Гарриета Поттер

Когда в среду Гарриета проснулась в своей комнате в доме номер четыре по Тисовой улице, ей показалось, что она никогда никуда и не уезжала. Не было никаких писем и никакого Хогвартса, никакой магии и никаких друзей, никакого "мальчика, который выжил" и никаких опасностей. Все это было лишь глупым сном, прекрасным и ужасным одновременно. А потом Гарриета открыла глаза и увидела, что спит на "Сотрудничестве с гоблинами...", в котором вчера ночью перечитывала главы, которые могут вскоре понадобиться. Возможно, Дадли тоже немного обладал магией, потому что ворвался в комнату сестры ровно в тот момент, когда девочка окончательно осознала себя в этом мире. - Гарри, просыпайся! Папа обещал взять нас сегодня к себе в офис! О, а ты уже встала и читаешь? Бросай и поехали! Братец бесцеремонно плюхнулся на кровать Гарриеты и принялся подпрыгивать, вероятно, считая, что таким образом девочка быстрее встанет и пойдет одеваться. В это время Гарриета смотрела на Дадли, как на призрака. Где же это видано, чтобы он САМ, добровольно, встал в такую рань?! Она даже оглянулась в поисках очков, боясь, что без них уже ничего не видит. Оных на тумбочке не обнаружились. Как и под подушкой. И на книге. По спине девочки пробежалась волна ужаса. - Ты сидишь на моих очках! - закричала она и спихнула Дадли с кровати. - Эй! - обиженно прокомментировал это младший Дурсль, оказавшись на полу. А Гарриета в этот момент с огромной благодарностью вспоминала профессора Флитвика, который помог ей зачаровать очки на прочность, от запотевания, от дождя и от потери. Протерев дужки и стекла краем одеяла, девочка одела свои "вторые глаза" и хмуро уставилась на братца. - Так чего пришел? - Говорю, папа нас с собой в офис берет. В голове Гарриеты закрутились шестеренки. Бросив взгляд на фолиант, который все еще лежал на кровати, она поинтересовалась: - А мама с нами едет? - А зачем? - недоуменно захлопал глазами Дадли, не спеша подниматься с пола. - О, тогда, думаю, сегодня идеальный день, чтобы заняться розами, - с воодушевлением заявила девочка, мельком глянув в окно. Погода и действительно была подходящей - легкие белые облака лениво передвигались по небу, обещая солнечный, но не слишком жаркий день. - Понимаешь, я обещала помочь еще очень давно, и просто не могу не воспользоваться случаем, когда тебя не будет дома, мой доставучий братец, которому всегда скучно и обязательно нужно помешать. - Ну и дура, - обиженно откликнулся Дадли и поднялся. Спустя пару мгновений дверь в комнату Гарриеты хлопнула, а по дому разнесся недовольный голос младшего Дурсля: "Пап, она с нами не едет!" Дядя что-то ответил, но девочка не прислушивалась. Думала она, разумеется, не о розах, а о представившейся возможности спокойно поговорить с тетей обо всем, что ее волнует. Разговор предстоял сложный. И безумно волновал Гарриету. В голову начали заползать не слишком позитивные мысли, когда дверь неожиданно открылась. - Дендрофилка! - припечатал Дадли, на миг показавшись в комнате, и сбежал, не дожидаясь ответа. Не удержавшись, девочка рассмеялась. Это было тяжело - рассказать всю правду. И хорошо, что не все нужно было говорить - иногда можно было просто показать газеты с нужными статьями. Если бы тетя была волшебницей, можно было бы вообще обойтись сливом воспоминаний... хоть Гарриета еще и не до конца понимала, как это работает. В конце девочка изложила теорию Блейза, по которой получалось, что опаснее всего находиться в школе именно ей. По крайней мере, пока в директорском кресле находится Альбус Дамблдор. Вот если бы его отстранили от должности, тогда можно было бы снова вернуться в Хогвартс, а пока что наилучший вариант - поехать к тете Элизабет. - Наилучший вариант - никогда больше не возвращаться к этим психам, - жестко заявила в ответ Петунья, резко поднимаясь из-за стола, за которым они расположились во время разговора, и принялась ходить взад-вперед, комкая в руках полотенце. - Я ведь знала, знала, что там что-то твориться... Я заподозрила сразу, как только Лили получила это дрянное письмо. А потом... потом ее... Я-то думала, а они... Отбросив в сторону измятую ткань, Петунья присела на корточки рядом с племянницей и, положив ладони ей на плечи, внимательно заглянула в глаза. - Нет, Гарриета, ты больше не вернешься в этот мир. Это