Equal Opportunity Employer/Работодатель равных возможностей

Я даже не знаю, зачем мне это нужно. Я окидываю взглядом длинную вереницу музыкантов, позеров и желающих стать артистами и тяжело вздыхаю. В очереди передо мной еще один парень, прежде чем я пойду на прослушивание на место басиста во второй лучшей хэви-метал-группе в мире. Скорее всего, они даже не дадут мне до конца заполнить резюме, прежде чем дважды перепроверят мою биографию, и затем остановятся, чтобы спросить, девушка ли я. Я решила оставить эту графу незамеченной. Если так уж нужно заполнить пробел, где стоит вопрос «пол»? Я просто напишу: «Да». — Тим Джонс? Я желаю парню рядом со мной удачи, прежде чем он поднимет свою гитару и войдет в студию. Склоняю голову к рукам и мои волосы падают по обе стороны лица. Сегодня утром я не накрасилась. Не нужно афишировать мои женские достоинства. Надеюсь, что никто не заметит женственный изгиб моих бедер под этой футболкой. В хороший день я могу сойти за самого Эллефсона в эпоху «Countdown to Extinction». Мои волосы цвета карамели ниспадают до середины спины свободными волнами. У меня такой же бас в стиле Fender jazz, как и у него, и я могу сыграть каждый чертов рифф на каждом чертовом альбоме, на котором он играл. Ну, почти уверена, что смогу. Копируя его, я училась играть на басу. Я слушала и подражала ему. Может быть, мне следовало еще порепетировать, прежде чем ехать сюда на прослушивание для Megadeth. Дверь распахивается, и выходит Тим Джонс, качая головой. Он бросает на меня разочарованный взгляд и проходит мимо, волоча за собой футляр с гитарой. -Бобби Эллисон? — Да, это я. Я встаю, ноги дрожат, пальцы подергиваются. Ох, я надеюсь, что не напортачу. — Желаю удачи. Я киваю и прохожу в дверь. Первое, что я вижу, это ударная установка, глянцево-черная, от фирмы Тама. Менза. Вот же дерьмо. Там уже есть Маршалл для меня, чтобы подключиться и несколько пустых микрофонных подставок. Я кладу свой кофр на барабанный подъемник и вытаскиваю свое снаряжение. — Бобби Эллисон? Я поворачиваю голову и вижу длинный стол, за которым сидят четверо мужчин. Вот дерьмо. И тут же вижу огненно-рыжие волосы. Не нужно гадать, кто это. Затем я вижу более худого, менее волосатого Мензу и еще одного парня рядом с ним, которого я никогда раньше не видела, с длинными вьющимися каштановыми волосами и глубоко посаженными глазами. Нет, это не Марти Фридман. Хотя он выглядит смутно знакомым. По другую сторону от Мастейна сидит еще один парень, которого я никогда раньше не видела, довольно приятный. Я прижимаю руку к животу. Мне кажется, я чувствую, как стремительно приближается мой завтрак. — Мы бы хотели, чтобы вы начали с «Holy Wars». — Пойдет? Я киваю головой. Конечно, они хотят именно ее, бля. Отсеивайте позеров прямо сейчас! Я перекидываю ремень через голову и подключаюсь, вызывая визг обратной связи. Я бы извинилась, но не хочу, чтобы они сразу услышали мой девичий голосок. Начинается клик-трек. — По третьему счету. Я снова киваю. Закрыв глаза, я пытаюсь представить, что нахожусь где-то в другом месте: в моей репетиционной, в моем гараже, в моей спальне. Я просто подыгрываю записи, говорю я себе, но мои пальцы сводит судорогой, когда я просто держу медиатор. Ебааать… Я начинаю за гитарной мелодией, раскачиваясь взад-вперед. Думаю, что у меня есть около тридцати секунд на вступление, и никто пока не остановил меня. Круто. Мешковатая футболка, джинсы и спортивный бюстгальтер, должно быть, сбили их с толку. Я чувствую себя немного более комфортно, когда вступает вокал. Я могу петь и играть одновременно. Так я играю лучше. Обычно я делаю и то, и другое в своей группе, но ради этого шанса готова отказаться от пения. Черт, а кто бы этого не сделал? Когда музыка смолкает, я открываю глаза. — Играй соло, бормочет Мастейн, постукивая ручкой по столу. Забавно, но я действительно могу играть арпеджио на своем басу. На большинство людей это производит впечатление. Я беру высокие ноты, затем ухожу в низы, а потом подключаю два арпеджио к концу. Останавливаюсь и смотрю, а они просто смотрят на меня. И кажется, не испытывают никакого благоговения. — Здесь написано, что ты играешь на басу и поешь для группы под названием «Wicked Antics», — говорит Мастейн, щелкая перед собой по листу бумаги. Я киваю. Тут вмешивается Менза. — Я как-то видел эту группу, но вокалистка была девчонкой. Вы что, заменили ее? Дерьмо. Я не знаю, что теперь делать. О, черт возьми. Даже если я попаду в финал, как будто тогда они