Гарриета Поттер

В жизни бывает много моментов, которые так или иначе заслуживают волнения. Первая самостоятельная поездка. Первый отъезд из родного дома дольше чем на несколько дней. Первый день в новой школе. День, когда ты понимаешь, что все эти первые разы происходят у твоего ребенка. Утром первого сентября Петунья Дурсль волновалась и нервничала едва ли не в три раза сильнее, чем Гарриета Поттер, которой предстояло ровно в одиннадцать часов утра уехать с загадочной платформы 9 и 3/4 в новую жизнь. Петунья проснулась рано и не замедлила растолкать своего мужа, в десятый раз спросив у него, не забыл ли он заправить машину. Получив положительный ответ, женщина отправилась нервничать на кухню, выплескивая волнение на завтрак, но даже это простое дело успокоиться не помогло. Пришло осознание того, что в ближайшие месяцы она будет готовить по утрам совершенно одна. У нее даже появилась предательская мысль научить готовить Дадли, но она была решительно отметена прочь. Пришлось для сохранности нервов помыть и без того чистый пол. Ровно в шесть часов утра женщина разбудила Гарриету, вместо "Доброго утра" спрашивая, все ли она упаковала. Утвердительное мычание Петунью не удовлетворило, поэтому девочке пришлось волей-неволей проснуться и после всех утренних процедур еще раз перебрать чемодан под зачитывание тетей списков (один школьный, один - обычный, состоящий из одежды и личных вещей) необходимых предметов. Убедившись, что и здесь все в порядке, миссис Дурсль оставила Гарриету одну и отправилась дальше. Следующим под раздачу попал Дадли, который "никак не должен проспать отъезд, потому что иначе Гарри может опоздать!" Уже стоя в дверях и приглядывая за тем, как Вернон устраивает в багажнике чемодан и клетку с совой, Петунья сообразила, что точно и наверняка что-то забыла. Женщина беспомощно оглянулась по сторонам. Взгляд зацепился за немного бледноватую и явно взволнованную Гарриету, и миссис Дурсль тут же вспомнила - валерьянка! Надо немного успокоить девочку. И самой выпить. Успокаивающее подействовало, и Петунья даже не смотрела каждые пять минут на Гарри через зеркальце в козырьке. Только мяла в пальцах платок, иногда промакивая им уголки глаз - она никак не могла поверить, что ее доченька уже такая взрослая! То же самое чувство ее охватило и тогда, когда Дадли впервые появился в общей гостиной в новой форме. Гордость за детей и щемящая сердце тоска матери, чьи птенцы улетают из гнезда. И пусть еще много времени до того, как они действительно покинут родной дом, но первый, самый важный, шаг уже сделан, и ничего не будет как раньше! Как ни странно, что-то похожее в тот момент охватило и Вернона. Несмотря на то, что в последнее время многие вспышки раздражения и даже гнева были связаны с Гарриетой, он все-таки успел довольно сильно привязаться к племяннице и теперь был даже немного подавлен тем, что она уезжает. Мистер Дурсль даже не ругался, как обычно, на мотоциклистов, банки, работу или просто несовершенство мира. И тишина его молчания даже несколько угнетала. В Дадли же боролись противоречивые чувства. С одной стороны, он избавлялся от редкостной занозы в заднице. Но с другой - лишался сестры, человека, которому он доверял больше, чем всем остальным. Так странно сложилось, что, несмотря на проявления взаимной нелюбви, они очень многое разделяли друг с другом. Мечты, планы, некоторые секреты, о которых лучше не знать родителям, мнения о поступках тех самых родителей, какие-то проблемы, с которыми не пойдешь к школьным друзьям. И вот теперь сестра уезжает, и не с кем будет поговорить тайком после отбоя, не с кем придумать месть для какого-нибудь обидчика. Некому отдать брокколи, которое Дадли ненавидит, а Гарри почему-то ест, в конце концов! В общем, младший Дурсль разделял угрюмость отца. Сама же виновница "торжества" всю