۩ Лондон ۩
—… Не желаете присоединиться к нам с Уотсоном, мистер Уилсон? Сегодня вечером в Лондонской опере будет дебют молодого скрипача-энтузиаста, я весь в нетерпении! — Шерлок, не обращая внимания на хмурое лицо своего клиента, энергично всплеснул руками. — Нет, благодарю, мистер Холмс… У меня еще есть некоторые дела в моей конторе. Мужчины вышли на улицу и, обменявшись крепкими рукопожатиями, разошлись в разные стороны — Шерлок с доктором направились на поиски свободного экипажа, а Фредерик остался молча стоять, медленно провожая их отдаляющиеся фигуры взглядом. Так он простоял некоторое время, а затем, глубоко вздохнув, размашистым шагом отправился к своей сторожке. Небрежно распахнув хлипенькую входную дверь, молодой человек быстро скинул с себя пальто и котелок и, сверившись с серебряными часами, подошел к старому фамильному зеркалу, смиренно висевшему на стене в прихожей уже огромное количество времени. В прихожей царил полумрак — единственное маленькое окошко, сквозь которое в помещение мог проникнуть солнечный свет, было занавешено какой-то тряпицей из-за некоторых личных соображений мистера Уилсона, а немногие предметы гардероба молодого человека, успевшие слегка запылиться, создавали гнетущую атмосферу одиночества и некоторой заброшенности. Старинное зеркало покойной миссис Уилсон только усиливало подобное впечатление. На его истёртой медной раме, испещренной мелкими зазубринами, ровным слоем лежала пыль. - «Вот что называется, пыль веков…» — Из равнодушной зеркальной глубины на Фредерика взглянуло его собственное отражение: хмурое лицо, тонкие губы, плотно сдвинутые каштановые брови и темно-голубые глаза, под которыми уже пролегли тени от постоянного стресса и волнений. Молодой джентльмен устало вздохнул и потёр глаза — его безмолвное отражение в точности повторило его движения. «Где же ты сейчас, Луиза? Жива ли, здорова?..» — Фредерик уставился себе в глаза, перед мысленным взором тут же возникло заплаканное личико перепуганной сестры, сидящей взаперти в каком-нибудь темном подвале. «Нет! Нельзя поддаваться панике, ведь этим делом занялся самый знаменитый детектив всей Англии, хотя... Сможет ли мистер Холмс отыскать её, не имея на руках почти никаких зацепок? Кстати, говоря о зацепках… Проклятый идиот Хиггинс!!!» — Молодой человек в ярости сжал кулаки и, на долю секунды отдавшись порыву эмоций, вслепую, со всей силы двинул кулаком по стене. Правое запястье полоснуло обжигающей болью, а в прихожей раздался звон бьющегося стекла. По фамильному зеркалу одна за другой поползли трещины — половина стеклянной поверхности разлетелась осколками по полу, вторая же каким-то чудом уцелела, продолжая крепко держаться в медной оправе и отражать слегка испуганное лицо, обрамленное каштановыми кудрями. По пальцам медленно потекли горячие струйки крови, однако Фредерик не обращал на это никакого внимания, продолжая молча смотреть себе в лицо. Он всё ещё злился. Но не на тупоголового Хиггинса, а на… себя. «Как, как я не смог уберечь её?! Моя Луиза, моя младшая сестрёнка..! Конечно, Том, этот идиот, тоже виноват, но… Ах, Господи! Прошу, пусть с Луизой всё будет в порядке!!!», — Фредерик обреченно прислонился лбом к холодной зеркальной поверхности и закрыл глаза, ощущая легкую горечь, быстро распространяющуюся по едва подрагивающим пальцам правой руки. И всё же эта боль не шла ни в какое сравнение с душевными терзаниями, мучавшими его днем и ночью. Молодой человек сделал еще один глубокий вдох, ощущая необъяснимое спокойствие, исходящее от старого фамильного зеркала, вернее, от его остатков…***
(Поместье Мориарти, утро следующего дня)
«Ах, Фредди, я же просила не будить меня так рано!», — подумала с сожалением Луиза, нехотя протирая продолжавшие упорно слипаться глаза. Яркие солнечные лучики светили ей прямо в лицо, обдавая его приятным теплом и заставляя сонную девочку лишь сильнее жмуриться. Наконец она села в постели и сладко потянулась. Спросонья ей показалось, что она все еще у себя в комнате, и вот-вот к ней зайдет Фредерик, чтобы пожелать ей доброго утра. «Ах, это был сон…», — Луиза печально вздохнула, и, не удержавшись, широко зевнула, подставляя свое личико ласковому солнышку, заигравшему солнечными зайчиками в её спутанных русых кудрях. К сожалению, сон и вправду оставался сновидением, и Луиза окончательно убедилась в этом, окинув заспанным взором белоснежную комнату мисс Мориарти — все в ней оставалось таким же, как и вчера, однако девочке показалось, что теперь это просторное помещение, залитое яркими лучами утреннего солца, куда приветливее, чем прошлым вечером. Сами собой в голове начали всплывать события прошедшего дня, вызывая у Луизы мелкую дрожь. Часы с кукушкой пробили один за другим девять глухих ударов, заставив девочку вздрогнуть от неожиданности. - Ах вы противные часы! Вы напугали меня, — укорила их Луиза, погрозив часам указательным пальчиком. Девочка завертелась на месте, пытаясь выпутаться из тяжелых светло-розовых занавесей балдахина