело оболочкой, или было скоплено сферой где-то в груди… но я этого не чувствовала. Как бы ни старалась, это было тщетно. Все это приводило только к усиленным головным болям, и к тому, что захотелось пить. Не думаю, что это хороший результат. Во время «медитации» я слышала в коридоре непонятные звуки, но не сразу набралась смелости, чтобы приоткрыть дверь и выглянуть. Снаружи царил адский полумрак, сгущающийся по углам, будто готовый сожрать любого, кто подойдет ближе. Звуки доносились от развлекающегося офицера: Бельфегор терроризировал служанку, меняя направление её движений своими ножами. Они застревали острием то тут, то там, оставляя после себя едва заметные нити, от чего женщина постоянно дергалась, пытаясь выйти из тисков. На её лице была истерическая паника, казалось, еще немного, и она упадет, сжимая голову ладонями — я сжала пальцы, не имея никакой возможности ей помочь. Парень искренне наслаждался её страхом, его улыбка растягивалась шире, уголки губ подрагивали. Он выглядел, как настоящий маньяк. Всё утро он был доволен - заметила его еще в столовой, когда он брал завтрак; и, скорее всего, кровь на его одежде имела к радости прямое отношение. Значит, он тоже был причастен к пыткам плененных противников, как и неизвестный «капитан», о котором говорил Фран. Захваченные находились в другом корпусе, поэтому никаких криков до нас не доносилось. Повезло, что не нужно было слышать хотя бы этого, потому что мне хватало и стенаний усталых от тренировок рядовых. Как только я вышла из комнаты, парень перестал мучать служанку, и та поспешно убежала, бросив тряпку для пыли на полу. О её присутствии напоминали лишь капли крови на холодной горизонтали камней. Я могла бы посмотреть осуждающе, действительно её пожалеть, но мне не хотелось ввязываться в ссору с этим сумасшедшим человеком. Фран не на том счету, чтобы его смерть волновала Бельфегора. — Принц ждал слишком долго, — протянул парень, пряча ножи где-то в полах плаща. Натянутые нити тут же ослабли, делая проход безопасным. Я прикрыла за собой дверь, отрезая себе путь назад и не понимая, чего именно он от меня хочет. От него за версту тянуло кровью, и даже связь с Истинным не приглушала этот пугающий запах. Он пропитывал собой все вокруг, словно клеймя пространство вокруг собственным присутствием. — Ши-ши-ши, идём. Капитан приказал тебя привести. Я попросту кивнула, готовая идти за ним куда угодно, лишь бы он только не прикончил меня в этом коридоре. В имеющейся жизни меня пугали только два человека: Бьякуран и Бельфегор. Боюсь представить, какой в этой организации босс, но надеюсь с ним никогда не встретиться. Принц вальяжным шагом пошел вперед, я медленно двинулась за ним, готовая уворачиваться от ножей в любую секунду. Не думаю, что у меня бы это получилось, но надежда умирает последней. Перед ней обычно умираю я. Как ни странно, парень полностью потерял ко мне интерес, даже не делая попыток заговорить. Хоть тишина и была напряженной (для меня), все равно это было лучше любого диалога с ним. Мы вышли за пределы офицерского корпуса. На улице было довольно прохладно, в этом году осень началась рано. Ветер гулял, запутываясь в волосах, проникая под тонкую ткань одежды и заставляя дрожать неподготовленное к таким условиям тело. Следовало перед выходом накинуть что-нибудь на себя помимо блузки, но что-то подсказывало, что дополнительного времени на это мне никто бы не дал. Трава уже немного блекла, прогибаясь под нашими ногами. Солнце светило не так ярко, как несколько дней назад, лишь обдавая своим светом тусклую кожу. Я обхватила себя за локти, пытаясь не смотреть на спину принца — у него была ровная осанка, достаточно широкий разворот плеч, и абсолютно гнетущая аура превосходства. Как долго нужно прожигать его взглядом, чтобы он это почувствовал? Через несколько минут пути над нами начали возвышаться стены другого корпуса. Он был меньше, чем корпус офицеров, и выглядел куда беднее. Однако роскошь все еще оставалась, как и сплошные разрушения. Где-то было разбито окно, где-то стена, а где-то вообще что-то горело. Ничего удивительного, все как обычно. На входе Бельфегора остановили рядовые, раздражая его какими-то вопросами на итальянском. Парень махнул рукой, прогоняя подчиненных, и зашелся в шипящем смехе, когда они чуть не столкнулись со мной. Парни