дорогу смотрела в окно и то улыбалась, то становилась печальной. Время от времени к горлу подкатывал комок от волнения, но кое-как ей удавалось себя успокоить. Она ведь не навечно уезжает! И обязательно будет писать - и маме, и брату, и даже передавать приветы дяде. А на рождественских каникулах она уже снова будет дома. Когда дядя Вернон начал кружить около вокзала в поисках парковочного места, все вдруг окончательно поняли - пришло время расставания. И, как ни странно, это помогло сбросить угрюмое напряжение. - Если кто-нибудь будет тебя там обижать - только скажи, я с ними разберусь, - пообещал Дадли, посмотрев на сестру. - Если тебя кто-нибудь достанет в твоей школе, ты мне тоже скажи. Отомщу, - серьезно отозвалась в ответ Гарриета. Младший Дурсль, даже не зная о магических способностях девочки, был уверен - отомстит, еще как. Между тем машина, наконец, остановилась. Вернон и Петунья почти тут же вышли и занялись багажом, благо, его было не много и можно было обойтись без тележки. Гарриета, на прощание улыбнувшись брату, поспешила покинуть машину. Никаких "пока" или "до встречи" дети говорить друг другу не стали, несмотря на то, что Дадли на платформу провожать сестру не шел. Просто самое важное они друг другу сказали. Хотя... - Не кисни, заучка! Желаю тебе найти в друзья таких же книжных червей. - А ты смотри, чтобы тебя не выгнали из-за неуспеваемости, хомяк. Меня же не будет, чтобы тебе подсказать. - Да уж, это трагедия, очкастая! Вместо ответа Гарриета украдкой показала братцу язык, после чего мило улыбнулась Петунье, которая неодобрительно посмотрела на детей и покачала головой. - Ну что ж, - почти тепло, но сухо произнес мистер Дурсль, который собирался остаться в машине с Дадли. - Удачной тебе дороги, Гарри. Хорошо учись в школе. И... э... если что, мальчиков нужно бить либо в нос, либо между ног. Дав такой дельный совет, Вернон на секунду помрачнел, вспомнив о чем-то, но сразу же заставил себя натужно улыбнуться и даже похлопал Гарриету по спине, сдавленно пожелав удачи. Почти сразу же мужчина ретировался в машину, а немного удивленную такой речью девочку Петунья тут же повела внутрь вокзала. Уже у самого входа на Кингс-Кросс Гарриету настойчиво подхватил поток новой жизни - там она встретилась с Гермионой и благополучно забыла о том, в каком состоянии ехала в машине совсем недавно. Девочки усердно крутили головами и пытались не столько разглядеть вокзал (а тот был очень красив, стоит отметить), сколько угадать, кто из прохожих является магом и идет на ту же платформу, что и они. Порой это было очень просто - по странной, совершенно безумной одежде или большим тележкам, на которых стояли клетки с самыми разными совами. За обсуждением того, что первое сентября на Кингс-Кросс никак не соответствует закону о секретности, и построением гипотез о том, почему до Хогвартса нужно ехать именно на поезде, девочки не заметили, как прошли вслед за какой-то яркой мантией через разделительный барьер между платформами девять и десять к изумлению своих сопровождающих. Только погрузившись в облако белого тумана, Гарриета активно завертела головой, стараясь разглядеть все и сразу. Видно было только смутные тени людей, которых было явно слишком много для одной платформы (по крайней мере, так казалось). Но вскоре белый туман немного рассеялся, дав девочкам возможность разглядеть величественный красный паровоз, на боку которого красовались золотые буквы "Хогвартс-экспресс". Минуты три Гарриета смотрела то на поезд, то на людей, то на разноцветных кошек, снующих под ногами, то на туман, который, ведомый ветром, закрывал все это. А потом вдруг сообразила, что почему-то нет рядом тети Петуньи, а также мистера и миссис Грейнджер. - Похоже, они остались на вокзале, - удивленно заметила Гермиона, которая тоже все это время не могла придти в