слишком опасно. - Но... - Нет! И слышать не хочу! Ты поступишь в Смелтингс**, будешь учиться вместе с Дадли... - Поступлю как мальчик? - тихо перебила Гарриета, опуская голову. - Я... я не представляю, как бы я могла быть... А Дадли? Ты подумала о Дадли? Ты ведь ему не рассказывала, что у него не сестра, а... Как он... отреагирует?.. А в магическом мире у меня... у меня есть... шанс... - Есть какой-то... способ? - осторожно уточнила Петунья, вглядываясь в лицо девочки. Неожиданно горло ее перехватило. - О, Гарри... Я так виновата перед тобой... Гарриета тут же подалась вперед и крепко-крепко обняла тетю за шею. - Ты не виновата! Ты совсем-совсем ни в чем не виновата! Я тебя ни в чем не виню и никогда не буду! Ты... ты подарила мне самую-самую лучшую жизнь. И я тебя очень люблю, мама. Ты только не переживай. Я со всем справлюсь, я все выдержу. Только не переставай меня любить. Я... я даже согласна пойти в Смелтингс, только не плачь, мам... Девочка не заметила, как и сама начала тихо всхлипывать, и не смогла бы сказать, в какой момент Петунья начала ее успокаивать, а не наоборот. - Я не перестану тебя любить, ни за что не перестану, - тихо шептала женщина в темные волосы Гарриеты. И это была чистая правда. Теперь, девять лет спустя, миссис Дурсль никак не могла понять, за что невзлюбила племянника сначала. За нелюбовь к сестре и ее мужу? Какая глупость. Дети не несут ответственности за родителей. Но почему-то раз за разом расплачиваются за них и их выбор... Важнее всего Петунье сейчас была безопасность Гарриеты, но дважды женщина уже решала все за нее, и именно это привело к тому, что обе они сейчас плачут, обнявшись и остро чувствуя боль друг друга. Возможно, в этот раз стоит попробовать что-то изменить. С трудом и не без внутренних мучений приняв это решение, Петунья тихо и строго спросила: - Надеюсь, ты понимаешь, что я должна познакомиться с этой "тетей Элизабет"?.. Гарриета рассмеялась сквозь слезы: - Я ее уже предупредила об этом. Мы ведь сможем поехать в Норвегию в наш традиционный отпуск, да? - Это нужно обсудить с Верноном... Постой. У тебя, что, уже все распланировано? В ответ на пытливый взгляд девочка слабо улыбнулась и кивнула, украдкой вытирая ладонью слезы. - П-почти. Мне нужно уточнить некоторые детали по поводу перевода у гоблинов. Через них проходит почти вся документация... Понимаешь, я хочу исчезнуть из Хогвартса незаметно, чтобы никто из учителей до самого последнего момента не знал, что я перевожусь. На всякий случай. Петунья снова поднялась на ноги и отошла к окну, где замерла, обхватив себя руками. Ей было нужно немного подумать. Эта история с директором... Даже если Гарриета вместе с этим мальчиком, Блейзом, все себе напридумала на счет заговора, факты все равно остаются фактами, и они указывают на то, что в школе небезопасно. Может быть, директор уже слишком стар (Гарри писала, что ему уже за сотню), чтобы за всем уследить? Хотя сама Петунья всегда считала его выжившим из ума, еще двадцать лет назад. Мог ли он... - Гарриета, я хочу кое-что тебе рассказать. Одиннадцать лет назад, когда мы с Верноном нашли тебя на пороге этого дома, с тобой была записка. Мы рассказывали тебе о ней в наш первый разговор о магии. Там рассказывалось, что именно произошло с твоими родителями в ту ночь. Но было там кое-что еще. Директор писал, что тебе может грозить опасность, и только здесь ты под защитой, потому что Лили использовала какие-то кровные чары. Родство со мной должно было то ли укрепить их, то ли просто поддержать. И... о боже, прости меня, но только из-за этого мы с Верноном согласились взять тебя. Я была в депрессии, я чувствовала, что все валится из рук, что я не справляюсь... Я думала, что просто не потяну еще одного ребенка, еще одного мальчика. У меня случилась истерика, когда я прочитала то злосчастное письмо. Мне казалось, что это чья-то глупая шутка - что я обязана помочь кому-то, когда мне никто не помогает. Я смеялась до слез от мысли, что Дамбдор, мистер "извините-у-вас-нет-врожденного-дара", решил, будто я с радостью... зная, что у тебя тоже проявится этот дар... Лицо женщины исказила боль и сожаление. Она не хотела всего этого говорить, всего лишь хотела рассказать о защите, но потом воспоминания, чувства, не все из которых еще угасли, захлестнули ее. Словам, так долго