испуганно отпрянули, поднимая руки, чтобы не прикоснуться ко мне, и тут же исчезли за дверью. — Ши-ши-ши, напугала людей, — подколол меня офицер, будто не он сам наводит на всех страх своими выходками и непредсказуемостью. Наверное, самое страшное для человека — неизвестность, ведь когда не знаешь, чего ожидать, не можешь и правильно среагировать. Как поступать, когда в тебя летит нож? Что делать, если тебя прижал к стене безумец, способный выпотрошить? Не удовлетворившись моим молчанием, он остановился, обернувшись ко мне и раздраженно дернув щекой. — Когда принц что-то говорит, нужно отвечать, — в его голосе слышалась скрытая угроза, звенящая и опасная. Я задержала дыхание, опустив взгляд в пол. Сердце стучало где-то в горле, заходясь тревожным предзнаменованием — я чувствовала, что еще немного, и парень кинет в меня что-нибудь. Запах крови заполнил все помещение, подавляя не только волю, но и окружающее пространство. — На первый раз принц прощает, ши-ши-ши, омеги не знают манер, а омеги лягушек — тем более. Не дожидаясь каких-либо слов, он пошел дальше, из-за чего и мне пришлось поторопиться. Спускаясь вниз, я заметила, что с каждой ступенькой убранство становится все мрачнее и мрачнее. Не хватало только цепей на стенах, крови под ногами и дрожащих криков… а, криков тут в избытке. Поняла. Пленники кричали наперебой, очень громко, голоса срывались, в них звенела боль и отчаяние. Слушать это было невозможно, хотелось поскорее вернуться в свою теплую комнату, закутаться в одеяло и забыть все это, как страшный сон. Однако такой возможности у меня не было, поэтому я лишь шагала на ватных ногах за позабавленным моей реакцией парнем. — Мусор согласился отвечать лишь в твоем присутствии, — принц закинул руки за голову, медленно прогуливаясь вдоль закрытых комнат. Двери лишь слегка приглушали доносящие звуки. — Ши-ши-ши, еще немного, и ты станешь совсем незаменима. — Мхм, — лишь бы что-то ответить, невнятно пробурчала согласие. Он резким, порывистым движением открыл одну из дверей, заставляя меня вздрогнуть. Начался длинный диалог на итальянском, до носа донесся знакомый аромат, но владельца я никогда в лицо не видела. Меня пропустили вперед изящным жестом руки, очень по-королевски, так что пришлось действительно идти первой. В комнате находились двое: мужчина с длинными серебристыми волосами и мечом на руке; и искровавленный пленник, привязанный к стулу. Подчиненный Мельфиоре был в типичной белой униформе, но, благодаря тяжелой руке офицеров, она вся была порвана и загрязнена. Привязанный оглядел меня критичным и в то же время надеющимся взглядом. Он ждал, что я потребую его освободить? Или, быть может, что его жизнь сразу же прервется, как только мое тело ворвется в это здание? — Врой, это она? — мечник подтолкнул пленника, заставляя его поморщиться из-за ран. Мужчина, как и до этого, кричал, от чего закладывались уши. Не то чтобы я понимала, о чем он говорит, только отдельные слова. — Ну, падаль, говори!.. — Она, — враг, еще совсем мальчишка, подавился собственной кровью, что струйкой потекла по подбородку. — Босс рано или поздно её получит, хах. — Зачем она ему? — раздраженно проворчал мечник, прижимая острый меч к его тонкой шее. Мельфиоровец ухмыльнулся, прищурив глаза. — И зачем она здесь сейчас? — Хотел убедиться… — он ненадолго замолчал, и только тяжелое дыхание как-то скрашивало тишину. Бельфегор позади рассматривал собственные ногти в желтоватом освещении комнаты, а я внимательно вглядывалась в происходящее, боясь упустить хоть какую-то деталь, хоть разговора понять и не могла. — Что умру не зря. — Что за идиот, — вздохнул позади принц, обходя меня и становясь ближе к действию. — Ты и так умрешь зря. — Нет, — благоговейно перебил королевскую особу пленник, вглядываясь в меня расширенными зрачками. Я не видела, где кончается чернота в его глазах, и от этого становилось только страшнее. — Нет… Мельфиоровец замолчал, прикрыв глаза — я даже начала думать, что он так быстро и тихо, можно сказать, безболезненно умер, но мечник ударил его наотмашь ладонью, и тогда мальчишка вновь сфокусировал взгляд на мне. — Пустой сосуд с огнём, — бормотал он, находясь явно не в себе, а где-то на грани между жизнью и навью. — Что он сказал? — со звонкой тревогой спросила я, глядя на то, как офицеры переглянулись. Капитан