себя, сравнивая реальный поезд с его описанием из книги. Гарри согласно кивнула. - Я за ними схожу, а ты пока посмотри, что там за вагоны, ладно? Гермиона тут же восторженно кивнула - как же, ей дали шанс посмотреть все с самого близкого расстояния! Гарриета выглянула на платформу к растерянным взрослым как раз в тот момент, когда мимо них проходила целая толпа рыжих людей, явно магов. Четверо парней разных возрастов, маленькая девочка и, скорее всего, мать семейства. Последняя довольно громко восклицала о том, что вокруг целая толпа маглов, а потом ничуть не тише спросила у старших детей: - Так, какой у вас номер платформы? Мельком удивившись такому вопросу ("Словно поезд в школу каждый год ходит из разных мест!"), Гарриета подошла к тете Петунье и взяла ее за руку, посмотрев на Грейнджеров. - Пойдемте скорее, там нас Гермиона ждет и поезд скоро отправляется! Потом был поиск свободного купе, которое нашлось только в конце поезда, устройство чемоданов на специальной верхней полке, объятия, прощания... Гарриете показалось, что все это произошло настолько быстро, словно ее закрутил какой-то смерч, отпустив лишь тогда, когда прозвучал свисток и поезд тронулся с места. А когда платформа скрылась за поворотом, к ним в купе кто-то постучался... Между тем, для Петуньи Дурсль все это происходило не так быстро. Особенно - прощание, когда она обнимала Гарриету и не хотела ее отпускать, бормоча какие-то нелепые советы, указания и причитания. В последний раз поцеловав девочку в макушку, Петунья буквально вытребовала пообещать, что та напишет ей сразу же, как устроится на новом месте. Но, несмотря на это обещание, письмо пришло только на следующий день. Здравствуй, дорогая тетя Петунья! Извини, что не написала вчера. День выдался насыщенный, поэтому я уснула, едва моя голова коснулась подушки. Спалось мне на новом месте хорошо, только пришлось пораньше встать, чтобы до завтрака успеть сходить в совятню и отправить тебе письмо. Хочу сказать, что мы зря волновались о вещах! Мы их до замка сами не несли, их туда доставили. Прямо по комнатам! Будто заранее знали, кто на каком курсе окажется. Мне так не терпится написать тебе, как проходила церемония распределения! Только то, что нужно рассказывать последовательно, меня останавливает. Знаешь, кто встречал первокурсников с поезда? Тот великан, который приходил к нам в начале августа. Его зовут Рубеус Хагрид и он местный лесничий. Старосты, следящие за тем, чтобы мы не потерялись, сказали, что он очень добрый. Я же пока воздержусь от оценки. Я не знаю, как попали в школу старшекурсники (но точно не с нами), а нас довезли до Хогвартса на лодках. Ночью замок выглядит сказочно! Высоченные башни, массивные стены, свет в бойницах... И точно такой же замок отражается в воде, только свет превращается в блики на воде. Это было так красиво, что аж дух захватило! А еще лесничий нашел жабу Невилла. Ах, да! Я совсем забыла! В поезде с нами в купе ехал один мальчик, его зовут Невилл Лонгботтом. По-моему, он очень даже хороший, только очень стеснительный и рассеянный. Представляешь, он на Кингс-Кросс умудрился потерять Тревора, своего домашнего питомца! Мы с Гермионой ходили по поезду и помогали ему искать. Мам, паровоз изнутри - это нечто замечательное! Первокурсники робко общаются, старшекурсники шумят и вовсю колдуют, кто-то над кем-то постоянно подшучивает... В третьем вагоне кто-то даже устроил небольшие фейерверки, представляешь? Мы много чего увидели, даже с кем-то познакомились. Но жабу не нашли. Я была очень рада, когда Тревор обнаружился в лодке! Было бы жаль, если бы Невилл совсем его потерял. Так вот. Мы приплыли к замку. Там нас встретила строгая женщина, которая поприветствовала нас в школе и напомнила про отбор. Знаешь, когда мы покупали мне мантию, мне какой-то противный старшекурсник сказал, что