не прибьют меня, когда наконец поймут, что я девушка. Я стягиваю бас гитару через голову и подхожу к столу. Когда я подхожу ближе, Мастейн откидывается на спинку стула и бросает перед собой ручку. Он прижимает пальцы к глазам и начинает смеяться. — Блядь, нам надрали задницу, хихикает Менза, хлопая ладонью по столу. Безымянный длинноволосый подталкивает его локтем: -Чувак, не ругайся перед маленькой леди. — Я не леди, наконец говорю я, упирая руки в бока. — Так ты и есть та цыпочка из «Wicked Antics» Ты неплохо играешь на басу. — Спасибо. Я перевожу взгляд на Мастейна, который теперь скрестил руки на груди, склонив голову набок. — Слушай, ты хорошо играешь и все такое, но у нас не может быть цыпочки в группе. Вот и все, что могу тебе сказать. — Но почему? — Я не обязан объяснять тебе причину. Я просто не хочу, чтобы в моей группе была девушка. Это Megadeth, а не Megamuff. Этот комментарий заставляет длинноволосого и Мензу смеяться. — Ого, я слышала о тебе много плохого, Мистер Мастейн, но ты уж точно не женоненавистник. — Я не женоненавистник. Я ненавижу не только женщин, но и мужчин тоже. — Тогда в чем проблема? Ты же видел, как я играю. Я могу сыграть любую песню, которую хочешь, даже «Peace Sells» без ошибок. Менза наклоняется к нему. — Она была чертовски хороша, когда я видел ее на сцене. Она отлично рубит. Я бы сказал, что ничуть не хуже Эллефсона. Мастейн закатывает глаза и садится в свое кресло. Я слышу, как он тяжело вздыхает и поворачивается к аккуратному парню. — Она лучшая из всех, кого мы видели до сих пор, — говорит парень, прежде чем Мастейн успевает что-то сказать. — Да, но мы говорим не о фестивале девчачьих групп, мы говорим о настоящей поездке на настоящих автобусах с настоящими мужиками. — И что же? Я ухмыляюсь. — Вы когда нибудь раньше ездили в девятимесячный тур? — Да, конечно, — неуверенно отвечаю я. На самом деле я вообще не была в туре. Можно сказать, что я была в мини-туре; моя группа забилась в фургон на неделю во время весенних каникул. Я была в порядке. Конечно, три человека, вклинившиеся на двуспальный матрас, это было не очень-то и весело, но это же Megadeth! Конечно, у меня будет хотя бы своя койка в туристическом автобусе, верно? Мастейн стучит перед собой ладонью. — Нам придется оплатить дополнительный номер в отеле… — Нет, я могу жить в одной комнате, как и все остальные. — Нам придется пользоваться душем посменно… — Я ничего не имею против того, чтобы мыться после всех. Черт, я могу просто обтереться губкой в раковине. На некоторое время воцаряется тишина. Я пытаюсь найти больше точек для продажи себя, а Мастейн пытается найти больше причин, чтобы не покупать. — Послушай, у нас еще как минимум тридцать музыкантов на прослушивании. У нас есть твой номер. Мы тебе позвоним. Интересно, это так бывает, когда у тебя секс на одну ночь, а парень робко пытается выйти из твоей парадной двери, и единственное, что он может сказать, это: «я тебе позвоню»? — Мы очень ценим, что вы приехали. — Да, конечно. Я собираю гитару и ухожу. Я слышу чьи-то шаги у себя за спиной. Когда я пинаю дверь, кто-то ловит ее. — Бобби, я попробую убедить его, хорошо? Обернувшись, я вижу Мензу, держащегося за ручку двери и улыбающегося из-под усов. — Но почему? — Я впечатлен твоей игрой. Тебе следовало бы сыграть то соло, которое ты играешь во время своих концертов. Это взорвало бы Дэйву мозг. — Сколько раз ты видел, как я играю? — хихикаю я. Глаза Мензы щурятся, и он оглядывается. — Пять или шесть раз, наверное. — Ну, завтра вечером мы играем в «Sneakers». Заходи, если хочешь, но на этот раз поздоровайся. Ок? — Конечно. Я попробую уговорить Дейва пойти со мной. Я думаю, как только он увидит тебя на сцене, он придет в себя. Я протягиваю руку и пожимаю руку Мензы. Он держит ее с минуту, а потом я слышу из помещения что-то похожее на окончание кавера Megadeth — «Paranoid». — Ник, Ник, Ниик!!! — Завтра вечером, улыбается он. — Завтра. Конечно, мне не звонят. Я даже целый день торчу дома, чтобы убедиться. Мой телефон не звонил. Ни разу. — Чертов ублюдок, вздыхаю я. В пять часов я больше не могу ждать. Мне нужно подготовиться к саундчеку. Я уже не вижу никаких причин для того, чтобы прятать свою грудь. Сегодня вечером. Менза может появиться, но я уверена, что Мастейн меня отшил. Надеваю свои черные кожаные штаны, черную майку, застегивающуюся спереди, и мотоциклетные ботинки. Перед выступлением я выпью немного «Ягера». Думаю, что подниму тост за Metallica! К тому времени, как