умалчиваемым, словно не было конца. Бессилие, горечь и злость, которые никто, никто не захотел увидеть и понять, рвали ее изнутри. Все эти одиннадцать лет они были там, глубоко в душе, и не хотели никуда исчезать. Петунья Дурсль просто хотела быть понята. Чтобы хоть раз кто-то подумал о ней, о ее чувствах, о ее жизни. Стоит ли удивляться, что, начав говорить, она не смогла остановиться?.. Даже понимая, что говорит все это одиннадцатилетнему ребенку, который вряд ли когда-нибудь сможет все это понять. Из-за спины женщины послышался громкий всхлип. Обернувшись, Петунья увидела, как Гарриета двумя руками затыкает себе рот и нос, лишь бы не всхлипывать, лишь бы не издавать ни звука, а из глаз ее лились слезы непрерывным потоком. Она не нужна. Она не нужна была здесь. Она была обузой. Лучше бы она никогда не появлялась на свет... Петунья села на пол рядом и стянула девочку со стула, чтобы та полностью оказалась в ее объятиях. Как когда-то давно, когда Гарриета была совсем маленькой, женщина попыталась укрыть ее от всего мира и принялась покачивать, нежно гладя по волосам. - Я была глупой. Я была очень-очень глупой и уставшей. Я была неправа, Гарри. Я тогда еще не знала, что ты вырастешь таким прекрасным ребенком. Ты мне так помогаешь... Ты моя радость, Гарриета. Ты и Дадли. Вы все, что у меня есть, и я бы отдала жизнь за вас, если бы это понадобилось. Тише, родная, успокойся. Все это далеко в прошлом. Лучше подумай об этой кровной защите. Спроси у друзей, поищи в книгах... Может быть, ее можно как-нибудь, ну, переключить на твою тетю Элизабет? Тогда бы я отпустила тебя с легким сердцем... - Я н-не хочу никуда уезжать, - очень тихо пробормотала девочка в плечо Петуньи, все еще немного всхлипывая. - Поступлю в Сме-смелтингс, буду учиться с... с Дадли... - А как ты тогда выполнишь свое обещание? - мягко спросила миссис Дурсль, глядя поверх макушки Гарриеты куда-то в пространство. - Ка-какое? - Ты забыла? Ты обещала, что найдешь способ, чтобы я смогла колдовать. - Действительно... - едва слышно прошептала девочка, вспомнив, что давала такое обещание ровно год назад, и притихла. Они сидели, тесно обнявшись, еще некоторое время, пока обе не успокоились окончательно и не почувствовали, что снова могут жить врозь. - Иди умойся, - велела Петунья, чтобы скрыть, как страшно ей в тот момент было опустить девочку. - Не пристало приличной девушке ходить с красным носом. - Тогда и ты иди умойся, тетя, - слабо улыбнулась в ответ Гарриета и отправилась в сторону ванной. - Гарри, - тихо окликнула ее женщина. - Если... Если ты... В общем, я буду рада, если ты будешь чаще называть меня мамой. Это ведь не значит, что мы обе забудем или предадим Лили, верно? Но я хочу, чтобы ты знала - ты для меня правда стала дочерью. - Я люблю тебя, мам. Где-то через час Гарриета спустилась вниз и, найдя тетю на кухне, с немного робкой улыбкой радостно заявила: - А я все-таки привезла немного удобрения для наших роз. Не волнуйся, от них они не станут петь или кусаться. Укрепляющий эффект, немного продлит цветение. Я попросила их у мадам Стебль, и сначала она была против, потому что так не принято, но я сказала, что очень хочу к Лугнасаду сделать собственное варенье. У нас ведь альбы*, я правильно помню? Должно получиться неплохо, профессор дала мне один очень хороший рецепт. Но, если не захочешь, можно и не делать варенья. Но наши розы должны быть лучшими в Литтл Уингинге, ты так не считаешь? С минуту Петунья задумчиво разглядывала мешочек с удобрением, время от времени бросая взгляды на девочку, которая ждала решения, переступая с мыска на пятку и обратно. - Я помогала с чарами, - добавила Гарриета, видя сомнения на лице тети. Миссис Дурсль нарочито тяжело вздохнула и нехотя сказа: - Мы можем попробовать. - Отлично! Тогда пойдем в сад, еще вроде бы совсем не поздно, чтобы немного поработать. А пока мы заняты, ты могла бы рассказать немного о Северусе Снейпе. Помнишь, ты обещала?.. Петунья, увы, помнила. __________________________________________ *Гарриета имеет ввиду сорт роз - rosa alba. **Смелтингс - это школа, в которой учится Дадли. Ранее в фанфике она упоминалась как Вонингс, но сейчас кое-кто дошел до английского текста ГП и решил исправиться (на мой взгляд, переводить названия, как это сделал РОСМЭН, все-таки не шибко хорошо)