распределение - это нечто сложное, и если его провалить, то могут лишить магии. В тот момент, перед дверьми в Большой Зал, я ужасно волновалась и нервничала! А оказалось, что нужно всего лишь надеть на голову шляпу и подождать, что она скажет. Я не знаю, как с остальными, но со мной шляпа заговорила. Ее голос будто раздавался в моей голове... Это было так ярко и неожиданно, что я, кажется, до сих пор помню каждое слово! Попробую записать. "- Гм-м-м... Непростой вопрос. Очень непростой. Я вижу в тебе смелость, этого не отнять. Закрыть собой друга - это ты можешь. Но только если не видишь другого выхода. Много ума и похвальной тяги к знаниям. И талант - о да, мой бог, это так. Я вижу, что ты можешь стать по-настоящему великой, и в этом тебе помог бы Слизерин. Но есть лишь один факультет, где ты сможешь обрести Дом, и это..." Тут шляпа закричала на весь зал: "РЕЙВЕНКЛО!" Ученики, сидящие за столом этого факультета, зааплодировали мне. Я была рада и одновременно огорчена - Гермиона, к сожалению, попала на другой факультет, она в Гриффиндоре, как и хотела. Надеюсь, мы все равно сможем дружить. Ужин был очень вкусным! Там было столько всего, что глаза разбегались! А в какой-то момент прямо из стола начали появляться призраки. Призрак Рейвенкло - очень приятная женщина. Как нам объяснили позднее старшекурсники, ее называют Серой Дамой, но ей это не нравится. Она предпочитает свое настоящее имя - Елена Рейвенкло. А у Гриффиндора, я заметила, очень странное привидение. Его зовут Почти Безголовый Ник. Не спрашивай, почему "почти"! Это отвратительно. Бу-э. После ужина нас познакомили со старостой факультета, его зовут Роберт Хиллиард. Вообще, у нас двое старост, но до наших комнат провожал нас именно он. А там встречала Пенелопа Кристал. Мне очень понравилась вступительная речь Роберта! Кажется, я действительно буду тут своей - тут многие любят книги. Устроилась я хорошо. И, как уже писала выше, тут же уснула. Передавай от меня приветы дяде Вернону и Дадли.

С любовью, Гарриета.

Чуть улыбаясь, девочка привязала письмо к лапке совы и выпустила Хедвиг на волю, после чего со всех ног побежала на выход, где ее ждала Пенелопа, согласившаяся проводить девочку сначала до совятни, а после отвести в столовую. Честно говоря, в то, что однажды она сможет самостоятельно разбираться в переплетении коридоров, в количестве лестниц и поворотов, в дверях, которые подчас открывались очень странным методом, Гарриете пока что совершенно не верилось. Безнадежно считая повороты, девочка невольно вспоминала, как все было на самом деле... - Поттер, Гарри! - прозвучал строгий и четкий голос Макгонагалл, и в зале воцарилась полная тишина. Первокурсники недоуменно оглядывались, пытаясь понять, кто из них тот самый знаменитый Мальчик-который-выжил, некоторые старшекурсники привстали со своих мест, стараясь разглядеть его, даже профессора выглядели заинтересованно, лишь Хагрид сразу посмотрел на нужного человека. И, привлекая к себе не одну сотню взглядов, Гарриета с волнением прошла к шляпе. Не успела девочка даже надеть на голову головной убор, как послышался со всех сторон недоуменный шепот. Кажется, даже за преподавательским столом кто-то спрашивал у соседа, что здесь происходит. На миг даже Макгонагалл выглядела пораженной, но быстро взяла себя в руки и грозно посмотрела на студентов. Те притихли. Гарриета этого уже не слышала, увлеченная лишь вкрадчивым монологом шляпы. А через пять минут девочка уже сидела за столом своего факультета, чувствуя всей кожей чужие взгляды, направленные на нее. Хотелось поежиться, а лучше - сразу спрятаться. Казалось, что большинство уже не волнует, кого и куда распределят еще, - все были слишком поражены видом знаменитости. В конце концов Гарриета почувствовала, что от преподавательского стола на нее тоже кто-то пристально смотрит. Глянув