Семья

      Саманта влетает в комнату, с разбегу падая на кровать и утыкаясь лицом в подушку. Следом за ней заходит Мия, прикрывая дверь. Сэм затылком чувствует скептический взгляд соседки по комнате, но упорно игнорирует его, как и её присутствие в целом.       Уотсон демонстративно вздыхает и, Сэм в этом уверена, закатывает глаза. Соседка проходит к своей кровати и плюхается на неё, продолжая сверлить глазами Саманту. — Я говорила.       Сэм игнорирует. — Я говорила, — с большим напором повторяет Мия. — Дурочка ты, ФитцСиммонс. С учителями спорить бессмысленно, и никакие знания, докторские степени твоих родителей или твоё упрямство этого не исправят.       «Дурочка ты, ФитцСиммонс!»       «ФитцСиммонс, к доске!»       «ФитцСиммонс, сядь на место сейчас же!»       «ФитцСиммонс!»       Она с восьми лет ФитцСиммонс, но такое чувство, что в ней от этой фамилии и от родителей осталось только «цС». Вроде и стык двух половинок, но что-то совершенно неполное, пустое и чужое.       Чужая?       ФитцСиммонс, ФитцСиммонс, ФитцСиммонс. Фитц и Симмонс. Лео и Джемма. Леопольд и мама. И даже в такой раскладке Саманта не вписывалась, потому что был Леопольд Фитц, была мама — Джемма Симмонс, и была Алия.       Алия. — Милая, это твоя младшая сестра, Алия.       Саманта смотрела на беловолосую девочку лет шести-восьми и пыталась понять, насколько сильно она отстала от жизни. Ребёнок перед ней выглядел взволнованным, но счастливым.       Сестра?       Родительский день — день, когда к девочкам в интернате могут приезжать родители, опекуны и прочие, несущие ответственность за жизни и нахождение многочисленных учениц в Руквудской школе для девочек. Мама и Леопольд, «Лео», которого папой стало неловко называть через пятнадцать минут знакомства, отправили Саманту в Руквуд (спустя всего полгода после возвращения с Мавета) из-за работы в Щ.И.Т.е и желания защитить, уберечь, спрятать от неприятностей и т.д.       Они приезжали по мере занятости, но примерно на её тринадцать лет такие возможности пропали. Либо родители были в опасности, либо не стоило («на всякий случай») показываться рядом со школой, либо просто работа не позволяла. Она не обижалась, честно. Фитц перестал приезжать за пару месяцев до последнего визита матери, и она не могла его винить. Он почти девять лет пытался спасти её маму с далёкой планеты, а потом внезапно оказалось, что там не только Джемма, но и восьмилетнее нечто, которое оказалось его родным ребёнком. Они пытались наладить общение, но потом резко понадобилось спрятать Сэм подальше от всего мира («Ради твоей безопасности, солнце.»), и практически неизвестная школа на краю страны, в которой ученицам не положено было даже иметь телефон, просто идеально подходила для этого.       Правда, это должно было длиться максимум два года, а не те почти девять лет, что она провела здесь.       В целом, разговоры Сэм и Лео начинались на «Привет» и практически на этом же слове и заканчивались. Диалог построить не получалось. — Ха, классно…       Сэм неловко улыбнулась, начиная нервно почёсывать руку — вредная привычка, из-за которой ей приходится прятать вечно расцарапанные запястья под браслетами.       Что, чёрт возьми, я должна говорить?! — А как… То есть, почему… Она уже такая взрослая? — пятнадцатилетняя Сэм с надеждой посмотрела на родителей, рассчитывая на объяснения.       Мама и Леопольд неуверенно переглянулись и выдали какие-то совершенно непонятные фразы, которые ничего ей не сказали.       Сердце ухнуло куда-то вниз.       Она настолько оторвана от них, что даже не знала о рождении младшей сестры?       Вокруг зашептались другие ученицы, их родители и учителя, поглядывая на ФитцСиммонс. Они наблюдали за встречей с самого начала, поскольку к девушке уже давно никто не приезжал. Саманта закусила губу, глядя куда-то в стену поверх головы Алии. Запястье чесалось всё сильнее, хотелось сорвать браслет с руки, но царапины от ногтей вызовут вопросы.       Мы же… Семья?       Под подушкой загорается экран найденного на улице и починенного с помощью подручных средств старенького мобильника. Девушка смотрит на пришедшее сообщение. Гарри Жду у поля. — О нет, опять тот парень? Ты снова собираешься сбежать? Если ты не забыла, у тебя завтра уже назначена отработка. И меня чудом не втянула. Когда-нибудь я точно тебя костылём стукну.       Сэм только хмыкает, начиная стягивать школьную форму и заменяя её на чёрные спортивные штаны, футболку и толстовку того же цвета. Вместо туфель на небольшом каблуке цепляет на ноги тёмно-серые кроссовки. Мия недовольно наблюдает за ней, продолжая ругать, но Саманта знает, что ворчит она показательно — Уотсон и самой хочется сбежать из здания, от серых каменных стен которого уже начинает мутить, но из-за отсутствия левой ноги ниже колена проскользнуть незаметно у неё навряд ли выйдет.       Мия её не сдаст, знает Саманта, и даже если дело не в более-менее приемлемых отношениях между девушками, то сладости, которыми ФитцСиммонс периодически снабжает соседку и из которых в интернате только осточертевшие всем карамельки (съесть хоть штуку грозит парочкой сломанных зубов, да и выдают их раз в неделю, в воскресенье), служат надёжной гарантией молчания Уотсон.       Мия вообще-то девчонка неплохая. Вредная немного, но это терпимо. А если с ней договориться, то может даже помочь в чём-то (в очень редких случаях и за какую-нибудь услугу). Она родилась без части ноги, и родителям особенно нужна не была. Да и сами они ей не пригодились — Мия вполне себе неплохо устроилась в Руквуде. В школе вся информация проходит через неё, несмотря на инвалидность, её уважают. Сэм не знает, как она это сделала — когда их поселили вместе, обе уже достаточное количество времени «отсидели» в школе и обзавелись каждая своей репутацией — но если среди учениц Уотсон — непоколебимый авторитет и славится своей хитростью, то учителя следуют стереотипу про блондинок и считают наивной дурочкой, что, разумеется, играет ей на руку. Волосы у Мии светлые и красиво завиваются, взгляд острый и твёрдый. За всем её решительным видом отсутствие ноги просто забывается. Саманта вообще убеждена, что Мия Уотсон — скрытая аферистка, хотя дальше обмана учителей и внезапной пропажи всех карамелек, заменённых на лакрицу, дело пока что не заходило. Блондинка имеет все шансы стать классной бизнеследи или пробиться куда-нибудь в политике, да в чём угодно, даже учитывая отсутсвие ноги, но из Руквуда вырваться до совершеннолетия самостоятельно не может, что не позволяет ей приблизиться к подобным целям.       Сэм однако же знает Уотсон не решительной королевой информации, а просто ворчащей соседкой, в пижаме с мишками закусывающей интересную книгу в жанре детектив очередной шоколадкой. — Ладно, я побежала. — Не попадись.       По дороге к двери девушка скидывает в коробку в шкафу новые несколько писем от матери, каждая строчка в которых пропитана неловкостью и обещанием объяснить всё, когда она приедет на летние каникулы домой (?).       Приедет, ага, впервые за девять лет.