и стараясь при этом не испортить кружевное платье, одолженное ей Пенелопой. «Что-то тут не так…» — Луиза пошарила рукой по кровати и, уцепившись за деревянное изголовье, аккуратно высвободилась из пут ткани. «Как-то слишком свободно…» — Девочка завертела головой в поисках подруги, с ужасом обнаружив, что Пенелопы нет в постели. В глазах снова начало щипать, где-то в глубине души вновь зашевелился страх, расправляя свои склизкие щупальца: Что если подруга её бросила? Или того хуже, это дело рук того сумасшедшего кровожадного профессора, отца Пенелопы? Внезапно белоснежные тюлевые занавески у окна всколыхнулись вверх, пуская в комнату прохладный весенний ветерок и привлекая внимание Луизы. —Боже мой!, — сорвалось с уст девочки, когда она наконец осознала, что там, на подоконнике, окруженная воздушными занавесями и мягкими подушками, лежит Пенелопа. Её тонкие руки утопали в шелковистых каштановых волосах, отливавших золотом на солнечном свету, молочное платье колыхалось, полупрозрачными волнами облегая стройную фигуру. Что ни говори, а Пенелопа Мориарти была очень красива, независимо от того, что она носила и где находилась. Единственное, что подсознательно вызывало страх — это поза, в которой она лежала: навалившись грудью и животом на подоконник, безвольно скрестив руки перед собой и уткнувшись носом в подушки. Создавалось ощущение, что девушка без сил свалилась там, у окна, как только ей удалось пошире распахнуть тяжелые деревянные ставни. — Н-н-нет, нет, нет..! — Луиза резко спрыгнула с кровати и, путаясь в подоле собственного платья и спотыкаясь, бросилась через всю комнату к подруге, продолжавшей неподвижно лежать у окна. —П-пенелопа, ты в порядке? — Девочка склонилась над подругой, не зная, что ей делать, — П-прошу, не умирай! П-п-пожалуйста... — Луиза аккуратно положила руку на плечо Пенелопы и тут же отдёрнула — оно было холодным. Девочка в панике заметалась по комнате, в бессилии заламывая руки и причитая. Казалось, что где-то глубоко внутри неё что-то оборвалось. Щеки вновь обожгли горячие слёзы, и Луиза обреченно рухнула на колени рядом с подругой, продолжая горестно всхлипывать и повторять её имя. Внезапно в памяти всплыл один старый разговор с Мейз, соседкой Луизы по комнате из гимназии: «Самый верный способ узнать, умер ли человек — проверить дыхание, мне папа рассказывал, работает безотказно!» Луиза молниеносно вскочила на ноги и, собрав в кулак всю свою смелость, аккуратно приподняла голову Пенелопы, поворачивая её к себе лицом. Густые шелковистые волосы девушки водопадом свесились с подоконника, слегка щекоча ладошки Луизы, но девочка, не обращая на это внимания, медленно наклонилась над подругой, напряженно вслушиваясь в тишину, иногда прерываемую свистом утренних птиц за окном и... легким дыханием спящей. —П-п-пенелопа! — Луиза крепко обняла подругу, прижавшись к ней всем телом, однако девушка продолжала неподвижно лежать на подоконнике, мирно посапывая. «Она жива, с ней все в порядке, она скоро проснется!», — ободряла себя Луиза, сильнее сжимая подругу в своих объятиях... Спустя некоторое время девочка устало опустилась на пол, оставив тщетные попытки разбудить Пенелопу. Немного помедлив, Луиза со вздохом поднялась на ноги и, отряхнув подол платья, направилась к гардеробной мисс Мориарти. Вскоре она вынырнула оттуда, широко улыбаясь и держа в руках вязаную шаль ручной работы, украшенную жемчугом и искусными французскими кружевами. Луиза заботливо укрыла Пенелопу, накинув белоснежную шаль ей на плечи — девушка даже не пошевелилась. «Пусть спит, ей вчера так плохо было, бедняжке...», — девочка аккуратно поправила подушку под головой подруги и, постояв рядом с ней еще некоторое время, в нерешительности направилась к туалетному столику Пенелопы, на котором покоилось огромное зеркало в мраморной раме, украшенной дорогой лепниной. Из зеркала на неё взглянуло худенькое личико с большими небесно-голубыми глазами, в которых пряталось беспокойство вперемешку с страхом и печалью. Непослушные русые волосы, слегка вьющиеся ближе к концам, едва касались её узких плеч, с которых так и норовили сползти изящные кружевные рукава, которые приходилось постоянно поправлять. Луиза немного повертелась перед зеркалом, внимательно рассматривая себя с разных сторон — хоть это легкое платье все еще было ей велико, девочка не могла не признать, что в нём она была очень похожа на утонченную леди. —Видел бы меня Фредерик... — Луиза помрачнела, ощущая, как её глаза вновь наполняются влагой, —А вот и нет! Я уже взрослая, а взрослые не плачут! И я не буду!..— Девочка вскинула голову, смело заглянув в глаза самой себе, и, простояв так несколько секунд, прильнула щекой к прохладной поверхности зеркала, —Я тоже сильная, я не буду плакать, правда, я...— Одна за другой маленькие слезинки соскользнули с её длинных ресниц и покатились вниз по щеке. Девочка зашмыгала носом, медленно поворачивая голову и прислоняясь к зеркальной поверхности своим лбом. — Я так скучаю, Фредди...