в ту сторону, она заметила мужчину, выделявшегося на фоне всех остальных, - он был одет во все черное, в то время как остальные предпочитали более яркие цвета, даже Макгонагалл была всего лишь в темно-коричневом. Мужчина смотрел пристально, внимательно и очень, очень странно. Гарри так и не смогла разобрать его взгляд. Внезапно шрам опалило резкой болью, чего никогда не происходило раньше, и девочка, тихо айкнув, отвлеклась от созерцания преподавательского стола. - Что-то случилось? - тут же негромко спросила девочка, тоже первокурсница. Гарри молча помотала головой и слабо улыбнулась. Затем, когда распределение закончилось, из-за преподавательского стола встал Дамблдор и толкнул короткую речь. Он сам по себе выглядел довольно чудаковато - очень длинные седые борода и волосы, очки-половинки, лиловая мантия, - а уж речь его и вовсе показалась... необычной. Гарри заметила, что эти четыре слова заставили улыбнуться легкой улыбкой большую часть старшекурсников ее факультета, а вот ученики Слизерина едва заметно презрительно скривились. Ужин был действительно таким, как описала его Гарриета в письме. А вот вторая речь Дамблдора заставила задуматься. Оказывается, нельзя ходить в лес рядом со школой, практически запрещено колдовать на переменах и настоятельно не рекомендуется ходить в коридор на третьем этаже, потому что там можно умереть страшной смертью. Больше всего девочку расстроило замечание о колдовстве, утешала лишь формулировка: "не следует тво­рить чудеса на переменах". Ведь это значит, что, если очень захочется, то можно, правда? Когда староста объяснил, что для входа в гостиную Рейвенкло нужно ответить на загадку орла, к группке первокурсников неожиданно подошла Макгонагалл. Гарриета даже успела подивиться тому, как легко она поднялась по таким высоким лестницам сюда, даже не запыхавшись, когда профессор подошла прямиком к ней и сказала, что ее просил зайти директор. Девочка искренне удивилась, зачем она ему понадобилась, но спорить не стала. Кабинет директора располагался в другой башне. От обилия ступенек у Гарриеты даже закружилась голова, что уж говорить о лестницах, которые то и дело стремились изменить свое направление! Люди, нарисованные на картинах в коридорах, провожали девочку заинтересованным взглядом, шушукались у нее за спиной, а некоторые и вовсе следовали за ней, свободно переходя из картины в картину. У Гарриеты не было возможности остановиться и пораспрашивать нарисованных людей, как это у них получается, или хотя бы просто внимательно изучить процесс - Макгонагалл шла слишком быстро и явно не собиралась ждать девочку. Пройдя мимо горгульи, которая затребовала пароль, и поднявшись по очередной лестнице, они оказались в просторной круглой комнате, которая днем наверняка была очень светлой - там было множество окон. На стенах висели портреты, изображающие довольно представительных женщин и мужчин, которые вели себя куда спокойней коридорных - никуда не ходили и занимались своими делами. Большая часть комнаты была заставлена небольшими столиками, на которых лежало много самых разных вещиц, которые не хотели лежать спокойно и позвякивали, пыхтели, посвистывали и даже тихонько похрюкивали. Такое разнообразие напомнило Гарриете магазин в Косом переулке, и она невольно улыбнулась. Были в кабинете, разумеется, и полки с книгами. Но больше всего девочку впечатлила огненная птица. В центре комнаты за столом восседал Дамблдор, уперев локти в столешницу и положив подбородок на сцепленные руки. Он посмотрел на вошедшую Гарриету всепонимающим взглядом, мягко улыбнувшись, и поздоровался: - Здравствуй, мой мальчик. Проходи, присаживайся. Гарриета чуть кивнула и присела на предложенный стул напротив директора. Профессор Макгонагалл осталась на ногах, встав чуть в стороне. - Признаться честно, я не сразу тебя узнал