на шахматной доске стоит и пешка, и король. ряды просеянных элит удержат ли контроль?
Пока в специальном наушнике раздавался размеренный поток указаний, рядовой пробирался сквозь неудобные заросли и переплетения веток. В темноте это куда сложнее было делать. Поджав губы и совсем отчаявшись, мальчишка мысленно проклял тот день, когда он вступил в варийские ряды. «Если только с этой монашкой что-то случилось», — его тут же всего передернуло, когда он вспомнил равнодушный взгляд младшего офицера, скользящий по телу, как острие ножа, — «мне гребанный конец». Это тоже было проблемой. Не такой большой, как проблема разворачивающейся мафиозной войны между королевской семьей и Мельфиоре, но в масштабах его жизни — очень даже значимой. — …рекомендуется продвигаться к железнодорожной станции на перехват, — действия по подготовке Алькамо к вынужденным боевым действиям начались. Рядовой остановился, одной ногой завязнув в липкой трясине. — Обнаружены члены семьи Марино у замка графов Модика. Приказа на уничтожение не было. Ждем, — голос другого коммуникатора зазвучал глухо. Мальчишка грустно вздохнул, пытаясь одновременно и не потонуть в болоте, и обойти опасное место. — Авид, два часа на север в обход. Рядовой прислушался сразу же, как только услышал свою фамилию. Это было первое сообщение, адресованное именно ему, за последний час. Становилось даже скучно просто идти по лесу, не используя пламя, пока все остальные занимались чем-то интересным. Даже интересно, сколько человек переживет эту ночь. Жаль, что средство связи работало в его наушнике только для его же отряда. «У ураганных там хардкор стопроцентно», — с тихим завистливым вздохом подумал мальчишка. С одной стороны, он всё еще не отошел от расстрела. С другой — жажда деятельности вновь начинала бурлить, не подавленная тяжелым приказом от начальства. В Варии было не так уж и много людей. Иногда становилось многолюдно из-за количества проходных рядовых, но в основном в организации было не больше шестидесяти человек. Сейчас уж точно стало меньше. Этого безумно мало — так, по крайней мере, казалось самому Авиду. В одном отряде было около десяти рядовых, и попасть в эту элитную семью для остальных казалось божьим благословением. Или дьявольским, тут уж у кого на что фантазии хватает. Отбор был строгим. Он помнил свои трясущиеся руки, попеременно то потухающее, то возгорающееся с новой силой пламя. Авид показал наилучший результат среди своих сверстников в лечении, а после и в убийстве. Первое задание. Родители им гордились, но сам он не чувствовал уже ничего, кроме постоянной тревоги и желания отдохнуть. Читая договор, мальчишка не нашел пункта об отпуске, и догадывался, что отпуск предоставляется только посмертно. На целую вечность. Так, получается, его друг ушел без него отдыхать? Anderer Fehler sind gute Lehrer. — Новая информация: Риччи и Дюпон присоединяются к Вонголе, — краткое обновление информации потухло в тишине связи. Рядовой остановился всего на секунду, чтобы дать ногам отдохнуть. Даже интересно, что там сейчас происходит у офицерского состава. Хотя нет, нет, постойте, он передумал. Лучше уж идти в этой спасительной (хоть и страшной до жути) тишине дремучего леса Алькамо, чем быть пронизанным взглядом-ножом-мечом-зонтом и далее. Может быть, Авид был немного трусом. Он никогда этого не отрицал. Какая-то сухая ветка хрустнула под его подошвой, и мальчишка в который раз за полчаса грустно вздохнул. Должно быть, Вонгола сейчас ведет дипломатические переговоры с вражескими семьями. Хоть всем и известно, что настоящий враг — Мельфиоре, ни у кого сейчас нет доказательств, а нападать бездоказательно — то же самое, что подписывать кровью договор на пребывание в тюрьме Вендиче. В общем, лучше так не делать. И как только у них получается работать так чисто? Какие-то следы должны были остаться! Могли ли Марино заручиться чьей-то помощью со стороны других стран? О, нет. Слишком хитрые действия, эта семейка так никогда не могла. Нечего сказать, пренебрежение к ней от Альянса было вполне оправданным… Авид осекся в своих мыслях, вдруг заметив, что рассуждает, как