выглядел угрожающе, но выжидал вердикта Бельфегора. Его рука с мечом находилась в опасной близости к пленнику, меня же пробрала дрожь от одного осознания, что сейчас все зависит только от слов сумасшедшего. — Принц думает, что это похоже на Неолитическую Богиню Небес, — он рывком повернулся ко мне, пока на фоне пленник едва дышал из-за потери крови. — Головастик ничего нам поведать не хочет? — Я не совсем понимаю, — как бы мне ни хотелось отступить на шаг, я держалась изо всех сил, чтобы не показать всю степень своего страха. Казалось, что внешнее его проявление только раззадорит Бельфегора на убийство — и, быть может, в этот раз он закончит начатое. Шрам на щеке предательски покалывал, в напоминание о первой встрече. Парень остановился совсем рядом, вертя между пальцами нож. Кольцо преступной организации сверкнуло огнем, когда он направил оружие на меня. Я столкнулась спиной с ледяной стеной, понимая, что выхода из этого положения у меня нет. Сквозь челку чувствовался острый взгляд, пронизывающий все тело тысячей игл. — Ты должна знать о Небе, — кончики его губ безумно разошлись в стороны. Рука Бельфегора покрылась дрожью, сильнее сжимаясь вокруг рукоятки странного ножа. — Ши-ши-ши, принц будет милосерден, если простолюдинка ответит сразу. — Я правда ничего не знаю, — сглотнула ком в горле, с опаской глядя на острую поверхность стилета. Капитан стоял позади, внимательно разглядывая данный перфоманс. — О чем вы говорите? Принц шелестяще рассмеялся, вдавливая нож мне в кожу на шее. Я ударилась головой о поверхность стены в попытке отпрянуть — пара капель крови издевательски скользнула вниз, теряясь где-то за воротником блузки. Парень наклонился ближе, словно прослеживал взглядом кровь, а после резким движением повернул меня, заставив отойти от стены, к пленнику, что держался из последних сил. — Ши-ши-ши, приказа убивать тебя не было, — офицер стоял за моей спиной, от чего мои плечи напряженно содрогались. Это было до жути неприятно — чувствовать чужое присутствие позади, причем зная, что это безжалостный убийца. — Пока что. Но принц убьёт этого жалкого слабака, если ты не ответишь. Значит, Фран все-таки достаточно ценен, чтобы не убивать меня… мило. Хоть жизнь и продолжала висеть на волоске, я немного расслабилась: за недавнюю битву я успела повидать столько трупов, что еще один не будет для меня открытием. С другой стороны, оставит ли меня совесть, если я так просто дам убить человека на моих глазах? Мысли были прерваны резким итальянским капитана. Он что-то скомандовал, резко взмахнув мечом, чуть не разрезав пополам пленника. — Капитан устал ждать, — напел мне в ухо принц. — Говори, или принц начнет доставать из него внутренности. Я содрогнулась, только представив это. Он действительно мог это сделать — принц был кровожаден, это я поняла еще тогда, когда он хотел меня прикончить. Его руки в крови не то, что по локоть; он весь в крови, и даже душа его вся запятнана. Как бы то ни было, все еще не понимала, о чем они говорят, и как я могу быть к этому причастна. — Послушайте… я не знаю ни о каком Небе, — беспомощно обхватив себя за плечи, я растерянно моргнула. — Если бы я знала, я бы сказала. Какой смысл мне врать? — Принц начинает раздражаться, — услужливо поторопил меня Бельфегор. — Что он сказал? — взмолилась, глядя в равнодушные глаза мечника. Он не ответил: навряд ли он понимал хоть слово из того, что мы говорили; однако он видел мой страх, моё непонимание, и едва ли это задело струны его души. Что ж, глупо было надеяться на это, находясь в обществе преступников. — Пустой сосуд с огнём, хм? — принц сделал шаг по направлению к пленнику, будто давая мне время на то, чтобы скорее выдать все, что я знаю. Но как я могла хоть что-то знать, эти данные такие… размытые. Вот черт. Тот волк из Нижнего мира, растворяющийся дымом, убивающий слабых духов. Что он сказал, когда шаман спросил цену? Он был таким злым, но справедливым, по-своему. Что же, что, никак не могу уловить! Оно ускользает сразу, как только я хоть немного улавливаю суть. «Ищешь наполнение?» Красный отблеск ярости в глазах. Наклон головы. Оленьи рога, рокот и тишина. «Ищешь наполнение для пустого сосуда?» Слова эхом пронеслись у меня в голове, когда я остановила свой изумленный взгляд на мальчишке из Мельфиоре. Сердце пропустило удар. Твою мать.