сегодня на церемонии распределения. Но сейчас я вижу, что ты очень похож на своих родителей... Мужчина сделал паузу, словно чего-то ждал, но девочка никак не отреагировала. Для нее было вполне логично, что директор знал ее родителей, ведь они учились в этой школе. - У тебя очень необычный вид, - мягко и с участием заметил Дамблдор. Гарриета недоуменно посмотрела на себя. Вроде, самая обычная рабочая мантия, на которой полчаса назад как по волшебству появился герб Рейвенкло. Вроде, она нигде не испачкалась. Подняв руку, девочка убедилась, что и шляпа на месте, и длинные волосы, часть которых заплетена в косичку вокруг головы, а часть свободно лежит на спине, сильно не растрепались. Понаблюдав за девочкой, волшебник все с тем же добрым выражением лица заметил: - У тебя очень длинные волосы для мальчика. И уложены в прическу... Почему ты так их убираешь, дорогой? - Потому... потому что я думаю, что мне идет... сэр, - неуверенно произносит Гарриета и чувствует, как румянец заливает ее щеки. Ей не нравился этот разговор. Совсем не нравился. - Тебе не кажется, что такая прическа больше подходит девочкам? - Н-но... но я и есть... девочка. - Ты мальчик, Гарри, - мягко, но настойчиво отозвался директор. На это Гарриета лишь помотала головой и вцепилась в сидение пальцами. - Ты мальчик, - повторил Дамблдор. - Совершенно точно мальчик. Почему ты считаешь себя девочкой? Гарри промолчала, втянув голову в плечи и сосредоточенно разглядывая пол. Она старалась делать вид, что не слышит, о чем говорит директор. Она действительно старалась не слышать. Дамблдор не стал настаивать на ответе, вместо этого он с участием, которому можно было только позавидовать, все также мягко и по-доброму спросил: - Ты ведь знаешь, чем отличается мальчик от девочки? Неужели нет? Да... это многое объясняет, - несколько печально вздохнул мужчина, словно сетовал на то, что маглы даже это не могут преподать детям. - Что ж, тогда, наверно, тебе бы хотелось побольше об этом узнать? Я поговорю с мадам Помфри, она работает в больничном крыле. Ты походишь к ней на дополнительные занятия, она тебе все разъяснит и объяснит, покажет анатомические атласы. А сейчас просто запомни, что ты мальчик, Гарри. Последнее предложение прозвучало так, словно директор пытался непосредственно вложить его в голову Гарриеты. Девочке показалось, что он этими словами взял и надавил на что-то внутри нее, отчего сломался какой-то внутренний стержень. На Гарри внезапно вывалились все разговоры, которые пытались с ней завести. Все обращения "мистер". Все косые и удивленные взгляды, когда видели ее в платье, зная, что на самом деле она мальчик. Все шепотки, прозвучавшие сегодня в большом зале. И это было... больно. А потом эту боль словно вырубили. Девочка подняла пустые глаза на директора. - Ты, наверно, очень устал с дороги? Можешь идти, мальчик мой, - улыбнулся Дамблдор, хотя Гарриета никогда бы не назвала эту улыбку доброй или хотя бы искренней. Гарри не знает, как ей удалось подняться со своего места. Наверно, ее подтолкнуло желание оказаться отсюда как можно дальше. Она еле переставляла ноги, когда профессор Макгонагалл вела ее по бесконечным лестницам к гостиной факультета Рейвенкло. Она даже не запомнила вопроса, который задал орел, и ни капли не заинтересовалась поиском ответов. Как ни странно, декан Гриффиндора зашла вместе с ней, оглянулась и уверенно сказала: - Вам направо и наверх, там ваша спальня. Доброй ночи, мистер Поттер. Она развернулась и чинно ушла, держа спину так прямо, словно проглотила длинную металлическую палку. Несколько секунд Гарриета постояла в пустой гостиной, после чего направилась в указанном направлении. Это оказалась комната мальчиков. Это стало последней каплей. Ноги девочки подкосились, и она осела на пол, а вскоре ее захлестнула истерика. Девочка плакала, вцепившись