отец. Лучше бы рассуждал, как мать, тогда бы и в Варию не попал, и не шлялся бы по странным лесам в предрассветное время суток. Лежал бы сейчас в теплой постели, жмурился от лучей солнца и выговаривал бы слугам, что пыль недостаточно хорошо убрана. И для чего только Мельфиоре решили развязать этот конфликт? Конечно, он еще не начался. «Ну да, так же сказал дон Вонгола», — саркастичная усмешка расползлась по внешне юному лицу. Может быть, он начался. Просто не так уж и заметно. «Jedem das Seine», — безучастно продолжал раздумывать немец. Единственное, что его трогало — это смерть близких, и наказание за невыполнение задания. Не было никаких патриотических чувств по отношению к отряду. Не было особенной любви к Италии вообще. Черт, этот лес вообще закончится или нет? Такое чувство, будто он кругами идет. Ну вот, опять это болото. Под ногами противно хлюпнуло, и, казалось, внутрь сапог пробралась эта трясинная вода. Она холодно и мягко обволакивала подошву, просачиваясь через малейшие бреши как в ботинках, так и в одежде. Деревья стояли твердо, значит, болото должно было быть проходимым. Мягкий мох прогибался под каждым шагом, то заглушая хищную и напряженную походку, то выдавая местоположение нежданного посетителя леса. Рядовой прищурился, глядя себе под ноги и пытаясь вспомнить расположение севера в компасе, но на ум шло только определение сторон света по наручным часам. И, конечно, часов у него с собой не было. Вдруг он остановился. Хмыкнул. Отошел на пару шагов назад, расслабленно засовывая руки в карманы плотного плаща. — Лес Алькамо, с запада приближается Туман. Мельфиоре, — коротко просветил коммуникатор, но Авид и так это хорошо чувствовал. Противники приближались быстро, используя пламя, и был шанс, что его скрытое пламя так и осталось незамеченным на карте. Холодно. Осень в этом году наступила слишком рано. Противник показался молчаливо у деревьев, и не сразу заметил варийца, облаченного в темную униформу. «Эти идиоты вообще думали, когда создавали такую палевную расцветку?» — отвлеченно начал размышлять рядовой, зажигая пламя на кольце. Не Е-ранг, и на том спасибо. Пафосных речей не было. Авиду даже не удалось услышать грустную историю прошлого другого рядового, когда он напал. Впрочем, он сам так часто поступал, но неужели нельзя завернуть все в драму? — Ой, извини, но моё пламя, кажется, сильнее твоего, — Авид не сдержал злорадной ухмылки, наставив пистолет на противника. От первого выстрела тот смог скрыться за деревом. Пространство начало искажаться, но парень на это даже не обратил внимания, привычно идя вперед вне иллюзий. Как подло. Туманники, конечно, не очень любили сражаться в рукопашную. Это не было для него проблемой, особенно на этой местности, в которой у него было некоторое преимущество в виде лучшего ознакомления со всеми ловушками природы. Нужно было лишь выманить противника из его укрытия, а дальше (Авид был уверен) окружающее их пространство сделает всё само. Скрытое лицо врага мелькнуло за корой, и вновь послышался выстрел. — Долго ты там собрался стоять? — уже недовольно спросил вариец. Подчиненный Мельфиоре скрылся иллюзией, которую Солнце, немного погодя, развеяло. Но это было обманным маневром, за которым скрывалось очень самоуверенное нападение с кинжалом — противник рванул на него и вдруг провалился вниз, под ледяную воду болота. Первый шаг заставил его уйти по колено, нога соскользнула, и по инерции противник сделал второй шаг. И пропал. Это был незаметный топкий участок, уже покрытый тонким слоем мха и какой-то мелкой травы, и довольно глубокий. Авид растянул губы в легкой улыбке, выглядя, как невинный ребенок, что невольно стал свидетелем жестокой сцены. Эх, через полчаса рядовой Мельфиоре все равно умрет от переохлаждения, даже если сможет высунуть голову наружу. На всякий случай вариец проверил, чтобы рядом с этим местом не оставалось никаких спасительных приспособлений или твердо стоящих деревьев, и, присвистнув, огляделся. Палку, что ли, наточить, чтобы проверять размер дна на каждом шагу? Эх, еще и два патрона, можно сказать, зря потратил. Встреча с Мельфиоре была