в зале погас свет, мне уже было наплевать, что я так и не нашла Мензу в толпе. Я просто перевожу усилитель на одиннадцать и включаю его. — Итак, кто здесь слышал об этой группе, о «Megadeth»? — Спрашиваю я толпу, бушующую в зале. Толпа кричит в ответ. Я усмехаюсь: — Эй, эй! С ними все в порядке. Но как насчет того, чтобы… убить короля, а? «Kill the King»!!! С этими словами, Кайл, мой гитарист играет начальный рифф. Я топаю ботинком в такт, раскручивая волосы вокруг себя, как пропеллер самолета. Подбежав к микрофону, я как раз успеваю начать первый куплет. Толпа подпрыгивает передо мной, когда я пою. Я думаю, мы справимся с этим лучше, чем Megadeth! Ха! — Убей короля, Король мертв, да здравствует король, я-король!”(«Kill the king, the king is dead, long live the king, I AM THE KING!») — Кричу я. И тут я замечаю несколько голов в конце зала, которые неподвижны. — Боже, храни короля! («God save the king!») Кайл издает странное бессвязное бормотание текста перед соло. Я вглядываюсь в толпу и замечаю вспышку красного, когда белый прожектор вращается вокруг. В зале дымно. Это может быть кто угодно. Когда песня заканчивается, я кричу своему барабанщику Джоуи, чтобы он начал «Sweating Bullets». После нескольких щелчков его палочек начинается «Sweating…». Мне эта песня нравится больше всех. Я могу громыхать своими струнами безостановочно. Не пропускаю ни одного удара, даже когда пою. Кто сказал, что невозможно хорошо играть выпивши? «Hello me, meet the real me!» Я слегка ухмыляюсь и хмурю брови, пока пою. Потом я замечаю Мензу прямо подо мной, он скрестил руки на груди, жует жвачку, в его карих глазах мелькает огонек. — Менза! — Кричу я во время гитарного соло. Он начинает смеяться. Я смотрю на него и снова начинаю петь. «Well, me, it’s nice talking to myself. A credit to dementia!» Кайл наклоняется надо мной и кричит мне в ухо: Некоторые из его слов улавливаются микрофоном. — Здесь Дейв Мастейн! Я оглядываюсь и вижу слева от сцены вчерашнего длинноволосого брюнета, а рядом с ним-Мастейна. Судя по выражению его лица, он не слишком доволен тем, что я потешаюсь над ним со сцены. Эй, я не могу сейчас остановиться! «My icy fingers claw your back. Here I come again!!!» Менза уходит и исчезает за дверью. Когда песня заканчивается, я слышу громкие аплодисменты. — Круто, тебе это нравится, да? Кайл толкает меня локтем, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Мензу, который теперь стоит за барабанной установкой. Джоуи протягивает ему палочки. — «Symphony of Destruction», выкрикивает он. Я подхожу к нему, когда мой гитарист стягивает ремень через голову. Обернувшись, вижу, как Мастейн забирает у него «Стратокастер». Я начинаю кашлять. — Мы собираемся это сделать или как? — шипит он на меня. Все, что я могу сделать-это улыбнуться. Мастейн немного настраивается, а затем кивает Мензе, который, в свою очередь, подмигивает мне. — Черт возьми, да! — Кричу я, врываясь в песню вместе с ним. Я мгновенно связываюсь с Ником. Мы связаны друг с другом, как сиамские близнецы, соединенные в животе, и Мастейн прокатывает свою мелодию над нами на высоких, острых как лезвия звуках. Я даже не отрываю глаз от его развевающихся рук и волос. Просто притопываю в такт, чувствуя себя блаженно счастливой. «Just like the pied piper- led rats through the streets- dance like marionettes- swaying to the symphony-to the symphony of destruction.» После этого мы инстинктивно сворачиваем в «Hangar 18». Толпа просто сходит с ума. Кайл и Джоуи недоверчиво смотрят на меня из-за кулис. Я никогда не говорила им, что пошла пробоваться в Megadeth. Но, думаю, что это уже не секрет. Когда Мастейн берет соло, я чувствую, как его спина касается моей. Я прислоняюсь к нему, запрокидывая голову. Менза все еще улыбается. Он не останавливался с тех пор, как начал играть, и я тоже. На втором соло мы с Мастейном отключаемся и начинаем играть бок о бок, наши головы двигаются в такт. Я замечаю несколько вспышек света. Слава гребаному Богу, что кто-то это фотографирует. — Еще одну, — улыбаюсь я. Мастейн прищуривается и качает головой. — Да ладно тебе, «Peace Sells»? Он снова качает головой и возвращает страт Кайлу. Менза выскакивает из-за барабанной установки и очень быстро обнимает меня, сбивая с ног. Он смеется, поддерживает меня и спрыгивает со сцены. Затем три музыканта исчезают в водовороте лиц, световых вспышек и дыма. — Вы что, ребята, уходите? , — кричу я в микрофон. Одна-единственная рука поднимается, машет и исчезает.