себе в волосы, и мотала головой, мысленно раз за разом повторяя одни и те же слова: "Я не могу спать в комнате мальчиков, я не мальчик, не мальчик, я не могу, не могу, не могу..." Всхлипывания и тихие стоны разбудили одного из мальчишек. Увидев истерику Гарриеты, он в панике кинулся будить остальных - как успокаивать ревущую девчонку он явно не знал. Задумываться о том, что девочка делает в комнате парней, просто не было времени. К счастью, среди двух других первокурсников был мальчик, у которого имелась младшая сестра. Поручив своим соседям по комнате сходить за старостой, светловолосый парень присел рядом с Гарриетой и положил тяжелую ладонь ей на голову, немного угрюмо (из-за потревоженного сна) спросив: - Ну, чего ты ревешь? Девочка подалась вперед и буквально повисла на парне, крепко вцепившись в его ночную рубашку, после чего заревела уже в голос. Ей было больно, страшно и одиноко. А потом пришла староста девочек и принесла с собой успокаивающее зелье. Отцепив Гарриету от блондина, Пенелопа увела ее из мальчишеской спальни в собственную комнату. Там она усадила ее на кровать и сама села рядом, осторожно приобнимая и гладя по волосам до тех пор, пока всхлипы не прекратились. Пенелопа, наверно, не была бы ученицей Равенкло, если бы не сумела сделать некоторые выводы на основе имеющейся информации. История рассказывает о "Мальчике-который-выжил", но Гарри выглядит и ведет себя как девочка. Можно было бы предположить, что в "легенду" влезла какая-то ошибка, но... Неожиданный вызов к директору в первый же день в Хогвартсе. Спальня мальчиков с одной пустой кроватью, хотя в крыле девочек лишних мест не было, и это с учетом того, что школа подстраивается под учеников. Истерика Гарри при виде своей комнаты. - Ты физически мальчик, да? - тихо и мягко спросила Пенелопа, не выпуская притихшую Гарриету из объятий. Та судорожно кивнула. - Но тебя растили как девочку и ты сама считаешь себя ею. И снова короткий кивок, сопровождаемый рваным выдохом. - Но директор, скажем так, против? - Он назначил мне дополнительные занятия в медпункте, - едва слышно пробубнила Гарриета куда-то в плечо старосте. - И сказал, что это про... противоестественно... - Но занятия - это ведь хорошо, правда? - мягко улыбнулась Пенелопа. Девочка подняла на нее заплаканные глаза, и девушка продолжила. - Запомни: знания никогда не бывают во вред, потому что только ты решаешь, как их воспринимать и использовать. Ты можешь услышать пол-правды и решить, что это - истина, а можешь поискать другую половину правды. Ты можешь принять к сведению услышанное и подождать - других обстоятельств, новой информации, подходящего времени, а можешь броситься, сломя голову, доказывать непроверенные слова с пеной у рта, как это только что доказывали тебе. Рейвенкловцы никогда не думают, что есть только одна правда, они изучают вопрос подробно. А иногда они просто знают, и их сложно переубедить, как сложно доказать не-равенкловцам то, что это знание - истинно. Поэтому многих из нас считают чудаками. Линда Грейсон с четвертого курса знает, что по средам нужно заходить в комнаты задом-наперед, чтобы за тобой не увязалась лишняя тень, но не может этого доказать, поэтому ей не верят. Мы же допускаем возможность, что это могут быть вполне разумные меры безопасности для Линды и всегда пропускаем ее, чтобы она могла быть спокойна. Так что давай сделаем так. В этом году, если ничего не изменится, ты будешь спать со мной. Хорошо? Гарриета кивнула, смотря на Пенелопу новым взглядом. Этих слов не прозвучало напрямую, но девочка поняла, что хотела сказать староста. "Ты знаешь, что ты девочка, и мы будем принимать тебя такой". Уже засыпающей Гарриете пришла мысль, что шляпа определенно когда-то училась в Рейвенкло. О том, как шляпа вообще могла где-либо учиться, девочка подумать просто не успела.