ожидаемой, но он рассчитывал на противников более сильных. Войдя в привычную колею, мальчишка почувствовал, как настроение плавно идет вверх. Что ж, быть может, ему и удастся в кратчайшие сроки найти эту девчонку и притащить её обратно в Варию, даже если она будет сопротивляться. Лишь бы только не убилась за это время — он слышал, омеги могут умереть от чего угодно, они же такие неженки. Солнце всходило над горизонтом. Прищурившись, Авид тихо вздохнул. — Авид, цель уходит, — абсолютно безучастно прервал его размышления коммуникатор, заставляя парня всполошиться, чуть не выронив пистолет. — В смысле уходит, куда?! — на такое он не рассчитывал — разве не должна она просто ожидать спасения, как омега в беде? — Дальше, на север. Тебе нужно ускорить темп. Нецензурно выругавшись, Авид пошел дальше. Гребанные болота.*
— Может, она сама от тебя убежала? — свирепое лицо прорезала широкая усмешка тонких губ, из-за чего длинные усы дернулись по бокам. Несмотря на то, что губы растянулись в недобром оскале, в узких глазах преобладала настороженность и непреодолимое негодование. Казалось, что он хочет побольнее уколоть своего собеседника, но, между тем, не понимает, как можно это сделать. Фран, стоявший напротив, склонил голову к плечу, отчего другим людям могло показаться, что его достаточно тонкая шея переломится из-за веса внушительной шапки. Равнодушие, заключенное в нем, вызывало у других раздражение и желание растрясти младшего офицера в надежде вывести его на эмоции и понять, что он тоже человек. Человек ли? — Не-ет, — он скучающе зевнул, прикрыв глаза. — Она убежа-ала, чтобы вас не ви-идеть, Леви-са-ан. Вы тако-ой страшны-ый, что лю-юбая девушка напуга-ается. Иллюзионист, как черная дыра, лишь впитывал: эмоции, раздражение, любовь; и ничего не давал этому миру в ответ, кроме непрошеных советов и бессердечных замечаний. Леви он выводил из себя одним только своим существованием, потому как каждый раз, когда у него был шанс выделиться перед Боссом, мальчишка нагло опускал его в глазах окружающих. — И почему вообще это все-ех интересует? — сложив руки за спиной, иллюзионист покачался с носков на пятки и обратно. — Своей лично-ой жизни, что ли, не-ет? Ах, точно… — Если ты умрешь, никто даже не заметит, — с предвкушением мужчина уже потянулся за одним из своих зонтов. Воздух вокруг словно заискрил, ионизируясь. — Да ла-адно, ну уме-ерла ваша девушка, и уме-ерла, — наигранная попытка успокоить взбесила офицера еще больше, так что Фран выставил открытые ладони перед собой, — с ке-ем не быва-ает? — Ты, чертов убл… — Леви уже готов был сделать первый удар, вложив всю свою злость в заряд, как коммуникатор, передав сначала трескающие звуки, объявил о начале. — Считай, что тебе повезло. Иллюзионист несколько раз умно покивал, оставаясь на месте, пока Леви уходил вперед. Его широкая спина, на которой располагалась его главное оружие, была напряженной настолько, что казалась каменной. Что ж, он действительно мог убить его, если бы не приказ. Фран, сжав локоть тонкими пальцами, так и не понял, что чувствовал по этому поводу. Кажется, ничего. Кажется, Мари в его эмоциях разбиралась куда лучше, чем он сам. Он не чувствовал мук совести, когда делал больно другим людям. Не переживал о том, что другие страдают от его острых замечаний, ведь ему было на них всё равно. Так почему же теперь, когда кто-то напоминал ему о Мари, внутри, в этой бездне холода и пустоты, что-то начинало трещать? Иллюзионист посмотрел вдаль: у него уже нет души, но в ней и не было смысла. Но если у него нет души, почему он еще что-то чувствует? — Принц пришел, — оповестил о своем появлении Бельфегор, бесшумно появляясь рядом с младшим офицером. — Я уж ду-умал, приде-ется идти одному, — Фран задвинул все свои размышления подальше, возвращая свой привычный настрой — так было легче, чем разбираться в этих непонятных внутренних противоречиях. — Лягушек нельзя одних отпускать, их же препарируют, — принц, положив руки в карманы, глубоко вдохнул прохладный предрассветный воздух. — А тебя, жаба, может препарировать только Принц, и никто кроме. — Какое высокоме-ерие.