The Chieftess of Berk/Старшина Олуха

Иккинг смотрел в окно, сидя в одной из комнат кузни. Ждал. Надеялся. Прошло почти два месяца с битвы у острова, где гнездились драконы. Битвы с новыми союзниками Олуха с Хранафалла против все еще верных Драго людей. И сейчас уже начиналась зима. Ему все еще было больно от того, что несколько воинов пали из-за засады прихвостней Драго, и он знал, что ему нужно будет оказать им должные почести, как только он снова встретится с их вождем. Он вздохнул, зная, что за этим стояла Льйода, и что Плевака был прав, когда говорил о тузах в рукавах. Возможно, она еще что-то планировала, и Иккинг вновь поблагодарил Богов, что она ничего не успела сделать, и что народ Хранафалла оказался верным своей наследнице. Особенно когда люди услышали о зверствах, которые Льйода делала у них за спиной. Разумеется, они не знали всей правды, но достаточно, чтобы слепо верить Астрид. Конечно... возможно, для некоторых дело было в глубокой, безответной любви, которая всегда будет с ними, и из-за которой они всегда будут ненавидеть его. Потому что именно Иккинг был тем, с кем девушка решила быть. — ...Астрид... — пробормотал он, откинувшись на спинку стула и кинув на стол кусок угля. Лежавший рядом с ним Беззубик утешающе заурчал. В конце концов юная девушка улетела почти что на два месяца, вернулась на Хранафалл, чтобы позаботиться обо всем, пока ее отец выздоравливал. Она наказывала людей Драго, смотрела, чтобы никто не смел даже ранить дракона или вновь нарушить установленный с Олухом мир. Что все работает идеально там, на ее родном острове. Иккинг знал, что это было лучшим решением их проблем. Все же она была их лидером, пока ее отец поправлялся. И племени нужен вождь... или старшина в данном случае. Особенно сейчас, когда среди населения Хранафалла было столько беспорядков. И они оба знали, что только она может со всем справиться. Но все равно казалось, что она как-то резко улетела – ничего не говоря о смерти своей матери, Астрид торопясь покинула его. Хотя... юноша не знал, как бы сам отреагировал, если бы прошел через все те вещи, что и она. Конечно он любил ее, почти невозможно тосковал по ней, но понимал, что ей нужно время, чтобы осмыслить все самой. И он будет ждать ее, пока она не будет готова и пока, наконец, не вернется к нему и Олуху. Впрочем не только один Иккинг скучал по ней: Его друзья тоже, особенно Забияка, которая все жаловалась, что потеряла единственного человека, который по-настоящему понимал ее – рассказывая о своих страданиях максимально драматично. Валка также скучала. Она волновалась за юную девушку, гадая, когда же та вернется и напоминая, что ей всегда рады в ее Святилище. Плевака же с другой стороны пытался приободрить молодого вождя, говоря, что Астрид должна поторопиться и вернуться, а то кто знает, в какую передрягу вновь попадет Иккинг. И что юноша должен был полететь с ней, ведь «Наследник сам себя не сделает». Да, это немного раздражало юношу, но он понимал, что так Плевака по-своему его поддерживал. И хотя все олуховчане казались сильно занятыми, они все равно регулярно спрашивали когда вернется Астрид. Что, как казалось Иккингу, было очень хорошим знаком, особенно вспоминая, как они сомневались в ее верности (Что, учитывая все что они знали о Льйоде, Астрид и о ситуации в целом, было вполне логичной реакцией). И еще был Беззубик, который скучал не только за голубым Змеевиком, которая улетела вместе со своей наездницей на Хранафалл, но и за самой девушкой. Вместе с Иккингом он продолжал спать на первом этаже Дома Карасиков, и иногда черный дракон поглядывал в сторону спальни, печально урча, видимо ожидая, когда же девушка спустится, приласкает или покормит его. И просто... будет здесь с ними. Но... ее все не было. Разумеется, он мог послать ей письмо. Но Иккинг не хотел волновать ее по пустякам. У нее не было на это времени. Хотя... он не знал, сколько еще выдержит прежде чем вскочит на Беззубика и сам полетит на Хранафалл. Хель... так вот... каково это, быть влюбленным? — Ааах... — вдруг вздохнул кто-то позади, напугав его. Юноша обернулся и увидел своих друзей, толпящихся в дверях. — ...