***

      Проскользнуть мимо дежурных учителей на нескольких этажах, пробежаться по двору вдоль стены, куда обзор камер не распространяется, и пролезть в скрытую кустами и каменной скамейкой дыру в заборе — благо, комплекция позволяет. Для Сэм за пару лет это стало привычным делом.       С Гарри Уордом она познакомилась три года назад, на выходных, когда учениц Руквудской школы выпустили в деревню неподалёку. Он опрокинул на неё своё мороженое, а потом кинулся покупать салфетки, чтобы оттереть пятно. Они случайно разговорились и стали общаться. Им тогда было по четырнадцать.       Сейчас обоим семнадцать, они видятся достаточно часто и знают друг о друге буквально всё. Гарри в курсе о её натянутых отношениях с родителями, и что они работают учёными, Сэм же знает, что парень переехал сюда вместе с родителями после мутной истории с братом его отца, который вроде как преступник, но Гарри и сам в подробности не посвящён.       Они однозначно ладят. Мия, послушав рассказ об их отношениях, сказала, что это называется «передружба-недоотношения». Сэм сначала похихикала, а потом поняла, что ей эта ситуация начинает надоедать и что пора что-то с Уордом решать уже.       Как итог — они встречаются уже полгода.       Мия ругается, что у них по идее уже должны возникнуть проблемы в отношениях, вечные ссоры и ругань.       Гарри настолько устаёт от споров родителей дома, что просто садится рядом, просит что-то рассказать и иногда засыпает под звук её голоса.       Саманта настолько не выносит ругани учителей, что, когда на неё начинает кто-то всерьёз кричать или ругаться, смотрит вмиг потемневшими глазами так, что говорящему себе дороже заткнуться будет. Девушка может только уронить голову Уорду на плечо и, наконец, расслабиться.       Ругаться им что-то совсем не хочется, а если начнут — то это часть отношений, и оба уверены, что вместе они с этим справятся.       Фитц, которому Джемма налила валерьянки после услышанного от приставленного к старшей дочери (под прикрытием учителя) агента, совсем не уверен, что он справится с такими неожиданностями в своей жизни.       «Саманта встречается с Гарри Уордом, племянником покойного Гранта Уорда.»

***

      ФитцСиммонс, ФитцСиммонс, ФитцСиммонс. Фитц и Симмонс. Лео и Джемма. Леопольд, мама и Алия.       «цС» — Саманта.       «ФитцСиммонс» — Алия.       УордУотсон — дом.