наш несчастный вождь безумно влюблен... — продолжила Забияка. — Да... так влюблен, — услышал он от Задираки. — Ну, он ждет, когда его любовь вернется! — мудро исправил их Рыбьеног. — А я бы за ней полетел! — сказал Сморкала, сложив руки на груди и закатив глаза. — И оставил Олух без вождя? Как раз перед приходом зимы и после сражения? — проворчал Иккинг. — Она и так скоро вернется. — Если ты так думаешь... — пробормотал Задирака, широко ухмыляясь. — Да, я так думаю, и вы знаете, что у меня еще полно работы, так что... — Что же, босс, тогда веселись со своей «работой». Потому что твоя дорогая жена уже, должно быть, добралась до Олуха, — сказал Эрет, тем самым ошарашив Иккинга. — Чт... — Люди видели ее вдалеке. И мы подумали, что стоит рассказать тебе и... — дальше Иккинг не слушал, он уже вскочил со стула, протиснулся сквозь друзей и вместе с Беззубиком выбежал из кузни, заставив ребят смеяться. И они были правы! Люди уже спешили к причалам, все громче и громче крича о возвращении Старшины. Значит, они не просто шутили, это была правда! Поэтому Иккинг немедленно оседлал Беззубика и пролетел небольшое расстояние в сторону пристани. Его сердце слегка подпрыгнуло от восторга, когда он заметил Змеевика и ее наездницу среди других цветных драконов. Он вновь приземлился, толпа расступилась вокруг драконов и новоприбывших гостей. — Ох! Вождь Иккинг! Как я рад снова встретить тебя! Разумеется, он бы с удовольствием поприветствовал юную девушку первой, но юноша был счастлив, что Хакон все еще был здесь, хотя и продолжал опираться на трость. Видимо, он все еще был слаб из-за яда Льйоды. — Вождь Хакон, я тоже рад вас видеть! — сказал Иккинг, протянув руку, которую тут же подхватил Хакон и притянул юношу, стиснув его в крепких объятиях. Пожилой мужчина добродушно рассмеялся. — К чему такие формальности?! Можешь звать меня Хаконом... после всего-то... — Папа... было бы неплохо, если бы оставил что-то от моего мужа мне... — внезапно мягкий голос донесся до них, и Хакон наконец отпустил Иккинга. — Конечно, прости, моя дорогая. Так, дайте-ка подумать, где же мой хороший друг Плевака... Оба юных викинга слегка засмеялись, и пока мужчина шел к кузнецу, чтобы так же радушно поприветствовать его, глаза юноши и девушки встретились, и смех тотчас прекратился. Но широкие улыбки так и не сошли с их лиц. — ...У тебя нет одной ноги... — вдруг сказала она, сложив руки на груди, а глаза ее задорно засверкали. Иккинг постарался не ухмыляться, вспомнив, что именно эти самые слова она сказала, когда они впервые встретились – всего несколько месяцев назад. — Я потерял ее. Но, как ты знаешь, это мне совсем не мешает... — И ты довольно мелковат, как для викинга... Для вождя... — Да? — хихикнул он, подходя ближе. — Но в моем мизинце больше ума, чем у дракона чешуек. И я выше тебя... Взгляд ее переметнулся в сторону черного дракона возле него, прямо как в тот раз, однако в этот она широко улыбалась. Увидев улыбку, Беззубик счастливо заурчал и начал прыгать, ластясь к ее рукам, а затем пошел в сторону Громгильды, которая, видимо, была тоже счастлива видеть своего чешуйчатого друга. — Ночная Фурия, да? Компенсируешь свои размеры мощью дракона? Иккинг рассмеялся, сделал еще один шаг, а затем руками притянул ее к себе. — Ой ты... закройся ты уже наконец... — прошептал он и наконец-то – наконец-то – затянул ее в поцелуй, которого они так жаждали. Она охотно ответила, крепко обняв руками его плечи, даже на носочки встала, чтобы еще глубже поцеловать его. — Наша Старшина вернулась домой! И все заулюлюкали. — ...и... я остаюсь... — бормотала она между поцелуями своего любимого мужа. — С тобой, нашими драконами и... Он вновь ее поцеловал, не в состоянии сдерживать себя, услышав такие чудесные слова, и отстранился лишь тогда, когда заметил, что все до сих пор наблюдали за ними. Он не хотел, чтобы ей было неловко. — Прости... — пробормотал он, щеки его пылали. — Не извиняйся... — она опустила взгляд и черты ее лица на мгновение потемнели, но затем она вновь посмотрела на него. — ...это я должна просить прощения, у меня есть просьба... — Да? — Отец хочет увидеть, где она умерла. Я пообещала ему отправиться с ним туда... Иккинг кивнул, искоса взглянув на отца Астрид, который счастливо беседовал с Плевакой и Валкой. Юноша гадал, насколько же сильно мужчина горевал о своей жене. — Конечно ты можешь отправиться туда. Если это поможет ему... и тебе... Астрид не знала, поможет ли это ей. Она даже не знала, правда ли хотела вернуться на тот остров после всего, что случилось между ней и Льйодой. Но, возможно, это поможет ей двигаться дальше. Они вылетели сразу же после того, как все поздравили ее с возвращением на Олух – до того тепло, словно она была их старым другом. Что казалось... странным, учитывая, что многие из них не были ей рады, когда она вернулась с Хранафалла вместе с Иккингом и Беззубиком. Но, возможно... там, на том острове, своими деяниями она смогла доказать им обратное. Доказать, что она сражается за Олух и его народ. За их драконов. Что она не была шпионом Льйоды. Но... что бы не изменило их мнение, Астрид была рада этому. Они уже какое-то время летели. Беззубик вместе с Хаконом и Иккингом были впереди ее, направляясь прямо к острову, где нашла свой покой Льйода. С каждой секундой сердце Астрид билось все быстрее и быстрее, из-за чего слушать разговоры Хакона и Иккинга о подготовках к зиме и прочих мелочах, вроде их драконов, становилось практически невозможным. Но что ей оставалось? Она не могла просто развернуться и полететь на Олух. Она хотела, но почему-то знала, что отец потащит ее обратно, заявив, что так будет лучше. Не просто чтобы проявить немного уважения к ее матери, но и чтобы она справилась и с ее смертью. Нет, Астрид ни разу не плакала из-за смерти Льйоды. Она плакала много, много раз, не в состоянии поверить, что произошло. Не в состоянии понять всю бурю своих чувств. Она просто была не в силах... двигаться дальше... и быть счастливой. Возможно, по этой причине она так долго не возвращалась на Олух. Не только потому, что хотела удостовериться, что все встанет на круги своя. Не потому что должна была наказать нескольких человек, изгнав их полностью из Архипелага. Не потому что Хакон так медленно выздоравливал, несмотря на усилия Ингунн. Нет...все потому, что она хотела стать готовой к жизни с Иккингом, не будучи обузой. Она хотела сконцентрироваться на своей задаче – быть старшиной, женой и другом. Но вместо этого ночью ее стали преследовать кошмары – ужасные, кровавые кошмары. В них ее мать стояла над ней и, вернувшись с того света, забирала жизни всех, кого любила Астрид. Самыми худшими были те, в которых был обезглавленный Иккинг и бешено ухмыляющаяся Льйода, которая бесконечно внушала ей все эти безумства. Хакон заметил это и потому предложил сделать ей этот шаг. Шаг, который она не могла сделать – вновь встретиться с Иккингом и с тем местом, где Льйода лишилась жизни, и ведь девушка даже не была к этому готова. Но в конце концов... когда она вообще была «готова»? В ином случае, Астрид могла бы просто попытаться спрятаться, пока все просто не перестанет иметь значения... Вскоре они добрались до острова, где гнездились драконы, и хотя Сноглтог скоро должен был настать, оных по-прежнему здесь не наблюдалось. Они приземлились на вершине скалистых утесов. Астрид почти не заметила этого, даже когда Иккинг и Хакон уже слезли со своих крылатых друзей. Девушка просто смотрела вперед – туда, где она упала. Хлопья снега и холодный ветер обдували ее, а из рта шли небольшие клубы пара. — Идите... — прошептал Иккинг, заметив печаль Астрид, — ...она подойдет через секунду. Хакон кивнул и пошел к краю скалы, помогая себе тростью, а затем опустился на одно колено перед бездной, вытащил свой меч и вонзил его острием в каменистую землю. Он оперся на рукоять меча и начал молиться. — Астрид...? — наконец прошептал Иккинг, встав рядом с ней и взволновано смотря в ее глаза. Она просто покачала головой и вновь продолжила смотреть туда, а после, наконец, прошептала: — Я же чуть не убила ее, понимаешь... Своими собственными руками... душила ее... — Я видел. Смотрел всего несколько секунд, после чего ты решила не делать этого... Астрид удивленно моргнула, услышав это, и, наконец, смогла оторвать взгляд от утеса и посмотрела на юношу рядом. — Ты смотрел? — И слышал ее план... Опорочить тебя перед нашими племенами. Создать впечатление, будто все этого время ты была на ее стороне – как ребенок Драго. — Ты не вмешивался... Но... но ты же сказал мне не убивать ее! — Потому что знал, что ты не убьешь ее. Даже со сломанной рукой я знаю, что сражаешься ты лучше ее... — ...она же учила меня... — ...а у тебя была Громгильда. Если бы ты хотела убить ее, то могла бы просто сбросить со скалы в океан... Тебя слишком долго не было, когда мы пытались взять под контроль корабли. Если бы ты правда хотела убить ее, то сделала бы это давно и вернулась к нам. Но ты решила еще раз попытаться поговорить с ней. Астрид закрыла глаза и печально вздохнула. — Но... я в самом деле хотела поскорее заткнуть ее. Я... я не могла поверить, что своими словами она уничтожит наше будущее. Что меня ждет изгнание, что я буду далеко от Хранафалла, Олуха, далеко от тебя... — Я понимаю. И у тебя несомненно был выбор. Ты взяла верх. И она хотела, чтобы ты убила ее. Потому что она знала, что это сломает тебя. Потому что так тебе станет только сложнее. Но все же она была права насчет всего этого «Что это за жизнь, в которой ты не можешь ничего решать»... Но ты сделала свой выбор и выбрала иметь возможность самой решать, как поступать в жизни... Она кивнула, а затем, наконец, соскользнула с седла, встав перед Иккингом. Руки ее свободно висели по бокам. — ...знаешь... забавно, как она всегда говорила о «Выборах» и «Решениях» при том, что у нас никогда не было шанса выбирать наши жизни... Наш Брак. Нас связала политика и союз наших отцов... Иккинг сглотнул, но все же ответил: — ...если ты хочешь развестись, то мы найдем способ... — Ох, не глупи, Карасик! Я точно хочу, чтобы ты был моим мужем и не тебе решать это вместо меня! Иккинг хихикнул от услышанного. Он был рад, что Астрид все еще здесь, несмотря на окружающую их печаль. Поэтому он решил взять ее за руки, однако Астрид первой сделала следующий шаг, сократив между ними расстояние и целомудренно поцеловав его в губы. — ...в конце концов, ты должен был знать на что обрекаешь себя, признаваясь мне в любви. — О, думаю я знал и знаю до сих пор... Он отступил на шаг, все еще держа ее за одну руку, и головой кивнул в сторону скалы. — ...думаешь, ты готова почтить память своей мамы? Несмотря на... все? Астрид вздохнула и сжала губы вместе. — ...Я помогу всем, чем смогу... — ...хорошо... И тогда двое викингов, наконец, направились к краю скалы крепко держась за руки друг друга. Они встали рядом с Хаконом и вместе с ним наблюдали за горизонтом. — Хакон... я крайне сильно сожалею о вашей утрате... — Я знаю. Но ты не должен, — пробормотал он. — Она решила умереть здесь. И я рад, что она смогла это сделать... Он улыбнулся двум юным викингам рядом, молчаливая слеза соскользнула из его глаза. — Ее жизнь всегда была непростой. Я знал это. И я хотел дать ей все, чтобы она была счастливой. На Хранафалле, со мной. Я хотел, чтобы она любила меня, как я любил ее. И... может, все бы получилось, если бы до меня не был другой мужчина. Возможно, он даже любил ее так, как я не мог... Но этого не изменить, и только Боги знают, как было бы лучше. Но все равно... я рад, что несмотря на каждый камень, что лежал на пути у вас и союза между нашими племенами, любовь все еще витает между вами... Видишь, доченька, я знал, что ты таки полюбишь молодого, грозного Вождя Олуха и Племени Лохматых Хулиганов! Всегда знал... — Звучишь так, будто ты вместе с близнецами ставки делал... — пробормотала Астрид, заставив Иккинга хихикнуть. — Не знал, что народ Олуха еще ставит на это... Так что... может... вы познакомите меня поближе с этими близнецами. Хорошие, наверное, люди. Все-таки у меня хорошее предчувствие насчет того, когда мой первый внук увидит свет Мидгарда и... — Ох, папа перестань! Только не начинай опять! — Но я уверен, что близнецы устроили тотализатор на этой теме. И у меня есть чувство, что в этом участвует половина Олуха, — сказал Иккинг, будучи слегка поражен поведением дочери и отца. Но он был рад, что они оба слегка приободрились. — Так значит, я тоже могу поставить? — О нет, мы не будем здесь говорить ни о каких наследниках! — прошипела Астрид. — Но это же естественный шаг для мужа и жены. Особенно теперь, когда все закончилось, и вы оба можете... — Если не прекратишь, я прикажу Громгильде выбросить тебя на необитаемом острове! Не будет никаких внуков следующие двадцать лет! Да, Иккинг?! — Это не мне решать и... Хакон рассмеялся, похлопав ребят по плечам, и затем счастливо сказал: — Что же... посмотрим на это в ближайшем будущем, но вы двое тоже станете мамой и папой, просто погодите и увидите! Именно такого счастливого конца вы и заслуживаете! И пока Астрид разворачивалась, чтобы поскорей сбежать к своему дракону, а отец пытался переубедить ее, Иккинг на несколько мгновений задержался у скалы, мягко улыбаясь. Все-таки глубоко внутри он знал, что его тесть был прав и, может быть, после всего, что преследовало их в прошлом, счастливый конец был именно тем, чего они оба заслуживали.